Сестричка

Глава 9

Триста тридцать второй номер находился в глубине здания, неподалеку от выхода на пожарную лестницу. В коридоре пахло старыми коврами, мебельным лаком и однообразной безликостью тысячи неудавшихся жизней. Ведро для песка на полке под пожарным шлангом было полно скопившимися за несколько дней сигарными и сигаретными окурками. Через открытую фрамугу из приемника слышалась духовая музыка. Через другую доносился неудержимый смех. В конце коридора, у номера 332, было потише.

Как было условлено, я постучал с одним долгим и с одним коротким промежутками. Никакого ответа. Я почувствовал себя изнуренным и старым, словно всю жизнь стучался в двери номеров дешевых отелей, и никто ни разу не потрудился мне открыть. Постучал еще раз. Потом повернул ручку и вошел.

Изнутри в замок был вставлен ключ с красной картонной биркой.

За дверью находилась небольшая прихожая с ванной по правую сторону. Из прихожей была видна кровать и лежащий на ней человек в рубашке и брюках.

– Доктор Хэмблтон? – спросил я.

Лежащий не ответил. Я направился было к нему, но вдруг ощутил возле ванной запах каких-то духов. Я повернулся, но недостаточно быстро. В дверном проеме, прикрыв полотенцем нижнюю часть лица, стояла женщина. Над полотенцем были темные очки. А над очками – широкополая соломенная шляпа пыльно-голубого цвета. Из-под шляпы выбивались пышные белокурые волосы. В их тени виднелись синие клипсы. Оправа очков была белой, с широкими заушниками. Платье цветом гармонировало со шляпой. Поверх платья была распахнутая вышитая шелковая жакетка. На руках – перчатки с крагами.

Правой рукой женщина сжимала пистолет. Похоже, тридцать второго калибра.

– Повернитесь и заведите руки за спину, – сказала она. Приглушенный полотенцем голос значил для меня так же мало, как и темные очки. По телефону со мной говорил мужчина. Я не шевельнулся.

– Я не шучу, – сказала женщина. – Даю вам три секунды.

– А нельзя ли минуту? Мне приятно смотреть на вас.

Женщина сделала маленьким пистолетом угрожающий жест.

– Повернитесь, – резко приказала она. – Живо.

– Слышать ваш голос мне тоже приятно.

– Ну ладно же, – сдавленно сказала она. – Раз вы сами напрашиваетесь, будь по-вашему.

– Не забывайте, что вы дама, – сказал я, повернулся и поднял руки к плечам. Дуло пистолета уперлось мне в затылок. Дыхание женщины слегка щекотало мне кожу. Запах духов был, можно сказать, изысканным, не очень сильным, не очень резким. Дуло оторвалось от затылка, и в глазах у меня сверкнуло белое пламя. Я крякнул, повалился вниз лицом на четвереньки и быстро протянул руку назад. Рука коснулась ножки в нейлоновом чулке, правда, только вскользь. Погладить такую ножку было приятно. Еще один сильный удар по голове лишил меня этого удовольствия, я захрипел, как перед смертью. И бессильно распростерся на полу. Дверь открылась. Лязгнул ключ. Дверь закрылась. Ключ повернулся. Тишина.

Я с трудом поднялся и зашел в ванную. Приложил к ушибу смоченное холодной водой полотенце. Судя по ощущению, женщина била каблуком. Что не рукояткой пистолета – это определенно. Кровь выступила, но слегка. Я ополоснул полотенце и, поглаживая шишку, недоумевал, почему с воплем не бросился за женщиной. Передо мной над раковиной была открытая аптечка.

Крышка жестянки с тальком откинута. Тальк рассыпан по всей полке. Тюбик с зубной пастой разрезан. Кто-то что-то искал.

Выйдя в прихожую, я подергал дверь. Заперта снаружи. Я нагнулся и глянул в замочную скважину. Замок оказался с наружной и внутренней скважинами на разных уровнях. Куколка в темных очках многого не знала об отелях. Я повернул отпирающую наружный запор ручку замка, открыл дверь, оглядел пустой коридор и закрыл снова.

Затем направился к лежащему на кровати человеку. Все это время он ни разу не шевельнулся, и я догадывался, почему.

За маленькой прихожей находилась комната с двумя окнами, в них, освещая лежащего с ног до шеи, падали косые лучи вечернего солнца. На грани света и тени торчало что-то сине-белое, блестящее, округлое. Человек лежал в удобной позе, на боку, вытянув руки вдоль тела, без обуви, щекой на подушке, и казался спящим. На голове у него был парик. В прошлый раз, когда я говорил с этим человеком, его звали Джордж У.Хикс. Теперь – доктор Дж.У.Хэмблтон. Инициалы те же самые. Впрочем, теперь это не имело значения. Он умолк навсегда. Крови не было. Ни капли. Это одно из немногих достоинств умелой работы пешней.

Я коснулся шеи лежащего. Она еще не успела остыть. Солнечные лучи сместились от рукоятки пешни к его левому уху. Я отвернулся и оглядел комнату. Телефонный аппарат был вскрыт. В углу валялась гидеоновская Библия. Письменный стол хранил следы обыска. Я подошел к чулану и заглянул в него. Только постельные принадлежности да чемодан, который я уже видел.

Ничего такого, что могло бы представлять интерес. Я поднял с пола жесткополую шляпу, положил ее на стол и вернулся в ванную. Теперь меня занимало, удалось ли убийцам найти то, что они искали. Времени у них было в обрез.

Я старательно обыскал ванную. Снял крышку с бачка и спустил воду.

Пусто. Заглянул в водослив. Нитки с привязанным к ее концу предметом не было. Обыскал комод. Там оказался только старый конверт. Отбросил крючки оконных сеток и пошарил под наружными подоконниками. Поднял с пола Библию и перелистал ее снова. Осмотрел три картины и обследовал кромку ковра. Он был плотно прибит к стене, в углубления от гвоздей набилась пыль. Лег и осмотрел пол под кроватью. Тоже ничего, кроме пыли. Встал на стул и заглянул в абажур. Только пыль и дохлые мотыльки. Оглядел постель. Она была застелена горничной, и с тех пор к ней никто не прикасался. Ощупал подушку под головой мертвеца, потом достал из чулана вторую и ощупал швы.

Ничего.

Пиджак доктора Хэмблтона висел на спинке стула. Я обыскал его, почти наверняка зная, что ничего не найду. Кто-то перерезал ножом подкладку и набивку под плечами. В кармане оказались спички, две сигары, темные очки, свежий носовой платок, корешок билета в кино, маленькая расческа и запечатанная пачка сигарет. Я внимательно осмотрел пачку на свету. Не похоже было, чтоб ее вскрывали. Распечатал, порылся внутри, но обнаружил только сигареты.

Оставалось обыскать только самого доктора Хэмблтона. Я повернул его и обшарил карманы брюк. Мелочь, еще один платок, тюбик зубной пасты, спички, кольцо с ключами, расписание автобусов. В бумажнике из свиной кожи оказались конверт с марками, еще одна расческа (этот человек очень заботился о своем парике), три плоских пакетика с белым порошком, семь визитных карточек с надписью «Доктор Дж.У.Хэмблтон, Калифорния, Эль Сентро, Гастин-билдинг, приемные часы 9-12; 14-16, и, по назначению, телефон Эль Сентро 50-406». Ни водительских прав, ни страховой карточки, никаких документов, удостоверяющих личность. В бумажнике лежало сто шестьдесят четыре доллара. Я сунул бумажник на место.

Взяв со стола шляпу, я осмотрел наружную и внутреннюю ленты. Бант, судя по обрывкам ниток, был отпорот кончиком ножа. Внутри банта ничего не было.

Ничего не говорило о том, что его распарывали и сшивали снова.

Напрашивался следующий вывод. Если убийцы знали, что ищут, то это можно было спрятать в телефонной коробке, тюбике зубной пасты или банте шляпы. Я зашел в ванную и поглядел в зеркало на голову. Из ранки все еще сочилась тонкая струйка крови. Я снова омыл шишку холодной водой, стер кровь туалетной бумагой и спустил бумагу в унитаз. Вернулся и встал над доктором Хэмблтоном, размышляя над тем, в чем же он мог оплошать. На простака он не походил. Лучи солнца переместились в дальний конец комнаты и падали уже не на кровать, а в неубранный пыльный угол.

Внезапно я хмыкнул, наклонился и торопливо, с неуместной усмешкой, сдернул с доктора Хэмблтона парик и вывернул его наизнанку. Все оказалось очень просто. К подкладке парика липкой лентой был приклеен прикрытый целлофаном кусочек оранжевой бумаги. Я отодрал его, развернул и увидел, что это квитанция из фотостудии Бэй-Сити. Сунул ее в свой бумажник и тщательно натянул парик на лысую голову покойного.

Комнату я бросил незапертой, поскольку запереть ее было нечем.

В коридор по-прежнему несся оглушительный рев радио, и к нему присоединялся громкий пьяный смех.