Севера

Глава 23

За ночь ветер разогнал тучи, и утреннее солнце ярко осветило и саму крепость, и её окрестности. Поднявшись на верхнюю площадку донжона, Бородулин любовался открывающимся с этой высоты видом. Теперь, при свете, можно было хорошенько рассмотреть подарок, полученный от неведомых экспериментаторов.

Крепость представляла собой правильный пятиугольник, обращенный одной из сторон к реке. В этой стене, в мощной арке, были вделаны массивные деревянные окованные железом ворота. Ворот было, как и полагается, двое: снаружи крепости и внутри. Над аркой находился каземат с узкими бойницами. По углам крепости стояли круглые башенки, увенчанные смотровыми площадками с выступающим наружу ограждением. Поверху стены эти площадки соединялись крытыми переходами. Четыре башенки были практически одинаковыми, высотой чуть больше стены. Пятая же, расположенная дальше всего от реки, была больше других и в поперечнике, и в высоту. Если стены и башни были высотой, на глазок, метров шесть, то эта, донжон, поднималась над землей минимум на пятнадцать метров. Сложена была вся эта конструкция из габбро-диабаза, камня недорогого, но весьма прочного. В прошлой жизни из него обычно булыжники для мостовой делали.

— Наслаждаетесь?

На лестнице, ведущей вниз, появилась голова Михайленко.

— Наслаждаюсь, Станислав Наумович, — подтвердил Андрей.

— Пойдемте лучше завтракать, как раз и чай заварился.

Бородулин еще раз окинул взглядом пейзаж и спустился вниз.

Завтрак был простой, но обильный, завершившийся кружкой великолепного, грамотно заваренного чая. Андрей отхлебнул глоток и даже зажмурился от удовольствия.

— Вы похожи на кота, смакующего сметану, — заметил Михайленко.

— Очень может быть, Станислав Наумович, — не стал возражать Андрей и сделал еще глоток.

Ему пришла на ум строчка из Филатова: «при такой снеди как не быть беседе». Он вполне с ней согласился, да тут же беседу и завел:

— Скажите, Станислав Наумович, как человек, любящий решать задачи: для чего экспериментаторы сюда высадили бандитскую шайку, да еще и регулярно присылали ей пополнения?

— Очень просто. Они ведь ставят опыты с социумами. Заметьте, большей частью сюда засылают группы людей, а не одиночек. И стараются варьировать социальные отношения между участниками групп.

— Но ведь что, к примеру, у нас, что у тех же бандитов, жесткое единоначалие.

— Видимо, различия все-таки есть. Например, способ обеспечения себя продовольствием. Ведь для уголовников даже обеспечили кормовую базу, эти три фермы. Между прочим, в древности так все зачастую и было: князь содержал дружину — некоторое количество профессиональных воинов, обеспечивал защиту нескольких деревень, а те за это платили князю дань. Сейчас это называется «крыша». И всегда существовала возможность, что придет более сильный князь, убьет старого и объявит по деревням, что отныне дань платится ему. Что вчера, собственно, и произошло. Опять же смотрите: наглядно проявляется механизм естественного отбора. Более слабый лидер или погибает, как, скажем, главарь бандитов или один наш знакомый, или добровольно принимает на себя обязанности вассала по отношению к более сильному, признавая его сюзереном. Так было, скажем, с Зоей, да и с Уржумовым.

— Зоя, допустим, понятно — ей деваться было некуда. А Уржумов? Там плотная такая семейка, мужики крепкие, с прямыми руками из нужного места. Они бы и сами дом поставили, да и жили припеваючи.

— Тут работают другие соображения. У нас к тому времени уже была же довольно большая и неплохо обеспеченная группа, были запасы еды, имелся инструмент и оружие. То есть выживание в составе сильной группы было более вероятным и простым, поэтому дед Уржумов пошел под нас. А вот наши мажоры имели не только большие амбиции, но и возможности для их реализации. А то, что они не сумели эти возможности использовать — это уже их проблема. Но под них бы Уржумов добровольно не пошел.

— И почему?

— Вы ведь и сами знаете, почему, Андрей Владимирович. Но я все же отвечу. Потому что в этих структурах, при некотором внешнем сходстве — единоначалии, сильной центральной власти, — различная система распределения ценностей. Сейчас, на этом этапе, у нас, по сути, коммунизм. Средства производства принадлежат государству, частная собственность отсутствует, материальные ценности государством аккумулируются и государством же централизовано распределяются по потребностям. Но есть, как говорится, один нюанс: у мажоров доля, остающаяся у правящей верхушки, намного больше доли, отходящей низам. У нас же все иначе. Ваша доля, как главы анклава, лишь немногим существенней доли, скажем, поварихи из рыбачек. Это как раз то, что люди называют социальной справедливостью. И это — одна из причин того, что вам верят и за вами идут. И поэтому вам на данном этапе нет необходимости в аппарате для принудительного обеспечения лояльности граждан. Кстати, о мажорах:

— А что с ними?

— Беглецов было двое. Одного мы положили вместе с бандитами, и при нем шара не нашлось. И у других бандитов его тоже не нашлось. Спрятать шар времени у него не было. Напрашивается вывод: он остался у девушки. Вы ведь собираетесь к студентам, расспросите ее хорошенько.

Позже, гоня катер с двумя лодками на буксире вверх по реке, Бородулин вспоминал этот разговор. Собственно, ничего особо нового он не услышал, но и не воспринимал картину в таком ракурсе и в полном объеме. Государство? Пусть это называется так. Собственно говоря, теперь даже есть столица — каменный замок. Есть несколько точек на периферии, правда, обжита только одна. Но если будут люди приходить — найдется и кому там поселиться. С фермами вот что делать? Напрямую их не подгребешь, разве что торговлю с ними можно будет организовать. И, видимо, ждать, пока сами попросятся. Интересно, на своей ферме Колек старший? С ним, несмотря на очевидную скуповатость, вполне можно иметь дело. По крайней мере, первый договор он честно выполнил. А вот Леслав — тот еще жук, до последнего будет кочевряжиться, выторговывая лишнюю копеечку. Жаль, с третьей фермы никого не встретил, хотя они вполне могли слышать стрельбу и хотя бы прийти посмотреть, полюбопытствовать. Надо будет, как переезд закончится, съездить на левый берег, да лично заглянуть на каждую ферму, пообщаться. Кто знает, возьмут они, да и согласятся на присоединение. И тогда по рецепту древних князьев: плата за защиту. Ну и торговля, конечно. Теперь, когда есть терминал, можно многое им предложить. Да и вообще, пора поменять образ мышления. Даже не так — критерии принятия решений. Придется брать во внимание больше факторов, тщательней взвешивать слова и действия. И это еще он не вошел в контакт с иностранными анклавами! А что главное сейчас? С питанием семь-восемь разрулилось. Есть склады, есть рыбацкая артель, соль им он теперь обеспечит. Поначалу разносолов, конечно, не будет, но это лишь до ближайшей осени. Там поглядим, что на своих огородах вырастет, что фермы дадут, а что-то по каналу получим. Что делать с армией? Десяток винтовок и охотничьи ружья — этого мало. По-хорошему, нужно, чтобы каждый мужик умел хорошо стрелять, и каждому в руки дать если не винтовку, то хотя бы гладкоствольную «сайгу», а в идеале — автомат. Что-то говорилось в бумаге об ограничении по оружию, но это по месту разберемся. Теперь, раз появилось несколько поселений, нужна стационарная радиосвязь, чтобы в любой момент можно было привет передать, или помощи попросить. А раз связь, значит и электричество. У него студенты-физики есть, пусть маракуют. Да и радист готовый имеется. Но это все после, сперва до поселка добраться нужно. А пока из стратегического остается только оружие. Этим он и займется.

Встречать Бородулина высыпало всё население студенческого общежития. Ну, почти всё — Старый Юра, как обычно, сидел со своей трубкой где-то в сторонке. Хорин тоже прихромал, но стоял чуть поодаль. С берега приняли чалку, и Андрей, подхватив рюкзак и винтовку, выбрался из катера. Предупреждая вопросы, сразу объявил:

— Все в порядке, наши победили, потерь нет. Новостей много, но подробности позже, сперва мы с Семеном Ефимовичем посекретничаем. А тому, кто даст мне кружку чаю, я буду просто по-человечески благодарен.

Он подошел к Хорину.

— Да, Андрей, заставил ты меня нынче понервничать, — проворчал физрук. — Дотемна ждали, дежурство дежурили, мотор слушали.

— Была причина. И настолько важная, что иначе сделать было нельзя. Я тебе сейчас все изложу. Пойдем на завалинку, поболтаем.

Они уселись на бревно позади дома, Андрей скинул рюкзак к стене, винтовку поставил между ног, уперев прикладом в землю. Кто-то из студентов подбежал с кружкой травяного настоя.

— Ну, сказывай, где бывал, чего видал, — потребовал Хорин. — И где лодку добыл, тоже сказывай.

— Добыл вот, места знать надо.

— А ты, стало быть, знаешь?

— Стало быть, знаю.

— А мне скажешь?

— Тебе? — Андрей сделал вид, что раздумывает, — Тебе, пожалуй, скажу. И с собой взять могу.

— У меня же студенты! Я их оставить не могу.

— Не можешь оставить — бери с собой.

Хорин сделал паузу, всматриваясь в Бородулина, пытаясь определить, насколько серьезно он говорит.

— У меня ведь хозяйство, запасы. Куда я все это дену?

— Да бросай ты всю эту фигню! На кой тебе столько?

Хорин нахмурился.

— Все, Андрей, шутки в сторону. Вещи пошли серьезные, и говорить давай всерьез. Что ты там такое нашел?

— Всерьез, так всерьез, попытаюсь объяснить. Ты видел, откуда взялось твое ружье и мой катер?

— Ну, более или менее. А, кстати, у тебя еще такие штуки есть?

— Это как раз неважно. Но ты видел: я набрал на экране планшетика, что мне нужно, планшет исчез, заказ появился.

— Ну да. К чему ты это клонишь?

— А вот представь, что есть такая штука, которой можно заказать, может, поменьше барахла, но зато каждый день, и она при этом никуда не исчезает.

Физрук помолчал, видимо, пытаясь представить себе такую штуку. На его лице проступило понимание.

— Оценил. Это… это, значится, ты такую хрень нашел? Так?

— Так.

— Показывай!

— Не могу, она не того размера, чтобы в кармане таскать. Видишь ли, эта штуковина не сама по себе, а вмонтирована в башню замка.

— Так ты… млин… ты нашел замок с такой хренью?

Физрук аж привстал.

— Тише, тише, именно это я тебе и пытаюсь объяснить.

— Так надо же… — Хорин вдруг засуетился, — надо, чтобы не… Надо охранять, защищать!

— Чтобы охранять и защищать, надо в замок переселяться и в нем жить. Но это если захочешь, конечно. У тебя ведь тут студенты, хозяйство, запасы на зиму…

Физрук на несколько секунд задумался, потом хлопнул себя по колену и захохотал.

— Ну ты и жук, Бородулин, — приговаривал он сквозь смех, — ну и жук, чисто иезуит.

Отсмеялся, утер выступившие на глазах слезы, и уже серьезно спросил:

— Что нужно сделать?

— Нужно прямо сейчас весь твой табор перевозить в крепость и начать обживать территорию. И потихоньку перевозить барахло отсюда, пока река не замерзла. Думаю, две-три недели у нас еще есть, должны успеть. Там сейчас дежурит мой человек, на всякий случай, но он один, если с двух сторон злодеи полезут, не удержится.

— А что, и злодеи есть?

— Пока что нет, вчера мы всех положили. Но кто ж его знает, вдруг еще какие найдутся? Завтра-послезавтра я с обеда поеду в поселок, оттуда людей заберу. Может, всех, может, часть — как выйдет. У тебя сколько парней?

— Десять человек. И еще пятеро девчонок.

— Так вот: я сейчас еду обратно, четверых человек с личными вещами с собой возьму. Тебе оставлю лодки. Каждая нормально поднимает четверых человек. Твоя задача — за день перевезти всех людей и минимально необходимое барахло — спальное там, костровое, а потом уже будешь потихоньку остальное таскать.

— Договорились.

— Тогда распорядись, чтобы кто первым поедет, готовился. На сборы — пятнадцать минут. Да, вот еще: та девка, которую вчера привезли, очухалась?

— Так почти сразу, как ты ускакал.

— И как она? Как себя ведет? Как с другими общается?

— Да можно сказать, что никак. К ней девчонки подходили, пытались поговорить, расспросить, но без толку.

— Как ее звать-то сказала?

— Изольда.

— Вот же имечко!

— А что, ей подходит. Холодная, как изо льда.

— Ладно, пинай своих орлов, а у меня к ней одно дело есть.

Прежде, чем начать разговор, Бородулин немного понаблюдал издали. Прислонившись к стене дома, стояла высокая, стройная, даже худощавая девушка. Густые черные волосы, красивое аристократическое породистое лицо с тонкими чертами. Черные джинсы и черная куртка, под курткой — оранжевая футболка с абстрактным рисунком, на ногах оранжевые кроссовки. В ушах золотые серьги с крупными рубинами, на руках — перстень с таким же камнем. Вокруг нее была некая зона отчуждения — никто из проходящих мимо ребят не приближался к ней ближе двух метров. Бородулин подошел и остановился прямо перед ней.

— Здравствуй, Изольда.

— Я вас не знаю, — бросила она, даже не посмотрев в его сторону. Голос у нее был низкий, с хрипотцой.

— Естественно. Меня зовут Андрей Владимирович Бородулин, я возглавляю анклав, который живет на берегу озера около истока этой реки.

— Мне это неинтересно.

— Напрасно. Потому что твоя дальнейшая судьба зависит, в первую очередь, от меня.

— И что вы можете сделать? — она поглядела, наконец, на Андрея. В ее лице не было ни тени волнения.

— Могу отправить тебя кормить червей следом за твоим приятелем. Могу выгнать подыхать в тайгу, могу отдать на расправу твоим бывшим подружкам. А могу поселить в таком месте, где не будут знать твоего прошлого. Правда, там придется работать, и, возможно, физически.

— Чем же вызвано такое внимание к моей скромной особе?

— Дело в том, что именно меня должны были убить посланные тобой люди.

— Так, значит, месть?

— Справедливость. Вор должен сидеть в тюрьме, а убийца — гнить в могиле.

— Он уже и так гниет. Я-то тут причем?

— Насколько я знаю, в вашем дуэте ты была далеко не последней скрипкой. Так что просто так я тебя не отпущу.

— Ладно. Вы говорили, есть возможность анонимно где-то поселиться.

— Да, так и есть.

— И от чего зависит выбор варианта?

— Мне нужно, чтобы ты отдала мне один предмет. Думаю, ты знаешь, какой.

Глаза девушки полыхнули гневом.

— Так в чем же дело? Пристрели меня и забери его с тела.

— Я не уверен, что он у тебя при себе, а обыскивать всю поляну я не хочу, хотя и могу это сделать.

— И что, это как-то повлияет на мою судьбу?

— Повлияет. Можешь считать, что этой вещью ты покупаешь себе жизнь.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что у тебя нет другого выбора.

— А где гарантии того, что ты меня не кинешь?

Ее глаза сощурились, она оценивающе поглядела на Андрея.

— Мое слово.

— Мне этого мало.

— Это твои проблемы.

— У меня есть альтернативное предложение.

Девушка внезапно придвинулась к Андрею вплотную и, расширив черные глаза, эротично облизнула губы и, протянув руку, провела по его щеке острыми коготками.

— Тебе ведь нужна женщина, которая всегда будет рядом? Я многое умею, тебе будет о-очень хорошо. Ты станешь королем, а я — твоей королевой.

Это она произнесла бархатным, с придыханием, голосом, словно готова была прямо здесь и сейчас устроить Бородулину показательный сеанс страстного секса. Он, поморщившись, отступил на шаг.

— Не принимается.

— Ну почему же?

Она состроила гримаску обиженного ребенка, даже чуть прикусила кончик изящного указательный пальца.

— Потому что я никогда не смогу доверить тебе свою спину. Решай, у тебя есть три минуты.

Лицо девушки на миг исказилось злобой. Затем, овладев собой, она вынула из кармана куртки шар и с презрительной усмешкой вложила его в руку Бородулину.

— Надеюсь, ты умеешь держать свое слово, — сказала она неожиданно беззаботным тоном и, резко повернувшись, быстро пошла прочь.