Сезон мошкары

31

Рыжий Медведь открыл медный замок и ступил в свое святилище. Запах, от которого вырвало бы самого стойкого полицейского, на Медведя действовал совершенно иначе. Он вдыхал глубоко этот запах — так турист, выйдя из палатки, с наслаждением вдыхает свежую утреннюю прохладу. Медведь чувствовал бурление крови в жилах и знакомое пощипывание каждого нерва — самое верное из всех удовольствий. Он был так взволнован, что не замечал даже мошкары.

Луна пошла на убыль, и жертв он пока что приносить не будет. Но все же, входя в хижину, он испытывал восторг. Кевин с Леоном в городе, и весь лагерь в его полном распоряжении. Естественно, он, не медля, отправился в святилище. Попозже, днем, он встретится с учениками, теперь же ему необходимо проконсультироваться с нгангой.

Он возжег в курильнице древесный уголь, бросив в огонь несколько щепоток полыни и корня дудника. Даже в лучших оккультных магазинах Торонто не всегда бывали нужные ингредиенты, и ему нередко приходилось выписывать их из Нью-Йорка. Окон в этой хижине не было, он зажег над нгангой три ряда свечей, и предметы вокруг обрели очертания. Он закрыл дверь и запер ее.

Нганга ощетинилась палками. Двадцать восемь священных palos требовалось для того, чтобы подчинить себе дух и донести смысл молитвы. Духа надо тормошить, толкать и погонять, как быка, только так можно добиться результата.

— Бахало! — Его крик срезонировал от бетонных стен. — Бахало! Семтекне бакунерай пентол!

Не надо становиться на колени, не надо просить — так учил его дядя.

— Бахало. Сеено темтем бакунерай пентол!

Подобно католическому священнику он простер руки над нгангой, на несколько секунд погрузился в размышления — чего именно ему угодно. Собраться, сконцентрироваться — для успеха это главное. Он желает, чтоб дух обрел способность двигаться для него.

— Сеено темтем нака нова валдор.

Он помешал палками вонючую жижу. На поверхность всплыла ступня — бледная, без пальцев. Палками он отогнал ее к краю котла и стал шарить в глубине, пока не показалась вторая ступня.

— Сендекере мам коко, пантиби. Иди для меня, дух, для меня, давшего тебе ноги, чтобы передвигаться, повелевшего тебе идти, двигаться во имя мое, прозревать во имя мое.

Погрузив ступни обратно на глубину, он стал шарить в поисках рук. Рук как таковых не было, были только беспалые кисти, отрубленные в запястьях, и сами пальцы, отдельно, которые он отрезал один за другим для нганги. Воспоминание об ужасе жертвы, об агонии заставляло его сердце биться сильнее. Ужас, агония — это те врата, через которые смертная плоть входит в бессмертие духа. Через ужас и агонию он, Рыжий Медведь, достигает духа умерших, чтобы повелевать ими. Ужас и агония — его друзья.

Некоторые из палок были расплющены на концах, образуя нечто вроде ложек. Он выловил ими несколько пальцев. Пальцы были белые и сморщенные. На одном оставалось кольцо с изображением черепа и костей.

— Кандопей варонауэй д'кран. Бентак по бентак мам тинпей. Нактак по нактак мам кеннетей. Приблизься ко мне, дух. Сплоти воедино моих союзников. Ополчись на моих врагов.

Рыжий Медведь вновь помешал темную жижу, упиваясь запахом. Теперь в нганге выплыл самый крупный предмет. Он возник ныряльщиком из адских пучин, колышась на поверхности, медленно вращаясь. Из глаз и ноздрей струйками стекали вода и кровь. Полуоткрытые глаза были устремлены куда-то вдаль, поверх плеча Рыжего Медведя.

Рыжий Медведь стал читать нараспев заклинание на непонятном языке:

— Дух, начинай движение во имя мое, учись во имя мое, чтобы дать мне знание. Дух, мозгом, которым я одарил тебя, открой мне то, что мне требуется знать. Ступай, дух, ступай и выполняй то, что тебе велено.