Шакалы пустыни

Глава восьмая. Мешки и трагедия на Ниле

Все капустные, а особенно редька — крайне опасны! Опыт показывает что от них можно взорваться. (ну, или на них взорваться, негативной сути это не меняет). Да, люди их грызут непрерывно, но это еще ничего не доказывает. Студент — будь бдителен! Смотри что жрешь!

(Памятка «Кухни народов мира и иные пищевые опасности»)

«Бизе, Дезе, Туше и Буше — не гномы и не родственники» (Запись для памяти).

опять день шестой месяца термидора (вторая половина дня).

Выехали внезапно, поскольку подвернулась оказия.

На мула Катрин смотрела с ностальгией — животное престарелое, дряхленькое, неопределенной серо-пегой масти — как тут не вспомнить старые добрые времена? Вообще мулы в Каире ценились, возница важничал, вел повозку с неспешным достоинством владельца подержанного, но лимузина. «Археологи» устроились на повозке среди мешков товара. Хозяин упряжки был не только степенен, но и мудр. Слухи о том, что солдаты диких гяуров-фрэнчей охочи до свежих овощей казались вполне обоснованными — муловладелец надеялся выручить за полезный продукт двойную, а то и тройную цену.

Собственно, разъезды французской кавалерии уже вошли в город и прощупывали обстановку. Всадников у Наполеона имелось немного, разведка затянется. Но остатков «археологической» группы это уже не касалось — в разгар дня город выглядел порядком обезлюдевшим, обреченно-спокойным.

…— В общем, кладбище аль-Караф серьезно осквернили. Подозревают, что это напакостили местные христиане. Все знают, с каким нетерпением они ждут прихода гяура-Наполенэ, — тихо рассказывала Катрин.

— Да? У кого-то имелась мысль осквернить кладбище? Заговор? Нет, я не верю. Но случай воистину ужасный, — сонно возмутился шеф. — Впрочем, аль-Караф — местечко противоестественное и с недоброй атмосферой. Мне так показалось. Впрочем, возможно, слухи об осквернении сильно преувеличены.

Катрин хмыкнула. Слухи были самыми верными — с рынка. Завернули туда мимоходом, скупились по мелочам, переводчица пересказала, о чем народ болтает. Шпионка из девчонки оказалась малопригодной — немногословна до чрезвычайности. Может, попривыкнет.

Сейчас сведущая во многих языках жертва дремучих обычаев плелась рядом с повозкой, помалкивала. Имя ее было — Анис, иных подробностей, типа места происхождения, возраста и прочего, выдавить не удалось. Даже трудно сказать: хорошо или плохо, когда толмач предельно лаконичен.

— Давайте оставим в покое это несчастное кладбище, — предложил Вейль, поправляя новую чалму — простейшую, феллахско-сельского образца, но новую и, по-видимому, удобством значительно превосходящую прежний образец. — Вдова, вы, кажется, о чем-то спросить хотели?

— Я? С чего мне вдруг спрашивать? Вы и так врете на каждом слове. К чему мне ваше лишнее «ля-ля»?

— К сожалению, я не в силах расшифровать глубоко женскую терминологию. Но уверяю вас, в моих словах не было ни слова лжи. Просто я не склонен заранее раскрывать все карты. Согласитесь, с непроверенными людьми такая тактика вполне разумна.

— Теперь я проверена, и вы вздумали вывалить кучу откровений? Что-то не верится, — Катрин осторожно выковыряла из прорехи мешка аппетитную редисину.

— Вы пессимистка. Зачем вам откровения? Истина — тяжкий груз, с ней через заборы прыгать труднее. Давайте остановимся на нынешнем положении дел: вы не спрашиваете лишнего, я не пытаюсь вуалировать истинное положение дел. В нужный момент вы все узнаете. Если захотите.

— Нужный момент… вы уж бросайте «вуалировать» прямо сейчас. А то звучит угрожающе. Что такое нужный момент? «И пришла к ней Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, а Аллах лучше знает».

— О, вы решили припасть к первоисточникам? Похвально, — одобрил Вейль.

— Это ваша библиотека подействовала. Сразу вспомнилось, что я в детстве на тему здешних ужастей читала.

— Вы весьма образованная девушка, к счастью, лишенная нынешней широко распространенной узкопрофессиональной специализации. Вы мне подходите. Уникальный стиль фехтования, недурная реакция. Похвальное увлечение ворованными витаминами и иной здоровой пищей. Нет, мне действительно подходит.

— Благодарю. Польщена до глубины души.

— Это к слову. Не будем отвлекаться, поскольку много ближе к теме ваше замечание о Разрушительнице наслаждений. Даю слово — Разрушительница явиться не по моему приглашению. Если вы, конечно, не вынудите меня пересмотреть это опрометчивое обещание.

— Поскольку я не понимаю ваших интересов, да и вообще не улавливаю логики событий, то с чего мне быть уверенной: пересмотрели вы свое столь любезное обещание, или все еще благожелательно настроены к данному сотруднику низового звена? — Катрин сунула в рот обтертую редиску. — Поясните, в чем мой интерес. Не стесняйтесь, ибо последние события вызвали практически непреодолимое желание срочно вернуться в тюрьму. Там пахнет лучше и мертвецов меньше.

— Кстати, мертвые вас вообще не пугают? Это не отвлеченный вопрос, он близок к теме, — обосновал свою любознательность шеф.

— Я уже догадалась, что близок. Погибших я видела изрядно, в том числе и хороших людей, что порой невыносимо грустно. Но сами по себе мертвые меня не пугают. Все там будем. Но неупорядоченное вскакивание усопших из могил и их хаотичная беготня — это ненормально и противоестественно. Знаете, какие-то фундаментальные основы миропорядка все же должны соблюдаться.

— Времена смутные, правила меняются и нарушаются, — уклончиво оправдался шеф. — Несомненно, ничего хорошего в этом нет, хотя с другой стороны… Послушайте, вас не посещало внезапное искушение заглянуть туда — в лучший мир, где много хороших людей? Вопрос сугубо философский, можете считать его отвлеченным психологическим тестом.

Редиска (весьма неплохая) мгновенно начала горчить.

— Чего туда заглядывать? Успеется, я уже слегка заглянула. У меня пока по эту сторону бытия кое-что осталось. Может, здесь не самые безупречные люди с точки зрения мироздания, зато самые близкие лично для меня, — Катрин разозлилась. — Вейль, подобные вещи спрашивать нельзя. Суицидальные мысли посещают каждого человека, но я заглядывала Туда вовсе не по собственной инициативе. Короче, мне нужно вернуться в Париж как можно быстрее и иные варианты я попросту отказываюсь рассматривать.

— Не вспыхивайте, я просто оцениваю и сравниваю реакции, — шеф смотрел на приближающуюся пристань. — У меня есть предложение разумного компромисса. Сейчас загрузимся, я поясню.

Загрузились на подобие баржи. Мулу поставили ведро с водой, переводчица, отвернувшись от всех, уставилась на реку, возница вступил в степенную беседу с гребцами. Катрин машинально надергала из мешка редисок про запас. Разговор с шефом получался каким-то нелепым. Ничего конкретного, внезапный упор на доверие-недоверие. Абсолютно ничего не дает такой разговор. С другой стороны, а что дадут многочисленные озвученные факты и конкретные обещания? Ни то, ни другое не проверить.

— Так вот, — шеф удобнее откинулся на мешки с корнеплодом. — Доверять друг другу мы не можем, но вынуждены. Мне необходим надежный человек, готовый пойти на риск и не подверженный пустяковым суевериям. Вам же нужно избежать скучных тюремных лет и вернуться к даме сердца.

— Последнего я не слышала, — предупредила Катрин. — Не впутывать и не упоминать ни в каком контексте.

Шеф посмотрел в ее посветлевшие от ярости глаза:

— Извините, Вдова. Не выспался, глуплю. Предложение таково: вы идете со мной до конца — я гарантирую официальное подтверждение выполнения вашего договора. Подтверждаю в исчерпывающем, не поддающемся сомнению объеме. Как помните, я вхожу в число ваших кураторов.

— Это я помню. Но каким образом вы мне можете что-то гарантировать?

— Подтверждение уже составлено, мной подписано и находится на месте — там, в ангаре базы, — Вейль объяснил детали.

Особой уверенности Катрин не испытала, но не исключено что все правда. Шеф предусмотрителен. Даже если экспедиция сгинет в полном составе, у Катрин остается подтверждение выполненного контракта. Но что в подтверждении толку, если пойдет по варианту (вполне вероятному): как раз именно шеф не возвращается, а другие «археологи», оставшись в живых, вздумают утверждать о выполнении контракта архе-зэка нечто противоположное?

Катрин ела редиску и размышляла, Вейль не мешал. Приближался западный берег, торчали надоевшие пирамиды. Девушка подумала, что в их очертаниях есть нечто противотанковое, примитивное и кондовое, и раскусила последний овощ.

— Послушайте, шеф. Это ведь не гарантии, это полу-гарантии.

Вейль пожал плечами:

— В данной ситуации что-то получше вам вряд ли предложат. Соглашайтесь, Катрин. Полагаю, кладбищ больше не будет.

— Маячит что-то еще повеселее?

— На пустяшную прогулку я бы вас не приглашал. Но я заинтересован в вашем существовании, вы в моем. Практически мы уже сработались. К тому же возможен определенный бонус. Понимаю, в вашей ситуации дополнительные призы не имеют решающего значения, но все же. Полагаю, бонус вам покажется интересным.

— Неужели? Что бы это могло быть? Браслет с древней уникально мумифицированной ноги?

Шеф внезапно позволил себе намек на ухмылку:

— Иной раз вы меня удивляете. Браслет! Как это по-женски, не верить, что вам могут подарить нечто истинно ценное. Нет, не побрякушки, а куда более таинственное, и более странное. Но до наших призов еще далеко. По моим расчетам на все дельце уйдет месяц, может чуть больше. Соглашайтесь.

— Лучшим бонусом будет, если вы таки и не выстрелите девушке в затылок.

— Обещаю, — Вейль протянул руку.

Катрин вздохнула и пожала прохладную ладонь.

— А мне сейчас профессору де Монтозан лгать понадобиться? Правду с кладбищем профессорше сходу проглотить будет затруднительно.

— Лгать? Вам? — удивился шеф. — Зачем? Я вполне справлюсь. Собственно, лгать вообще не нужно — это дурной тон. Правильно интерпретировать факты — вот истинно научный подход. Тем более, мы говорим об археологии! Мы с вами немного причастны к этой замечательной науке, не так ли? Общение с коллегами я беру на себя. Вам поручается адаптация нашей новой переводчицы. Сомневаюсь, что от нее будет польза, но основная специалистка по девичьей психологии в нашей команде — несомненно, вы.

До лагеря не доехали с километр. Расставаясь с возницей Вейль проявил внезапную галантность и купил мешок редиса — «раз вам, Вдова, так уж по вкусу». Несли вдвоем. Упорно молчащая переводчица тащилась следом и, наверняка, размышляла о странностях отношений и вкусов гяуров.

Остановили часовые 4-й легкопехотной:

— Гражданин Вейль, рад вас видеть! — окликнул капрал в черной двууголке. — У вас в лагере сегодня что-то шумно.

То, что шеф знаком с капралом, не особо удивляло, вот крики в лагере — это да. Чего они там разорались? И сюда мертвецы в гости понаведались?

— Дорогая Вдова, дотащите провиант без меня? — осведомился Вейль. — Будьте любезны положить у кухни и без меня ничего не трогать. Я приду и сам разберусь с цифрами и прочим.

— Несомненно, мсье Вейль, — Катрин подхватила корнеплоды подмышку и двинулась к шумящему научному лагерю.

— О! Так она француженка! — воскликнул за спиной простодушный капрал.

Катрин догадалась, что сейчас будут обсуждать не столько беспокойный академический быт, как некую вдову — взгляды пониже спины так и пригревали. Ладно, дело естественное.

— Госпожа Анис, мы ни во что не вмешиваемся, проходим и отдыхаем, — проинструктировала носильщица молчаливую спутницу. — Не волнуйся, это ж академики — народ горячий, но отходчивый.

Девчонка покосилась диковато — возможно слова «академики» не знала.

В лагере пискляво и истошно взвыла Дикси, вновь невнятно и ожесточенно задискутировали.

Катрин вздохнула:

— Там у нас собако-крыса живет. Ну и остальные, тоже.

Путницы миновали крайнюю палатку. Картина открылась интересная. Профессора де Монтозан трясли за воротник камзольчика — голова ученой дамы болталась, но выражение лица тетка умудрялась сохранять сугубо неприступное и высокомерное. Сотрясал даму красный как рак «Семь-Шесть», рядом бурно жестикулировали оба переводчика, вопил в лицо профессорше взбешенный «Ватт». Противостоящую партию представляли, очевидно, аудитор и «Латино»-лаборант — эти двое тщетно пытались оторвать лапы разъяренного охранника от одежды научной руководительницы. Доктор «Крест» и механик Андре соблюдали нейтралитет — эскулап наблюдал за безобразной сценой с заметным удовольствием, специалист по железкам угрюмо смолил сигаретку. Перепуганная Дикси металась у штабной палатки, периодически пыталась присесть и пописать, но обычный способ собачьего самоуспокоения уже не срабатывал.

…— Если он умрет, я вас всех, шлюха научная… — брызгал слюной, заглушая остальные вопил «Семь-Шесть».

— Вы н-не им-ме-ет-те ник-ак-ого пра-ва… — лязгала зубами упертая профессор.

Тут лаборант увидел вновь прибывших и перестал упираться в мощную грудь «Семь-Шесть», охранник почуял неладное, временно поставил де Монтозан на землю и обернулся.

Члены экспедиции воззрились на девушек и мешок.

— Бунтуете? — сухо осведомилась Катрин. — Продолжайте. Вмешиваться не собираюсь, но мысленно, профессор, я с вами. Держитесь!

«Археологи» молчали, осмысливая.

— А это кто? — наконец спросил «Ватт», глядя на мешок.

— Нет, это не прах мсье Вейля, — разрушила Катрин логическую цепочку, выстраиваемую смятенными научными и околонаучными умами. — Это мое, честно заслуженное. Делиться не собираюсь. А вот эта девушка — новая глава отдела переводов. Официально она представлена будет позже.

— Но она же местная! — высказал парадоксальную догадку «Клоун»-аудитор.

— И что? Не визжит, никого не трясет, не плюется — такая нам не подходит, что ли? — недобро удивилась добытчица редиса. — Вы продолжайте, не отвлекайтесь.

— А где же «Спящий»?! — вопросил лаборант.

— Шеф явится в нужный момент, — надменно пообещала Катрин и повлекла мешок и переводчицу к медицинской палатке. Придется занимать жилье явочным порядком.

— Располагайтесь, мадмуазель Анис, — пригласила архе-зэка, пристраивая овощной мешок к лекарским ящикам — часть из них была распотрошена. — Позже обустроимся, постель поменяем. Пардон, пока здесь бардак и полное отсутствие женской руки.

Переводчица осторожно присела на край зыбкой койки. Ну, в обморок не падает, уже хорошо. Собственно, сразу было видно, что безносая невольница держится исключительно за счет стального характера. Ну, иначе с ее мордашкой вообще не выживешь.

В палатку юркнула Дикси, глянула умоляюще и жалобно затряслась.

— Вот тоже горестное недоразумение — проворчала Катрин. — Тебя вообще кормили или нет?

Кворум снаружи снова начал прибавлять громкости дискуссии.

— Никогда! — завопила профессор. — Не смейте! Ценность этого проекта невозможно переоценить…

— Заткнись, я сказал! — взревел «Семь-Шесть». — Госслен тяжело ранен, еще денек, аппаратуре придет окончательный конец, и мы вообще не вернемся. Эта ваша техника… Да будь я проклят, мы с самого начала влетели в полное дерьмо. Профессор исчез, кругом колдовство, ваш Вейль вообще сумасшедший.

— Ты же так красочно рассказывал, что их в городе убили? — храбро встрял «Латино». — А Вдова сейчас говорит…

— Кто говорит?! Эта белобрысая сука нагло врет. Знаете, что они там с Вейлем вытворяли?! — зарычал охранник. — Госслен может подтвердить, там эти некрофилы на могилках…

— Ты, тупое животное, заткнись немедля, или я тебя щас до промежности раскрою, — со всей дури заорала Катрин, не выходя из палатки.

Дикси забилась под койку и все же обписалась, переводчица, несмотря на всю свою стойкость, была близка к подобному.

Снаружи примолкли. Потом подал голос аудитор:

— В каком это смысле «раскрою»?

— Господи, вы тут не обедали, что ли? Кричите на всю реку, — в дискуссию вмешался новый голос, сонный и слегка удивленный. — Сала, дружище, ты жив?! А как парень? Я за вас всерьез беспокоился. Профессор Фе, присядьте, на вас лица нет.

Катрин подмигнула переводчице — шеф дотащился до лагеря, теперь мозги всем наизнанку вывернет…

Нет, «Спящий» и не думал настаивать на чем-то своем или прямолинейно обманывать коллег. Он изящно вел всех и каждого. Каких-то доводов оппонентов он, как «человек ограниченный», попросту не воспринимал, в остальном являл пример удивительной демократичности и лояльности. Дискуссия почти сразу перешла в новое, более конструктивное русло. Катрин отправилась за сосисками, перекусывали здесь же, в палатке. Переводчица покорно ела, хотя сосиски и хлебцы явно не вызвали у нее восторга. Вот экспедиционное кофе пить она вовсе не смогла. Катрин развела подопечной сгущенного молока и продолжила слушать дебаты.

Часть экспедиции требовала немедленного возвращения в XXI век. Вот сию секунду — домой, в ангар, в Париж, в больницу! К настоящим спасительным уколам против бешенства, антибиотикам, порядочным врачам, реанимации, цивилизации. Наплевать на премии и бонусы, жизнь важнее!

Отважные (и жадные) приверженцы продолжения экспедиционных исследований категорически отказывались возвращаться, не достигнув весомых результатов, «до которых рукой подать». (Катрин больше всего интересовало, куда собственно, «рукой подать», и каковы вожделенные ожидаемые результаты, но дискуссия мимо этих любопытных моментов как-то проскакивала).

Определенная часть личного состава собственного четкого плана на будущее не имела, а поскольку права решающего голоса эта часть коллектива тоже не имела, оружием грозить не решалась, то помалкивала и ждала результатов.

Собственно, открытую готовность прибегнуть к оружию демонстрировал лишь озверевший «Семь-Шесть» — ремешок его кобуры был показательно расстегнут, лапа то и дело касалась рукояти револьвера. Лидер партии Возвращенцев упирал на свое решение идти до конца и на гуманитарный аспект — несчастный «Девять» лежит при смерти, ему необходима немедленная эвакуация и помощь врачей. Ибо «Крест» коновал и полное дерьмо, точно как и его «гнилая аптека».

Насчет доктора Катрин могла охотно согласиться, хотя было любопытно: что же такого случилось с молодым «Цифрой» — поймал мушкетную пулю или попался особо хитрому мертвецу? Но сейчас интереснее было наблюдать за шефом.

Формально Вейль принадлежал к партии Воздержанцев, намекая «вы решайте, мое дело — безопасность». Его успокаивающие, порой откровенно неумные реплики вызывали раздражение, но неизменно подвигали дискуссию в избранную «Спящим» сторону. Порой достижения шефа в коррекции курса были существенны, чаще мизерные результаты едва угадывались. Но в целом… Этому стоило поучиться. Вейль был абсолютно циничным человеком, определенно готовым убивать и пытать ради результата, но и психологом-стратегом он при этом оставался изумительным. Катрин знала, что вряд ли сможет полностью овладеть методами незаметного манипулирования людьми, но понаблюдать было поучительно. По сути, шеф управлял (не абсолютно, разумеется) каждым из собравшихся: парой слов, поддакиванием или нелепым возражением провоцируя на очередной шаг к цели. К своей, разумеется.

Вейль вел дело к разделению экспедиции.

— Полагаю, нас ждет прощальный ужин. Или завтрак — пробормотала Катрин. — Песик, ты ведь мечтаешь забраться в свою уютную «переноску» и вновь с удобством гадить на диван хозяйки?

Дикси скульнула и вновь задремала — сожрав полноценную банку корма, собачка окончательно обессилела. У Анис тоже слипались глаза — ночь у невольницы выдалась тревожной, утро, смена хозяев и переход в лагерь археологов бодрости тоже не прибавили. Катрин выдала подопечной плед и велела ложиться и подремать.

…— Ни секунды! Как только капсулы будут готовы, мы отчаливаем! — орал перед штабной палаткой охрипший «Семь-Шесть».

— Проваливайте! Толку от вас как от пердливых евнухов! — отвечала бесстрашная профессор. — Без вас справимся!

Общий расклад Катрин уже уяснила, любопытны были нюансы. Профессор де Монтозан, верный лаборант, придурок-аудитор — эти верят в свою счастливую египетскую звезду. О сгинувшем руководителе — замечательном и незаменимом профессоре Одуан-Ризо коллектив уже напрочь забыл, продолжать его поиски ни у кого и мысли не возникло. Естественно, оба «цифры», «Ватт» и трусливые переводчики жаждали немедленно смыться обратно к цивилизации. Зависли в неопределенности доктор «Крест», механик Андре, и (формально) двуличный шеф. Вейль пару раз обмолвился о несчастливо складывающихся обстоятельствах, рискованной военной обстановке — это можно было истолковать как стеснительную готовность немедля вернутся в мир исправной электроники и срочных спортивных новостей. С другой стороны, упертая профессор восприняла эти обмолвки подозрительно спокойно — скорее всего, со «Спящим» они о чем-то успели сговориться заранее. Собрание перешло к заслушиванию технических аспектов и внимало «Ватту» — тот уже не в первый раз разъяснял детали плачевного состояния техники и особенно генератора, жизненно необходимого для предстартовой зарядке аккумуляторов (похоже, инженер изрядно привирал)

Катрин пила кофе и размышляла о своей несчастливой участи — вот так сидишь мышь мышью — хотя бы для проформы вспомнили, позвали, предложили «милая Катарина, возвращайтесь с нами, в тюрьме вам будет уютнее» или «без ваше смертоносного клинка и чудесных глаз продолжение экспедиции теряет всякий смысл, будьте с нами, наша опора и надежа!» Фиг там, бегают, аппаратуру тестируют.

Вспомнили перед ужином. Притащился Андре, стеснительно спросил:

— Ты как? Говорят, в городе начались жуткие религиозные беспорядки и массовые галлюцинации. Совсем эти каирцы спятили. Думаешь оставаться? А я, пожалуй, вернусь. Здесь вовсе уже курить нечего, да и плеер сдох.

— Передавай привет «Пари Сен-Жермен».

— Передам, — парень вздохнул. — Знаешь, я здесь точно понял, что человек того мира. Мне здесь как-то не по себе. Стыдно сказать, засыпать боюсь.

— Ты абсолютно прав. Возвращайся.

— И все верно, мне не нравятся такие приключения, — без особой печали признал механик. — А ты, конечно, останешься?

— По тюрьме я еще не соскучилась.

— Ты жуткая авантюристка. Ладно, Вейль сказал, что ты можешь помочь с лишним багажом. Многое из оборудования мы не сможем взять с собой, энергетика и так на пределе. Нужно уничтожить лишнее, да еще хорошенько припрятать ваши капсулы и резервные аккумуляторы. Ох и рисковые вы…

К середине ночи Катрин думала, что лично она не столько «рисковая», как просто туповатая. Убрать такую кучу вещей оказалось непросто и утомительно. Одно утопление разобранного экскаватора чего стоило. Все распоряжались, а раскручивать болты было некому, лебедку заедало. Инженер «Ватт» распоряжался подготовкой группы Возвращенцев, профессор де Монтозан деятельно готовила продолжение экспедиции, эти двое все время ругались между собой, Вейль не особо успешно успокаивал злобно собачащихся, появлялся и исчезал, настоятельно требовал оставить на месте часть сувениров — лагерные обитатели успели наобменивать у солдат охраны кучу всяких вещиц условной антикварной ценности. Появлялся у костра бледный и изнеможенный тяжкими страданиями «Девять» — пулю он не поймал, но был порядком покусан со спины и «тылов». От живых собак ему больше перепало или от мертвых не-собак, не уточнялось. В общем истерика «цифр» была объяснима. И ведь удерут безнаказанно, если генератор не сыграет за торжество справедливости. Вот же скоты.

Ближе к рассвету Катрин плюнула, взяла у «Механика» пачку сигарет и временно дезертировала. Следовало перекурить и попытаться собраться с мыслями. И проверить подопечную.

Анис не спала, сидела на койке, накинув на голову плед.

— Жестко или шум мешает?

— Я спать достаточно.

— Ладно. Курить будешь? Ну, или пойдем, просто на воду посмотрим.

Сели у берега. Отпугиватель москитов работал с перебоями, здесь темнота уже жужжала и норовила куснуть. Катрин вскрыла пачку, предложила сигарету девчонке. Та глянула с сомнением. Попечительница закурила:

— Привычка вредная, но изредка можно себе позволить. В моменты, когда дела летят ишаку под хвост. Снимай никаб: здесь темно, да я и привыкла к таким лицам. У меня родственнику половину морды как-то случайно снесло, да еще вместе с левым глазом. Выглядит парень впечатляюще. Но через недельку попросту перестаешь замечать. Мы вместе путешествовали и вообще дружили. Полумордость не мешала.

— Я понимать.

Катрин вновь высекла огонь, поднесла трут к сигарете девчонки. Ночью изуродованное лицо выглядело как-то уместнее: почти ночная дарк из неопределенного племени.

Анис кашлянула.

— Глубоко не затягивайся. И ни о чем не думай.

— Не думать? Все идти не так, госпожа?

— Посмотрим.

Курили, молчали. Слегка блестела вода. Забавно, Нил, аура официально присвоенной реке вечности, почти за спиной Великие пирамиды — главное геометрическое чудо Света. А могла ведь случиться иная река и иные чудеса. Было бы спокойнее. Поскольку сейчас вокруг излишне много людей, а за спиной не только пирамиды, но и Вейль. Обманет. Хотя партия с ним — игра открытыми картами. Ну, почти открытыми. Сюрпризы будут. Еще можно напроситься в капсулу. И вернуться в тюрьму. И еще четыре с лишним года без Фло. Вот это попросту невозможно.

— Фильтр курить не надо. Затуши.

Анис потушила окурок, буквально копируя движение старшей курильщицы. Учиться дурному и всякому девчонка определенно готова. Ну и ладно.

В лагере опять ругались, что-то с треском завалилось — заругались еще громче. Тьфу, черт, нужно идти…

Точное место захоронения аккумуляторов резервных капсул должны были знать только официальные члены остающегося экспедиционного состава, поскольку это их капсулы — практически единственный путь триумфального возвращения. Похоже, доктор «Крест» рискнул примкнуть к упоротым искателям приключений (мог бы, урод, и домой отвалить). «Колеблющийся» Вейль тоже, наконец, определился — он остается! Какое счастье, какое мужественное и внезапное решение! Теперь рисковые парни получили допуск к зарезервированной технике и выбирают для своих капсул батареи понадежнее. Катрин не претендовала, и ее вместе с трусливыми Возвращенцами и переводчицей выгнали на берег. Правда, отлученным выдали по кружке внепланового кофе и круассаны.

— Это пить? Опять? — едва слышно уточнила Анис.

— Так себе кофе, но мы в походных условиях, — пояснил Андре, приклеившийся к девушкам. Скорое возвращение и близость укутанной экзотической красотки подходящего роста заметно улучшило настроение Механика. Парень был не прочь в последние часы экспедиционного пребывания пофлиртовать и «завести отношения» с арабской куколкой.

«Завести отношения» — Катрин терпеть не могла эту отвратительного формулировку. «Завести отношения с целью проведения общего культурного досуга и регулярного/не регулярного спаривания». Гадость какая! А в европах это всерьез устоялось. Прямо хоть совсем не возвращайся, лучше бы Фло с семьей сюда выдернуть. Хотя город с кладбищем аль-Караф и отрезанными носами счастье еще то.

…— Бурду пить не обязательно. Вот попробуй — напиток специфический, редкий, вряд ли нам еще попадется, — Катрин сунула девушке банку «коки» и скомандовала страшно заинтересовавшемуся результатами дегустации механику: — Рожу отверни! Не в кафе сидишь, уважай местные обычаи.

Девчонка попробовала газировку, онемела. Дурак Андре принялся допытываться «так на что похоже»? Сидели действительно не как в кафе: под утро было откровенно прохладно, хотя резкий западный ветер нес не свежесть, а некую… остывшую жару. Странно все. Экспедиционные переводчики сидели отдельно, перешептывались о чем-то глубоко своем, арабско-французском, и тайком затягивались сомнительной самокруткой. Сгорбившийся «Ватт» застыл на куске супер-пластика, обхватил голову руками, и то ли думал о ненадежном генераторе, то ли дремал — работы в последние дни у инженера действительно было по горло. «Цифры» осторожно прогуливались у кустов: сидеть «Девять» не мог, он вообще щеголял в чем-то вроде импровизированного килта, прихрамывал на обе ноги, задница оттопырена как у младенца с подгузником, временами воин постанывал и похныкивал. Но оружие страдальцы-охраники держали наготове. Во время бурной дискуссии промелькнуло упоминание, что автомат «Девять» окончательно вышел из строя — и боевая пружина, и пружины магазинов превратились в труху окалины. Так что теперь на вооружении у парочки состоял дробовик и запасные револьверы — истово надеются герои, что за время до полуденного старта свежие стволы не подведут.

Катрин ухмыльнулась.

«Семь-Шесть» впервые после города изволил обратить на нее внимание:

— Скалишься, Вдова? Ничего, дня через два-три, растянут тебя между верблюдами. Уж не знаю, кто тебя удовлетворит на прощанье: городское ворье, кочевники или пьяная солдатня, но наорешься вволю.

Катрин радостно заулыбалась:

— Так, а чего? Секс я люблю, верблюдов тоже. Главное, вы, вонючки, наконец-то уберетесь. А то твой дружок так обделался, что даже собаки его жевать бросили. Прямо удивительно, как слабакам с таким недержанием кишечника приходит мыслишка в охрану наниматься.

— Хихикай, шлюха. Вдруг жива останешься — встретимся, — пригрозил «Семь-Шесть».

— Это вряд ли, — уже без улыбки заметила девушка. — Догонит вас аль-Караф. Аура у вас уже темнеет, плесенью дохнуло, я такого навидалась.

Молчавший «Девять» сплюнул ей на подол.

— Вот ты, хорек… — зарычала Катрин.

«Семь-Шесть» направил в лоб архе-зэка ствол дробовика. Двенадцатый калибр — с ним ругаться глупо.

Охранники, величественно хромая, прошествовали к истоптанным кустам, а Катрин пришлось идти к воде и замывать загаженный подол. Темная вода Нила успокаивающе плескала в ладонь.

— Ты и вправду идиотка, — глухо сказал ей в спину «Ватт». — Вы же обречены. Это не экспедиция. Это приговор.

— Да я как бы уже и отбываю приговор, — проворчала девушка. — Но спасибо за заботу.

В лагере что-то громко хлопнуло, потом профессор «Фе» принялась торжественно декламировать некие строфы, видимо, на древнеегипетском языке. Совсем сбрендили.

Анис смотрела вопросительно. Полагает что молитва.

— Традиции мудрецов, тайные ритуалы Постигших Суть, — махнула рукой Катрин.

У палаток появилась тень «Спящего», вдохновляющее взмахнула рукой:

— Возвращайтесь! Катарина, нужно рации захоронить.

Опять эта «Катарина», опять копать…

Прервал малоинтересный землекопный труд истошный вопль на берегу. На сей раз там отчаянно подвывал, аж захлебывался, господин лаборант. Члены экспедиции, похватав оружие, сбегались к месту происшествия. Катрин взяла ножны с ятаганом, но спешить не стала — имелось предчувствие — не тот это случай.

«Цифры» лежали за ободранным кустиком. В довольно естественной позе, но, безусловно, мертвые.

— Я… тут… о, боже! — рыдал «Латино». — Я только спустился.

«Крест» отодвинул впечатлительного научного сотрудника и пощупал пульс «Семь-Шесть»:

— Несколько минут. Смерть вследствие глубоко проникающего вскрытия шеи. В смысле, двух шей.

Последнее было очевидно — кровь не успела впитаться в песок и ее было порядком: горла у лежащих в обнимку охранников были умело располосованы прямо под подбородком. Дробовик аккуратно лежал рядом с хозяином, в руке «Семь-Шесть» сжимал весьма знакомый нож-керамбит.

— Господи, какая трагедия! — пробормотал Вейль. — Им оставалось всего несколько часов… Парни были так близки к уходу от темы.

Катрин изо всех сил старалась не смотреть на шефа. Зато на нее саму уставилась все экспедиция.

— Минутку! — осознала девушка. — Это что, я главный подозреваемый?

— А кто бы еще вздумал такое сделать? — вкрадчиво спросил доктор.

Аудитор закивал и сделал предусмотрительный шаг в сторону, подальше от девушки. Остальные тоже напряглись.

— Вы в своем уме? — осведомилась Катрин. — Спору нет, мне не нравится когда меня оплевывают, и я бы охотно кастрировала этих двоих боевых хомяков. Но! Во-первых, я на службе и не могу делать то, что мне хочется. Во-вторых… вот этот покойный меня обозвал, а вот этот плюнул. Потом они пошли обсуждать сей невероятный подвиг, а я пошла отмываться. У воды мы перемолвились словом с «Ваттом», потом нас позвали в лагерь. Потом я копала как проклятая, под чутким руководством профессора и при некоторой помощи трудолюбивого Механика. То есть, все время оставалась на глазах у вас. Как я могла прирезать охранников? Уж не говоря о том, что эти двое вряд ли рискнули подпустить меня вплотную, а арсенал у них солидный.

— Тогда кто? — вопросил аудитор. — Давайте рассуждать логически. Говорят, ты им угрожала.

— Это точно она! — взвизгнул Барбе. — Она же черная вдова, похуже чем у "Марвел". Эта вообще на все голову сумасшедшая колдунья!

Оба переводчика благоразумно стояли за спинами остальных сотрудников и не спускали с Катрин взгляда. Интересно, что такого Барбе успел коллеге наплести? Он же и не видел в городе почти ничего.

— Да, вдова угрожала и запросто могла убить, но она все время оставалась рядом с кем-то из нас. Здесь она не врет, я могу поручиться, — мрачно заверил «Ватт».

Научные и ненаучные сотрудники начали переглядываться, оценивая варианты и склонность коллег к смертоубийству. Под подозрение попала стоящая поодаль Анис.

— Э, нет, она сразу в палатку шмыгнула, я видел, — запротестовал рыцарственный Андре. — Да и как она справится? Она же маленькая.

— Кто знает подружек нашей Вдовы? — намекнул аудитор. — Кстати, они могли сговориться. Выбраться из палатки незамеченной — дело навыка. Арабка миниатюрна и возможно…

— Вдруг это действительно сговор? — с внезапной готовностью поддержал гадкую версию доселе помалкивающий Вейль. — Справиться с охранниками не так-то просто. Парни были храбры и опытны. Здесь что-то иное. Возможно, кто-то хотел подставить под подозрение туземку, но попытка смехотворная. Взгляните на девицу: да она вообще не понимает что происходит! Как ей совладать с двумя подготовленными вояками, да еще без шума? Она похожа на ассасина? Вспомним: у наших несчастливых коллег не имелось привычки подпускать к себе девушек вплотную. Нет, тут действовало как минимум двое убийц. Или больше.

Экспедиция продолжила подозрительно глазеть друг на друга, уже учитывая математические поправки. Тут к спектаклю подключилась профессор де Монтозан. Актрисой она оказалась любительского уровня, но вдохновенной — в голосе отчетливо звучали сдерживаемые рыдания:

— Друзья! Неужели вы не видите?! Мальчики свели счеты с жизнью! Психологический надлом оказался слишком силен. Господи, мы все знаем, насколько они были близки. Болезненные физические травмы Госслена и решение о возвращении, эта позорная! позорная! духовная человеческая слабость, да, я не побоюсь произнести этого слова! Такое крушение нелегко перенести настоящим мужчинам. А наши друзья были, — даже не смейте спорить! — больше чем просто мужчинами. Они были героями! Античными! Они как истинные спартанцы, гордо отринувшие предрассудки! Мужественный Лисандр и бесстрашный Анаксибий были им примером. И наши герои не смогли пережить страдания роковых ранений и собственной слабости. И они убили друг друга, приняв пример героев великой древности. Какая трагедия нежной слабости и чести, просто не верится.

— Самоубийство? Но с чего? Их же просто собаки покусали, — пробормотал Андре. — Задница в шрамах — это такая трагедия?

— Для кого как, бездушный дебил! — гневно заорала профессор, а дрожащая на ее руках Дикси оскалилась на толстокожего механика. — Что ты понимаешь в высоких чувствах?! Да что вы все понимаете?! Считаете, за столь суровой мужской внешностью скрывались примитивные и грубые человеческие души?! Это жестоко, господа! В такой трагический момент опускаться до пещерной гомофобии?! Опомнитесь! Взгляните: вот они лежат: какой покой в их мужественных лицах, сколько достоинства в тесно переплетенных руках. Сорок веков истории наверняка запомнят эту трагедию нежности и несгибаемости духа.

Следуя указующей руке научного руководителя, все обернулись и взглянули на мрачные тени пирамид — те согласно молчали, им было пофигу.

— Да, это нервы. Эх, парни… А могли бы жить и жить! — грустно молвил «Спящий» и посмотрел в глаза архе-зэка.

Вот это уже было лишне. Катрин не считала себя особо чувствительной, но любому цинизму должны быть границы. Невыносимо захотелось в тюрьму. Там нормальные уголовницы, простые и душевные, насквозь не отмороженные.

— Просто ужас какой-то! — выдавила Катрин, взяла за рукав переводчицу и повела к палаткам.

Экспедиционное следствие само собой согласилось с лирическо-суицидной версией, ибо против нее никто особо не возражал, а иные варианты гибели охранников были недоказуемы. Вернее, не было желающих их доказывать.

Катрин была уверена, что «цифр» кончил шеф. Мотив у него имелся, (предательские дезертирства вообще мало кто прощает), холодным оружием «Спящий» владеет. Не совсем понятно как могли бдительные «цифры» его подпустить вплотную. Возможно, сработал отвлекающий маневр — уж очень вовремя профессорша выступила со своей шумной высокохудожественной декламацией. Вот тоже сука — голос плачущий, глаза сухие как вершина пирамиды Хеопса. Имеет смысл и профессорши всерьез опасаться.

Собственно, двойное убийство ничего не меняло. Ударить в спину одинокую Вдову по-прежнему мог любой член экспедиции, включая безносую неофитку. Кто знает, что на девичьем уме уроженки местного века. Но если двое индивидов, недурно обученных убивать, вычеркнуты из списка — уже попроще. «Охранники с воза — собакам легче». Рыдать по «цифрам» Катрин не собиралась, вставать на сторону буквы закона, и требовать полноценного расследования тоже было несколько нелепо. На данный момент Вейль, видимо, и есть олицетворение некоего закона. Извращенного, но тем ни менее. Разумнее всего удвоить осторожность.

Катрин обещала вернуться домой и собиралась это обещание выполнить. Любыми средствами. Придется смотреть в глаза мертвецам и убийцам — взглянем, куда деваться. Нанимали на грязную работу, вот она — самая грязная — она и есть.

— Это правило, госпожа Катрин? — прошептала забытая безносая переводчица.

— Ты про скоропостижно помирающую охрану? Нет, это не правило, это исключение. Нервные какие-то выдались сутки, мсье «Спящий» в этом прав. Будем надеяться, утро выдастся получше.

Собственно, за оконцем палатки уже наступило утро. Солнце коснулось вершин бесчувственных пирамид, ветер донес сигналы бодрых труб-горнов французского военного лагеря. Побудка, солдат Наполеона ждут великие дела — богатый Каир лежит у их ног.

Как ни странно, утро и начало дня выдалось суетливыми, но относительно спокойными. Катрин опять копала — как выяснилось, рыть могилы никто не умел или не желал признаваться в этом полезном экспедиционном навыке. «Цифр» было решено похоронить здесь, ибо «есть ли у них близкие родственники в контракте не указано, а в страховке пункт о расходах на погребения опущен». Потом Катрин посадили за инвентаризацию склада — какого-то черта срочно понадобилось отделить продукты первой необходимости от всякой второстепенной ерунды, типа сметанного соуса и консервированного укропа. Ничего особо сложного в этом процессе не было, подобные работы были хорошо знакомы, Катрин рассортировывала коробки и упаковки, слушала, как готовятся к отбытию счастливые, хотя и жутко нервничающие Возвращенцы.

Складская деятельность оказалась должным образом вознаграждена:

— Что ж, не так плохо, — профессор бегло просмотрела исправленные списки. — Вдова, я должна признать, что вы более полезны, чем казалось изначально. Мсье «Спящий» положительно оценивает вашу работу в городе — в технические подробности, я, естественно, не вникала, поскольку данная тема далекая от научных задач экспедиции. Но продолжайте в том же духе и у нас появятся шансы на полноценное взаимовыгодное сотрудничество. Да, кстати, ваша протеже не так безнадежна. Запасной переводчик нам пригодится. Только объясните ей, что одноразовую посуду можно не мыть.

Катрин объяснила девчонке насчет посуды, переделала кучу текущих лагерных дел, тут и подошел момент трогательного расставания с отбывающими в родное счастливое будущее. Собственно, с Вдовой счел уместным проститься только Андре: сунул пачку сигарет, пожелал успеха.

Остающиеся члены экспедиции покинули лагерь, дабы не испытать побочных воздействий Старта. Катрин пошла угощать редиской часовых «легкопехотной» — возражений со стороны руководства не последовало, очевидно, намечалась новая эра экспедиционного бытия, учитывающая тесное сотрудничество с местными кадрами.

Стрелки «легкопехотной» оказались солдатами нормальными, в меру воспитанными, не ангелами и не чудовищами. Про таинственную Черногорию никто из них ничего толком не знал, посему восприняли девушку-черногорку практически как землячку, даром, что придерживается мусульманских обычаев, говорит с акцентом и физиономия прикрыта. Обсудили замечательный редис и сложности с полноценным провизионным и вещевым довольствием. Стрелки действительно выглядели порядком ободранными в смысле одежды, зато боевой дух оставался на высоте — сказывалась победа в сражении у пирамид. Болтая, Катрин почувствовала близкий прыжок — все же громоздкий технический Старт ощущается совсем иначе, чем «вольный».

Вернулась в лагерь — отсутствие части соратников сразу чувствовалось: стало попросторнее, чище, даже клозет не так вонял. Шеф и «Клоун» возились у генератора — отключали агрегат. Катрин подумала, что генератор вроде бы просто обязан был дать слабину — совершенно случайно и в самый нужный момент, чтобы ни у кого из оставшихся не оставалось сомнений: путь только один — вперед, к полной победе корыстолюбивых археологических идеалов!

— Будем топить, — пропыхтел Вейль. — Вдова, поможете? Он тяжелый, а вам нужно поразмяться, а то спортивную форму потеряете.

— Если топить, то сначала имеет смысл слить топливо. Если региональная экологическая катастрофа не входит в ваши планы. Лично мне жаль рыбу. Тут на баке крышка такая, снизу.

— Крышка? Снизу? Катарина, так вы профессионально разбираетесь в технике? — удивился «Клоун».

— Умеренно. Просто пользовалась генератором этой фирмы, разумеется, помельче калибром.

— А зачем вам вдруг потребовался генератор? — заподозрил дурное аудитор. — Вы же вроде бы легенда. Прыгаете сами, без расчетов и техники.

— Я не каждый день Прыгаю, — злобно сообщила Катрин. — Когда-то у меня был дом, и генератор в нем стоял на случай банальных перебоев с электричеством. Чудесное было время. По выходным я ходила охотиться на енотов и клоунов.

Шефу свара, похоже, нравилась, но идею о сливе топлива он одобрил. Наверное, тоже местным рыбкам симпатизировал. Они ведь тихие и никогда не улыбаются.

День заканчивался в бытовых заботах, мелких, зато никогда не иссякающих. Дважды приезжал офицер-кавалерист из штаба армии, о чем-то переговаривался со «Спящим». Профессор де Монтозан изнывала от нетерпения и негодования — присутствие дамы при решении чисто военных вопросов было бы странным, поэтому научной руководительнице приходилось ждать пересказа Вейля, что, конечно, было жутко унизительно. Неосведомленная Катрин униженной себя не чувствовала, зато чувствовала порядком запарившейся. Поступила новая вводная насчет провизионного запаса — перепаковать в мешки. Доктор был занят лекарским оборудованием, «Латино» делал вид, что страшно загружен перепроверкой остатков научного оборудования, так что «на продуктах» оказались Вдова и переводчица. Впрочем, Анис недурно помогла — неболтливая девчонка имела некоторый навык работы с жесткими местными мешками.

Уже в сумерках наведался шеф, оценил груду тюков:

— Заканчиваете? Самое время. С утра нам грозят погрузкой.

— Это еще какой погрузкой? — изумилась Катрин.

— Корабельной, естественно. От нас требуется полная готовность. Гужевой транспорт будет подан к лагерю, а пристань тут недалеко. Экспедиционный корпус генерала Дезе выступает послезавтра.

Катрин обомлела:

— Мы идем с дивизией Дезе?! Но это же займет черт знает сколько времени!

— Не преувеличивайте. Признаться, я приятно удивлен — вы слыхали об экспедиции генерала Дезе?

— Это у нас «экспедиция». А вверх по Нилу предстоит полноценный боевой поход с баталиями, пальбой картечью, дерзкими маневрами на опережение противника, элементами партизанской и контрпартизанской войны. И эта изнурительная кровавая бодяга займет массу времени. Шеф, мы так не договаривались!

— Вдова, у вас что со слухом? Повторяю, корпус начинает движение послезавтра. Вы улавливаете нюанс?

Катрин пыталась вспомнить. Темой побед генерала Дезе на Верхнем Ниле она никогда не увлекалась, только так, мимоходом застревали в памяти всякие военные события, особенно рисковые походы по малоизвестным труднодоступным местам. Несомненно, среднее течение Нила и Нубия не такие уж труднодоступные места, но… Нет, не в этом дело. Дезе был отправлен громить «кормовую базу» противника значительно позже. Месяца через два после взятия Каира[1].

— Но почему… В смысле, откуда такое внезапное ускорение событий?

Шеф пожал плечами:

— Откуда мне знать. Сами подумайте, погадайте, возникнут интересные версии — расскажите, если сочтете нужным. Но что вас так взволновало? Вы же так спешили жить и выполнять контракты? Считайте, ваше желание исполнилось самым волшебным образом.

— Видимо, волшебно-интригантским способом. Заметьте, я ни о чем не спрашиваю. Но категорически утверждаю — к военному походу тут никто не готов.

— Разве? Если верить вашим же подсчетам, у нас провизии на полгода. Это если посчитать вашу любимую собачку за двух полноценных «цифровых» едоков. Транспорт нам обеспечат. Что касается бочонков с порохом, запаса свинца, кремней и трубочного табака, так нам особо много не нужно. Мы все же не самое ударное подразделение корпуса генерала Дезе.

— Слушайте, Вейль, а зачем нам вообще идти с войсками? Это шумно, грязно, утомительно и дизентерийно. На кой черт нам вообще этот Нил в его среднем течении? Там сейчас ни одного приличного отеля, а про холодное пиво вообще еще не знают. Опять же я ничего не спрашиваю, а выражаю обоснованные сомнения.

— Риторические вопросы тоже вопросы, — занудил шеф. — Не расстраивайте меня. И должен отметить, вы удивительно эгоистичны. Вам хочется домой, мне, быть может, тоже куда-то хочется. Но мы цивилизованные люди и должны учитывать интересы коллег. Профессор де Монтозан мечтает осмотреть колоссы Мемнона, Долину Царей, долину Цариц, Долину царевых Кошек…

— Полагаю, она те долины уже видела. И неоднократно. Она же египтолог, — напомнила Катрин.

Вейль смотрел укоризненно. Как на полную дурищу.

— В смысле, она жаждет лицезреть эти руины и статуи первой из патентованных египтологов? — догадалась девушка. — Увидеть-изучить-снять-вывезти самые пенки?

— Спасти бесценные сокровища для современной науки! — поправил шеф. — Вы не представляете, как много уникальных артефактов пропало бесследно в легкомысленном XIX веке. Эта несправедливость должна быть исправлена.

— Угу, наша Камилла с детства мечтала спасать ценности для музея. Сидела на горшке, монографии рассматривала, пальчиком по иероглифам водила, конспектировала, и мечтала, мечтала.

— Катрин, вы говорите злые вещи. К тому же приличное воспитание не позволяет мне представлять профессора на горшке, — сухо заметил Вейль. — Мы отправляемся с экспедиционным корпусом, детство гражданки де Монтозан, ее мечты и всякие горшочные иероглифы далеки от нашей темы. Не будем отвлекаться. К тому же…

— Момент… — прошептала Катрин.

Угловым зрением она отметила движение на песке. Рассмотреть не получалось: вечерние тени норовили шевелиться сами по себе, а голову повернуть и взглянуть прямо почему-то оказалось сложно. Змея? Какой-то грызун, привлеченный ароматом безобразной свалки, образовавшейся возле лагеря? Но почему от присутствия этого «грызуна» между лопаток пробил озноб?

— Что, слева тоже? — процедил сквозь зубы Вейль.

Катрин сообразила, что шеф жутко косит глазом куда-то вправо от себя. Голову он, кстати, тоже не поворачивал. Похоже, навалилось нечто вроде искусственного ступора. Говорят, кобра этаким способом сусликов завораживает. Но там змея в глаза смотрит, здесь все наоборот…

Но это опасно-опасно-опасно! Сердце ухнуло куда-то вниз, заколотилось часто и неровно, мышцы ощутимо свело.

— На счет «три»! — невнятно буркнул «Спящий». — Раз, два…

Катрин показалось что этого «три» она вообще не дождется — прямо провал в межвременье какой-то. Темная тень подползала, вторую угрозу девушка практически не видела, только угадывала. Оба смутных пятна приближались к сапогам шефа — с противоположных сторон подпираются, словно в правильные «клещи» берут. Впору было возликовать: не ко мне, слава богам! не ко мне! — но малообъяснимый страх скручивал все сильнее.

…— три! — выдохнул шеф.

Ноги все же повиновались девушке — Катрин отпрыгнула назад, да так избыточно, что споткнулась о пустой ящик от консервов, бахнулась на пятую точку, но тут подскочила, не забыв прихватить упавшую лопату.

— Это скорпион!

— Вижу! — метнувшийся в сторону шеф уже выхватил револьвер.

Щелчок осечки, выстрел — пуля неожиданно взвизгнула, пройдя над головой у архе-зэка.

— Ну, нафиг, вы меня сейчас подстрелите! — возмутилась Катрин, атакуя своего членистоногого.

Скорпион был не так велик, как показалось вначале — с ладонь, едва ли больше. В подобных тварях девушка разбиралась так себе — до сих пор судьба близко не сталкивала. Но наверняка и столь «малогабаритное» членистоного-паукообразное является почти рекордным. И масть у твари странная — он почти черный. И как он с таким траурным окрасом в песках живет?

Да зачем ему вообще жить?! Катрин лояльно относилась к фауне, пока той не приходило в голову подкрадываться с неопределенными намерениями.

Лопата — неплохая, цельнометаллическая, (на качестве инструментов в экспедиции не экономили) — ударила точно. Катрин метила по ядовитому хвосту, благо тот удобно задирался-оттопыривался. Удар отозвался странным звяканьем, отвратительный «жук» под рубящим ударом погрузился в плотный песок. Поганый скорпион тут же выбрался на поверхность — вполне себе с хвостом и без видимых повреждений. Удивил. Неприятно. Катрин вновь замахнулась — на этот раз посильнее…

— Пусть на камень выползет. Он жестковат, — предупредил Вейль, пятясь от своего скорпиона.

— Это еще на какой камень? — уточнила Катрин, не испытывающая желания растягивать удовольствие, и бахнула по «жуку».

Кажется, режущая кромка лопаты высекла из скорпиона искры. Тварь на миг замерла и снова поползла. Катрин не особо веря своим глазам (может, промахнулась?) подняла лопату. На отличной стали виднелся неприятный заусенец. Словно по килограммовому кремню рубанула. Этак хороший инструмент и вообще загубишь.

— Это неправильные скорпионы! — огласила вердикт естествоиспытательница.

— Я догадался, — буркнул шеф, тщательно прицеливаясь.

Вновь осечка…

Скорпион шустро полз к Вейлю, останавливаться не собирался, а револьвер игнорировал в силу повышенной наглости или технической малограмотности.

Катрин с лопатой в руках примеривалась к своему скорпиону — тот на девушку внимания не обращал, полз к своему собрату. Или к «Спящему»? Интересный человек этот Вейль, скромный, мясистый, вот и тянутся к нему всякие членистоногие, гули, восставшие мертвецы, и одни боги знают кто еще.

Выстрел!

— Неправильные, но все же уязвимые! — с удовлетворением сообщил Вейль, очередной раз взводя курок «лебеля».

— Славно вы ему мозг разнесли! — одобрила Катрин, мельком глянув на расстрелянное членистоногое.

Пуля шефа действительно угодила удачно — скорпион разом превратился в горсть острых обломков, более похожих на осколки старинной винной бутылки, чем на останки честно павшего животного.

Собрат оскольчатого жителя пустыни выполз на каменистый выступ, Катрин вскинула лопату. Тут членистоног показал, что непредсказуем не только в своей твердости, но и по части иных повадок.

Скорпион прыгнул…

До данного момента Катрин была уверена, что легкоатлетические способности у членистоногих посредственные; все же не кузнечики и не саранча. Но этот, видимо, был рекордсменом. Черная растопыренная тень пролетела метра два и практически шлепнулась на сапог шефа, но в последний момент оказалась сбита встречной пулей. Удивительно, как Вейль собственную ступню не прострелил!

— Однако! — ловя момент, пока контуженное и шлепнувшееся на спину, членистоногое замерло, Катрин взмахнула лопатой. Две ноги скорпиона сшибла восьмимиллиметровая пуля, но в остальном он казался довольно бодрым — практически успел перевернуться. Но тут его настиг меч правосудия — в смысле лопата карающей судьбы.

Врезала Катрин уже изо всей силы — скорпион копошился на камне, мишень более чем удобная. Лязг… брызги искр и осколков вдребезги разлетевшегося насекомого широко осыпали песок. Девушка на всякий случай отпрыгнула в сторону от сомнительного фейерверка, Вейль сделал то же. Впрочем, паукообразный уже перестал существовать: черные мелкие осколки с трудом можно было рассмотреть в гаснущем вечернем свете.

— По-моему, они обсидиановые. Были, — нервно предположила Катрин.

— Показалось. Откуда здесь обсидиан? Совершенно иные породы: песок, известняк, этот… хризолит для сувениров, и опять песок. Впрочем, я не геолог, — признался шеф, заряжая револьвер. — В любом случае хорошо, что осечка случилась пораньше.

Верное замечание. Катрин пыталась разглядеть первого, расстрелянного, скорпиона, и осознала, что на песке его не видит. А уж какое жало было внушительное, с палец длинной.

Из-за палаток появилась вооруженная и решительно настроенная профессор. За ней выскочила Дикси, самоотверженно тявкнула и немедленно спряталась.

— Что происходит?! — гневно осведомилась де Монтозан.

Катрин, зная, что шеф объяснит правильнее, промолчала, разглядывая симпатичный револьверчик в руке научного руководителя: короткоствольный «кольт детектив-спешиал», все как положено: никелирован, с позолоченными деталями, рукоять наверняка облагорожена костяными или перламутровыми «щечками».

— Змея! — без затей объяснил Вейль. — Довольно агрессивная дрянь.

— И вы немедля открыли канонаду по несчастному пресмыкающемуся? — саркастически уточнила профессор. — Может, продолжите? Сейчас доктор и «Клоун» дробовики принесут.

— Змеи здесь верткие, — оправдался шеф. — Знаете, лучше потратить пару лишних патронов, чем обнаружить кобру в своей палатке.

— И где жертва? — поинтересовалась, озираясь де Монтозан.

— Уже закопали. Откопать? — Катрин с готовностью взмахнула лопатой. — Профессор, я целыми днями что-то рою. Мне кротовья надбавка не положена? А то без лишних кубометров как без джема на рогалике.

— Моя дорогая, что же поделать? Такова экспедиционная необходимость. Мы все знали, на что шли! — напомнила профессор и принялась неумело прятать револьверчик за пояс юбки.

К теме змеиного убиения научная руководительница благородно возвращаться не стала, убралась в свою палатку. Из остального экспедиционного состава к стрелкам подошел лишь «Латино», вооруженный двустволкой. Деловито поинтересовался насчет осечек, посоветовал расстреливать змей мелкой дробью и поспешил вернуться к своей науке.

— Дробь… Дробь это хорошо. И картечь тоже хорошо, — задумчиво пробурчал шеф. — Но, пожалуй, стоит носить с собой что-то простое, местное. Вроде лопаты. Или пары надежных кремневых пистолетов. А то количество осечек уже сравнимо с количеством выстрелов.

— Какая своевременная идея. А вы умеете палить из кремневых вооружений? — заинтересовалась Катрин.

— Имею некоторое представление. Это не особо сложно, но нужен навык.

— А об этих скорпионах вы представление имеете? В смысле они будут наползать регулярно или как?

Вейль пожал плечами:

— Откуда мне знать. Полагаю, в любом случае на реке скорпионов будет поменьше. Они, вроде бы, плохо плавают. Впрочем, я не уверен.

Скромен шеф. Ни в чем он не уверен, поскольку не геолог, и не биолог, а просто упитанный безумец. Сейчас еще и довольный безумец. Можно смело предположить, что скорпионы вписываются в его схему-тему.

Да помогут нам боги живыми остаться! Кстати, если бы скорпионы не рассыпались на осколки, трофей можно было бы поставить на каминную полку. Красивые. И яд, наверное, отменный.

[1]Героиня несколько заблуждается. Битва у пирамид произошла 21 июля. Дезе выступил в поход 25 августа, имея под своей командой 4300 пехотинцев, 600 кавалеристов, 300 артиллеристов и саперов. Корпус генерала сопровождала флотилия из 8 судов под командованием аджюдан-женераль Франсуа-Ксавье Донзело.