Шашлык из леопарда

Глава 1. СТРЕЛЬБА ПО ОБЕЗДВИЖЕННОЙ МИШЕНИ

Анна прицелилась. Следующий шар был нетрудным — "свой" в дальнюю… Только вместо шариков — беленькие черепа на зеленом столе. Катаются они. Одним бьешь, а какой зайдет, "свой" или "дурак" — разницы нет. Интуиция не подводила ее. Этот череп, этот шарик уж точно зайдет. До конца недели она принесет эту голову клиенту. Теперь уж чего проще: из лузы — на полку!

Этой головой она могла гордиться. Хорошая голова. И при ней человек хороший. Тот редкий случай, когда она могла, в сущности, не работать, а расслабляться, к чему и располагала обстановка.

Теперь ей казалось, что на этом заказе она только и делала, что расслаблялась. Чтобы схантить эту хорошую голову, она ни разу не использовала своего тайного оружия. И вообще, никакой тяжелой артиллерии, хотя ей позволялось делать то, что категорически, под страхом увольнения, запрещалось другим хэдхантерам, согласно принятому во всем цивилизованном мире кодексу. Вот, к примеру, сейчас она играет в бильярд и авансом пьет шампанское с кандидатом, еще не устроенным на новое место. Вопиющее нарушение кодекса!..

Она и одевалась на встречи с владельцем этой первоклассной головы подчеркнуто нейтрально, щадяще. Пара элегантных, но по российским меркам очень скромных костюмов, немного рыхловатых, почти не подчеркивающих бедра и грудь. Плюс минимум косметики и ноль духов… Ну, почти минимум и почти ноль — так чуть-чуть по ресницам махнуть и пара молекул винтажного Caron's Poivre. Прически хватало той, что была на каждый день — той, за которую ее всякие эрудиты, не посвященные в розовую тему, сразу принимали за буча… ну, для этой встречи она свою короткую вороную прическу смягчила — сделала салонно причесанным морским ежом.

Для встреч с ним, для охоты на его голову она и не шифровалась. Не нужно было мудрить, не нужно было, как это нередко делается, создавать всякие там стандартные двухступенчатые комбинации с охмурением коллеги-приятеля кандидата, чтобы выйти потом на него самого. Не нужно было защищать кандидата от ревнивых боссов фирмы, из которой его надо умыкнуть, и с этой целью охмурять заодно и боссов. К чему все эти хитрости, если имеешь дело не с топ-винтиком мощной системы с бюджетом не самой бедной страны "третьего мира", а с самодостаточным владельцем маленького, но гордого предприятия.

В этом заказе лучшей легендой было полное отсутствие легенды. Позвонив ему первый раз по рабочему телефону, она сразу представилась сама собой. Так сразу себя и назвала — хэдхантером. Это — птица такая, не аист, но тоже в клюве кошелку несет. С серьезным предложением, "ребеночком", который может вырасти большим и сильным, если его холить и лелеять… В общем, как убеждает жизнь, простая и честная работа — это не работа, это род активного отдыха.

Немногим раньше — когда она собрала о нем достаточно информации — ей стало ясно, что он уже и так готов… Но как настоящий самурай, следуя своему бусидо, пути смерти, дожидается правильных обстоятельств для правильной смерти. Не особо напрягаясь, ищет правильную ситуацию, в которой можно будет правильно сложить голову. С достоинством, но легко. Как в игре на последнюю, самую большую ставку… Он предпочитал бильярд. Что ж, кий — вполне достойная, современная замена японскому оружию. За исключением случаев харакири.

И значит, для окончания сделки ей, как женщине, оставалось только правильно, не по-женски посочувствовать ему. Прежде чем на один миг, за один роковой миг лишить его гордости. Посочувствовать ему, не проявляя жалости. Всякое "не по-женски" у нее всегда хорошо получалось, часто от души.

Проигрыш или выигрыш партии уже не имели значения. Разве только разница в шарах… Он, конечно, не позволит себе играть с ней в полную силу, даже — в полсилы, а она закатит то, что сможет, вернее — то, что вообще могла. И это нетрудно, ведь она была, по сути, на его стороне и думала на глобальные темы так же, как он, человек с философско-боевым складом ума. Не по-женски. У них была примерно общая картина мира.

Первый и главный пункт: деваться некуда. Государство — любое, какое ни есть, с самым что ни на есть разобещанным гражданским обществом — все равно придавит тебя. А чтобы дать тебе немножко выжить, развратит. На то оно и государство, чтобы отыскать способ, как развратить, навязывая относительно безопасную жизнь за цену твоей личности. Выбор вариантов невелик. Тоталитарное государство сначала придавит, а потом развратит… А то, которое всякие либерало-защитники именуют демократическим, сначала развратит, а потом придавит.

Это на глобальном уровне, а в частности — также "по умолчанию" — подразумевалось еще несколько ясных и банальных выводов из новой, судорожной истории большой страны, на которых и строился ее контакт конкретно с этой "жертвой".

Время предпринимателей-одиночек в России давно кончилось. Как и везде в мире, пришла эпоха глобальной сети мегакорпораций, органично меняющих формы и перетекающих одна в другую, как похитители тел из ужастиков… Такой вот Юрский период монстров на новом витке эволюции… То славное времечко одиноких рейнджеров или фермеров — назови их, как понравится, — кончилось во всех секторах бизнеса. Тем более на исходе всемирного кризиса. Тем более в наукоемком производстве. Тем более в фармпроизводстве, что по рентабельности стоит по соседству с наркотраффиком и сбытом оружия. Тем более после того, как здесь, у нас, под прикрытием маленькой, но могучей кучки партий власть всерьез и надолго забрал один большой профсоюз директоров, создавших для своих хозяйственных нужд "ЗАО Кремль".

Теперь твое производство, твой мелкий и средний бизнес, что бы там профбоссы ни обещали клятвенно… если ты не член этого профсоюза, твой бизнес — то же, что алкоголь… Наступает момент, когда человек, имеющий серьезные отношения с алкоголем, может либо необратимо усугублять их, стремясь к быстрому и бесславному концу, либо остановиться и завязать совсем, надеясь на конец не столь быстрый и бесславный… Удержаться на достигнутом уровне просто невозможно… Этот момент наступил, верно?

Перед тем, как ударить по шару, она бросила на партнера по игре короткий взгляд и заметила ответный кивок. Сам-то он остался стоять без движения, кивнула только его таинственная аура.

Деловой разговор шел на глубоком, подсознательном уровне. Что радовало… Он нравился ей. Потому что таких, как он, она уважала. Опять же, не по-женски. Важно делать исключения из правил, чтобы крыша окончательно не съехала… заодно с гормональным статусом. Исключения из всех правил, кроме одного, — залог успеха в ее работе.

Под занавес первой встречи с ним она в качестве резюме заметила:

"Какой-то апостол сказал, что дьявол способен являться людям в образе ангела… Если его появление неизбежно, а ты знаешь, кто есть кто, может все-таки лучше, если он примет такой образ… А не явится в своем истинном обличии. Например, карающего государства…"

"Что так, что эдак — большой разницы нет… Но во втором случае шампанского точно не пить… Апостол такого не говорил?" — без всякой, как ей показалось, иронии признал он.

Она бы сделала шаг ближе… может быть… по крайней мере этот кандидат на новую должность не вызывал тошноту заранее… Если бы он не был женат и не был жертвой. А ее успех хэдхантера, ее самооценка лично для нее оправдывались, помимо исключений из правил, кое-какими профтабу. В том числе такого наивного, как "не бей уже лежачего".

Она ударила резко. Свой в дальний угол зашел в лузу гулко, с дрожью.

— Резко… — сказал он. — Рука нежная, но тяжелая, я еще раньше заметил.

Теперь "свой" в среднюю. Но уже по-другому — на тихом дерибасе, как любят говорить они, эти поклонники уникального — на пару с боулингом — спорта, на любительском уровне органично совместимого с выпивкой.

Она умела закатывать "свои". Только их и умела закатывать…

За те два часа, что они успели провести в этом модном элитно-демократичном бильярдном клубе, задымленном и грохочущем ближе к выходу и приятно сумрачном в VIP-глубинах, о главных делах было сказано всего несколько слов. Почти все время они говорили о бильярде и о еде. Последние минут десять — о том, как лучше готовить чихиртму. К примеру, как будет различаться вкус, если смешивать виноградный уксус с яичным желтком заранее или вливать их в кипящее варево по отдельности…

Он любил и умел готовить. И очень любил кормить тех, за кого, по его понятиям, был в ответе. Семью, друзей, сотрудников своей фирмы… За эту его черту она и зацепилась в своей разработке. Ведь в чем заключался негатив проекта? В том, что его — профессионала, успевшего вкусить яд, пусть и условной, независимости от Системы, — принуждали после кнутов немаленьким пряником оставить любимое дело. Не просто производство неких медпрепаратов, в котором он в свое время преуспел, а по-настоящему любимое дело: готовить только для своих и кормить своих с руки, ожидая от них если не любовь, то простую признательность. Добрую память. Такие люди, как он, на это и работают, для этого живут.

Еще один "свой" тихо, покорно и понуро зашел в среднюю.

Он деловито извлек шар из лузы, а она посмотрела на полку с шарами и подумала, что нужно либо выиграть, либо проиграть с разницей в один шар… И тут ее осенило. Вдруг стало ясно, куда повернуть тему, чтобы сегодня выйти на финишную прямую.

Он положил шар на полку, а потом направился к сервировочному столику, намекая ей на передышку перед следующим ударом. Целью была почти опустевшая бутылка шампанского. Вторая за вечер. Не спрашивая позволения, он подлил в ее, а потом — в свой бокал.

Она получила это задание чуть больше месяца назад. Глобальный фармацевтический концерн Health Imperium — ни много, ни мало "Империя Здоровья" — желал заиметь помощника Директора по развитию в восточном секторе. Недавно концерн начал строить в России три предприятия в разных регионах, попутно сглотнув дюжину небольших российских производителей и контрольные пакеты акций пары крупных дистрибьюторов.

В числе прочих, вполне стандартных требований к кандидату подобной категории были прописаны как минимум десятилетний опыт руководящей работы в отрасли ("Что-то многовато…", — подумала она) и "хорошее знание национальных особенностей российской деловой культуры" ("Спец по выпивке и взяткам им здесь нужен…" — было второй мыслью).

"А вот бройлеры с амбициями и талантами им на эту должность не нужны", — для начала подытожила она и пошла на встречу с восточным директором HI, чувствуя, что должна понять там, на месте, какой-то важный намек. Первая заповедь хэдхантера — узнай о клиенте больше, чем о кандидате. На топ-уровнях клиенты ищут себе сотрудников с аналогичным составом крови и манерой застегивать молнию на брюках.

Директора звали Саввой Брагоевичем, а с Балканами, как известно, не шутят. Ясно было, что про него надо знать вдвое больше, чем про заказанного им кандидата. Эмоциональный статус помощника мог иметь для этого директора куда большее значение, чем функциональный. Вероятность того, что "не тот парень" уволится или будет резко уволен максимум через полгода, была велика, а прокола она не могла себе позволить. У нее еще не было проколов.

В стерильно-хайтековом офисе HI на Старой Басманной ее встретил сорокапятилетний чернявый "гайдук". Дико сверкнув глазами, представился с незнакомым ей акцентом:

— Савва. Зовите меня просто Саввой…

Он поговорил с ней минут десять о том, о сем, о проектах разных и перспективных и при этом как будто куда-то торопился. Вдруг закончил разговор, оборвав "презентацию", и пригласил ее выпить "кофе получше" где-то вне стен кабинета. Она кивнула, и он сразу успокоился. Через полминуты они оказались на просторной лоджии с видом на центр Москвы. Майский день был очень теплым, с приятным ветерком в лицо. На лоджии стояла железная подставка с угольками, а на ней — лоток с песком и объемистая турка. Мощный, густой аромат отличного кофе дезодорировал окружавший их мегаполис.

— Знаете что, Анна… Мне здесь нужен не простой профессионал… — негромко сказал "гайдук", подступив к главному. — Знаете, кто мне здесь нужен?..

Она замерла в учтивом внимании, выказывая, что готова к сюрпризу, который должен восхитить ее.

— Мне нужен здесь, знаете ли, патриот. — И он снова эффектно сверкнул глазами.

Важно кивнув, она спросила:

— В каком значении?

— А в русском языке много значений этого слова? — многозначительно спросил восточный директор HI.

— Хорошо, я попробую, — поняла она. — Но найти подходящую кандидатуру легче, если я буду иметь более четкое представление о стратегии вашего российского проекта…

— Ну, общая стратегия прописана очень ясно даже в наших брифах, — еще более многозначительно сказал он. — Там и слова не прибавишь… Но, знаете ли, у меня есть некоторые личные предпочтения. С человеком работать лично мне. Так?.. Если хотите, большая глобальная система не может работать без маленьких внутренних противовесов. Так?

— Интересно… — поддержала она, еще не слыша отчетливого намека.

— Иными словами, на земном шаре появились такие большие звери, даже, я бы сказал, монстры, на которых можно охотиться только изнутри, — и он подмигнул, явно намекнув, что это и есть тот самый намек.

— Хорошо, — кивнула она, — я попробую найти. Пара попыток, если позволите. Я предложу вам выбор, а вы мне тогда намекнете, правильно ли я вас поняла.

— По крайней мере сейчас, Анна, вы меня очень правильно поняли, — широко улыбнулся "гайдук", и его черные усы расправились, прямо как крылья орлиные.

Она работала хэдхантером "особого назначения" в российском отделении Schneider Hunt, одной из самых-самых кадровых компаний Евросоюза. "Особое назначение" заключалось, по большей части, в охоте на сверхценных кандидатов, которые сами себя "кандидатами" никогда не назовут по причинам полной самодостаточности и отсутствия всякого намерения гулять на сторону. Еще была кое-какая грязная работенка, которую шеф именовал "спасением голов"…

За качество подготовительной работы она могла не беспокоиться. Аналитический отдел компании уже через три дня выдал ей обзор рынка на двадцати листах. Она едва заглянула в него. Здесь и вправду требовался особый подход. Главное было собрать и изучить досье на всех предпринимателей, кто еще в начале девяностых начинал выпуск лекарств без поддержки государства, на свой страх и риск. Персонажи, но разбухшие на госсвязях и больших невозвратных кредитах, разумеется, сразу отпадали.

После двух недель поиска и отбора осталось пять кандидатур…

Один ее приятель назвал XXI век "эрой горизонтального тоталитаризма". Одна из черт новой эры позволяла Анне работать быстро и эффективно. Некогда в царской, а потом в тоталитарной России могла существовать только одна главная спецслужба. Ну, там, типа, III Отделение и его правопреемники от ВЧК до КГБ. Подобные госмонстры, конечно, остаются во всех больших странах, но в наши дни информационная среда все больше поощряет любого неглупого человека стать маленькой и вполне эффективной ФСБ или ФБР. Пары сайтов всяких одноклассников и собутыльников, жэжэшек и фейсбуков при умелом пользовании хватает, чтобы узнать о ближнем или дальнем очень многое, залезть в его личную жизнь, стать ему Большим Братом. Начать хотя бы с "друга друзей" — и понеслось… Что уж говорить о сотнях охранных фирм и корпоративных службах безопасности — всех этих монстриках со своими интересами и возможностями, технически немногим уступающими самому старшему из Больших Братьев.

— Мы здесь — новое, правильное Штази, — однажды прямо сказал ей босс, герр Петер, слегка подвыпив, — или БНД, если хотите… Своей работой мы искупаем их грехи. Людей не подавляем, а поднимаем выше, реализуем их амбиции, а не первобытные страхи. И должны работать так же эффективно, как Штази. Вот где секрет успеха.

Сначала она занялась Саввой Брагоевичем. Он был родом из Черногории. Из старого клана Брагоевичей, имевшего серьезные связи в Белграде при Тито. Фармацевт. Учился в Загребе, потом в Гамбурге. Звезд с неба не хватал, но работал, видимо, толково. Сначала в Титограде, потом в Сараево. Потом стал замдиректора фармацевтического завода в Белграде. Уехал на родину, в Титогград, уже ставший Подгорицей, за полгода до того, как белградский завод, поставлявший почти всю продукцию в Россию, разбомбило НАТО — видно, по наводке евроконкурентов. Потом снова Гамбург, головной офис HI ("Любопытно было бы прослушать запись собеседования… если оно было" — подумала она, но решила, что тратить время и силы на такую тщательную разработку пока излишне). Медленная, но уверенная карьера в корпорации, в миссии которой на третьем месте значилась "поддержка высокотехнологичных производств в странах третьего мира", а в ценностях на том же месте — поддержка талантов оттуда же…

Изучив психологический профиль, преференции, увлечения, она сделала остановку и решила пройтись по досье возможных кандидатов. Требования устанавливали достаточно узкие границы поиска, в чем были свои плюсы…

Сколько их там было, Левшей-одиночек в российском фармпроизводстве на заре нашего нового капитализма? Поди, сосчитай. Сколько осталось в бизнесе, сколько — в живых и просто трудоспособных?.. Учреждения, выдающие пятилетние лицензии, до сих пор появляются и исчезают, прямо как подставные предприятия малого бизнеса. Концов часто не найти.

Все же удалось выудить пяток стреляных местных "фермеров-одиночек". Они еще держались, выпускали препараты высокого качества, более или менее доступные по ценам тем, кто звался населением. Наверно, они знали, что когда-нибудь по ним пройдет большая Железная Дорога, но еще держались. Фермеры-одиночки следовали своему, русскому бусидо, если применять синтетические сравнения эпохи глобализации… Цунами немерено дешевого и дерьмого азиатского сырья еще не смело их, они еще держались… Все были стреляны и в буквальном смысле слова. Кто-то, оказалось, когда-то был врачом в Афгане, кто-то даже Анголу успел застать, один прошел радиологом по Чернобылю.

А одного ей, похоже, сам Бог послал. Кончил аспирантуру в девяносто втором патентами на три препарата, зарегистрировал совместное предприятие — и с кем? С сербами… тогда еще, по-нашему, югославами. Копнула поглубже: дважды во время войны возил медикаменты в Сербскую Краину, безнадежно отбивавшуюся от хорватов. Безвозмездно. Где закупал?.. В Белграде. Даже боевую награду получил — от кого конкретно, теперь уж, наверно, и концов не найдешь… Да и кто теперь помнит об этой войне?..

Его бизнес пережил пик успеха в середине 90-х, а потом… Подперли конкуренты с фэесбешными корнями, от них пошли заказные наезды — УБЭП, маски-шоу… Сотрудников, докторов со степенями, впечатывали лицом в евроремонтные стенки. Все, как и на других "одиноких фермах". Отбивался умело, как и другие, последние "фермеры". Пригождались боевые заслуги — не в буквальном смысле, слава Богу: просто наезжавшие уважали, как могли и когда могли…

Потом пошли госнаезды без маски-шоу, но с перекрытием кислорода — замотать с лицензированием, налогами, потерять сданные фирмой документы и на том основании предъявить через полгода счета… Как и другие четыре "фермера", выдержал, когда министр кинул всех поставщиков лексредств для государственных аптек, просто объявив, что платить не будет: сумма в масштабах страны и замечательных нацпроектов небольшая и пусть ребята спишут ее в убытки, не обеднеют, коли патриоты, а стране — читай, ЗАО, — помогут… На государство по долгам можно серьезно наехать только армией другого государства. Но тогда хуже будет всем, а настоящие фермеры — они не только не мазохисты, но еще и вправду патриоты, как ни крути.

Короче, выжить — производить качественный продукт и кормить своих — стало ему почти невмоготу, но, как казалось со стороны, он и нестандартных решений не искал. Вроде бы и греб прочь от воронки водоворота, но в последние годы греб как-то вяло и обреченно. По инерции?.. Схем диверсификации не придумывал, неординарных контактов не изыскивал… Устал?.. Возраст?.. Ну, не такой еще возраст, чтоб уже на даче клубнику с грядки собирать, а не в супермаркете — с полки.

По данным разведки, складывалось, что он просто ждет покупателя получше на свой бизнес, торча вечерами, а то и ночами в одном том же элитно-демократичном бильярдном клубе. Предпочтения — мадера и брют в немалых дозах… "Надо спасать парня, — подумала она. — Хотя добром это не кончится. Точно".

Она решила сыграть ва банк. Пришла к Брагоевичу всего с одним досье и одной фотографией крупного плана: внешность вполне арийская, высокий лоб, продолговатое волевое лицо, пусть и узковатый подбородок.

"Гайдук" глянул на фотографию, не поморщился и спросил:

— Вы мне предлагаете обещанный вами выбор? Да, Анна?

— Есть один важный пункт, Савва, — твердо сказала она. — Если по этому пункту он вас не устраивает, то я буду искать совсем по другим критериям. Вот тогда и буду предлагать профили на выбор.

Брагоевич бросил еще один взгляд на фото, откинулся на спинку бордового кожаного кресла и стал любезно, но вполне искренне — по-славянски — улыбаться.

Она тоже вальяжно откинулась на спинку чуть менее роскошного кресла для посетителей и стала смотреть на Брагоевича. Подумала: одень его сейчас в неопрятную маскировочную форму какой-нибудь неизвестной армии — и готов полевой командир. И спросила:

— Может ли вам быть интересен человек, ко всем прочим достоинствам кандидат медицинских наук, который в свое время развозил медикаменты по Сербской Краине?.. И даже награду получил. Пока я не могу установить, от кого точно.

Мимические мышцы директора на пару мгновений оцепенели.

— А вы можете установить, от "кого точно"? — с ударением на последние слова, спросил он. — С какой стороны?

— Вы хотите спросить, "с какой стороны" в Сербской Краине мог получить награду русский с фамилией Хохлов? — уточнила она.

И тут "гайдук" широко рассмеялся, а потом снова предложил ей "кофе на свежем воздухе" и попросил "еще немного поискать", а этот профиль-досье оставить ему.

Ясно было, что выбор сделан. Ну, почти. Процентов на девяносто. Нужна встреча, которую необходимо подготовить. И она ее подготовила.

Она предложила своей жертве тост за "высокую домашнюю кухню", заметив, что скоро даже самые простые рецепты придется передавать от ученика к ученику, из поколения в поколение… типа, как передается буддийское учение. Потому как недалек день, когда весь мир накроют две-три ресторанных сети, какие-нибудь "Мак-суши" — и больше не будет ничего. Все меню всех заведений на свете будет состоять только из готовых полуфабрикатов, предварительно мороженых.

Она попала в "точку". Как он воодушевился! Хапнул шампанское залпом, и ударился в рассуждения о том, что самый страшный глобализм, — конечно же, кулинарный. Вот он любил ездить отдыхать в Испанию. Ради чего? Первым делом, ради кухни! Море и всякие там Гауди — это так было, приложением к хорошему ужину и вину… И вот как пришло евро с Шенгеном, так кухня везде стала "падать", маленькие уютные ресторанчики стали чахнуть, вынуждены были сдаться сетевым поставщикам мороженой дряни, и есть стало в Европе нечего и негде. Зайдешь в таверну, где бывал пару-тройку лет назад, — одно расстройство. Душевное, имеется в виду. Но оно и память куда дольше травит, чем банальное желудочно-кишечное…

Она кивала в ответ. Соглашалась, ничуть не кривя душой. И он в праведном, хотя и умягченном шампанским гневе, закатил один шар, второй — и партия кончилась. Он ненадолго замер, словно недоумевая, что теперь делать, и сказал:

— Так вот получается… Как насчет еще одной?

Она сказала, что ей пора. И еще сказала, что вся надежда на то, что в самой сети появится тайная каста "хранителей", которые смогут оказывать особую, личную протекцию этим маленьким, а с какого-то времени даже подпольным ресторанчикам, будет помогать им так же подпольно, как и договариваться с фермерами, рыбаками, которые теперь вынуждены сдавать свой товар в сеть, а не прямо на кухню… Выработают особую программу — для своих. Все это пока немного фантастично, но вот генетики говорят, что, несмотря на глобализацию и видимое смешение народов, расовых генетических различий — пока еще мелких, почти незаметных различий — становится все больше…

Самое время было оставить его одного. Она сказала, что точки не ставит и попробует взять реванш, когда он примет решение. Любое решение. Он ответил, что у него есть кое-какие мысли и он хотел бы еще раз поговорить с Брагоевичем, теперь уже тет-а-тет, а еще он, возможно, попросит у нее информацию об "ЭйчАй" и о ее восточном директоре. "Все, что в моих силах", — сказала она, радуясь, что он такого высокого мнения о ее возможностях оперативного сотрудника "нового Штази" и даже готов доверять.

Он пошел провожать ее, не взяв счета. Ясно было, что он еще останется в клубе — покатать шары в одиночку и подумать.

Ясно было и то, что он достаточно куртуазен и не предложит ей проводить ее до дома.

На проспекте он поймал для нее машину и сказал:

— Спасибо, Анна. Приятный вечер.

Погода тоже входила в это резюме.

— Спасибо, Олег, — сказала она, положив левую руку на угол дверцы, а правую подав ему для рукопожатия. — Я уверена, что вы по-настоящему выиграете, когда следующую партию будете играть в полную силу.

Он улыбнулся, мягко и с грустинкой, также мягко пожал ее руку, а потом дал отмашку.

Она махнула ему через стекло, закрыла глаза и вздохнула с приятным чувством. Хорошо было заканчивать день хорошим человеком. Да! Не каким-нибудь суперуспешным и благополучным топ-менеджером, которого нужно тупо гипнотизировать, убеждая в том, что встроенный в его суперпроцессор можно использовать с большей эффективностью и выгодой в другом суперкомпьютере.

Она знала, какой еще пробный шар катнет Брагоевичу на его "кофейной лоджии"… И верно говорит он, этот балканский директор: на нынешних бизнес-монстров можно охотиться только изнутри.

Сам Олег Хохлов еще пару минут смотрел вслед машине. Уже и габариты канули в потоке красных огоньков… а он все еще чувствовал то легкое недоумение, что возникло, когда он с удовольствием, но как-то машинально закатил последний, довольно сложный шар.

Двойственные чувства — одновременно свободы и безысходности, сытости и опустошенности — владели им. С одной стороны, он в любой момент еще мог сказать "нет", а с другой, осознавал, что точка невозврата уже пройдена и он уже вошел, отчасти повинуясь чужой воле, в зону тяготения массивного "небесного тела", посадка на которое ничего, кроме смутных опасений, не вызывает. Внутренний голос подсказывал, что он и вправду получил предложение, которого ждал. Но с другой стороны…

"В сущности, она меня сделала, — подумал он. — Какая женщина, а?! Не дай Бог, займется тобой всерьез".

И тогда он решил сказать "да" обоим — по очереди: ей и этому Брагоевичу. Такое решение его немного успокоило. Важные выводы мужчин чаще успокаивают, а женщин, напротив, приводят в нервозное состояние… Но на всякий случай он решил напрячь свою невеликую службу безопасности и собрать досье не только на Брагоевича, но и на нее…

День кончался удачно… А настроение почему-то падало.

Ехать было не близко, через весь город, руль был в чужих руках, и она, прикрыв глаза, вволю поразвлекалась, а потом и слегка помучилась рефлексией. Откуда этот осадочек?

В чем-то прокололась?.. Вроде нет.

А может быть, слишком хорошо о себе думала — мол, вот с хорошим человеком играю в открытую, — а на самом деле заигралась?

Какая уж, в самом деле, "игра в открытую" с ее-то гипнотическими способностями, которые в карман и в клатч не спрячешь… С ее невольным талантом воздействовать на внимание собеседника — бильярдный шар тоже сойдет за инструмент усыпления, не хуже блестящего брелка — и устанавливать раппорт, связь с личностью на подсознательном уровне.

С какой стороны ни посмотри, и в этой разработке так же, как и в случае с любым стандартным суперуспешным топ-менеджером, она выглядела не человеком, а киборгом, запрограммированным на четкую цель. Хорошим киборгом последнего поколения. Считай, новой моделью "терминатора"… На что, собственно, она и программировала свою карьеру и сознательную жизнь. Значит, за что боролась, на то, наконец-то… да?

Было еще одно объяснение — совсем банальное, нормальное, без философий. И крылось оно в той неповторимой женской генетике, которую никаким IQ и никакими, самыми глубокими неврозами, фобиями и установками не перешибешь. Вот в кои-то веки повстречала не как-нибудь, а в рабочем порядке нормального, в сущности, мужика, за которого, может, и стоило зацепиться…

Плюнуть на все, переломить себя, свою гордость и предубеждение, развести его с женой и, типа, уехать в Кинешму. Ну да, она начнет себя ломать, одолеет с таким трудом выпестованную ею истероидную фригидность, пару раз ее вывернет наизнанку в буквальном смысле, но она все объяснит, умолит его потерпеть, сама поживет месячишко-другой на ношпе и баралгине или чем-нибудь покруче… он потерпит, все утрясется — и тут-то, когда ее физиология смирится и укротится, когда сознание начнет проваливаться в водоворот перспективы "жили они долго и счастливо", тогда-то начнет выясняться, что любовь к бильярду куда более глубока и неизбывна, а сублимация оргазма при закате трудного шара в лузу гораздо… и вообще…

Раздражало что-то еще. Какое-то белое пятно на краю взора. Она сморгнула и внимательно посмотрела в зеркало заднего обзора. Позади держала дистанцию белая машина. Рашн олдтаймер. Белая "копейка" в очень хорошем состоянии, будто только с конвейера. Они ехали уже минут пятнадцать, и белое пятно маячило на периферии зрительного поля минут… пожалуй, не меньше. Ей показалось, что оно там маячит чуть ли не с того момента, как они тронулись. Она "включила перемотку" назад — и усмехнулась. Почудилось, что этот советский атавизм стоял у тротуара, чуть поодаль, когда она прощалась с Хохловым… Белый зад. Без сомнения, зад "копейки": до боли узнаваемый дизайн, привет из детства. Бред, в общем… Она оглянулась. Зеркало не врало.

— Что-то не так? — спросил водитель, почувствовав, что пассажирке вдруг стало некомфортно.

— Нет, все нормально, — ответила она, а через несколько секунд не выдержала: — Вы не заметили, эта "копейка" давно за нами пристроилась?

Водитель мельком глянул в свое зеркальце.

— Ну, что-то там белело. Я не обращал внимания, — без особого энтузиазма ответил он, а потом, через несколько секунд, вдруг спросил живо: — А что, за вами могут следить?

Она хмыкнула:

— Да вроде повода не давала…

В глубинах воображения мелькнула шальная конспирологическая мысль: а вдруг она приглянулась этому "гайдуку" Брагоевичу, и он взял ее в свою личную разработку. У такого усатого и тараканы могут быть еще с теми усами… Но причем здесь "копейка"?! Тормози, подружка!

— Ну, если бы у меня была жена, такая как вы, — рискнул осторожно прибавить "газу" водитель, — у меня, наверно, был бы повод бояться за ее безопасность.

— Вот прямо так, да?.. — машинально пробормотала она, отгоняя от себя назойливый призрак ухмыляющегося в усы Брагоевича.

— Это просто мое личное мнение, — сказал водитель с достоинством. — Но если хотите, я могу постоять внизу, пока вы не зайдете в подъезд.

— У меня сегодня прямо день благородных рыцарей! — сказала она беззлобно.

— Еще есть время подумать, — резонно заметил водитель. — Заодно приглядим за этой "копейкой"… Только я что-то сомневаюсь, что маньяки ездят на "копейках". Вот на таких белых… и прямо на таких новеньких. Это уже экзотика в нашей московской действительности… покруче "майбаха" в чем-то.

— Это точно, экзотика, — согласилась она, чувствуя, что благодарна этому авто-прозорливцу с задатками поэта, хотя тот просто острил-издевался.

Можно было бы позволить ему постоять внизу, будь в этом смысл при наличии мощного периметра с охраной вокруг ее дома.

Он и сам все понял издали, когда свернули с проспекта Вернадского к комплексу жилых вавилонских башен.

— Это вот туда, к воротам, как у Эрмитажа? — полюбопытствовал он.

— Угу, — кивнула она, пытаясь вспомнить, где у Эрмитажа такие ворота.

— Может, пораньше встанем? — спросил водитель насмешливо.

Фраза его — да еще с усмешкой — получилась довольно двусмысленной…

— Это почему?! — не догадалась она, все еще копаясь в себе.

— Ну, наверно, вам как-то не солидно будет подъезжать на "девятке"… "Зубило" и есть "зубило", — прямо-таки ласково заметил водитель и вновь не удержался от ехидства: — Вот если бы на новенькой "копейке"…

Шутник был еще тот, но она не обиделась, а только подумала: "Надо же, какие сегодня толковые мужики попадаются!" И сказала примирительно:

— У меня тоже, знаете ли, не "Майбах"…