Шашлык из леопарда

Глава 3. БОРЗЫЕ НАГОТОВЕ

Ленка хитро наблюдала за ней сзади, все еще нежась в чужой постели.

— Ты что, хочешь тут у меня до вечера остаться? От мужа-садиста скрываешься? — кольнула она, прополоскав рот от зубной пасты.

— Почему "садиста"? — в зеркале хлопнула глазами Ленка. — Все на даче, а я к ним не хочу, тоже отдыхаю, как могу.

Анна зашла в душевую кабину, задвинула полупрозрачную дверцу, включила первым делом массажные форсунки. В спину приятно воткнулись нежные водяные иголочки…

— Ага, значит, ты все еще хочешь побыть приманкой… — крикнула она из кабинки своей подруге. — Про тебя все ясно!

— Это мне теперь про тебя все ясно! — крикнула в ответ Ленка. — Ничего у тебя тут такого нет! Ни маньяка, ни любви! Ты как стеклышко!

Сердце кольнуло. Она включила холодный душ… Мощный ледниковый поток смыл внезапную обиду вместе со злобной ответной реакцией. Нет, это Ленке удалось кольнуть. Понятно, что нечаянно…

— Ты про любовь-то там это… поосторожней, подруга! — негромко призналась она, фыркнув брызгами в стеклянную стенку кабины.

Ленка несколько секунд не отвечала, и она пустила воду потеплее. Потом смутный силуэт подружки появился за стенками кабины. Дверца немного отодвинулась.

— Ладно. Пардон, я нечаянно, — повинилась чуткая Ленка. — Это я так. Все у тебя есть, что нужно. Все будет, что захочешь. Ты ж супервумен.

— Задвинь, а? Дует, — сказала она. — Прощаю.

Ленка закрыла дверцу и тоже стала чистить зубы, помыв новую щетку жидким мылом.

— Цезаря, конечно, жалко, — заодно посочувствовала подруга. — Давай я тебе нового привезу. Я с Лешкой через месяц в Италию еду.

— Спасибо, мне чужих трофеев не нужно… — необидно отказалась она. — Я потом сама.

— Ну да. Понимаю. Великим охотникам чучел не дарят… — не в бровь, а в глаз ответила Ленка. — Я так думаю, аномалия с этой головой объясняется просто…

— Да?! — не ожидала она.

— Этот Юлий Цезарь был не итальянским, а китайским… Вот и весь фокус.

Объяснение показалось ей таким тупым, что совершенно правдоподобным. Она окончательно согласилась с таким разоблачением чуда, когда они с подругой деловито размешивали в пиалах мюсли с йогуртом.

Вранье, что понедельник день тяжелый. Если выходные прошли успешно и точно по намеченному плану, то наступление рабочего дня, будь то понедельник или нет, не раздражает и даже может вызывать приятное предвкушение.

Во всяком случае парковка в тот день не раздражала. Оставив свою "мазду" на любимом месте, на углу и с краешку, она сразу поднялась к боссу. Кабинет босса сверкнул стеклянными углами его стола, похожего на разбитое и упавшее грудой огромное окно супермаркета.

Босс в новом галстуке от Босса показался ей не то, чтобы в плохом настроении, а какой-то слегка потерянный и опустошенный. На всякий случай она приготовилась к неприятностям, что не испортило ей настроение. Она любила неприятности: мелкие готовили к большим, а если больших вслед за маленькими не случалось, то жизнь и вовсе удавалась.

— Доброе утро, Анна, как дела, как настроение? — справился босс даже с улыбкой, но как всегда "автоматом": запас эмоций у него был небольшой, и он любил приберегать их к деловой, существенной части беседы.

— Доброе утро, Петер, дела и настроение — как всегда. По бизнес-плану, — веселой скороговоркой ответила она.

Босс улыбнулся, но на самом деле поморщился. Чем-то он был недоволен, но она видела, что прямо не скажет. У нее самой настроение было прекрасное, поэтому интрига взбодрила ее. И она стала выглядеть еще лучше. Провидев это без зеркала, она тоже улыбнулась — себе, не боссу.

— Авралов сейчас у тебя нет? Затыков, косяков? — Все-таки Петер Шлегель так и не уяснил до конца смысл российского слова "косяк" и потому вкладывал в него куда более широкое значение.

— Конвейер в штатном режиме, Петер. Если у тебя есть проблема, могу подхватить, — стала догадываться она. — Хохлова к концу недели продаем. Если Брагоевич наконец предложит ему долю на их заводике в Троицке, то я обнаглею и предложу ему туда команду.

— Кому?

— Брагоевичу, конечно, — удивилась она вопросу босса.

Возникло ощущение, что он думает о чем-то постороннем. Редчайший случай!

— …Я думаю, здесь наших еще тысяч сто пятьдесят. Как минимум, — добавила она, решив на всякий случай отвлечь его от этих не известных ей, посторонних мыслей.

Босс только кивнул, потом сказал:

— Хорошо? Что у нас с кардиналом Мазарини?

Теперь возникло ощущение, что это сам босс отвлекает ее от ее мыслей и подозрений на его счет.

Под "кардиналом Мазарини" проходил известный политик. Его заказала перекупить некая крупная партия из политсовета другой, крупнейшей партии. Партии любовно конкурировали и, ясное дело, терлись у одной и той же кормушки, так что здесь не было никакого бизнеса — чистое личное. Кто-то с кем-то наверху, типа, заключил пари… Бизнес представляло лишь третье лицо, Schneider Hunt, которого наняли в качестве независимого посредника, способного поставить ночью понтонный переход, и до рассвета убрать его…

Хочешь — не хочешь, она вспомнила их последнюю встречу в ресторане отеля Хайатт.

"Кардиналом Мазарини" они назвали его по первой попавшейся в руки рабочей фотографии, не уличавшей его ни в чем откровенном, кроме как в идеально округлой плеши, напоминавшей тонзурку. Позже выяснилось, почему он отказывается пересаживать на нее волосы с затылка. Оказалось, ему самому нравится эта именно "кардинальская тонзурка", побуждающая его действовать с женщинами со снисходительным кардинальским пренебрежением. В остальном он на кардинала не походил, а любил ходить в твидовых пиджаках и выглядел таким, совсем добродушным хомяком-Карлсоном с кипучей смесью украинских и еврейских кровей. Только вот глаза у него были не хомяка-Карлсона, а инфернального пожилого рокера типа Джаггера или Боуи. Пообщавшись с ним, она поняла, что, если про пиар-эффекты своей плеши он полностью осведомлен, то про глаза ему ничего такого не говорили и он сам их имидж не идентифицирует… Просто не видит своих глаз.

Ей поставили задачу сыграть роль посредника и адаптора, преобразующего и передающего нужную информацию. Он же, пообщавшись с ней в первый раз, поставил себе задачу переспать с ней и заманить ее в партию. Какую? Конечно же, конкурирующую с той, в которой он пока состоит сам…

С ним она работала под прикрытием — заместителем главного редактора авторитетного профессионального журнала, посвященного вопросам кадрово-финансовой политики крупных корпораций. Что соответствовало действительности. Она действительно числилась заместителем у этого главного редактора, другой своей подруги, дальней, за что и платились небольшие деньги в качестве зарплаты — не ей, а как раз той подруге…

Сенатор-"кардинал" всегда ел с нарочито вульгарным феодально-средневековым аппетитом, думая, что прибавляет этим себе весомости и сексуальной привлекательности. Всегда как бы не хватало борзой под столом, чтобы небрежно, но любовно кидать ей куски и кости… Впрочем, эти манеры шли ему, и над ними она не смеялась. Этот показной аппетит был внешним отражением его гордости, его гордыни. Внутри себя человек опирается на гордыню, во внешнем мире гордыня опирается на какую-то привычку, манеру. Выбей на миг эту опору, отними у человека на миг рефлекторный позыв использовать эту базовую привычку, которая может казаться со стороны всего лишь незначительным капризом, легкой прихотью, и тогда… Достаточно одного мгновения… ну, минуты — и можно брать добычу голыми руками.

Это и было ее тайным профессиональным оружием — умение на пару мгновений лишить homo sapiens'а, то есть разумное существо мужского рода, опоры на свою гордыню, лишить и воспользоваться этим в своих чисто профессиональных целях. Привлекательность нового места работы, карьерный рост, амбиции, более высокая зарплата — все это иллюзии, которыми homo, принимая ее предложение, спешит заткнуть дыру в почве, эту дыру, в которую вдруг начинает проваливаться его душа. Ей достаточно одного мгновения, когда в глазах мужчины, на миг лишившегося гордыни, открывается бездна первобытного страха, бездна, в которую он сам чаще всего не успевает всмотреться… Оно и к лучшему. В этом случае у нее остается в руках неиспорченное "чучело" — хороший кандидат для дальнейшей перепродажи. А в подсознании homo откладывается благодарность и надежда: ведь это она поднесла затычку, значит, может пригодиться еще раз… а если не благодарность и надежда, то просто рефлекторный расчет: вот он какой смышленый, как он вовремя воспользовался ею, хэдхантером, и значит, надо этого хэдхантера прикопать, чтобы воспользоваться и в другой раз. Ей же в качестве компенсации всегда хватало этого момента истины, этого мгновения, когда она видела бездну первобытного страха, в которую можно было бы и столкнуть… Однажды это, возможно, и получилось у нее, когда она сама проваливалась в бездну первобытного страха… Там, в проклятом ментовском обезьяннике, из которого она не могла выйти живой, но вышла…

Кстати о "кардинале Мазарини". Достаточно было просто умело испортить ему аппетит. Так испортить, чтобы он до смерти испугался потерять его на всю оставшуюся жизнь. Ради того, чтобы вернуть свой средневековый аппетит, он вступил бы в любую партию… Если он не поддастся на легальные психологические приманки, она может применить и свой талант гипнотизера, который, однажды проснувшись, спас ей жизнь.

Насчет переспать с ней — отпало живо. В бумажнике вместо фоток любимого мужа или детишек она держала наготове фотку Ленки. Капокабана, пляж, купальник, жесткий загар. Доставая свою визитку, она демонстративно кольнула этой фоткой в глаз "кардинала". Тот хмыкнул и не сдержался:

— Симпатичная… но на дочку вашу не тянет.

— Подружка. Лучшая, — сказала она.

"Кардинал" снова хмыкнул, глянул на нее уже с охлажденным любопытством и явно подумал, что в этом качестве она под его чутким руководством или просто по ласковой просьбе сможет эффективно расправляться со всякими чиновными мама-Розами. Значит, оставалось завлечь ее в партию.

По поводу недавнего ужина в ресторане отеля Хайатт прозорливый босс спросил вовремя.

— …Продвижение тоже есть, — доложила она Петеру Шлегелю. — Протокол о намерениях подписан.

— В каком смысле? — подумав немного, спросил босс.

Она снова удивилась, что он не догоняет.

— Он при мне позвонил клиенту.

— О! — оценил босс, вдавив ладонь в стеклянную столешницу.

Он любил оставлять такие следы на своем полувиртуальном столе до конца рабочего дня.

— И когда это случилось? — пристегнул он к похвале вопрос с упреком.

— Позавчера.

— Могла бы сразу доложить, а то вчера мне не хватило положительных эмоций, — признался босс.

— Виновата, — повинилась она. — Как-то забыла, кто тут бонусами заведует…

Во время этого ужина в отеле Хайятт наступил момент истины. Как раз когда "кардинал" глубоко вник в седло барашка, она подняла винтовку, бросила первый прицельный взгляд на мишень и положила палец на курок.

— Вам не хватает борзой… — сказала она.

— Что?! Какой борзой? — искоса усмехнулся он, скрывая этой отработанной усмешкой свое недоумение.

— Самой лучшей такой, очень нежной и любящей борзой, которая берет с рук под столом, — развернула она образ, все время маячивший у нее перед глазами. — Прямо здесь. Тогда была бы полная гармония. Полная.

"Кардинал" отвлекся не на шутку.

— Хм, — очень отчетливо хмыкнул он. — Это комплимент?

— Это констатация, — сказала она, неотрывно глядя ему в левый висок и заставляя его посмотреть ей в глаза.

Она улыбалась. Он чувствовал, что она почти любуется им.

Он промакнул губы салфеткой и сначала сбоку посмотрел под стол. Словно поддаваясь ее комплименту-констатации.

— Значит, прямо здесь и сейчас? — оценивающе спросил он.

Что-то внутри него, душа что ли, стала неумолимо съезжать под стол…

Она застыла. Она окаменела. Она, когда он двигался, ни на сотую долю градуса не изменила цели взгляда — его виска… Прицелившись не на шутку, она задержала вздох, как стрелок перед мягким нажатием на курок. Курок на себя — это как вздох перед тем, как резко выдохнуть убийственной пулей…

— Да, — глухо проговорил он, задумываясь и на миг теряя аппетит.

— Но это легко представить… — шепотом добавила она, не выдыхая.

Он посмотрел на нее — и тогда она потянула на себя курок, она вздохнула так, как научилась это делать однажды, чтобы спасти свою жизнь… Она услышала этот звук всасываемого воздуха, она на одно мгновение сыграла роль бездны, всосав в себя всю его гордость. Она сама не верила, что это гипноз… да какая разница, гипноз не гипноз, если работало безотказно?

В его глазах на миг открылась бездна первобытного страха. Подождать немного — и он провалится в нее весь… И тогда она протянула руку:

— …очень легко представить, что так и будет, — закончила она.

Он слабо улыбнулся и посмотрел в тарелку — на эти руины седла барашка — посмотрел почти с отвращением.

— Я сейчас позвоню вашему клиенту… При вас. И мы сменим тему, — жестко, в приказном порядке капитулировал он.

Ей осталось выбрать самой — вступать или не вступать в ту самую партию, от которой он уже готовился отчалить. Теперь он думал лишь о помпе — о мощной пиар-отходной, об оркестре, о правильной аранжировке шоу-скандала… Вот когда она могла с удовольствием воспользоваться своим правом сослаться на корпоративный кодекс, практически запрещающий ей впутываться в дела кандидата.

— Хорошая работа. Я много бы отдал, чтобы посмотреть запись камер наблюдения. Там, в ресторане, — уточнил босс, дослушивая фильтрованные голоса, записанные крохотной, как жвачка, пластиночкой диктофона.

Она посмотрела на босса: он не шутил.

— Ну, я не Дэвид Копперфильд, — улыбнулась она, — но за комплимент спасибо.

— А вот с этим еще надо разобраться… — вкрадчиво пробормотал босс, как всегда намекая на какие-то тайны ее метода, которые он издавна подозревает, но все никак не постигнет. — И кстати о бонусах. Знаешь, Анна, в нашем бизнесе опт иногда дороже розницы…

Петер Шлегель закрыл рот, чувствуя, что говорит вхолостую, а это было для него совсем непростительно. Он чувствовал себя слегка потерянным и сильно опустошенным.

Она, сама того не подозревая, лишила его воли в общении с ней. А он… Как если бы грозный охотник — тот же Джим Корбетт, к примеру, ее кумир — целую ночь выслеживал тигра-людоеда, а на утро оказалось бы, что это мелкая лисица, даже хорек какой-нибудь так шустрил по лесу, что создавал впечатление мощного зверя и невольно надул великого охотника… Развел…. Эта дурацкая постельная сцена так и стояла у него перед глазами.

Предвкушать было нечего.

Он выдвинул единственный непрозрачный ящик стола — и бросил короткий и горький взгляд на тонкую красную папку, которая ждала своего часа уже пару дней. Ах, как ждала!

Петер Шлегель возлагал на эту папку большие надежды. Что большие — огромные! В ней был самый значительный и самый экзотический "ордер на захват" из всех, которые он получал за время работы в Москве. Он готов был честно себе признаться, что получил просто уникальный в своей карьере ордер. Загадочный ордер! И если бы у него не было загадочного хэдхантера Анны Репиной, он бы еще подумал, браться за него или намекнуть клиенту, что ему с таким запросом лучше обратиться прямо в российскую ФСБ, а его фирму больше не беспокоить. Приняв заказ, он почувствовал себя мудрым и хитрым королем, который отправляет своего самого славного рыцаря сразиться с самым таинственым и опасным драконом. Если рыцарь победит такого монстра, то он, король, может, издали и раскусит его самые заветные, тайные приемы боя, а заодно и, на правах короля, прихватит комиссионные славы в размере эдак процентов девяносто. А если нет, если рыцарь не сладит с драконом, то он же, король, и спасет его, заодно успокоившись по поводу собственных опасений насчет непобедимости рыцаря.

Но оказалось, что "рыцарь", типа, гей — и с драконом, как бы он там ни сладил по-плохому или по-хорошему, а все его, короля, страхи, любопытства и интриги, оказались пустой тратой времени, интереса и сил…

Он вынул папку — и положил ее на стол перед Анной.

— Это очень интересный ордер на захват, Анна. Тебе понравится, — сказал он.

Вид у Шлегеля был такой, будто он сам взялся за этот ордер, не справился — и теперь скидывает его на нее.

Со лба босса она перевела взгляд на папку. Красный цвет — все равно что гриф "совершенно секретно". Все эти штучки Штази — босс любил их. Красные папки, грифы… Называть стандартный Job order не по-простому — "рабочим заданием", а во что бы то ни стало "ордером на захват". Согласно режиму, красную папку она не имела права уносить с собой: полагалось просмотреть ее в офисе, в комнате для переговоров при кабинете Шлегеля, все документы сфотографировать памятью и вернуть папку начальнику.

— Да, Петер… — с предельной неопределенностью сказала она.

— Анна. Когда я услышал о фамилии и гонорарах, — Петер Шлегель улыбнулся, однако, вновь с грустью в глазах, — то подумал: вот, совершилось! Неужели мы дожили до этого светлого дня. Да… Наконец, сильные государства стали перекупать президентов и премьер-министров из других стран, как обычных продвинутых топ-менеджеров… Представляешь, Анна, как изменилось бы наше значение?

— Да, Петер, — кивнула она и очень аккуратным — чтобы потрафить боссу — жестом открыла папку.

Ну да, почти… Некто Медведев… Но Глеб Георгиевич. И все особые приметы — не в лузу. На титульной фотографии, явно снятой скрытой камерой, — довольно высокий молодой интеллигент в очках и с бородкой. Примерно ее ровесник.

— Не значение, а назначение, — уточнила она.

Петер Шлегель кивнул:

— Хорошая, правильная игра слов. Я запомню.

Потом он выдержал короткую паузу — и назвал сумму гонорара. Как бы ни подготовлена была она, но холодок пробежал по спине.

Первое, что пришло ей в голову: "Он что, запатентовал вечный двигатель?"

Так она и спросила впрямую.

— Боюсь, мы этого никогда не узнаем, Анна, — сразу ответил босс.

Он выдержал еще одну паузу, чуть подлиннее и продолжил, как по заученному:

— У тебя будут более конструктивные вопросы, Анна. На шесть самых главных я отвечу сразу. Ты быстрее сориентируешься и сделаешь первичные выводы. Вот слушай. Я записал и запомнил… Ответ на первый вопрос: "Нет, не попадем. Есть гарантия. Процентов девяносто пять — девяносто шесть". — Последовала очень короткая пауза. — Ответ на второй вопрос: "Никто. Вероятность — девяносто процентов. Но, если захочешь, готов обеспечить охраной". — Еще более короткая пауза, секунды две. — Третий: "Не знаю. Самому интересно". — Далее практически без пауз: — Четвертый: "Не знаю. Никак. Или по обстоятельствам". Пятый: "Ничем. Или всем, чем угодно, что придет в голову. Клиент дает карт-бланш". И шестой будет такой ответ: "Исключено. А почему, я отвечу, когда ты изучишь ордер".

"Он подготовился слишком хорошо", — подумала она, зная любовь босса к эффектным и пространным инструктажам на русском.

В папке было всего полдюжины листов.

— Да, информации мало, — кивнул босс, следя за ее взглядом. — Но ты ведь любишь трудные задачки. Да, Анна? Загадки. Так ведь интересней. Да, Анна?

"Интересно другое: сколько он инфы придержал… — подумала она. — И зачем? Вечер перестает быть томным".

Она сдержалась, чтобы не нахмуриться.

— Семь, — сказала она.

— Что? — не понял босс и улыбнулся более просветленно. — Да, понял. Семь — правильное число. Более удачное. Значит, седьмой вопрос…

Он вздохнул, повернул голову к окну. Это была самая долгая пауза в их разговоре. Пожалуй, самая долгая в истории их разговоров.

Потом он посмотрел на свой стол. Вернее, сквозь него.

— Итак, ответ на седьмой вопрос: "Не знаю. Но не исключаю, что в стиле раннего барокко".

— Тогда я отлучусь ненадолго в допросную, — сказала она.

— Конечно, — с облегчением ответил босс. — А я тут распоряжусь про кофе. Побуду обслуживающим персоналом.

Она подняла бровь, подняла со стола папку, поднялась сама и решительно двинулась в пустую переговорную.

— Удачи, Анна, — пожелал босс ей вслед.

— Рано, Петер, — легко бросила она через плечо. — Прибереги, она пригодится позже.

— Да, — четко согласился босс.

Ответ по поводу стиля раннего барокко явно относился к рабочему столу в кабинете клиента. Чтобы заинтересовать кандидата топ-уровня, порой нужно знать и такие детали. С серьезным кандидатом трудно работать, не вникнув в корпоративную культуру заказчика.

Стиль раннего барокко?

Что это значит?

Значит, по крайней мере, одно: босс опять намекает, что знает больше этой папки… И причем здесь такой неправдоподобный гонорар?

Медведев Глеб Георгиевич. 32 года. И вправду ровесник. Мехмат МГУ, аспирантура, кандидатская, вскоре и докторская. Что-то из теории вероятности для невероятного уровня понимания. Из молодых да ранний… Впрочем, у этих математиков — либо ты на всю жизнь вундеркинд, либо так, продвинутый любитель… Кафедра, компьютерная фирма, инвестиционный банк из второй десятки… Да, с правильными вероятностями у него не только теория… Фирма "Тандем". Что это за вышедшее из моды, перестроечное название? Должность — аналитик во вопросам инвестиций в высокие технологии… Широко и мудрено…

Так, а что у нас с клиентом? Вот он: Invest&Invest Group. Прозрачная игра слов и понятий: Исследования&Инвестиции. Наверняка, оффшор азиатского происхождения… Стоп! Здесь первый вопрос: не всплывет ли кандидат где-нибудь в Корее или Китае с большими секретами?.. Босс, может, и отмоется, а ее… Раз ответ уже есть и стоит первым в списке ответов, значит, босс проверял, пробил его по своим фээсбешным связям. Эх, двойной ты наш. "Процентов девяносто шесть", говоришь?

Она ткнулась в ноутбук, в сайт Invest&Invest. Так и есть — предельно прозрачный и слепой сайт. Открытые новости из мира высоких технологий, биржевые котировки продвинутых компаний, приглашения к сотрудничеству. Логотип любопытный — набран как бы шрифтом Брайля для слепых… если политкорректно — то для плохо видящих… Полное впечатление липового прикрытия, если дать волю опасениям. "Процентов девяносто пять" — это куда вернее.

Почему такой высокий гонорар хэдхантера? И как клиент вышел на след этого Медведева?

Стоп! Это ответ уже на третий вопрос. То есть никакого ответа. Босса больше волновало другое. Есть ли у нас конкуренты? В какое из кадровых агентств клиент мог обратиться с тем же заказом, чтобы повысить свои шансы. Босс почему-то уверен, что ни в какое… Но и ее опасения берет в расчет. При таких ставках всякое возможно, это уж точно.

Ей сразу вспомнилась новенькая белая "копейка"… и обезглавленный Цезарь в придачу. Вот некстати вся эта чушь!.. Если не считать эту самую чушь вполне правдоподобным вежливым предупреждением. Может, сказать боссу про Цезаря?.. Тогда уж заодно и про "копейку"…

Она живенько открыла сайт "Тандема" — и усмехнулась себе: ага, еще есть силы выскакивать из бреда преследования самой, без посторонней, то есть скорой психиатрической помощи.

В первом приближении сайт "Тандема", выпущенный в пространстве. com, как и сайт Invest&Invest, мог показаться клоном последнего. За исключением инвестиционного блока и большего числа языковых версий. И шире в плане охвата рынков: типа, проводим аналитику всего, что можно придумать и предложить на продажу. Мекка сумасшедших изобретателей. Метамаркетинговые исследования. Черт его знает, что это за метамаркетинг! Но придется разобраться. Как и у I&I — очень строгий лэйаут страниц и никаких гомо-смайлеров — никаких счастливых, холеных бройлерских лиц, никаких прыгающих через препятствия клерков с развевающимися галстуками, никаких бизнесгерлс в очочках от Fendi или Casanova Venezia… Может они, вообще, мусульмане — и те, и другие? Чтобы никаких изображений людей и все такое? Из Эмиратов или Катара? Запросто! В самом деле, пора бы Дубаям бросить возведение Вавилонских башен и раскинуть свою Силиконовую долину. То бишь Силиконовую пустыню, битком засеянную волшебными лампами с цифровыми 3D-джиннами, исполняющими желания.

Любопытно, что в "контактах" на сайте — никаких телефонов и адресов, связь только по электронной почте, с регистрацией… что вполне разумно — сумасшедших изобретателей, как городских, так и деревенских, полно по всему миру.

В папке "ордера на захват" нашлась распечатка высотного снимка, позаимствованная по-простому из Инета. Служба безопасности поработала: нашла место дислокации этого "Тандема".

Этот подмосковный уголок вызвал у нее куда больше опасений и вопросов, чем Бермудский треугольник. "Тандем" таился в сорока километрах от Москвы по Ярославскому шоссе, в лесном массиве, в небольшом особняке на охраняемой территории бывшего ведомственного пансионата, а ныне — непонятной собственности.

В памяти сразу всплыл ответ шефа на ее четвертый прогнозируемый вопрос: какова будет связь с клиентом, в каком формате? Ни в каком! Это значит, что клиент, скорее всего, будет периодически требовать отчета и давать какие-то директивы. А может, и не давать. Клиент — божок в черном ящике… Непредсказуемый и непознаваемый "Центр"… с директорским столом в стиле раннего барокко?

Все шифруются — и это хреново!

Раз клиент хочет этого и только этого кандидата и отказывается от собственной разработки, отдавая ее на внешний подряд кадровому агентству, значит, он опасается… Чего? Кадровому агентству отдается роль "буфера", причем — за очень большой гонорар…

Она поймала себя на том, что опять садится в кресло босса и пытается мыслить его категориями. И опасениями.

Почему босс не отказался от этого заказа? Может, знает, что прямой конкурент уже принял его, — и не захотел ударить в грязь лицом?.. В списке прогнозируемых ответов ответа на этот вопрос не было…

А может, все дело в этом воображаемом маньяке на белой "копейке"? И теперь она, как пуганая ворона, от куста шарахается. И нет в этом заказе никаких опасных рифов и подвохов?.. Босс ответа на этот вопрос тоже не дал заранее, вот мерзавец!

Зато есть ответ на вопрос, чем она, кроме бешеного оклада, может заинтересовать кандидата. Причем математика… Она вспомнила математика Перельмана, который отказался от миллиона баксов за решение теоремы Ферми… нет, другой… Пуанкаре… Ну, этот Медведев, судя по его биографии, был явно не Перельманом. Омен номен. Имя — символ. Так что ему нужно, если не деньги? Какая-то невероятная должность? "Главный стратег развития человечества"… если речь идет о столе в стиле раннего барокко, то… Предложить ему власть над миром? Снова "здорово": зачем тогда клиенту кадровое агентство в качестве посредника? Не проще ли купить весь этот "Тандем" на корню и переселить его из подмосковной глуши на сто пятидесятый этаж какого-нибудь эмиратского небоскреба, откуда можно и на Кремль, и на статую Свободы сверху вниз смотреть, как на игрушки в детской песочнице?

Дверь позади открылась. Шеф обошел прямоугольный стол переговоров, поставил элегантным движением, с эдаким поклоном в стиле раннего барокко, перед ней серебряный поднос с двумя чашечками кофе, и сам сел напротив.

— Я успел как раз к шестому? Верно, Анна? — с очень галантной улыбкой спросил он.

Она бросила взгляд на часы. Прошло всего несколько минут. Она умела работать быстро, но кофе у босса, похоже, мололся и варился еще быстрее.

— Петер, мне не нужно лишних доказательств того, что ты меня хорошо знаешь, — улыбнулась она в ответ.

— Браво, — как всегда без лишней эмоции сказал босс. — Вовсе не так хорошо, как ты можешь предположить.

— Но ты уже знаешь мой шестой вопрос…

— Да, — кивнул Шлегель.

Он несколько секунд смотрел ей прямо в глаза — и она сразу вспомнила их самую первую встречу в кафе. Тогда он смотрел так же.

— Тебе не кажется, что как только клиент получит этого кандидата… или просто выследит его с нашей помощью, то сразу пришлет к нам "чистильщика"?

— Браво! — куда с большим чувством произнес босс и даже пару раз бесшумно хлопнул в ладоши. — Ты уже мыслишь серьезными категориями, Анна!

Она поймала себя на том, что ее бред преследования плавно перетекает в бред величия. В конце концов, кто они все такие — и клиент, и кандидат, и она с боссом?

И тут босс поразил ее своими телепатическими способностями.

— Подумай, кто мы все такие, Анна, и успокойся, — сказал он.

И добавил, смакуя еще одно, очень нравящееся ему русское словечко:

— Тут все ловлено, Анна… Ло-вле-но.

— Они все так шифруются… — искренне вздохнула она.

— И поэтому тебя под-мы-вает отказаться, — кивнул "добрый доктор" Петер Шлегель.

— Если честно… — Она повела плечами.

— Я понимаю, ты умелый, но трезво мыслящий охотник… — Он чуть не добавил "как великий Джим Корбетт", но осекся. — Так это и есть мой ответ на шестой вопрос. Исключено. Скажи, пожалуйста, ты никогда не работала для Invest-and-Invest?

Вопрос очень удивил ее, и она не стала скрывать своего удивления.

— Даже косвенно… Я понял, — кивнул босс, подчеркивая, как он безоговорочно верит ей. — Значит, кто-то из твоих бывших кандидатов попал к клиенту, стал там "большой шишкой" и в нужный момент вспомнил о тебе… Короче, они хотят, чтобы этим кандидатом занималась именно ты. — Босс не стал делать паузы, чтобы оценить ее реакцию, а сразу продолжил успокаивать ее. — Здесь, возможно, стоит ответ и на второй вопрос. Если у тебя там появился некий покровитель, то они сначала посмотрят, как ты будешь справляться, а потом уж будут думать, отдавать ордер кому-то из наших конкурентов или нет.

— Это зависит от дэдлайна, — сказала она, не сильно удивившись гипотезе о "покровителе".

— Дэдлайна нет, — твердо ответил босс. — Здесь никакой спешки. Клиент это понимает, и хоть за это ему — большое спасибо. Ты работаешь, делаешь отчет, клиент оценивает ситуацию.

— Так я и думала, — снова вздохнула она.

— Не надо так обреченно, — улыбнулся босс. — Я вижу, что для тебя деньги тоже не главное — и это хорошо.

— А разве это не было видно раньше? — легонько, по-кошачьи огрызнулась она.

Босс побеждено развел руками. Предварительно поставив чашечку на стол.

— Я признаюсь, я вначале подумал, что нет никакой Инвест-энд-Инвест… — признался он доверительно.

— Браво, — сказала она, как и босс, без восклицания.

И вдруг успокоилась. В конце концов, не трудно предположить, что у босса есть куда больше оснований всего опасаться. И в конце концов, по части серьезных опасностей он, как наследник Штази по прямой, профессионал куда более высокого уровня, чем она. Вывод: не надо рассказывать ему про белую "копейку" и казненного Юлия Цезаря.

— Я подумал, что за этим ордером стоит кто-то из наших базовых конкурентов. Я подумал, что тебя хотят переманить… — рассказал босс.

И добавил, явно надеясь, что этот, заключительный аккорд успокоит ее: окончательно и бесповоротно.

— Проделана уже очень большая работа, Анна, очень большая. И в любой момент… ты сама понимаешь.

Она заметила, что босс успокоился. Что-то явно угнетало его, а теперь он взял и успокоился.