Шевалье д'Арманталь

XI
ШКАФ ДЛЯ ВАРЕНЬЯ

Экипаж остановился в указанном месте, кучер открыл дверцу, герцог вышел и помог Батильде выйти, затем, достав из кармана ключ, отпер, стараясь не шуметь, наружную дверь дома на углу улицы Ришелье и улицы Сент-Оноре, который значится теперь под номером 218.

- Прошу прощения, мадемуазель, - сказал герцог, предлагая девушке руку, - что я веду вас по лестнице, которая так плохо освещена. Но мне очень важно остаться не узнанным, если случайно меня здесь кто-нибудь встретит. К тому же нам нужно подняться всего лишь на второй этаж.

Действительно, поднявшись ступенек на двадцать, герцог достал из кармана второй ключ, осторожно открыл дверь, выходившую на лестничную площадку, вошел в прихожую и, взяв свечу, зажег ее от фонаря, горевшего на лестнице.

- Еще раз прошу прощения, мадемуазель, - сказал герцог, - но здесь я имею обыкновение сам себе прислуживать, и вы сейчас поймете, почему я решил обходиться в этой квартире без лакея.

Батильде было мало дела, есть ли у герцога слуги. Она вошла в прихожую, ничего не ответив ему, и герцог запер за ней дверь двойным поворотом ключа.

- Теперь следуйте за мной, - сказал герцог и пошел впереди девушки со свечой в руке.

Они прошли через столовую и гостиную, наконец вошли в спальню, и герцог остановился.

- Мадемуазель, - сказал Ришелье, ставя свечу на камин, - помните, вы дали мне слово, что никому не откроете того, что увидите.

- Да, я дала вам слово, господин герцог, и даю еще раз. О, я была бы слишком неблагодарна, если бы нарушила его.

- Так вот, я посвящаю вас в тайну, которая до сих пор была известна только двоим. Это любовная тайна, и мы отдаем ее под охрану любви.

И герцог Ришелье, отодвинув филенку в деревянной обшивке стены, открыл проем, к которому с противоположной стороны пролегала задняя стенка шкафа, и тихонько постучал три раза. Через минуту послышалось щелканье ключа, поворачиваемого в замке, потом сквозь щели досок пробился свет и нежный голос спросил: «Это вы?» Наконец после утвердительного ответа герцога из стенки шкафа тихонько выпали три доски, открыв проход из одной комнаты в другую, и герцог Ришелье с Батильдой оказались перед мадемуазель де Валуа, которая вскрикнула, увидев своего любовника в обществе женщины.

- Не бойтесь, дорогая Аглая, - сказал герцог, пройдя в соседнюю комнату и взяв за руку мадемуазель де Валуа, в то время как Батильда неподвижно стояла на месте, не решаясь сделать ни шагу более, пока ее присутствие не будет объяснено. - Вы сами сейчас меня поблагодарите за то, что я выдал тайну нашего благословенного шкафа.

- Но, герцог, не объясните ли вы?.. - сказала мадемуазель де Валуа, делая паузу после этого неоконченного вопроса и по-прежнему с беспокойством глядя на Батильду.

- Сию минуту, милая принцесса. Вы не раз слышали от меня о шевалье д'Армантале, не правда ли?

- Не далее как позавчера, герцог, вы говорили мне, что ему стоит произнести одно только слово, чтобы спасти свою жизнь, погубив вас всех, но что он не скажет этого слова.

- Так вот: он его не сказал, он приговорен к смерти, завтра его казнят, эта девушка его любит, а его помилование зависит от регента. Теперь вы понимаете?

- Да, да, да! - сказала мадемуазель де Валуа.

- Идите сюда, мадемуазель, - сказал герцог Ришелье Батильде, взяв ее за руку. Потом, обернувшись к принцессе, продолжал: - Она не знала, как попасть к вашему отцу, дорогая Аглая, и обратилась ко мне, когда я только что получил ваше письмо. Мне нужно было поблагодарить вас за добрый совет, а так как я знаю ваше сердце, я и подумал, что нельзя выразить вам благодарность более приятным для вас образом, чем доставив вам возможность спасти жизнь человека, молчание которого, вероятно, спасло мне жизнь.

- И вы были правы, дорогой герцог… Добро пожаловать, мадемуазель. Теперь скажите, чего вы желаете? Что я могу сделать для вас?

- Я желаю видеть его высочество регента, - сказала Батильда. - И ваше высочество может отвести меня к нему.

- Вы подождете меня, господин герцог? - с беспокойством спросила мадемуазель де Валуа.

- Неужели вы можете в этом сомневаться?

- Тогда войдите в шкаф для варенья, чтобы кто-нибудь не застал вас здесь. Я отведу мадемуазель к моему отцу и вернусь.

- Я вас жду, - сказал герцог, входя в шкаф по указанию принцессы. Мадемуазель де Валуа обменялась вполголоса несколькими словами со своим возлюбленным, заперла шкаф, положила ключ в карман и, протянув руку Батильде, сказала:

- Мадемуазель, все любящие женщины - сестры. Арман и вы были правы, рассчитывая на меня. Пойдемте.

Батильда поцеловала руку, которую протянула ей мадемуазель де Валуа, и последовала за ней.

Две женщины прошли через апартаменты, выходившие на площадь Пале-Рояля, и, повернув налево, вступили в покои, которые расположены вдоль улицы Валуа. В этой части дворца находилась спальня регента.

- Мы пришли, - сказала мадемуазель де Валуа, останавливаясь перед дверью и глядя на Батильду, которая при этих словах зашаталась и побледнела, ибо душевные силы, поддерживавшие ее в последние три или четыре часа, готовы были иссякнуть как раз в тот момент, когда она в них более всего нуждалась.

- О Боже мой, Боже мой, я ни за что не осмелюсь! - воскликнула Батильда.

- Полно, мадемуазель, не унывайте. Мой отец добр. Войдите, упадите к его ногам. Его сердце и Бог сделают остальное.

При этих словах, видя, что Батильда все еще колеблется, принцесса втолкнула ее в комнату и, закрыв за ней дверь, бесшумно убежала к герцогу де Ришелье, оставив девушку наедине с регентом.

От неожиданности Батильда слегка вскрикнула, и регент, который прохаживался взад и вперед по комнате, глядя себе под ноги, поднял голову и обернулся.

Батильда, не в силах сделать ни шагу более, упала на колени, и вытащила из-за корсажа письмо и протянула его регенту.

У регента было слабое зрение: он не сразу понял, что происходит, и направился к Батильде, которая казалась ему в полумраке расплывчатым белым пятном. Скоро он распознал в этом пятне женщину, а в этой женщине - красивую девушку, застывшую в умоляющей позе. Что касается бедной Батильды, то она тщетно пыталась произнести свою просьбу: у нее пропал голос, а вслед за тем силы оставили ее - она запрокинула голову и упала бы на ковер, если бы регент ее не поддержал.

- Боже мой, мадемуазель, - сказал регент, на которого признаки глубокой скорби произвели свое обычное действие, - что с вами и что я могу для вас сделать? Сядьте же, сядьте в это кресло, прошу вас!

- Нет, ваше высочество, нет, - прошептала Батильда, - мне надлежит быть у ваших ног, ибо я пришла просить вас о милости.

- О милости? О какой же?

- Узнайте сначала, кто я, ваше высочество, - сказала Батильда, - а потом я, быть может, осмелюсь говорить.

И она протянула герцогу Орлеанскому письмо, на котором зиждилась вся ее надежда.

Регент взял ее письмо, глядя поочередно то на него, то на девушку, и, подойдя к свече, горевшей на камине, узнал свой собственный почерк, снова перевел взгляд на девушку и наконец прочел следующее:

«Сударыня,

Ваш супруг погиб за Францию и за меня. Ни Франция, ни я не можем вернуть Вам его. Но, если Вам когда-нибудь что-либо понадобится, помните, что мы у Вас в долгу. С глубоким уважением

Филипп Орлеанский».

- Я безоговорочно признаю, что это письмо написано мной, мадемуазель, - сказал регент, - но, прошу меня извинить, к стыду моему, я не помню, кому я его написал.

- Взгляните на адрес, ваше высочество, - сказала Батильда, немного ободренная полной благосклонностью, написанной на лице герцога.

- Кларисса дю Роше!.. - воскликнул регент. - Да, в самом деле, теперь я вспоминаю: я написал это письмо из Испании после смерти Альбера, который был убит в битве при Альмансе. Я написал это письмо его вдове. Как оно попало к вам, мадемуазель?

- Увы, ваше высочество, я дочь Альбера и Клариссы.

- Вы, мадемуазель! - воскликнул регент - Вы! А что стало с вашей матерью?

- Она умерла, ваше высочество.

- Давно?

- Около четырнадцати лет назад.

- Но, надеюсь, она умерла счастливой и ни в чем не нуждаясь?

- Нет, ваше высочество, в отчаянии и нуждаясь во всем.

- Но почему же она не обратилась ко мне?

- Вы, ваше высочество, были еще в Испании.

- О Боже мой, что вы говорите! Продолжайте, мадемуазель. Вы не можете себе представить, как меня интересует то, о чем вы рассказываете. Бедная Кларисса, бедный Альбер! Помню, они так любили друг друга! Она, верно, не смогла его пережить… Знаете ли вы, мадемуазель, что ваш отец спас мне жизнь при Нервиндене?

- Да, ваше высочество, знаю, и это дало мне смелость предстать перед вами.

- Но что же стало потом с вами, мое дитя, что стало с вами, бедная сирота?

- Меня призрел, ваше высочество, друг нашей семьи, скромный писец, по имени Жан Бюва.

- Жан Бюва?! - воскликнул регент. - Подождите-ка, мне знакомо это имя. Жан Бюва?.. Но ведь это же бедняга-переписчик, который раскрыл весь заговор и который несколько дней назад лично изложил мне свои претензии. Он служит в библиотеке, ему не выплачивают задолженности, не так ли?

- Да, ваше высочество.

- Мадемуазель, - продолжал регент, - кажется, все близкие вам люди предназначены судьбой для моего спасения. Я дважды ваш должник. Вы сказали, что пришли просить меня о милости, говорите же смело, я вас слушаю.

- О Господи, дай мне силы!.. - сказала Батильда.

- Значит, вы просите о чем-то важном и трудновыполнимом?

- Ваше высочество, - сказала Батильда, - я прошу сохранить жизнь человеку, который приговорен к смерти!

- Не идет ли речь о шевалье д'Армантале? - спросил регент.

- Увы, ваше высочество, вы угадали.

Регент задумчиво нахмурил лоб. И Батильда, увидев, какое впечатление произвела ее просьба, почувствовала, что у нее сжимается сердце и подкашиваются ноги.

- А кто он вам? Родственник, свойственник, друг?

- Он - моя жизнь, он - моя душа! Я люблю его, ваше высочество!

- Но знаете ли вы, что, если я его помилую, я должен буду помиловать всех его сообщников, а среди них есть еще более виновные, чем он?

- Только сохраните ему жизнь, ваше высочество! Пусть он не умрет. Это все, о чем я прошу.

- Но, если я заменю ему смертную казнь пожизненным заключением, вы его больше не увидите.

Батильда почувствовала, что близка к обмороку, и протянув руку, ухватилась за спинку кресла.

- Что станется тогда с вами? - продолжал регент.

- Я уйду в монастырь, - сказала Батильда, - и до конца моих дней буду молиться за вас, ваше высочество, и за него.

- Это невозможно! - сказал регент.

- Почему же, ваше высочество?

- Потому что как раз сегодня, час назад, у меня попросили вашей руки и я ее обещал.

- Мою руку, ваше высочество?! Вы обещали мою руку?! Кому же, Бог мой?

- Читайте, - сказал регент, взяв со своего бюро распечатанное письмо и подавая его девушке.

- Рауль! - вскричала Батильда. - Это почерк Рауля. Бог мой! Что это значит?

- Читайте, - повторил регент.

И Батильда прерывающимся голосом прочла вслух следующее письмо:

«Ваше высочество,

я заслужил смерть, я это знаю и не прошу сохранить мне жизнь. Я готов умереть в назначенный день и час, но во власти Вашего высочества скрасить мне смерть, и я на коленях умоляю Вас оказать мне эту милость. Я люблю одну девушку, на которой женился бы, если бы остался в живых. Позвольте, чтобы она стала моей женой теперь, когда мне суждено умереть. Пусть, расставаясь с ней навсегда, оставляя ее одну на всем свете, я смогу утешаться, по крайней мере, тем, что даю ей в защиту свое имя и состояние. По выходе из церкви, Ваше высочество, я взойду на эшафот. Это моя последняя просьба, мое единственное желание. Не отвергайте мольбы умирающего.

Рауль д'Арманталь».

- О ваше высочество, ваше высочество! - разрыдавшись, воскликнула Батильда. - Вы видите, что в то время, как я думала о нем, он думал обо мне! Не права ли я, что люблю его, когда он меня так любит?

- Да, - сказал регент, - и я исполню его просьбу, она справедлива. Пусть эта милость, как он говорит, скрасит его последние минуты!

- Ваше высочество, ваше высочество, - воскликнула девушка, - и это все, что вы ему даруете?!

- Как видите, - сказал регент, - он сам воздает себе по заслугам и не просит ничего другого.

- О, как это жестоко, как это ужасно! Увидеть его, чтобы в ту же минуту потерять!.. Ваше высочество, ваше высочество, сохраните ему жизнь, умоляю вас, пусть даже я никогда его больше не увижу!

- Мадемуазель, - сказал регент тоном, не терпящим возражений, набрасывая несколько строк на листе бумаги и запечатывая его своей печатью, - вот письмо господину де Лонэ, коменданту Бастилии, оно содержит мои указания относительно осужденного. Мой капитан гвардии поедет вместе с вами и проследит, чтобы эти указания были выполнены.

- О, даруйте ему жизнь, ваше высочество, во имя Неба, даруйте ему жизнь, умоляю вас на коленях!

Регент позвонил, лакей открыл дверь.

- Позовите маркиза де Лафара, - сказал регент.

- Ваше высочество, вы очень жестоки! - сказала Батильда, поднимаясь. - Позвольте же мне умереть вместе с ним, тогда, по крайней мере, мы не разлучимся даже на эшафоте, не расстанемся даже в могиле!

- Господин де Лафар, - сказал регент, - проводите мадемуазель в Бастилию. Вот письмо для господина де Лонэ. Вы вместе с ним прочтете это письмо и проследите, чтобы содержащиеся в нем распоряжения были в точности выполнены.

Потом, не обращая внимания на последний крик отчаяния, который издала Батильда, герцог Орлеанский открыл дверь своего кабинета и удалился.