Школа Хизер Блоссом. Часть 3

Глава вторая. Посвящение

Светлейший Король вновь медленно шел по своим владениям, он любил пешие прогулки куда больше конных, так и не пристрастился к охоте, считая ее занятием варварским, приличным для смертных и полукровок.

Сосед — правитель лесного отребья Оберон из таких, но что взять с того, кто рожден от человека? Пусть правит, пока это угодно великому и древнему сиду, в чьих венах ни капли смертной крови.

Мысли резко метнулись к дивному земному юноше, с душой небывалой чистоты и силы. Король жил долго, и еще ни разу не встречал такого человека, как Грэм Драммонд. Единственное, что короля сердило — неуступчивость его драгоценности, нежелание принять волю правителя, как свою, вернуться домой и просто быть счастливым. Наследник яростно цеплялся за прошлое — смертное имя, кровь, память…

«Я должен его увидеть… — думал правитель. — Я жажду его увидеть».

Король слегка нахмурился, искажая прекрасное лицо. Смертный мир никогда не пугал его, но земля, на которой стоит школа, полна силы, древнее фейрийского мира. Это изматывало больше магии темных, доводя почти до болезни, после которой нужно было долго восстанавливать силы.

Если идти туда, то под защитой.

Чтобы идти туда, нужен серьезный повод.

— Почему ты сам не хочешь прийти ко мне? — произнес Король едва слышно. — Я же отпущу назад. Почему ты так упрям… и почему мне это так нравится?

Решение, что делать пришло внезапно, почти озарением, хоть и смутило в первые мгновения. Король резко развернулся, взметнув тонкие полы длинных одежд, и перенес себя к границе. Мир здесь тонко и неуловимо искажался, внося в привычный мир правителя Благого Двора раздражающие перемены. Лес, принадлежащий Оберону и лесным фейри — пакам и деррикам, зелигенамПрекрасные нарядные девы, охраняющие природу и животных. и гилли ду Добродушные и робкие лесные фейри. Они заботятся о детях и помогают заплутавшим вернуться домой, а голодным показывают съедобные ягоды и орехи. казался Королю слишком ярким и неухоженным. Почти человеческим.

Правитель мягко провел ладонью перед лицом, изменяя облик. Тот, с кем он хотел встретиться, никогда не видел его, но мог догадаться.

Он сделал несколько шагов, переходя невидимую границу между королевствами, зная, что появится перед смертным внезапно, будто из ниоткуда.

Мужчина в коричневой кожаной куртке охотника недавно запалил костер, а теперь, сидя прямо на траве, разделывал тушку зайца. Неподалеку — только руку протянуть — лежал меч.

Человек внутренне усмехался, будто над самим собой. Походная жизнь быстро учит новым навыкам, вот живешь ты в большом городе, в многоквартирном доме, а то и в собственном — двухэтажном, разговариваешь по телефону, получаешь образование, а потом все меняется так стремительно, что и понять ничего не успеваешь. И ты уже живешь в лесу, обходишь его вдоль и поперек, изучаешь как свои десять пальцев, но никак не можешь найти то, зачем пришел.

Ощутив краем глаза движение, мужчина поднял взгляд, заслоняясь испачканной ладонью от солнца, потом вытер руки о траву и поднялся. Перед ним стоял юный фейри, светловолосый и зеленоглазый, нежнолицый, точно девушка.

Король смотрел на человека, впервые видя его так близко. Скользнул глазами по его одежде — землисто-коричневой, пыльной с застрявшими травинками, по сапогам, видавшим виды, по лицу.

«Вот ты какой… не постарел ни на день, хоть и давно тут бродишь. И все не уймешься, рыщешь, упрямец!»

— Здравствуй… — негромко произнес фейри, избегая продолжить — смертный. И глянуть свысока.

Мужчина кивнул в ответ, настороженно рассматривая бессмертного — не подвох ли, не враг? За бессчетное число дней — давно уже забросил делать зарубки — он встречал немало существ, и друзей из них оказалось едва ли пара.

— Кто ты? — спросил человек сурово. — Кому служишь?

«А он умен, — признал Король, будто удивляясь. — Чего я ожидал? И что ответить?»

— Благому Королевству, — ответил он, недалеко уходя от истины.

Мужчина стремительно поднял меч, не нападая, а только демонстрируя, настороженно разглядывая бессмертного. Он убил их достаточно, с жалостью, со внутренним протестом, защищаясь. Видел, как истлевают лишенные душ обезглавленные тела. Все они были стражами и посланниками Короля, все желали ему самому смерти. И вот новая встреча.

Но этот бессмертный не нападал. Даже смотрел с интересом, будто изучая.

— Как твое имя? — спросил фейри.

Человек ответил не сразу, в самом вопросе мог быть подвох, бессмертные берегут тайну истинных имен, представляясь прозвищами или красивыми эпитетами.

— Кормак, — ответил мужчина. — Кормак О`Ши. Ты мне своего, конечно, не скажешь?

— Фионн¹, — обронил фейри, по-прежнему не двигаясь, будто опасаясь блестящего лезвия меча.

— Красиво, — признал Кормак, — Быть может, ты ответишь на мои вопросы чистую правду. Ты здесь по приказу Короля?

— И да, и нет, — уклончиво ответил фейри, скользя глазами в сторону и снова устремляя взгляд на человека. Глаза у смертного были ярко-серые, как лезвие его меча.

— Чего ты хочешь? — Кормак не выдерживал неопределенности. — Хочешь сражаться — нападай. Я не ударю первым.

Фейри осторожно глянул на блестевшую почти у лица сталь.

— Я не хочу битвы, — ответил он. — Я пришел лишь поговорить. Увидеть тебя.

Кормак опустил меч.

— Вот и посмотрел, — сказал он резко. — То, что я хочу знать, ты мне все равно не откроешь, так ступай, куда шел.

Фейри с любопытством склонил голову набок.

— А что ты желаешь?

Кормак хмуро посмотрел на него.

— Где путь в твое королевство? Где твой Король и где он скрывает мою жену?

Бессмертный пленительно улыбнулся.

— Это довольно много вопросов. И ты не задал главного…

Кормак молчал, продолжая не сводить с фейри напряженного взгляда, в каждом слове и движении видя подвох. Бессмертный сделал несколько шагов назад, теперь на опасаясь, что его голова слетит с плеч.

— Что ты будешь делать, когда найдешь… свою… жену, — он судорожно сглотнул, словно каждое слово далось трудом, не в силах скрыть нахлынувшие эмоции.

— Заберу ее с собой. Вместе мы решим, что делать.

Фейри рассмеялся. Красиво и звонко, будто свирель, но не было в том радости, а только насмешка.

— Не тебе ее расколдовать, — сказал он. — Даже, если отыщешь. И знаешь ли… я даже готов открыть тебе тайну правителя.

— Так говори! — воскликнул Кормак. — Моя супруга одарит тебя всем, что пожелаешь, а я сам буду твоим союзником и защитником.

— Как много… — снова с улыбкой произнес фейри. — И я уже сказал главное. Не тебе найти супругу, а вашей дочери. И не тебе расколдовать, а только вашему ребенку, если скажет она матери свое истинное имя… но она ведь не знает его… И ты не расскажешь. И знака не подашь.

Он помолчал несколько мгновений.

— А если и узнает… неведомым чудом, так разве поймет, в чем именно секрет?

Фейри сделал шаг назад, останавливаясь у самой границы своего королевства, вновь невесомо проводя перед лицом рукой, становясь старше и прекрасней. На бледных до прозрачности волосах появилась корона.

— Это ты? — крикнул Кормак, бросаясь к нему. — Все это время?.. был ты!

Король стремительно шагнул через незримую границу, с жалостью осматривая полы своей одежды — меч все же успел отхватить приличный лоскут, и наряд безнадежно испорчен.

Где-то за гранью, невесомой и непробиваемой, метался смертный человек, призывая на голову Короля ужасные проклятия. Правитель улыбнулся. Это была лучшая месть — дать надежду и оставить с осознанием невозможности ее исполнения.

Правитель Благого Двора медленно пошел от границы королевства Оберона. Вновь появилось нестерпимое желание перенестись к Белой Башне, увидеть спящую деву и все ей рассказать, пусть она и не услышит.

Причинить себе боль.

Нет, не сейчас. Позже.

В гулкий и высокий вестибюль старинного замка вошли две миниатюрные, многослойно закутанные дамы. Той, что шла второй, пришлось даже слегка отпрыгнуть, спасая длинные юбки от стремительно захлопывающихся за спиной тяжелых дверей. Они постояли, оглядывая помещение, и разом сняли с голов капюшоны с меховой опушкой.

— О… — позвала блондинка, — мне кажется или здесь все так же промозгло, как и снаружи?

Одетт молчаливо оглядела холл с тремя громадными мраморными лестницами, одна из которых вела вверх, а две другие куда-то в подвалы. Потолок плавал в необозримой высоте, словно архитектор стремился вызвать у любого посетителя чувство подавленности.

Несмотря на то, что блондинка оглядывалась напряженно и почти испуганно, лицо темноволосой дамы сохраняло полную невозмутимость.

— Это Шотландия, Вьев, — ответила она с неподражаемой интонацией, — конечно, тут холодно, мы же не дома.

Окинув взглядом неожиданно пустынный холл, Одетт повернулась к спутнице:

— Пока у нас еще есть время настроиться на серьезный разговор… — она снова окинула взглядом помещение. — Да тут должны на входе выдавать карту и компас!

Женевьева заправила за уши выбившиеся из прически вьющиеся пряди и с привычным восхищением взглянула на идеально прямые волосы спутницы. Потом улыбнулась, демонстрируя обаятельную щербинку между верхними зубами.

— Как ты планируешь найти кабинет местного директора?

Одетт ненадолго задумалась.

— Не удивлюсь, если он не захочет нас видеть. Учителя и персонал вполне могут быть проинструктированы сказать, что он… например, в отъезде. Или умер. Значит, за помощью стоит обратиться к кому-то маленькому и наивному, — она заботливо оглядела высыхающее пальто спутницы. — Ты согрелась? Пойдем, и настраивайся на скандал.

Женщины привычно взялись за руки, как школьницы, и пошли по направлению центральной лестницы.

Второй этаж был куда более шумным: тут бегали и прохаживались группами разновозрастные студенты в разноцветных плащах. Одетт огляделась и почти сразу высмотрела в общей толпе одиноко стоящую девочку без плаща. Решительно идя по центру коридора, как линкор, она расчищала путь и себе, и идущей следом Женевьеве.

Подойдя к первокурснице, темноволосая дама, не церемонясь, положила той руку на плечо, привлекая внимание. Девушка слегка вздрогнула и подняла глаза.

— Скажи, дорогуша, — переходя на английский, произнесла Одетт голосом фрау Готтель² — сладким до приторности, — в каком кабинете можно отыскать вашего директора?

Первокурсница не без труда выбралась из-под неожиданно тяжелой руки незнакомки.

— Он… на верхнем этаже, в башне, — ответила она и повернула в другую сторону, но сбежать не получилось.

Почти натолкнувшись на светловолосую даму, девушка опять остановилась.

Женевьева пощупала толстенькую темно-рыжую косичку первокурсницы.

— Недостаточно исчерпывающе. В какой башне?

Ее нервно вздрагивающий голос казался даже страшнее, чем обманчиво-ласковый — Одетт.

— В Северной Башне для преподавателей, но… его, кажется, нет в школе.

— Пусть только попробует не оказаться на месте! — переходя на родной язык, выпалила Одетт.

Оставив позади перепуганную первокурсницу, она проследовала дальше, слегка подбирая длинную юбку.

— Ужасно… как мне здесь не нравится, — бормотала идущая сзади Женевьева. — Темно, сыро и холодно, даже если на улице хорошая погода! Атмосфера болота.

Одетт остановилась у очередной широкой лестницы наверх, поджидая спускающихся студентов, на этот раз в цветных плащах Факультетов.

— Северная часть замка где? — она снова перешла на английский.

— Здесь, мэм, — вежливо кивнул один из студентов, проходя мимо.

Одетт подождала, пока группа молодых людей свернет в коридор, и посмотрела на подругу.

— Клянусь, если этого борова не будет в кабинете или… он начнет упираться, я возьму здесь кого-нибудь в заложники.

— Я помогу, — по-прежнему нервно поддержала Женевьева.

Темноволосая дама посмотрела в сторону лестницы.

— Самый верх? Сомневаюсь, что местный директор слишком часто спускается. Я видела его давно… уже тогда он был как куль с мукой. Вот пусть и сейчас там сидит.

Она начала медленно подниматься по высоким гранитным ступеням, Женевьева молчаливо последовала за ней.

День у Шеймуса МакДугласа, директора шотландской школы, не задался с самого утра. Его мучил гастрит и пара иных, сугубо мужских проблем, типичных для среднего возраста. Уроки опять же… Он уже закрыл дверь кабинета, готовясь идти на урок, повернулся и… замер. По коридору в его сторону направлялись две слишком хорошо знакомые ему женщины. За всю свою жизнь он видел их лишь раза три, но впечатление сложилось, что все триста.

«Б-боги… — протянул он мысленно. — Хоть беги, хоть вешайся, хоть в окно сигай».

— Дамы, — произнес он максимально радушно, в то время когда они разом присели в ложно учтивом реверансе. — Может быть, позже?

— Нет, — отрезала Одетт. — Второй раз мы сюда подниматься не будем. И вообще… Нет!

Женевьева молчала, слегка вздрагивая, будто от озноба. Директор шотландской школы переводил взгляд с одной женщины на другую.

— Мистрис Одетт… мистрис Женевьева… боюсь, у меня нет для вас никакой информации… кроме той, которая вам и так, наверняка, известна, — произнес он максимально любезно.

«Каких дьяволов я должен перед ними отчитываться?»

— Вы решили держать нас в приемной?

Одетт медленно, пуговицу за пуговицей, расстегнула светлое пальто с вышивкой и бросила его на стоящее у стены кресло. Потом опустилась на диван, расправив широкую юбку. Ее сестра села рядом, решив остаться в верхней одежде. Мастер МакДуглас попытался устроиться в свободном кресле, но Женевьева, ловко выставив ножку в кремовом ботильоне, заслонила ему проход.

Одетт мягко переглянулась с подругой и, холодно прищурившись, посмотрела на шотландца.

— Если уж нам пришлось рыскать по этому хлеву с текущей крышей и забираться наверх до самой соколятни… где и чаю с дороги никто не предложит… будем надеяться, что у вас есть для нас добрые вести. Мы готовы вас внимательно выслушать.

— Мистрис… при всем уважении… вы несколько забываетесь.

Одетт направила на него палец с темно-красным ногтем, похожим на стилет.

— А вы понимаете, если я сейчас нежно вытолкну вашу слабо сопротивляющуюся медузообразную тушку из вот этого окна… мне за это ничего не будет? — она слегка оскалила мелкие зубы. — Более того, у меня останется свидетель, что вы сделали это сами и добровольно.

Женевьева нервно кивнула.

— Да, — она очень убедительно задрожала губами. — Я даже буду плакать и кричать, что это ужасно!

Шотландец отступил к двери кабинета, словно собираясь ворваться туда и забаррикадироваться.

— И самое главное, — Одетт не сводила глаз с пожилого мужчины, — по закону истинных ведьм, наш статус выше, чем ваш.В ортодоксальной Викке Богиня выше Бога. При любом расхождении поверят нам. Любому слову. Вы же это помните? ³

Шотландец помнил. И чувствовал, что умирать придется в любом случае.

— Орден до сих пор не пришел к единому решению, — пробормотал он и внезапно взорвался: — Почему вы решили допрашивать именно меня?

Женевьева облизнула тонкие губы.

— Придет очередь и остальных. В ирландской мы были летом и получили безоговорочную поддержку.

— Родные пенаты мы оставим напоследок, — Одетт и Женевьева переглянулись, и Одетт продолжила: — Нам там не смогут отказать.

Мастер МакДуглас прекрасно помнил, что директриса «Ла Ситадель», так же как и он, настаивала на выборах нового магистра, но промолчал. Жить очень хотелось.

— Но чего вы хотите от меня? — шотландец еще надеялся выкрутиться.

Он слегка обернулся на коридор, надеясь, что там кто-то появится. Находиться с дамами наедине было уже невыносимо.

«Две полоумные… — подумал директор. — Одна — истеричка, а другая… просто сумасшедшая. А еще недавно их было трое».

Француженки опять переглянулись, как будто о чем-то договаривались.

— К какому решению пришли ирландский и шотландский Магистериумы? — спросила Женевьева.

— Ирландская школа поддержала нас, — напомнила Одетт.

Мастер Шеймус в этом даже не сомневался. Магистр Ренар, почти постоянно находясь в Ирландии, вручил своему трикветру почти неограниченные полномочия в Бретани. Теперь шотландский директор вспоминал последние годы с благостью — его школу почти не инспектировали. Нужно же было нынешнему главе провалиться в другое измерение.

«Прошлому главе… — поправил себя мужчина. — Привыкай говорить о нем как о покойнике».

Шотландец так до конца и не мог постичь феномен ирландской школы. Точнее, он понимал ее чисто человеческим разумом — она была тем, что принято ненавидеть и избегать. Смотреть свысока. Высмеивать ее выпускников и руководство. Но то, что это место — путь в иной мир, мужчина не мог уразуметь. Знал, даже будучи ведьмой, верил, но… только на уровне мыслей. Увидеть все своими глазами ему никогда не хотелось.

— Так что? — поторопила МакДугласа Одетт, когда он замолк надолго.

Шотландец понял, что его спасет только откровенное вранье. И понадеялся, что у директрисы школы в Ренне хватит ума сочинить что-то похожее.

— Мы дали Ордену достаточно времени. Мы ждали и верили нашим собратьям. И теперь желаем узнать, что конкретно планируется, — уточнила Одетт.

Шотландец только надеялся, что выражение лица не выдаст его. Он же даже не успел ничего придумать! Хотя времени действительно было достаточно.

— Вас же поддержали в «Хизер Блоссом», — выпалил директор «Лох Кристалл». — Это их вина. И они знают, как устроены порталы. Должны знать, если живут там. Орден примет их решение.

Мастер Шеймус шумно выдохнул.

«Уф, кажется, выкрутился», — подумал он.

Сестры магистра Ренара опять переглянулись. Если они и договорились о чем-то с мастером Баркли, они не настолько доверяли шотландцу, чтобы делиться с ним.

— Вы зря надеетесь отсидеться, — сказала Одетт, смотря на Шеймуса пронзительным взглядом. — Когда магистр вернется, он будет награждать и карать. Не боитесь оказаться среди вторых?

«Я боюсь только, что вы нескоро уберетесь, — уже почти с ненавистью думал директор. — А в возвращение с того света я не верю».

Словно отвечая на его мысленные мольбы, Одетт поднялась с дивана.

— Мы уходим! — решительно сказала она, обращаясь в большей степени к сестре.

Женевьева встала, почти не скрывая радость. Одетт взяла с кресла свое пальто и снова уставилась на шотландца темными глазами.

— Если мы только узнаем, что вы за нашими спинами тайно выбираете нового магистра… Если мы только узнаем, что вы абсолютно ничего не сделали для возвращения нашего… — она резко замолчала и продолжила. — МакДуглас, у вас есть трикветр?

— Нет, — ответил шотландец.

— Тогда мне о вас все понятно, — сухо ответила Одетт и первая пошла по коридору к лестнице, ведущей вниз.

Светловолосая спутница последовала за ней. Женщины не попрощались, директор тоже только проводил их взглядом, ничего не сказав. Облегчение от расставания испытали все трое.

Две дамы пошли вниз, к выходу из замка. Они молчали, но обе понимали, что так ничего и не смогли узнать. Шотландец избегал прямых ответов и, по сути, переливал из пустого в порожнее, перекладывая ответственность.

Одетт шла первая, суровая и собранная, Женевьева, робко оглядываясь, словно никак не могла привыкнуть к окружению, поспевала за ней. Услышав позади тонкий страдальческий стон, Одетт сразу поняла, что это может означать, и резко обернулась.

— Не время раскисать, — бросила она, — и не то место, чтобы давать волю эмоциям.

Женевьева остановилась, ссутулившись и низко опустив голову.

— Я больше не могу, — заплакала она. — Я готова сдаться и ненавижу себя за это.

Одетт вернулась на несколько шагов, обняла подругу за плечи и повела вниз по лестнице.

— Ты не сдаешься. Ты просто устала, — она замолчала и продолжила, когда крутые ступени остались позади. — Я тоже… безумно. Я в отчаянии и не знаю, что меня держит над бездной. Во что я верю?

— Давай уйдем? — Женевьева цеплялась ногтями за руку сестры. — Уедем в ирландские болота, найдем это место и уйдем.

Одетт не была готова к подобной опрометчивости, но сейчас больше всего желала успокоить подругу.

— Ты помнишь, что сказал ирландец? Время с той стороны для смертных течет иначе. Мы не только не сможем найти его, мы потеряем и друг друга, даже если войдем, держась за руки. Я не хочу лишиться еще и тебя.

Женевьева по-детски вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— Я хочу домой. Я хочу солнца!

«Мы слишком долго сидели в своем доме в Марселе! — хотела резко ответить Одетт. — И доверяли другим то, что должны были решать сами. А теперь все стало слишком поздно…»

Но она промолчала, понимая, что такой правды ее сестра не выдержит. В их трикветре Женевьева была розовым бутоном, сама Одетт — стеблем. Ренар был шипами.

Одетт вспомнила свое поступление в «Ла Ситадель» в шестнадцать лет. Она почти сразу отметила среди курса именно его, беловолосого юношу, самого высокого, самого уверенного из всех. Она сама выбрала его для себя. И Ренар не разочаровал сестру. Юноша обучался мгновенно, схватывая на лету, чувствуя Одетт, как никто, словно ее фантазии были его собственными потаенными желаниями.

Женевьева присоединилась к ним только через год. Одетт сама удивилась, как легко приняла ее, может быть оттого, что сестра оказалась совсем другой и им, по сути, нечего было делить. Каждая получала от любимого брата свое и только для себя.

Одетт продолжала тащить за собой не сопротивляющуюся подругу. По коридорам продолжали прохаживаться и перебегать шотландские студенты. Две женщины не обращали на них уже никакого внимания, расталкивая группы подростков на своем пути. У тяжелой замковой двери Одетт остановилась, застегивая верхнюю одежду. Женевьева накинула на голову капюшон с меховой оторочкой.

— Опять возвращаться на этом вонючем визгливом поезде? — капризно спросила она.

— Отсюда больше ничего не ходит, — терпеливо ответила Одетт, толкая дверь. — Гленфиннан⁴ единственный путь. Помоги мне.

Вдвоем женщины распахнули тяжелые, окованные темным металлом двери и выскочили на улицу. Женевьева вновь едва успела подобрать длинные юбки, которые замковые ворота так и стремились защемить.

«Куда нам теперь? — подумала Одетт. — Только не домой! Хватит!»

Француженка вспомнила заверения ирландского директора, что бессмертные беспрестанно разыскивают магистра по ту сторону границы, и только иное течение времени мешает им сделать это быстро. Одетт невольно поежилась, вспоминая неявные дипломатические намеки мастера Баркли на опасности, которые могут поджидать человека в Стране Вечного Лета.

«Немыслимые чудовища», — так он сказал.

«Мой брат сам — немыслимое чудовище, — ответила тогда Одетт. — Я не удивлюсь, если он выберется сам».

Директор промолчал тогда. Теперь Одетт уже не была так сильно уверена во всесилии магистра Ордена. Он явно нуждался в помощи, и она, готовая уже на любой отчаянный шаг, ничем не могла ему помочь.

— Только будь жив… — прошептала она едва слышно, воровато оглядываясь на сестру — той лишнее волнение ни к чему.

— Я бросаю руны… — негромко сказала Женевьева. — Часто… меня это успокаивает.

Одетт не понимала северную магию так, как сестра и брат, ей больше по душе оказались Таро и их метафоричные варианты.

— И что тебе выпадает? — спросила она, надеясь просто отвлечь Вьев от напряженных раздумий.

— Почти всегда только одна… раз за разом… — голос Женевьевы дрожал, а глаза лихорадочно блестели. — Турисаз.⁵

Зодиакальный Зал, который Элли запомнила ярким, с хвойно-пряным ароматом зимнего праздника, наполненным музыкой и разговорами, сейчас полностью преобразился.

Он был почти полностью затемнен, задернутые плотные шторы не пропускали ни проблеска света. Если бы Элли не шла совсем недавно по улице, она была бы полностью уверена, что за окном полночь.

Зал был освещен огромным количеством восковых свечей всех форм и размеров, расставленными по периметру, от крошечных, с треть ладони, до высоких цилиндров на три-четыре фитиля. Они стояли прямо на полу, в хаотичном беспорядке, на металлических подставках разного уровня высоты, в подсвечниках и канделябрах. Дрожащий свет скрадывал и искажал цвета, преображал знакомые лица, мгновенно делая таинственным все давно знакомое.

Элли почти не узнавала однокурсников, многие из которых сейчас трепетали не меньше нее. Девушка разглядела три людских круга в разноцветных плащах Факультетов, которые располагались, образуя правильный треугольник. Они стояли лицами внутрь, головы всех были скрыты капюшонами, каждый держал свечу.

К группе молчащих и осматривающихся второкурсников подошли шесть человек и встали попарно с обеих сторон, образуя подобие коридора. Если у Элли и возникла догадка, кто это может быть, то лиц за темными капюшонами она не видела.

— Олвен Макферсон! — произнес знакомый женский голос слева, и девушка поняла, что оказалась права., это была мистрис Катриона. — Факультет Бригидд.

Названная ученица, провожаемая подбадривающим шепотом, пошла по «коридору» вперед. Один из кругов разомкнулся, в мерцающем огне свечей Элли разглядела зеленые плащи. Старшекурсники направили на девушку скрытые до этого в складках одежды кинжалы.

— Лучше броситься на острие, чем войти в Круг со страхом в сердце, — произнесли они в голос. — Как ты входишь?

— С совершенной любовью и совершенным доверием, — ответила Олвен, как и предписывалось обрядом.

Листы с текстом Элли и Брианна получили вчера от Вечно всё знающей и успевающей Шинейд, и даже взяли их с собой. Но теперь Элинор почти с ужасом поняла, что не сможет читать в темноте. Значит, весь текст обряда нужно было… выучить? Девушка развернула пергамент. Так и есть, ничего не разобрать. Элли внутренне застонала, предчувствуя, что скоро себя опозорит.

Старшекурсники Факультета Богини-Девы окружили Олвен и сделали частью себя. Катриона Миднайт назвала следующее имя:

— Лахлан О`Флахерти! Факультет Модрон.

Уже другая группа в центре зала двинулась и раскрылась, щетинясь кинжалами. Юноша достойно принял это испытание и вошел в Круг. Скоро Элли почти перестала запоминать, кого на какой Факультет распределяют, выхватывая только самые близкие имена.

— Брианна Лесли Гилмур! Факультет Бригидд.

— Грэм Драммонд! Факультет Модрон.

«Кого вызовут раньше, Агнесс или меня?» — подумала Элли?

— Элинор О`Ши! Факультет Кайлих.

«Я уже не помню, с кем буду… Но не с Грэмом».

Она пошла вперед, к студентам в синих плащах. Старшекурсники окружили девушку, почти касаясь остриями груди и горла.

— Лучше броситься на острие, чем войти в Круг со страхом в сердце!

Элли, стараясь не моргать, смотрела на темные капюшоны.

— Как ты входишь?

Элли невольно подалась вперед, позволяя себе ощутить боль от кончиков кинжалов.

«Чего я хочу? Что я чувствую?»

— С совершенной любовью и совершенным доверием, — сказала Элли, чувствуя, как острые лезвия перестают касаться ее кожи.

Она очутилась внутри круга, в смутном сиянии свечей разглядывая однокурсников, с которыми оказалась теперь на одном Факультете. С этими людьми она будет совершать часть обрядов, проводить время в Башне Факультета… Они станут для нее почти такими же близкими, как Брианна и Агнесс.

Она выхватывала одно лицо за другим — один из близнецов МакГиллов, пока невозможно узнать, кто из них из-за царящего вокруг полумрака. Впрочем, Элли различала их только внешне, по характеру они тоже казались ей абсолютно одинаковыми — серьезные, молчаливые и полностью замкнутые друг на друге.

Разноцветноглазой Шианн Элли даже почти обрадовалась. Девушка-гот была той личностью, с которой Элли была бы совсем не против пообщаться ближе.

Дилан, носящий имя бога смерти и моря, также был вполне приятен. Дейдра Грайне, чьей хрупкой эльфийской красоте Элли страстно завидовала, уже немного напрягала, но больше всего…

Конечно, кто-то из них здесь тоже должен был быть, но… не самый же отвратительный вариант! Племянница директора и, судя по распущенным локонам, старшая. Элинор была готова безобразно выругаться. Судя по ответному взгляду, Дебора была неприятно удивлена видеть Элли на одном с собой Факультете.

— Сейчас я прошу вас, новопосвященные, принести клятву служения миру истинной магии, имя которой Викка, — громко сказала мистрис Миднайт.

Элли ощутила, что пол проваливается под ногами, но Катриона сама начала произносить слова наизусть и всем оставалось только повторять за ней:

— Единство истинных ведьм незыблемо.

Отныне я называю себя посвященной или посвященным, а всех других членов Ордена считаю своей семьей.

Я приношу обет поддерживать моих единоверцев в любом деле и нужде, и ставить задачи мира истинных ведьм выше прочих.

Мои близкие — это мой ковен, его потребности я обещаю ставить выше всего остального.

Я приношу обет верности самой Природе и ее силам, с благодарностью принимаю ее дары, обязуюсь хранить равновесие и оберегать все живое, что меня окружает.

Клянусь не причинять боли и не проливать кровь, если это только не повлечет за собой спасение жизни или справедливое воздаяние.

Обязуюсь хранить в тайне свои знания и умения, и беспрестанно совершенствовать и развивать их.

Клянусь помогать и защищать моих посвященных единоверцев и в любой ситуации предпочесть их всем прочим людям.

Обязуюсь верно и преданно служить Великой Триединой Богине и ее супругу, Рогатому Лорду, чтить праздники Колеса Года и свято выполнять ритуалы Викки, религии Древней и Возрожденной.

Второкурсники громко и ясно повторяли слова Клятвы Ведьм, голоса их сливались в единый хор, пламя сонма свечей вокруг трепетало, вытягиваясь и опадая. Последний звук замер под сводом Зала, и в ту же секунду старшекурсники аплодисментами и дружескими возгласами, приветствуя новичков в своих рядах.

— Приглашаем второкурсников в Сад Ритуалов, — произнес мастер Персиваль, подходя к Кругу Факультета Бригидд. Рядом с ним Элли увидела сбросивших капюшоны своих зеленых плащей мастера Джулиана и мистрис Гвендолин.

Девушка обернулась. Каландра Хили, в красном плаще Факультета Модрон, стояла чуть в стороне. Катриона и Алисия, обе в синих плащах, приблизились к Кругу Факультета Кайлих.

— Получите плащи позже, у Флинна, — приказала мистрис Миднайт. — И на занятия теперь будете ходить в них. Сейчас же…

Она жестом пригласила студентов следовать за ней. Остальные учителя остались в Зодиакальном Зале, скорее всего сейчас у них были иные задачи. Элли пошла за Катрионой, слегка оглядываясь по сторонам. За преподавательницей отправились только второкурсники, сегодня был их день и праздник.

«Интересно, когда можно будет пойти в Башню?» — подумала Элли, еще не разобравшись до конца, желает ли она общаться со всеми курсами Факультета Кайлих. Из неприятностей ей уже хватало Деборы Баркли.

В ярком после темного Зала коридоре три группы Факультетов вновь постепенно слились в одну. Почти никто не разговаривал, разве что неразличимым шепотом, чувствуя важность момента. Элли уже предвкушала увидеть очередное чудо — загадочный Сад Ритуалов, вход в который первому курсу был закрыт.

Мистрис Катриона шла уверенно, поднимаясь и спускаясь по лестницам, поворачивая по коридорам. Элли уже поклялась ходить в неведомый Сад только в сопровождении старшекурсников, иначе в процессе поисков можно было застрять в школе на всю ночь и все равно не найти.

— Никого не хочу обидеть… — услышала Элли за спиной голос Грега Бэйрда. — Но нам выдадут хотя бы карту местности?

Кто-то засмеялся, кто-то поддержал. Сама Элинор была с ним солидарна. Замок школы имел колоссальные размеры, и изучать все его закоулки можно было все пять лет учебы.

Неожиданно Элли поняла, что Грег, после неуклюжей попытки поцелуя на Хогманей, не сказал ей более ни единого слова. Этот парень был ей совершенно не нужен, но все же она ощутила что-то вроде недовольства. Если бы Грэм видел, что она нравится кому-то еще, то действовал более решительно. Может быть, тоже захотел ее целовать.

Девушка поискала молодого человека глазами, даже остановилась, пропуская некоторых однокурсников мимо. Грэм шел одним из последних, по обыкновению молчаливый, отстраненный, погруженный в себя. Элли ощутила легкую досаду. Прекрасно читать романы о холодных и безупречных аристократах, мечтать о них, сравнивая с неинтересными реальными мужчинами. Но встретить такого оказывается совсем не так прекрасно, как в фантазиях. Такого хочется встряхнуть, пробудить и заставить проявить к себе интерес. Если бы Грэм был более инициативным, активным и все время хотел ее внимания, Элли была бы только рада.

Юноша мимолетно скользнул по ее лицу взглядом, но ничего не сказал. Элли молча пошла рядом, борясь с желанием погладить его по плечу или взять за руку.

— У тебя все хорошо? — все-таки снизошел он до вопроса.

Элинор кивнула, наконец-то открыто встречаясь с юношей глазами.

«Он рядом, и могу его коснуться… Сейчас я решусь».

На что именно ей надо решиться, она понимала не до конца. Дальше чем легкие объятия и поцелуи, планы Элли не простирались. Когда мысли заходили чуть дальше, в голове моментально гас свет. Возможно, именно на этом этапе у «Грэма из фантазий» включались холодность и аристократизм.

— Ты довольна распределением? — снова негромко спросил он.

— Да, — благодарно выдохнула девушка, морально настраиваясь задать ему тот же вопрос.

Юноша взглянул вперед на отдаляющихся однокурсников, прибавил шаг, потом обернулся и сам подал Элли руку.

— Пойдем, а то мы отстанем.

Грэм сжал ее ладонь сильно и властно, Элли ощутила чуть ли не опьянение от незнакомого чувства защищенности. Сейчас она была готова позволить юноше делать с собой все, что угодно, при условии, что он сделает только то, что она сама хочет.

«Как дать ему понять, насколько он мне нравится? И что делать дальше?»

В сказках и легендах, даже в рыцарских романах любовь была абсолютно бестелесная. Она подразумевалась как совершенное чудо и длилась вечность, но на этом все. Девушка желала заполнить для себя все пробелы, но не знала, что для этого предпринять.

Догнав толпу однокурсников у очередных двустворчатых дверей от пола до потолка, Грэм выпустил руку Элли и снова стал отчужденным и почти недоступным.

«Если бы мы попали на один Факультет, то проводили бы совместные ритуалы… А так мы совсем не будем видеться! — подумала Элли, начиная злиться уже не только на себя, но и на школу и заодно на Грэма.

— Мистрис Миднайт! — позвала она. — У нас теперь будут занятия только отдельные для каждого Факультета?

Катриона обернулась на голос.

— Конечно, нет! Только часть, та, что касается аспектов Богини. Большая часть уроков будет проходить по-прежнему.

«Тогда все еще не настолько плохо», — обрадовалась Элли.

Катриона с видимым усилием взялась обеими руками за начищенные медные кольца и потянула обе створки двери на себя. Они беззвучно распахнулись, открывая вход в очень непонятное место.

Элли зашла в числе последних. Сначала ей показалось, что их вывели на улицу. Тут было влажно, свежо и росло множество деревьев, кустарника, сентябрьских цветов и трав. У девушки даже мелькнула мысль, что именно здесь, а не в закоулках парка мастер Джулиан находит необходимые ингредиенты для своих травяных сборов.

И все же это было помещение замка, нереальное, огромное и несомненно наполненное магией. Насколько хватало взгляда, высились деревья, некоторые Элли узнавала — ели, вязы, ясени и дубы, какие-то были ей незнакомы. Тут рос и кустарник, Элли разглядела терн и можжевельник, дальше несколько плодовых деревьев, с которых сразу захотелось что-то сорвать, и множество цветов всех оттенков и ароматов Подняв голову, девушка увидела высокий прозрачный круглый потолок со вписанной в него пятиконечной звездой — символ истинной магии.

Помещение казалось колоссальным, почти бесконечным, и вся красота, все богатство круглого года было собрано в нем.

— Подождите! — слегка запыхавшись сказала Катрионе подбежавшая Энида. — Завтра уже сентябрь, а там сирень цветет.

Катриона улыбнулась:

— Там, — она показала налево, — вишни и яблони только зацветают, а там, — она показала направо, — уже плодоносят. Это викканский Сад Ритуалов.

Элли осенило:

— Здесь все времена года собраны одновременно? Это все магия фейри?

И без ответа учительницы девушка уже поняла, что права.

Именно, — кивнула мистрис Катриона. — Сад поделен на восемь участков, на которых вы, вместе в мастером Баркли будете проводить основные ритуалы праздников Колеса Года, такие как работа в круге, открытие и закрытие, призыв и отпускание Сил.

— А в других школах, как такое практикуют? — спросила Элли. — У них ведь нет фейри.

— Честно, не знаю, — признала мистрис Катриона. — Да не все ли равно? У нас есть.

Она по-девчоночьи фыркнула «Хампф!» и вздернула подбородок.

Элли невольно улыбнулась, поймав взгляд учительницы. Она сама готова была признаться в таком отношении, особенно к бретонцам.

«А магистр Ренар? — произнес внутренний голос. — Он закончил бретонскую школу».

Элли слегка вздрогнула и оглянулась, словно боясь, что ее мысли может кто-то подслушать.

— Мы втроем здесь уже были… — недовольно протянула Дебора Баркли, проходя рядом с Элли. — Ничего особенного. Просто некоторые фейри умеют приносить реальную пользу, а не только орать, хлопая глазами.

Дениз и Констанс шли за ней молча и почти равнодушно оглядываясь вокруг. Элинор отвернулась от высокомерной троицы, размышляя, что это место всегда будет для нее волшебным, сколько бы она сюда не приходила.

В то же время осознание, что мастер Персиваль позволил своим племянницам побывать в закрытом для первокурсников месте, стало неприятным открытием. Меньше всего Элли хотела подозревать любимого учителя в чем-то предосудительном.

«Они же его не заслуживают!» — подумала она с чувством, слишком напоминающем детскую ревность.

Мистрис Катриона тем временем рассказывала об устройстве Сада:

— Все пространство поделено на восемь зон, посвященных Праздникам Рощи. Или, как мы еще говорим, Праздникам Колеса Года. Теперь каждый Шабаш вы будете приходить сюда и совершать практические ритуалы… с мастером Баркли.

— Хогманея тут нет? — уточнил стоящий рядом с учительницей Дилан Галлахер.

— Нет, — подтвердила мистрис Миднайт, — вулгарский Новый Год, а для нас Двенадцатая ночь, является дополнительным праздником, и к Колесу Года отношения не имеет.

— Мастер Драммонд! — крикнула она. — Уйдите из декабря! Простудитесь!

— Йоль — мой любимый праздник, — ответил издали Грэм, — Он мне не навредит.

«Он такой… независимый», — подумала Элли, ощущая, как от восхищения подгибаются колени.

Она была уже готова бежать к Грэму… даже в декабрь, как есть — в короткой клетчатой юбке, тонкой блузке и даже без плаща Факультета, но голос мистрис Катрионы остановил ее.

— Второй курс! Возвращайтесь сюда, обсудим ваш инструментарий!

Ученики собирались обратно неохотно. Все-таки перепробовать и посмотреть все дары круглого года — это требовало времени. Элли поняла, что так и не успела побегать вместе со всеми, а после дальнейших слов Катрионы совсем приуныла:

— Носиться я вам тут разрешила только в порядке исключения. Не рассчитывайте, что теперь сможете бесконечно пастись в зарослях фруктов или устраивать пикники в любое время года. Вы будете приходить сюда на конкретный Шабаш и делать только то, что предписано ритуалом. А теперь о магическом инструментарии, — она обвела взглядом второкурсников. —У вас было лето, чтобы попросить родственников или купить самим. Напоминаю, должны быть жезл или атам, любые кристаллы, кадильница для благовоний и подсвечник. Это минимум. У кого все есть?

Некоторые студенты подняли руки. Элли обвела их глазами — близнецы Баркли, их двоюродная сестра, Олвен, Шианн, Доминик, кто-то еще…

— У меня, — ответил Грэм, незаметно появившийся рядом с учительницей.

— У меня, — эхом повторила Элли, наблюдая, как тают снежинки в его темных волосах.

Катриона удовлетворенно кивнула:

— У кого пока ничего нет или есть не все, получите из школьных запасов. На сегодня знакомство с Садом Ритуалов мы заканчиваем. Можете быть свободны, но обязательно получите у Флинна плащи. Не знаю, как другие, но на свои занятия я никого в полураздетом виде не пускаю!

Второкурсники небольшими группами потянулись в сторону комнат клуракана.

По-настоящему Элли осознала, что прошел год, только увидев утром первого сентября полузабытый прозрачный купол над замком и парком. Магия Страны Вечного Лета снова отгородила школу от смертного мира на долгие девять месяцев.

Даже теперь, когда она знала, что Вуаль Фейри никак ей не повредит, Элли еще боялась тумана. Над какой-то ее частью, земной и человеческой, он имел гипнотическую власть, манил и забирал силы, но иной, пока непознанной частью себя, Элинор мечтала о мире за туманной гранью — она была уверена, что он прекрасен и полон чудес. Вот только смертные люди не могли отыскать из него путь обратно.

Неожиданно проснувшись этим утром почти на рассвете, Элли решила провести последние часы перед началом занятий в одиночестве. Тогда она и вспомнила о Вуали, и все события нескольких последних месяцев пронеслись перед ней последовательной чередой.

Год и один день назад она впервые увидела магистра… Вспоминать было отчего-то уже не тревожно, а грустно. Как бы могла измениться ее жизнь, если бы… Элли тряхнула головой, прогоняя непрошенные мысли. Внимание взрослого могущественного человека к невинной девушке, почти подростку — это могло бы показаться романтичным. Элли с удовольствием прочитала бы об этом любовный, а еще лучше фэнтезийный роман, представляя себя на месте главной героини. Наяву же… почему никто не скажет правды? — это безумно страшно.

Парк у школы оставался еще по-летнему зеленым, только распустившиеся поздние цветы напоминали о наступающей осени. Элли то и дело наклонялась и вдыхала их аромат — срезанные букеты никогда не казались ей желанным подарком. А потом медленно продолжала путь по выложенным камнями тропинкам, поворачивая на каждой развилке, чтобы сделать дорогу долгой и запутанной. Мысли становились четче и понятней от окружающей ее тишины.

Время от времени Элли поднимала голову и скользила взглядом по опаловому куполу, заслоняющему небо. Ей так никто и не сказал, насколько древняя магия творит это каждый год, кому и зачем это нужно? Туман, наверху почти прозрачный и сливающийся с небом, к земле становился более мглистым и сероватым. Девушка подошла почти вплотную к забору, борясь с желанием прикоснуться к переливающейся за ним преградой. Что будет, если она выйдет за ворота и сделает шаг?.. Сможет ли она вернуться?

Где-то там, за туманом, в волшебной стране ее отец — человек ищет ее мать — бессмертную. Элли никогда не могла представить, что будет так тосковать по тем, кого никогда не видела и даже не подозревала о их существовании. И все же ее постоянная грусть среди людей и желание быть принятой и понятой была именно тоской по семье? Сможет ли она найти родителей, если шагнет? Сможет ли она найти… его?

Элли отшатнулась от забора. Это безумие! Смертный никогда не перейдет обратно в мир людей, погибнет и рассыплется прахом. Так говорили сказки и легенды, которые не умеют лгать. Магистр Ренар был потерян для земного мира навеки.

Элли пошла обратно к замку, невольно оборачиваясь и ища хоть какой-то знак или подсказку, но туман молчал. Король Благого Двора, казалось, ушел навсегда и забрал всю светлую магию — больше в Вуали не мелькали образы битв и балов, не слышалась музыка и кличи воинов. Правитель светлых, так расточительно поделившийся с Грэмом своей кровью, теперь пугал девушку намного больше Ренара. Хотя бы тем, что мог появиться перед ней в любой момент.

На пороге школы Элли невольно подняла голову, читая над дверями латинский девиз школы: «От реального к реальнейшему». Она увидела его еще в свой первый день здесь, но только сейчас начинала понимать. Придя сюда из мира людей, она наконец-то попала в свою настоящую жизнь, которой грезила и о которой мечтала.

Элли потянула тяжелую дверь на себя, входя в прохладный и темный холл. Совсем недавно тут встречали первокурсников, и девушка с неожиданной радостью увидела, что их всего девять. Врагов у Ордена стало меньше?

«Просто магистр канул в небытие», — неприязненно произнес внутренний голос, и Элли неожиданно разозлилась на саму себя.

Ренар был подобен туману — манил и отталкивал в равной мере, был опасен и притягателен одновременно. Пугал ту часть Элинор, которую она привычно называла «Я» и заставлял думать о нем ту, другую, для которой пока не было имени.

Элли огляделась, ощущая тянущее в животе томление — предчувствие праздника. Готовясь к посвящению теперь уже второго курса, живущие в школе темные постарались украсить все как можно красивее. В замке и так обычно не было ни пылинки, стекла сияли, каменный пол переливался оттенками яшмы, но теперь все выглядело по-особенному торжественно.

Завернув за угол, Элли растерянно огляделась. Похоже, бродя по пока пустынной школе и стремясь осмотреть убранство замка, она не заметила, как дошла до Южной части замка — впереди виднелась лестница в Башню.

Издалека раздался топот каблуков. Элли все еще шла вперед, не задумываясь, стоит ли подниматься наверх и что ответить, если кто-то спросит, зачем она здесь?

— Если я хоть что-то замечу!.. — раздался девичий крик.

По лестнице вниз бежала Бренда Мэддокс, слегка растрепанная и раскрасневшаяся, совершенно не похожая на себя обычную. Спускающийся следом мастер Ланди если и пытался ее остановить, то у него это плохо получалось. Элли с недоумением смотрела на преподавателя и его ученицу, которые скорее всего ее даже не замечали. Когда на середине лестнице мастеру Джулиану все же удалось немного удержать девушку, схватив за запястья, но та с силой рванулась, толкнула мужчину ладонями в грудь и помчалась дальше. Мимо Элли Бренда пронеслась, как паровоз, только гудков не издавала.

«Ничего себе! — подумала Элли. — Она, конечно, его помощница… и они много общаются… но драться…»

— Бренди! В конце концов это не я придумал! — крикнул сверху преподаватель травозелья и медитации. — Ничего не изменится…

Может быть он хотел сказать что-то еще, но, увидев Элли, замолчал. Та тоже не произнесла ни звука, от неожиданности даже не сделав положенный книксен.

— Мистрис Мэддокс, вечером я вас жду, — сказал мастер Ланди и пошел по лестнице наверх.

Бренда никак не отреагировала на эти слова, но, похоже, ей нужно было кому-то выговориться. Элли обнаружила ее стоящей неподалеку, и однокурсница выглядела так, словно собиралась разорвать кого-нибудь в клочья. На щеках горел почти лихорадочный румянец.

— Ты знаешь, что со второго курса начинают платить стипендию? — произнесла она зло.

— Да, — осторожно подтвердила Элли, разглядывая ее.

Из всего пестрого теперь уже второго курса Бренда казалась Элинор самой… незаметной. Она постоянно где-то пропадала, почти не принимала участия в праздниках и посиделках, и возвращалась в общежитие перед самым отбоем. Кроме ужасной ночи, когда саму Бренду, Брианну и остальных заколдовал Король Благого Двора, Элли было нечего вспомнить об этой девушке.

Элли подозревала, что Бренда проводит все свободное время за мытьем котлов, перемежая это выслушиванием пространных лекций преподавателя. Похоже, она действительно была влюблена в травы, коренья, мхи и грибы, повсюду следуя за мастером Джулианом. Элли даже не помнила, видела ли она их когда-нибудь поодиночке, эти случаи по пальцам можно было пересчитать.

— Тебя стипендия так расстроила? — осторожно спросила Элинор.

— А что я, по-твоему, радоваться должна? Оказывается, тут работает только первый курс! — продолжала злиться Бренда.

Элли знала об этом и уже успела порадоваться за Агнесс, у которой теперь будет больше свободного времени.

— Ты так хочешь работать? — не поверила Элли.

Самой ей больше всего хотелось быть рантье и много путешествовать.

«Надо бы обсудить это с бабушкой», — подумала она.

— При чем тут работа! — воскликнула Бренда. — Ох, да о чем с тобой разговаривать! Ты ничего не понимаешь!

Бренда буквально побежала по коридору прочь. Элли была готова с ней согласиться — она действительно ничего не поняла.

Элли пошла дальше, через несколько минул выбросив произошедшее из головы. Она так глубоко погрузилась в собственные размышления, что почти налетела на клубок пламени, мирно летевший по коридору.

Элинор вскрикнула и отшатнулась, спасая лицо и волосы от огня.

— Тихо! — она замерла, выставив вперед руки, хотя никто, кроме нее, тут не шумел. — Я тебя знаю!

— А кричать зачем? — резонно спросило существо.

Элли смутилась.

— Я… так. А ты драк?⁸

Изгибающиеся в полутьме коридора огненные ленты начали приобретать форму. Через несколько мгновений в воздухе перед девушкой очутился слегка курносый юноша с янтарной кожей и полностью обнаженный. Под кожей его что-то перетекало, искажая форму тела. На пол он так и не опустился — ноги ниже колена остались языками пламени. Время от времени в такие же всплески огня превращались его волосы и даже кисти рук. Элли чихнула и потерла нос — в коридоре ощутимо запахло серой.

— А есть варианты? — парень, похоже, обиделся.

«Годы чтения не проходят даром, — похвалила себя Элли. — Слишком яркое… особенное создание, чтобы не узнать!»

Драк подозрительно осматривал девушку.

— А вот ты… — полувопросительно начал он. — Тебе что о себе известно?

«В смысле?» — подумала Элли, уже готовая перечислять все события своей жизни с раннего детства, но все же догадалась: — Что я полукровка и мои родители пропали в Стране Вечного лета.

Драк перетек огнем подальше от девушки, чтобы не обжечь случайным всполохом. Потом вновь проявил тело.

— Немного, — согласился он.

Юноша опять изменил форму на несколько огненных лент.

— Неприятно, — произнес он неведомо откуда. — А мое имя ты узнать не хочешь?

Элли пристыженно замолчала.

«До чего обидчивый! — подумала она, ощущая себя участницей комедии абсурда. — Уйти, что ли?»

— И как тебя зовут? — терпеливо спросила она, словно у ребенка.

Драк словно не слушал, фыркал огнем и менял форму.

— У меня зерно не молото, вода не ношена, краденое не спрятано… Что? Тебе интересно?

Драк издал звук, будто костер затушили ведром воды. И склонил голову набок, ожидая реакции.

«А по-человечески?» — хотела спросить Элли, но вовремя прикусила язык: — А другого имени нет?

Драк отрицательно мотнул гривой пламени.

— Я здесь недавно. Несколько дней, может быть.

Прозвенел звонок, приглашая на занятия. Прерывать разговор было жаль, но не опаздывать же… Элли уже поняла, что и так немного задержится.

— Извини, мне пора, сказала она и побежала по коридору.

— Эй! — крикнул драк ей в спину. — Тебе какое имя нравится?

Элли оглянулась. В голове заметались варианты из романов и легенд один другого прекрасней. Но драку ничего не подходило.

— Мэтт, — ответила она, вовремя вспомнив любимого актера Мэттью Лилларда⁹, очаровательного психопатичным обаянием.

— Годится, — зашипел живой огонь. — Буду всем рассказывать, что мне сама… имя дала.

Элли, уже почти не вслушиваясь в звуки за спиной, шла назад. Путешествие, по ее мнению, вышло так себе, не результативное. Хотя, новое знакомство — это всегда неплохо.

ПРИМЕЧАНИЯ:

¹ Прекрасные нарядные девы, охраняющие природу и животных.

² Добродушные и робкие лесные фейри. Они заботятся о детях и помогают заплутавшим вернуться домой, а голодным показывают съедобные ягоды и орехи.

³ Фионн - от ирланд. «светлый», «честный».

⁴ Ведьма из сказки Братьев Гримм, воспитавшая Рапунцель.

⁵ В ортодоксальной Викке Богиня выше Бога, и женщины выше мужчин по социальному и общественному статусу.

⁶ Гленфиннан - бетонный арочный железнодорожный виадук, расположенный в районе Лохабер, округ Хайленд, Шотландия.

⁷ Турисаз - руна обозначающая испытания и новый жизненный этап.

⁸ Драк - другое название — крат. Домашний фейри, который доставляет своим хозяевам молоко, зерно и яйца. Чаще всего драк становится другом хозяина дома. Можно разжиться у драка товаром: нужно лишь крикнуть «Пополам!»

⁹ Мэтью Лиллард - американский актёр и продюсер, наиболее известный по фильмам «Крик», «13 привидений», «Скуби-Ду».