Шлак 3.0

Глава 16

Утром приехала Алиса. Я ждал её на станции, собрал букетик ромашек, хотел вручить, когда она сойдёт с поезда, а она прикатила с Желатином на броневике. Грозно глянула на Звездуна и велела собирать вещи, потом бросила на меня изучающий взгляд. Как бы Звездун не прятал зеркала, но одно я нашёл — на стене в местной помывочной — так что вполне мог представить, что она увидела: обострившиеся скулы, круги под глазами, широкий шрам на подбородке, розовые пятна новой кожи на кончике носа. Вид, скажем, не самый воодушевляющий, но если, со слов обдолбанного квартиранта, два дня назад я выглядел хуже дохлого язычника, то в перспективе следующих двух дней всё должно вернуться на прежнее место. За исключением волос на голове. Им ещё расти и расти.

— Как дела? — спросил я, чтобы переключить её внимание с моего лица на общую повестку дня.

— Отец недоволен.

— Чем он может быть недоволен? Мы половину Полынника освободили, всю тяжёлую технику у рейдеров выбили, теперь хрен им, а не источник. Немножко поднапрячься, и до Прихожей их погоним. Как в сорок пятом.

— Он недоволен, что ты скрыл от него информацию о танке. Нужно было сообщить, а ты стихушничал.

О как, стихушничал. Круто. Вообще-то, панцер — это моё имущество, и только я решаю, кому и о чём докладывать.

— Ну уж звиняйте, — развёл я руками, чувствуя, как досада заполняет нутро, — как-то не догадался. Думал, само рассосётся, не заметит никто. А оно гляди как повезло.

— Танк мог пригодиться на другом направлении, здесь бы и без него справились. А ты ещё так бездарно умудрился его потерять.

— Ага, потерять… Это ты мне вместо «спасибо»? Прям на душе потеплело. Я едва заживо не сгорел ради ваших с папашей планов, а оказывается всего лишь бездарно панцер просрал. Вот и нашли виноватого во всех бедах. Прости, барыня, холопа своего Евгешку, пойду в пруду утоплюсь с горя.

— Нет здесь пруда и зрителей нет, так что не скоморошничай, никто не оценит. Садись в броневик, скоро поедем.

— Да на кой я вам такой во всём виноватый сдался? Останусь тут, погибну в бою смертью храбрых, кровью смою позор поганого тихушника.

Алиса свела брови.

— Не скоморошничай, говорю. Хватит. Думаешь, мне приятно было отцовские нравоучения выслушивать? У меня чуть кровь из ушей не закапала. Но он прав, такими артефактами в нашем мире не разбрасываются. Представляешь, чего бы мы добились с его помощью?

— Не знаю, чего бы мы добились, но в таких делах всё от количества БК зависит. Если ты не в курсе, шестьдесят выстрелов не так уж много. По сути, один хороший бой, а потом только гусеницами окопы трамбовать. Зато сейчас Гук с нами.

— Ты его видел?

— Сегодня нет, но вчера поговорили немного. Толкунов приезжал, тоже мозги за панцер выносил, типа, как он посмел без дозволения Конторы использовать столь ценную технику и прочее, и прочее. Один в один как ты сейчас.

— А Гук чего?

— А чего Гук? Нахер его послал. Вежливо, конечно, он же не на свалке, как я, воспитывался. Толкунов пообещал сократить обеспечение гарнизона, а Гук сказал, что прикажет рельсы взорвать. Ни один состав в Прихожую больше не пропустит. В общем, они друг друга поняли и разошлись. Теперь пьёт чай, готовится к последствиям.

Алиса перевела взгляд на Звездуна, словно ждала подтверждения, но тот лишь вздыхал. Вчерашний день он провёл под кайфом и нихрена не помнил, а сегодня утром я провёл с ним профилактическую беседу, и теперь всё, что его интересовало, — это как смотреть на мир сквозь те узкие щелки, в которые превратились его глаза.

— Гук у себя? Ждите здесь.

Она ушла, вихляя бёдрами. Я проследил за ней, покрутил зрачками в такт вихляниям, и полез в броневик. Зачем-то открыл крышку ствольной коробки пулемёта, вынул ленту, вставил назад, передёрнул затвор. Настроение с утра было поганое, Алиса своей выволочкой сделала его ещё хуже. Да и разбитая рожа Звездуна радости не добавляла. Зря я с ним так резко, надо было словами обойтись, он бы понял, теперь смотреть в его сторону стыдно. Он столько раз меня прикрывал. Дважды жизнь спасал, а я…

А меня всё это достало! Забурлила злоба в поисках выхода. Нужно разрядиться, выплеснуть негатив, и единственный способ сделать это, завалить кого-нибудь, желательно сотню-другую рейдеров. Иначе меня разорвёт внутреннее давление из ненависти и обиды.

Две сотни рейдеров. Нормальное решение.

Отсюда до ближайшего опорника прихожан метров двести пятьдесят-триста. Сразу за станцией начинался пустырь, заваленный мусором и заросший золотарником, дальше тянулась разбитая коробка бывшего угольного склада. Там уже сидели дозоры рейдеров. Я проверил БК, порылся в вещах, извлёк три гранаты, подвесил на разгрузку. Нащупал плитку шоколада, сорвал обёртку, надкусил. Давно не чувствовал во рту вкуса сладкого, одна крапивница да манная каша. Взял бутылку с водой, пока шёл по платформе опустошил половину, остальное вылил на голову. Фыркнул. Не позволяя злобе остыть, ударил себя по щеке, ещё раз. Паренёк в старенькой бейсболке, сидевший у входа на станцию, окликнул:

— Эй, куда прёшь? Там рей…

Но осёкся на полуслове, столкнувшись со мной взглядом.

На границе пустыря остановился и несколько секунд вглядывался в исковерканные конструкции из бетона и арматуры. Правее с торца склада почувствовал — именно почувствовал — движение. Уцепился за него глазами, как собака за кость. Никого не видно, но там точно кто-то есть. Слева ближе к рельсам тоже движение и короткий блик. Некто рассматривает меня в бинокль или в снайперский прицел. Там дерево и будка обходчика, стрелок вполне может спрятаться между ними.

Поманил пальцем паренька.

— Часы есть?

— Нет, — простодушно ответил тот, и спохватился. — На планшете есть.

— Заберись на… — я повёл глазами по сторонам. Наиболее подходящее место для наблюдения находилось на чердаке станции, у охраны там наверняка оборудован пост. — Заберись на чердак и ровно через две минуты пальни.

— Куда?

— Куда угодно, главное, не в меня. Лучше всего… Видишь справа кусок бетона на арматуре покачивается? Сможешь попасть?

— Далековато, — сморщился паренёк. — Но я попробую. Постараюсь.

— Постарайся.

Постарается или нет, плевать. Пусть просто выстрелит, другого не требуется.

Не скрываясь, вышел на пустырь, мысленно отсчитывая секунды. Если рассчитал всё правильно, две минуты закончатся примерно на середине.

В отмеченных местах движение проявилось явственней. Дозорные рейдеров сейчас в изумлении: тупой загонщик прёт прямо на них. Наверняка связываются с опорником по рации, спрашивают, что делать.

Что делать, что делать. Валить. В смысле, бежать. Причём быстро и немедленно.

Чувства обострились, адреналин брызгал из глаз искрами, и с каждым шагом искр становилось больше. Ноги рвались перейти на бег, ускориться. Рано. Пусть рейдеры думают, что я реально тупой. Попытаются взять меня. Вчера за кружкой чая Гук рассказывал, что прихожане делают с теми, кто попал к ним в руки. Рассказы не для слабонервных.

Снова прорвался блик слева. Возникло стойкое ощущение, что кто-то держит мою голову на прицеле. Значит, не ошибся, это оптика, а не бинокль. Ладно, пускай держит.

Я обошёл груду разбитых бочек, подцепил носком ржавую консервную банку, пнул. Пора бы пареньку проявить себя. Ну же…

Короткая очередь прозвучала как лёгкий раскат грома в чистом небе. Она хоть и была ожидаема, но всё равно заставила вздрогнуть. Наверняка то же испытали и рейдеры. Пули выбили пыль из бетона, их внимание переключилось туда. Я резко присел и на корточках стал пробираться к железнодорожной насыпи. Мусорные кучи скрывали меня, коптеры над головой не висели. Рейдеры сейчас рыщут глазами, пытаются понять, куда я пропал. Был — и вдруг нету.

От Алисы пришло сообщение:

Ты где? Я же велела оставаться на месте!

Велела она… Да мне похер! Начальница нашлась. И вообще, не до тебя сейчас.

Я не стал отвечать, и десять секунд спустя пришло второе сообщение:

Ты не имеешь права рисковать собой. Ты ставишь под удар наше дело. Немедленно вернись!

Ага, прям вот бегу и падаю. Нехер было наезжать. Я теперь весь на нервах, так что идите, товарищи, лесом.

Минуту спустя тон сообщений изменился.

Дон, я виновата, прости. Совсем не хотела тебя обидеть. Отец поднял нервы, сорвалась на тебя. Впредь буду вести себя сдержанней.

Тон, конечно, изменился, только искренность сильно хромает. Алиса та ещё кошка, на всё пойдёт, чтобы добиться своего.

Ещё через тридцать секунд посыпались угрозы.

Если ты немедленно не ответишь, я отправлюсь следом за тобой, и если погибну, это останется на твоей совести!

А ведь отправится. Алиса девочка упёртая, если что-то обещает… Я присел за штабелем полусгнивших шпал и отбил ответ:

Скажи Звездуну, чтобы нашёл позицию и взял на прицел левый фланг. Там возле дерева может сидеть снайпер. Сама не суйся, хуже сделаешь.

Планшет умолк. Наконец-то. Я прополз между штабелями, раздвинул стебли золотарника. Будка обходчика находилась прямо передо мной метрах в тридцати. Рядом с ней определённо кто-то прятался. Я обратил внимание на тень на стене, она шевелилась, хотя ветра не было. Сфокусировался на дереве. Старый тополь. За толстым стволом мог бы затаиться человек не слишком крупных размеров.

Во мне загорелся инстинкт охотника. Я закинул автомат за спину, вытащил нож. Так интереснее. Пригибаясь и не спуская глаз с тополя, переместился к насыпи и уже ползком двинулся вдоль неё к будке.

Совсем не кстати завибрировал планшет, прилетело известие от Звездуна.

На месте. Стрелка не вижу.

Наверняка он засел на чердаке у того самого окошка, к которому я отправлял паренька-охранника. Другого подходящего места, с которого можно обозревать склады и окрестности, на станции нет.

Сиди там и приглядывай за железнодорожной веткой. Если рейдеры выдвинут подкрепления, придержи их.

Проблематично, Дон, у меня эффективная дальность на максимуме. Я и до будки достану с трудом. Это же винторез, а не мосинка.

Ну да, на то и расчёт. Мне вообще Звездун без надобности, он всего лишь отмазка для Алисы, чтобы девчонка сидела на попе ровно и не мешала выпускать пар.

Тогда просто прикрывай по возможности. Но не усердствуй.

Принял.

Я пробрался к будке, изнутри доносились голоса. Говорили на итальянском. Non vedo questo idiota… Говорили обо мне, сравнивали с умственно отсталым. Один засмеялся, другой перевёл разговор на начальство, опять же сравнивая его с пациентами дурки.

У дерева сидел третий. Я заметил его не сразу, сначала почувствовал. Заскребло под ложечкой, словно перед казнью, и только тогда приметил бугорок. Рейдер прижался к стволу, буквально слился с ним. Но это не снайпер, скорее, марксман вооружённый штурмовой винтовкой с армейской оптикой. Камуфляж мультикам делал его почти незаметным, особенно на дальнем расстоянии. Неудивительно, что он такой неприметный.

С дозорными связались по рации. О чём расспрашивали, я не разобрал, слишком сильные помехи, но весельчак сообщил, что «тот тупой загонщик, видимо, разжился парой извилин и свинтил обратно на станцию».

Какой самоуверенный рейдер. Но пусть будет так. Я подобрал половинку кирпича из-под ноги, примерился и метнул в марксмана. Кирпич угодил в висок. Стрелка повело, он выронил винтовку, вскрикнул. Из будки выглянул рейдер.

— Ehi Dino, cosa è succ…

Кошачьим шагом я выпрыгнул из-за угла и всадил нож ему под подбородок. Дёрнул на себя обмякшее тело, отбросил в сторону. Второй рейдер сидел за столом. На моё появление он отреагировал крайне оперативно. Вскочил, толкнул на меня стул и метнулся к лежащей на топчане винтовке. Не дотянулся чуть-чуть. Мелькнула мысль, что он под дозой, но нет, видимо, хорошая подготовка. Я перехватил его за запястье, вывернул руку до костного хруста, и на первой же ноте крика всадил нож в грудь. Всё, как учил Андрес.

Вот тебе и idiota. Сам-то теперь кто?

Вышел из будки и уже неспеша подошёл к дереву. Стрелок был жив. Кирпич угодил не в висок, а на два пальца выше. Мозги встряхнуло порядочно, но не смертельно. Придётся доделывать вручную.

— Non c’è bisogno… — прохрипел стрелок.

Его мольба напомнила смерть Внука. Тот тоже просил: «не надо, не надо». Но его не услышали.

Уподобляться пшеку я не стану. Нет никакого удовольствия в том, чтобы доставлять мучения поверженному противнику. Один удар…

Снова ожил планшет. Да что ж вы никак не отстанете. Звездуну не терпится обрадовать меня какой-то новостью? Или это опять Алиса со своими претензиями?

Сообщение было от Гука.

Дон, ты дурак.

Ещё один. Двое отозвались обо мне неподходящим образом, и сдохли. Гук… От Гука стерплю. Он мой крёстный, да и вообще нормальный мужик. Если он назвал меня так, значит, было за что.

Чего опять я сделал не так?

У нас был договор с прихожанами: вдоль железной дороги не воюем. Ты его нарушил.

И чё? Его так и так пришлось бы нарушать. Ты сам говорил, что больше не будешь пропускать составы в Прихожую. Угадай с одного раза, через сколько часов рейдеры захотят взять железку под контроль и ударят по станции?

Ах ты мой стратег… Ладно, постарайся не убивать всех. Возьми хотя бы одного языка.

Я посмотрел на стрелка.

— Повезло тебе, приятель.

Придавил его к тополю, завёл руки за ствол и связал. Хлопнул по плечу:

— Побудь пока здесь.

По другую сторону склада должен находится ещё один дозор. Я видел движение с той стороны, когда переходил пустырь. Надо с ним разобраться, а то натворит дел. Пытался расспросить об этом пленного, но удар в голову оказался слишком сильным. Вопросов он не понимал и продолжал шептать: non c’è bisogno, non c’è bisogno — и пускать слюни.

Бог с ним, решу сам.

Заглянул через пролом в склад — широкое открытое пространство. Стены в нескольких местах пробиты, крыша почти полностью обрушена. На полу куски шифера, угольная пыль и солнечные лучики. Здесь я не пройду при всём желании, даже если рискну прикинуться рейдером. Несколько шагов — и привет мартышке, в смысле, очередь в упор.

Пробираться снаружи тоже не айс. Густые заросли кустарника выдадут меня с головой, стоит только тронуть их. Зашелестят, затрепещут, привлекут внимание дозорного, а дальше по тому же сценарию, что и на складе.

Звездун, там рядом с тобой парнишка из местной охраны должен быть. Одолжи у него автомат.

Алиса велела выдвигаться к тебе.

Тебе надо всего десять секунд. Справа кусок бетона на арматуре. Выбей из него пыль. Отсчёт пошёл.

Я начал считать: десять, девять, восемь… Когда дошёл до одного, рванул внутрь склада. В тот же момент автоматная очередь разорвала устойчивую тишину. Дважды за короткое время один и тот же трюк работать не должен, но очень хочется верить, что это не мой случай. Звуки выстрелов отвлекут внимание дозорного на четверть минуты, за это время я добегу до противоположной стены.

Да, это действительно могло сработать. Не учёл я только один момент: эхо моих шагов. Оно отразилось от стен, ударилось об остатки крыши и влилось в уши дозорного чуть раньше, чем я добежал до середины. Где тот засел, я так и не заметил, где-то возле прохода у торцовой стены. Интуиция крикнула — влево, и я как сайгак скаканул влево. Там, где я только что был, пули взрыхлили воздух.

Не останавливаясь, навскидку выпустил половину рожка, услышал вскрик, и уже на звук выпустил вторую половину. Перезаряжаться не стал, отработанным движением отбросил автомат за спину, выхватил пистолет. Сделал ещё шаг, присел на корточки и замер, держа под прицелом сразу два проёма. Стреляли именно из этого угла, запах сгоревшего пороха жёстко бил в ноздри. Где ты, покажись!

Выждал минуту и стал осторожно, под углом пробираться к первому проёму. На полу валялось несколько гильз, значит, с направлением угадал. За проёмом увидел что-то в траве, что-то похожее… Нога. Вернее, подошва берца.

Выждал ещё минуту, приглядываясь к берцу — дёрнется, нет, не дёрнулся. Зашипела рация, кто-то настойчиво вызывал дозорного, кажется, на немецком. В ответ тишина.

Уже никого не опасаясь, нырнул в проём. В траве лицом вверх лежало тело. Женщина. Рядом G36 с отстёгнутым магазином, видимо, хотела перезарядиться, да не успела. Не думал, что среди рейдеров встречаются женщины, иначе бы попытался взять живой.

Осмотрел карманы, нашёл тюбик губной помады и маленькую фотографию. На фото мужчина с приветливой улыбкой, по возрасту годится в отцы. Перевернул тело. Из заднего кармана штанов торчало горлышко металлической фляжки. Отвинтил крышку, понюхал — коньяк. Попробовал, действительно, коньяк.

— За упокой, так сказать, души, — глотнул. — На кой хер ты ваще полезла в мужские разборки… Теперь вот сдохла. Ну и кому от этого польза?

Подобрал рацию, оружие и отправился назад. Рейдеры слышали стрельбу, дозор молчит, это просто обязано вызвать у них подозрения, что не всё в порядке в их доме. Через пять-десять минут нужно ждать гостей. Или сваливать. Второй вариант предпочтительней.

Но свалить не получилось. Возле дерева с примотанным дозорным сидел на корточках Гук. Вместе с ним прибыла группа Дворника и половина охраны станции, получается, уходить отсюда никто не собирался. Малыми долями, но мы отгрызали у прихожан Полынник.

Увидев меня, Гук встал.

— На кой ты его кирпичом приложил?

Дозорный висел расслабленно, голова откинута назад, изо рта стекала тягучая слюна. По всем показателям — помер.

— Так вышло.

— Лучше бы сам головой о стену стукнулся. С кем мне теперь разговаривать?

— Гук, чё ты ругаешься? Я же не знал, что у него черепушка слабая. А если хочешь поговорить с кем-то, ну, поговори со мной. Я человек эрудированный, много знаю.

— Что ты можешь знать о патрулях рейдеров, о переговорных таблицах?

— Ничего.

— Вот то-то. Сплошные проблемы с тобой, Дон.

Ребята Дворника распределились по фронту, четверо вошли в склад. Гук указал на железнодорожную ветку:

— Башмаки[1] установите. Секреты вдоль насыпи. И пару человек отправьте в пустошь, пусть приглядывают.

Закипела работа по оборудованию новых позиций. Ограничиваться одними дозорными Гук не стал. Слева от склада из старых шпал и обломков бетона строили что-то вроде блокпоста. Между ним и насыпью рыли траншею. От станции подъехала блиндированная дрезина. Впереди турель, вместо пулемёта — та самая малокалиберная пушка, которая отправила мой панцер к его танковому богу, да и броневые пластины, похоже, позаимствовали от проходчиков. Быстро ребята нашли им применение.

С задней площадки спрыгнула Алиса, за ней выбрался Звездун. Девчонка выглядела злее голодной мыши, я ждал от неё жалоб или наезда, но она благоразумно молчала и даже старалась не сталкиваться со мной взглядом.

Голосом Мелкого ожила рация на разгрузке Гука:

— Комендант, из опорника вышли рейдеры, двигаются в вашу сторону.

— Много?

— Не меньше роты. Два пулемёта. Идут цепью, очень густо. Встречайте.

Рота — это примерно в три раза больше, чем собралось нас.

Я посмотрел туда, откуда должны были появиться прихожане: метров семьдесят открытого пространства, дальше прикрытый разросшимися деревьями частный сектор, за ним двускатные крыши народной стройки. Где-то среди них опорник рейдеров.

Гук сложил ладони рупором и крикнул:

— К бою!

Оборону ещё только начали выводить. Траншею слегка обозначили вывернутым дёрном, блокпост вообще куча мусора. Единственное, что смогли сделать — растащить несколько шпал, наскоро соорудив из них хоть какой-то бруствер.

Алиса вытащила револьвер, присела. Выглядела она нелепо: женщина с пистиком, кому расскажешь — оборжутся. Но тем не менее я знал, стрелять она умеет, и не просто умеет, а хорошо умеет. На стрельбище в Центре Безопасности она била мишени и с места, и в прыжке. Вот только револьвер против автоматического оружие не самый лучший выбор, да и рисковать жизнью — не бабское дело.

Я кивнул Звездуну, указывая на будку обходчика:

— Уводи её. Сам тоже не геройствуй.

— Принял, начальник.

Алиса не стала сопротивляться, позволила увести себя, бросив на прощанье полный укора взгляд.

Затрещал пулемёт, к его трескотне добавились голоса штурмовых винтовок. Из шпал полетели щепки. Я распластался на земле не хуже тряпочки, выжидая, когда первый напор атакующих схлынет. На открытое место рейдеры пока не лезли, отсиживались за домами, долбили по всему, что казалось подозрительным. Бойцы Гука отвечали редко. Среди всеобщей стрельбы я расслышал хлопок малокалиберной пушки. Над землёй приподнялся столб пыли и дыма. Били целенаправленно по дому. Столб стал гуще и чернее, затрещало пламя.

Я приподнялся на локтях, приник к прицелу. Ближний к насыпи дом горел. Пламя лизало стены, крышу, свивалось в кольца, свивая заодно и дым. Меж деревьев замелькали фигурки. Я поймал одну на кончик мушки, выстрелил. Не попал. Поймал другую.

Снова хлопнула пушка, загорелся второй дом. Дым всё сильнее заволакивал пространство. Иногда в его разводах возникали человеческие силуэты. Я давил на спуск. Силуэты дёргались, падали, поднимались. Банальная перестрелка, бой местного значения. Не интересно. Идти в атаку рейдеры так и не решились. Не ожидали, что здесь им окажут столь тёплый приём.

Перестрелка длилась минут двадцать, потом пошла на убыль. На обострение ситуации прихожане не пошли, побоялись потерь, и отступили. Их бегство подтвердил Мелкий:

— Уходят! Уходят!

Я слегка расстроился, желание войны не отпускало, хотелось поучаствовать во второй части Мерлезонского балета. Достал фляжку, встряхнул, но пить не стал, протянул Гуку.

— Будешь?

Гук посмотрел на фляжку с ненавистью и отрицательно мотнул головой.

— А я бы не отказался.

Рядом возник Звездун.

— Держи, — не стал жадничать я.

Он отвинтил крышку, запрокинул голову и вылил в себя остатки коньяка. Крякнул:

— Хорошо… Дон, Алиса сказала, чтоб шли к бронетранспортёру. Ехать пора.

Пора так пора. Я протянул руку Гуку.

— Бывай, крёстный. Может ещё и увидимся.

— Может, — неопределённо ответил тот.

[1] В данном случае имеется ввиду сбрасывающий башмак, применяется для сброса состава с рельсов.