Шлак 3.0

Глава 6

Планов забираться глубоко не было. Достаточно просто найти угол, за которым можно спрятаться в случае обстрела, и ждать, пока вислоухие свалят. Часы на планшете показывали половину пятого вечера, ждать придётся недолго. Зайцам ещё нужно добраться до моста, перебраться на другую сторону оврага, дойти до Депо. А если прибавить сюда вероятность нападения моих охотников, то времени совсем не остаётся. Да и отдохнуть, восстановить силы перед следующим днём тоже надо.

Я скользнул в какую-то нишу, присел, вытянув ноги, и облегчённо выдохнул. Вход в подвал находился в прямой видимости, метрах в пятнадцати от меня. Любого, кто войдёт, я увижу сразу и награжу увесистыми свинцовыми примочками. Патронов оставалось немного: один полный магазин к автомату и четыре к пистолету, остальное в вещмешке у Внука. Там же аптечка и сухой паёк. И то и другое мне бы сейчас пригодилось.

Едва вспомнил об аптечке, заныла нога. Расшнуровал берц, осмотрел. Пуля попала в подошву и разворотила супинатор. Берц пришёл в негодность, теперь только на выброс. Передняя часть держалась исключительно на добром слове и верхнем куске кожи. Но плевать на него. Что там с ногой?

Носок успел прикипеть и его пришлось сдёргивать. Пуля оторвала мизинец, он так и остался внутри носка, и прочертила борозду на подушечках стопы. Кровь запеклась, отковыривать её и смотреть, насколько там всё глубоко, не решился, достаточно того факта, что наногранды действовали. Боль была терпимая, но только если не наступать на подошву, и в любом случае надо перебинтовать рану.

Пошарил ладонью вокруг себя. Под руку попалась тряпка. Развернул. Старая майка типа алкоголички, рваная, в пятнах плесени, на бинты такую пускать чревато. Есть вариант оторвать рукав от рубахи. Я примерился… Жалко. Ладно, потерплю, да и болит уже не так сильно.

Снаружи долетел глухой звук. То ли выстрел, то ли доску сломали. С минуту я всматривался в проход. Никого. Глотнул из фляжки, выдохнул, глотнул ещё раз. Воды оставалось мало, пара глотков на дне. Постучал по трубе над головой. Пусто. Постучал по следующей, та же история. Впрочем, чего я ждал, если водопровод лет тридцать как не работает.

Пока зайцы себя не проявили, необходимо решать проблему с обувью. Берц вышел из строя, факт, но ближайший обувной в Загоне, так что придётся ремонтировать. Срезал остатки супинатора, втиснул ногу. Половина стопы вылезла наружу. Ремонт вышел не очень, но куда деваться. На контрольной точки потребую у кладовщика новую пару. На время шоу обеспечение у меня по второму разряду, вот пускай и обеспечивает.

Прошло уже с полчаса, зайцы по-прежнему никак не проявлялись. Решили не трогать меня? Либо засели где-то неподалёку, ждут, что я сам выползу. Ну-ну, пусть ждут. Время меня не напрягает, я могу сидеть тут хоть до утра.

Достал планшет. Зарядки оставалось на полноценный сериал, а вот со связью херовато. Толстые стены подвала глушили сигналы. Попытался отправить сообщение — ноль. А мне сейчас очень нужно пообщаться с Алисой, да и со своими переговорить не мешает. Новостей и претензий масса.

Возле входа возникло шевеление. Похоже, зайцы проснулись и накидывают чего-то… Тряпьё, сухие листья, щепки. Запахло крапивницей. Запах яркий, резкий. Я сорвал бандану, повязал на лицо. Что они задумали? Хотят, чтобы я мутировал? Но в лучшем случае на это уйдёт пять-шесть дней. У них ног не хватит, дожидаючись, пока я стану тварью.

— Эй, охотник, жив ещё? — раздался весёлый голос. — Лови тогда!

По коже словно лезвием провели. Что намечается, сообразить не успел, но подскочил и рванул дальше от выхода. По проходу пополз газ, дым, какая-то едкая пыль. Всё тот же резкий запах крапивницы. Я успел сделать только десяток шагов, как за спиной защёлкали искры — и по всему проходу полыхнуло. Жёстко с надрывом загудело пламя, в нос ударило палёным и кисловатым. Стало светло-светло. Я увидел в полу открытый люк и, не задумываясь о последствиях, прыгнул головой вниз…

Высота падения составила метров двенадцать. В падении сконцентрировался, перевернулся в воздухе и легко приземлился на ноги. Спасибо нанограндам, иначе переломал все кости. Не учёл рану, и зашипел от боли, приземлившись на полную ступню. Мгновенно откатился в сторону и замер.

Пламя пронеслось над люком, лишь слегка оцарапав неровные края и обдав горячим дыханием потолок. А следом тишина. Ни шагов, ни выстрелов. Минут десять ждал продолжения банкета, вглядываясь в отверстие над головой, а потом осознал: зайцы сделали своё дело, зайцы могут уходить.

А мне надо выяснить, что это за место.

Первая мысль — штрек. Воздух прохладный и слегка отдающий сыростью. Не затхлый. По бокам застыли неровные стены со следами отбойных молотков. Пол в мелких выбоинах, справа у стены кострище и груда ящиков. Их наверняка приготовили, чтобы развести новый костёр, но то ли не пригодились, то ли разводильщики приказали долго жить, а только свежих следов присутствия человека не наблюдалось.

Без сомнения, это часть тех самых катакомб, о которых говорил Рыжик. Он же сказал, что по ним проложен кабель от Резервной электростанции до Северного поста и предупредил, что сюда лучше не совался, ибо у тварей тут шабаш. А вон и кабель — нечто толстое впритык к стене, обмазанное глиной.

Я присел над кострищем, потёр в пальцах золу. Да уж, древнее только говно мамонтов. Но вряд ли это оставили прокладчики кабеля, скорее, старатели, причём, довольно творческие. На стене углём начерчены имена и названия в готическом стиле, дебильные рожицы. На первом курсе университета я баловался такой хернёй. Рисовал на стенах подъездов всякие граффити, но таланта для подлинной красоты не хватало. А вот Данара создавала настоящие шедевры. На этой почве мы и познакомились. И подружились. И полюбили друг друга. И по всему получается, что Кира своими способностями пошла в маму. В шесть лет они рисует лучше, чем я в тридцать.

Возле ящиков валялось тряпьё, старая обувь, консервные банки, остатки трёх лежанок. Настоящий лагерь. Старатели или дикари — не имеет значения. Как они сюда попадали? Понятно, что через люк. Но каким образом? Приспособлений для спуска-подъёма не видно. Если только опускали сверху верёвочную лестницу, когда приходили, и вытягивали, когда уходили.

Я подошёл к люку. Высоко, не допрыгнуть. Естественно, тут больше десяти метров. Можно составить ящики, допрыгнуть до края и подтянуться.

Нет, тоже не вариант. Ящики поломаны, обычная груда тонких досок с гвоздями. И ничего подходящего в пределах видимости, что помогло бы подняться. Да уж, сам себя загнал в ловушку. Хотя какой у меня был выбор?

Над люком мелькнула тень, и прежний весёлый голос заявил:

— Эй, Дон, приятно тебе сдохнуть! Ха! Знаешь, что это? Могила твоя.

Я сдвинулся в сторонку, чтоб не попасть под выстрел, и крикнул:

— Покажись.

— Нахрена?

— Рожу твою хочу запомнить. Набью, когда в Петлюровке встречу.

— Покажусь, а ты в меня пулю. Вот тебе! — в проёме возникла рука с вытянутым средним пальцем, и тут же исчезла. — Видел? Это тебе на дорожку. Тварям привет!

Сверху на люк упал дощатый щит, теперь если и удастся добраться до края, всё равно не выбраться. Заяц, сука.

Я вернулся к лагерю. Остаётся один путь — к Резервной станции. Идти далеко, от моста до места стычки мы шли часа полтора, это около семи-восьми километров. Дорога под землёй потребует времени больше, путеводителем послужит кабель. Хоть в этом плане без проблем.

Припадая на раненную ногу, я медленно двинулся вдоль кабеля. Через сотню шагов упёрся в баррикаду из камней и досок. Похоже, те же старатели постарались. Здесь у них был контрольный пост. На полу куча отстрелянных гильз, использованная пулемётная лента, пустой цинк. Нехило они тут отстреливались. Но это явно следы не одного боя, гильзы разбросаны неравномерно, часть сгребли и отбросили в сторону. На стене знаки в виде крестиков. Это они убитых тварей так отмечали?

Я перебрался через баррикаду. До этого момента ещё чувствовалась некая защищённость, а теперь перед чернеющей глубиной нескончаемого штрека, поджилки малость затряслись. Что там дальше? Не от комаров же старатели отстреливались.

Прошагав километр, наткнулся на разбросанные кости. Люди или твари — не понятно, черепов нет, а по рёбрам да позвонкам отличить одно от другого может разве что Дряхлый. Некоторые кости разгрызены, однозначно твари потрудились, и судя по следам, подражатель. Подобные места самое то для них. Я насторожился. Интуиция молчала, но на всякий случай всё же проговорил:

— Крал у Кралы украл кораллы, Клара у Клара уклара кларнет.

Скороговорки наиболее подходящая, на мой взгляд, форма общения с подражателями. Они должны их выбешивать, потому что фраза со сложным для произношения сочетанием фонем выбесит самого устойчивого к стрессу флегматика, чего уж говорить о мутантах.

В ответ ни звука. Я выждал минуту и двинулся дальше.

Несколько раз натыкался на боковые ответвления, от некоторых несло затхлостью. Тупиковые. Через час вышел к росстаням. Кто-то то ли в шутку, то ли всерьёз начертил на перепонке: направо пойдёшь, к подражателю попадёшь, налево пойдёшь, на багета набредёшь.

Кабель уводил налево, я пошёл за ним.

Впереди послышался шум воды. Он нарастал постепенно. Капли падали сверху, разбиваясь о камень; капель частая, словно бесконечная морзянка: кап-кап-кап-кап… В голове отразилась логическая цепочка: вода — водопой — тварь…

Меж лопаток побежал холодок предчувствия. Я резко присел, и на уровне головы о стену чиркнула пластина. Язычник! Не поднимаясь, перекатился на спину, выставил автомат пред собой и полоснул очередью по горизонтали. И снова перекатился. Тварь корчилась в двух шагах от меня, соскребая когтями грязь с пола.

Язычники в одиночку не ходят. В сумерках галереи горели ещё несколько пар глаз. Они застыли на месте, корчащееся тело сородича привело тварей в задумчивость. Но длилось это недолго. Две-три секунды. А потом пошло как на заезженной пластинке: пронзительный визг, эхом прокатившийся по всем проходам и веткам, и молниеносный рывок вперёд.

Не поднимаясь, я всадил в стаю остатки магазина. Щелчок! Пусто. Отбросил автомат, выхватил пистолет, с бешеной скоростью начал давить на спуск. Каждый выстрел освещал мечущиеся силуэты. Всё ближе, ближе, рядом со мной. Слева ещё силуэт. Выстрел — оружие встало на затворную задержку. Силуэт обрёл плоть. Матёрый язычник. Пасть приоткрыта, меж зубов торчит пластина, готовая вонзиться в меня. До запасного магазина дотянутся не успеваю. Тварь как будто почувствовала это, завизжала. Пугала или радовалась, наверное, пугала. Но визг вызвал ненависть. Наногранды взыграли, кровь в жилах завибрировала. Я подскочил, увернулся от летящей в лицо пластины. Одним движением выхватил нож и всадил язычнику под подбородок. Приём Старшины. Я видел его лишь раз, и запомнил.

Ненависть отступила. Секунда, две, три… Сколько я не вглядывался в сумерки — никого. Хотя интуиция заставляла волосы на загривке дыбиться. Твари затаились где-то в темноте, за гранью сумерек. А перед собой я видел лишь три искривлённых трупа. Жаль, куба нет, вон сколько нанограндов под ногами валяется.

Вынул магазин, перезарядился, мысленно отметив, что осталось два запасных. Ещё одну-две подобных атаки отразить хватит, но надеюсь язычники на повтор не решаться, не хотелось бы искушать судьбу и подвергать удачу лишнему испытанию.

Подобрал автомат и, прижимаясь к стене, двинулся на звук капели. Волосы на загривке так и не опустились, твари по-прежнему торчали неподалёку. Надеюсь, они соблазняться телами своих погибших сородичей и отстанут.

Капель стала явственней. Впереди проступили контуры чего-то громоздкого. Какой-то механизм. Очень похоже на большую электроплатформу на гусеничном ходу размером с хорошую фуру. Кузов пустой. В кабине два рычага как у трактора и педаль. На панели несколько переключателей. Всё покрыто пылью, возле гусеницы россыпь гильз, использованные бинты, обрывки одежды.

Под днищем лежал человеческий череп. На лицевых костях сохранились лоскуты кожи и длинная прядь волос непонятного цвета. Женщина. Она пялилась на меня пустыми глазницами и сардонически ухмылялась остатками зубов.

Кто-то принял здесь бой и проиграл, и случилось это очень давно, возможно, на заре Разворота. Люди могли приходить сюда за водой, сталкивались с тварями, и твари в итоге одержали верх, иначе люди давно организовали бы тут какой-нибудь пост. Вода слишком ценный ресурс, чтобы от него отказываться.

Источник находился сразу за платформой. В стене торчала труба, капли вереницей падали из неё, разбивались об пол и, сбиваясь в тонюсенький ручеёк, стекали к стене, рядом с которой было выдолблено углубление метра полтора в диаметре. Труба когда-то вела к углублению напрямую по принципу искусственного родника, но её повредил взрыв. Большой обломок валялся далеко в стороне, а в стене и на полу сохранились следы от попадания осколков.

Впадина оказалась неглубокой. Я погрузил ладони в воду, зачерпнул пригоршню, поднёс к губам. Напился, наполнил флягу. Разглядел на стене надпись углём: источник Гусевой. Кто-то решил увековечить память своей подруги, назвав её именем этот родничок. Кстати, не её ли голова валяется под платформой?

Позади послышалось рычание, а следом чавканье. Мои друзья язычники добрались-таки до сородичей и выясняли меж собой, кому достанутся лучшие куски. Всё верно, не пропадать же добру. Этим тварям сейчас не до меня, однако ощущение близкой опасности не отпускало.

Я поёжился. Наногранды в крови сильно увеличивают шансы на победу в бою, но многое зависит от количества врагов, от экипировки. Из огнестрельного оружия у меня остался только ПЛК и две обоймы к нему. Штука хорошая, плюс нож, вечная благодарность брату Гудвину. С таким ножом и на мамонта идти не страшно. Достойный арсенал. Схлестнуться один на один с багетом или даже с двумя… да чего мелочиться, и против троих тоже. Но если выйдет стая, штук семь-восемь, тогда я буду скалится как та женщина под платформой. Впрочем, багеты и головушки моей дурной не оставят, сгрызут.

Кабель снова, как нить Ариадны, повёл меня в темноту штрека.

На ходу попытался определить, сколько уже прошёл. Из всех ориентиров только часы в планшете, согласно им, в дороге я два часа. Сделаем скидку на сниженную скорость, на стычку возле источника. Времени прошло достаточно, станция должна быть неподалёку. Километр, пол километра…

Я почувствовал страх. Дикий, липкий. Такого я ещё не испытывал. Как будто кто-то залез когтистыми лапами в душу и сжал. Остановился, посмотрел перед собой, обернулся. Никого. Но интуиция шепнула негромко: бу. И я рванул! Никакой боли в ноге, только ужас, заглушающий любые ощущения. Позади кто-то так же перешёл на быстрый шаг, а потом побежал. Я услышал дыхание, клацанье когтей по камню, почувствовал обжигающий спину взгляд. Это не тварь. Не багет, не подражатель. Это…

Выжимая из себя последние силы, ускорился, сбросил на бегу автомат. Сейчас он только мешает. Четыре килограмма лишнего веса! А если выживу, найду другой. Выживу… Я только что хвастался сам себе, что выйду против тройки багетов, и вот уже мечтаю просто выжить. Причём, нет никакой уверенности, что действительно смогу.

Из мрака выступили толстые прутья решётки. Станция! До неё оставалось шагов семьдесят, преследователю до меня явно меньше. Я боялся оглянуться, иначе от увиденного застыну на месте, и это точно смерть. А так есть шанс продолжить топтать землю, если решётка окажется незапертой. А она наверняка заперта! Не будет же персонал станции держать её открытой. Здравствуйте, твари, заходите, пожалуйста, позавтракайте нами.

Нужно закричать! Тогда кто-то из персонала станции услышит, спустится и откроет… Откроет, да, но всё это время, а его как раз и нет. Бежать нет смысла. Проще остановится и принять бой, а иначе как в том анекдоте умру уставшим. Но я не останавливался, а с другой стороны решётки вдруг возник силуэт. Звякнул ключ в замочной скважине, откинулся засов, решётка сдвинулась, открывая узкий проём — вполне достаточный, чтобы я смог проскочить.

На плечо легла лапа, потянула на себя. Я прыгнул в проём, в прыжке развернулся и ещё не коснувшись спиной пола, начал стрелять. И кричать, как будто это могло помочь пулям лучше находить цель. Я выпустил всю обойму, но… в штреке никого не было.

Решётка вернулась на место, снова щёлкнул ключ. Надо мной склонился бородатый мужчина, на лице застыло изумление.

— Из операторской сообщили, что ты появишься, велели ждать. Я не верил… Давно из катакомб никто не приходил. Да и наши уже года два сюда не спускались.

— Кто за мной гнался⁈

Мужчина поджал губы:

— Никто не гнался. С чего ты взял?

— Я…

Действительно, с чего я взял? Подумаешь дыхание слышал и клацанье когтей по камням, и кто-то до плеча дотянулся… Я повернул голову. Плащ на плече был расцарапан. Три следа от когтей.

— Точно никто?

— Вот те крест, — бородач перекрестился. — Я тебя метров за пятьдесят срисовал. У нас тут фонарь, хорошо вдаль бьёт, — в руке он держал большой тактический фонарь. — Ты бежал, так и есть, но за тобой никого не бежало.

Мистика. Я встал у решётки. Можно вернуться за автоматом, тут недалеко… Но едва подумал об этом, страх теми же липкими лапками стал поглаживать душу и нашептывать: давай, давай, жду тебя… Я мотнул головой: чёрт с этим автоматом. Выбрался — и хорошо. Мог навсегда там остаться.

— Связь есть?

— Телефон что ли? Работает. Идём.

— Да нет, не телефон. Планшет.

— Ну конечно, и он тоже. Только не здесь. Сюда сигнал не пробивает. Выше надо.

Следом за смотрителем я поднялся на станцию. Штрек заканчивался тупиком, наверх вела почти вертикально установленная деревянная лестница, страшно скрипевшая и грозившая развалится при каждом прикосновении. Слава богу, выдержала. Смотритель опустил на проход решётчатый люк и задвинул на два засова.

— Это от тварей. На всякий случай, — пояснил он, хотя я и не спрашивал. — Прорвались они однажды. Не при мне, при другой смене. Так мы ныне прежде, чем спускаться, фонарём освещаем. Решётка не сломана, значит можно спускаться.

Прутья решётки были не меньше двух сантиметров в диаметре, выломать такие или хотя бы погнуть, нужна неимоверная сила. На такое разве что подражатель способен, да и то сразу два, наверное. Но смысл какой в этом? Устроить засаду? Дождаться, когда смотритель спуститься и напасть? Так если они сюда два года не сходили, целое поколение тварей вымрет от голода, прежде чем дождутся кого-то.

— Кто прорвался?

— А бог его знает. Когда смотрителя тогдашнего хватились, потыкались по сторонам, вниз глянули, а от него только кровавые брызги на стенах. Думали, он решётку открыл, впустить кого-то хотел, а потом глядь: четыре прута отломаны. Я до того дня и не знал, что их отломать можно.

Поднявшись, я попросил смотрителя отойти в сторонку, а сам отправил запрос Алисе:

Привет. Я на связи. Не потеряла меня?

Ответ прилетел мгновенно.

Наконец-то! Дон, почему так долго? Ты ранен?

О, её интересует не ранен ли я…

Переживала за меня? Приятно.

Рано радуешься. Я знала, что ты выберешься. Как тебе катакомбы? За последние лет десять ты первый, кто из них вышел. Туда даже штурмовики не суются, разве что по приказу отца и за большие деньги.

Как ты догадалась, что я в катакомбах? Я никому об этом не говорил.

Зайцы растрепали. У меня доступ к их чату. Они в нём по тебе панихиду устроили. И по Трезубцам. Двоих ты обнулил, остался один. Радий в задумчивости. На братцев сделали большие ставки, теперь начинают ставить на тебя, но пока не очень активно.

Это ты предупредила смотрителя, чтобы открыл решётку?

Разумеется, кто же ещё.

Спасибо. Там… В этих катакомбах кто-то есть. Не знаю кто. Я его не видел, только слышал. Если бы ты смотрителя заранее не предупредила, мне каюк. Я твой должник.

Поговорим об этом потом. Сейчас собирай группу и отходите за Депо.

Отходить?

Да. Это приказ Конторы. На сегодня и с вас, и с зайцев достаточно. Помнишь высотку, из которой охотника выкинул? Это ваша контрольная точка. В той же квартире найдёте продовольствие и боеприпасы. Завтра в девять ждите зайцев.

В девять? Не в десять?

Да, в девять. Теперь каждый этап идёт в прямом эфире, начало в девять утра.

Понял. Пару берц пусть пришлют, мои развалились.

Приняла. Конец связи, Дон.

Я переключился на общий чат:

Внимание, группа. Перекличка. Кто живой — откликнитесь.

Затикали минуты. Одна… вторая… Ну? Кто-то же должен остаться. Не может такого быть, чтобы все погибли.

Внук: я живой. Мы тут с Гоголем.

Юшка: жива. Видела Черенка, вернее… Не знаю, как назвать. Зайцы его вниз головой подвесили и костёр разожгли. Жуть как орал.

Звездун: так это он? Я слышал. Вот уж Мозгоклюй порадовался. Такая картинка для шоу. Представляю, что в Радии творилось.

Внук: Радий шлак. И все, кто эту хрень смотрит, тоже шлак.

Юшка: а ты тогда кто? Ты в этой хрени даже участвуешь.

Внук: я не участвую, я бабло рублю. Это разные вещи.

Юшка: нихрена не разные. Ты такая же мразота, как и мы все.

Внук: ты, может, и мразота, а я…

Звездун: мразота, мразота))))))))))))

Внук: придурок, у тебя пальцев много? Сломаю, чем печатать будешь?

Юшка: языком: о)

Звездун: Юшечка, а как насчёт твоего язычка? Ничего лизнуть у меня не хочешь?)))

Юшка: я тебе это «ничего» отсеку сегодня! Под корень!!!

Звездун: согласен. Но только зубками)))))

Я подождал ещё немного, никто больше не откликнулся. Четверо. Плюс я. Пятеро. Почти половину группы на этапе оставили. Правда, и заячье поголовье сократили. Их не больше десятка должно остаться.

Заткнулись все! Устроили балаган. Зайцев кто видит?

Звездун: я вижу. Прям в прицеле. Далековато, конечно, но одного снять могу.

Где они?

Звездун: возле Сотки. Совещаются. Решают, как мост переходить. Ссут, падлы. И правильно ссут. Парой тушек они здесь не отделаются. Вальнуть их, начальник?

Коптеры видишь?

Звездун: не. Темнеет, свалили все.

Мы тоже сваливаем. Высотку за Депо все знают? Встречаемся там.

Пока я переговаривался, смотритель наполнил мою фляжку водой, потом проводил до выхода. Возле забора мелькнул голый пёсий хвост. Я мгновенно занял стойку: пёсотварь…

— Да это наш, не бойся, — отмахнулся смотритель и поманил. — Кутя, кутя, на-ко вот.

Из кустов выглянула багровая морда, смерила меня горящими глазками и исчезла.

— Ему старатели лапу отстрелили, а добивать не стали, ну а мы подкармливаем. Кашу жрёт, только за ушами трещит. А иначе как? Охотиться больше не может.

— Дождётесь, он и вас сожрёт.

— Не сожрёт, если спиной не поворачиваться. В пёсо много собачьего осталось, он даже рычит, когда иная тварь приближается.

— Добрые вы тут слишком. Ладно, как к Депо быстрее добраться?

— Быстрее? Ну… быстрее только дворами, — смотритель указал направление. — Вот так. Минут двадцать ходу. Но я бы советовал вдоль оврага до моста, и уже от него по дороге. Дольше идти, зато спокойнее.

Я шагнул за порог.

— Слышь, приятель, — окликнул он меня, — а ты ведь тот заяц, да? Теперь что ж, за охотников?

— А ты за зайцев болеешь?

— Не то, чтоб болею… Раньше да, а нынче у них у всех оружье. Но всё равно как-то жальче.

— Жальче? Видел, как они нашего сожгли?

— Видел. Так и вы их тоже не милуете.

Я промолчал. Грехов теперь с обоих сторон шоу хватает, не сразу разберёшь, кто хороший, кто плохой. Только сдаётся мне, что хороших тут давно повывели. Остались реликты вроде этого смотрителя, которым кого-то жаль бывает, но и их скоро не останется.