Шлак 3.0

Глава 17

Броневик, при всех его положительных качествах, выше шестидесяти километров в час не разгонишь, да и то по хорошей дороге, по Обходному шоссе, а по грунтовке тридцатка за счастье сойдёт. Поэтому до Северного поста мы добрались в сумерках. Последний раз я был здесь, дай бог памяти, целую жизнь назад. Тогда нас привезли сюда как скот на убой уготованный, что не удивительно, ибо всем нам на следующий день предстояло стартовать в шоу Мозгоклюя. Привезли точно так же в темноте, выбросили на платформу, загнали в какой-то сарай…

Желатин притормозил перед воротами. Ворота так себе, одно название: деревянная рама, обтянутая колючей проволокой. Забор такой же. Можно проехать насквозь и не почувствовать. По периметру четыре вышки, возле дальней деревянный барак, подсвеченный фонарём. В центре кирпичная трёхэтажка. Она единственная представляла собой хоть какую-то защиту. Окна первых двух этажей по местному обычаю заделаны камнем и замазаны глиняным раствором, на третьем превращены в бойницы. На плоской крыше различимы силуэты турелей. Вокруг ни одной лишней постройки или куста, или дерева. Настоящий приграничный форт. Лишь вдалеке на фоне ночного неба видны крыши домов северной окраины Развала.

— На кой ляд мы сюда прибыли? — спросил я, приподнимаясь над бортом броневика.

Алиса не общалась со мной всю дорогу, хоть я и пытался несколько раз заговорить с ней. По-прежнему хранила внутри себя обиду. Что ж, она женщина, а женщина имеет право обижаться, даже если обижаться не на что. Но держать в неведенье делового партнёра — это как бы не очень хорошо, поэтому она всё-таки ответила:

— Переночуем и утром поедем дальше. Желатин, не забудь зарядить аккумуляторы и пополнит запас воды.

— Куда поедем?

Алиса выдержала паузу, выказывая характер.

— В Квартирник.

Ага, значит, следующая цель — Гвоздь. Тот ещё фрукт. Если Гука я уважал и готов был сделать всё, чтобы без потерь перетащить его на свою сторону, то хозяин Квартирника не вызывал никаких иных чувств, кроме гадливости, и если возникнет необходимость, грохну не задумываясь. Скользкий, мерзкий тип с садистскими наклонностями, продажный, жадный… Короче, я мог бы долго перечислять его недостатки, но смысла в этом нет, тем более что Звездун сумел выразиться одним словом и более конкретно:

— Это мы чё ж, к Гвоздю на поклон?

— Ты чем-то недоволен? — повернулась к нему Алиса.

— Да… Сука он, — и лучше не скажешь.

Он действительно та ещё сука. Однако был и плюс, слишком жирный, чтобы не упомянуть о нём. Ум. Изворотливый, жёсткий, но способный просчитать действия на шаг вперёд, а иначе бы Гвоздь не продержался у власти столь долго.

Получается, Мёрзлый хочет заполучить Гвоздя в свою когорту союзников. С точки зрения стратегии это правильно. Квартирник держит под контролем Северную дорогу, а это серьёзный аргумент в споре с Конторой, ибо кто контролирует Северную дорогу, тот контролирует Водораздел. То, что на этот аргумент претендуют ещё и миссионеры, не столь суть важно, ибо, подчинив себе Загон, Мёрзлый получит ресурсы, вполне способные уничтожить Олово и Компанию, а я ещё и дорогу покажу.

Что ж, Квартирник так Квартирник. Уговаривать Гвоздя много времени не потребуется, достаточно предложить что-то весомое, надеюсь, у Алисы есть нечто, что его соблазнит. Ну а потом что? Или, вернее, кто?

Из трёхэтажки вышли несколько человек и направились к нам.

Северный внешний пост — неотъемлемая часть Загона. Это не Василисина дача и даже не Полынник, где хошь-не хошь, но действуют партизанские порядки. Здесь, как и в Депо № 11, законы Загона непререкаемы, поэтому подходившие люди носили коричневые и синие цвета.

Ворота приоткрылись ровно на столько, чтобы смог пройти человек. На нас направили фонари. Неприятные ощущения, когда глаза выжигают сильными лучами света. Я чуть склонил голову и не очень вежливо попросил:

— Слышь, цветной, свет убери.

От встречающих не укрылся рисунок моей рубашки. Грубый голос произнёс:

— С каких пор клетчатый мне указывать начал? Все из броневика… Быстро! Руки держать над головой так, чтоб я видел ваши розовые ладошки.

Часовые на вышках ожили. Что там у них — пулемёты, автоматы — в темноте не разберёшь, но прокатившаяся по щеке капля пота указала, что на прицел взяли. Да и у ворот люди стояли не с пустыми руками.

Звездун глянул на меня, ожидая приказа. Рука потянулась к гашетке.

Я сделал жест пальцами: не надо. Левой рукой достал планшет, включил.

— Слышь, говорливый, глянь для начала сюда. Я законный пред…

— Из броневика! Третий раз повторять не стану! — он дёрнулся к правой дверце и столкнулся взглядом с Алисой. Лицо окаменело. — А-а-а-а-а… лиса Вячеславовна…

Все, кто стоял рядом с ним, резко опустили оружие и вытянулись по стойке смирно.

Я махнул через борт, полы плаща поднялись и опустились как крылья. Сообразно ситуации вспомнилось из старого мультика: Я чёрный плащ, я ужас, летящий на крыльях ночи! Не буду настаивать на достоверности фразы, но настроение было подстать. Своими необдуманными действиями этот хренов привратник разозлил меня основательно.

— Это ты ладошки посмотреть хотел?

— Дон, Дон… — предостерегающе подняла руку Алиса. Но я уже разогрелся.

— Фетишист что ли? Ну что ж, посмотри, не жаль.

Я влепил ему пощёчину. Привратника повело, он сделал шаг назад, ноги в коленях подогнулись.

— Успел разглядеть? Понравилось? Ещё хочешь?

Вторая пощёчина опрокинула его на землю. Встать он не пытался, как и не пытался защищаться.

— Дон! — уже громче воскликнула Алиса. — Прекрати! Ты сегодня чересчур возбуждённый.

Я оскалился:

— Интересно, кому за это сказать спасибо?

— Ты меня обвиняешь?

— Нет, блин, папу римского! Это же он целый день мне мозги выносил, да ещё с таким видом, будто именно я Христа на Голгофе распял!

Алиса вскинула бровку. До неё только сейчас начало доходить, что с обидами она перестаралась. Покачала головой и протянула с лёгким акцентом досады:

— У-у, батенька, да вы совсем расклеились. Пора приводить вас в чувства.

Она произнесла это серьёзным тоном, словно приговорила меня к пытке.

— Идём.

— Куда?

— Ну не собираешься же ты ночевать под открытым небом?

В каждом поселении Загона обязательно присутствует гостиничный комплекс для привилегированных персон, где они могут отдохнуть на максимуме комфорта. В Депо такое располагалось на третьем этаже административного здания, помнится, я неплохо принял там на грудь и устроил разборки с Мозгоклюем. Здесь похожее местечко нашлось на втором этаже. Особыми удобствами оно не отличалось, всякой зеркальной мишуры, пальм в кадках и барменов с полным набором напитков я не увидел, но в целом выглядело неплохо. Широкий холл, диваны, ковры, толстая женщина в виде прислужницы.

Алиса сразу направилась в душ, а я обратил внимание на кухонный уголок. Прислужница начала суетиться возле плиты. Достала из холодильника яйца, бекон, масло, нарезала хлеб, поставила сковородку на конфорку.

— Кофе есть?

— Растворимый. Приготовить?

Растворимый кофе — это как чай в пакетиках: присутствует название, упаковка, а вот вкус… Но куда деваться, пусть будет растворимый.

— И коньячку в стопочку накапай. Грамм сто пятьдесят.

Пить коньяк под дозой смысла не имеет, ибо не подействует, ну хоть по дёснам покатаю.

Когда Алиса вышла из душа, я сидел в кресле с бокалом коньяка.

— Иди помойся, — поморщилась девчонка, — а то вонь, как будто ты неделю с конюшни не выходил.

— Можно подумать, ты знаешь, что такое конюшня, — огрызнулся я в ответ.

— Да уж представь себе.

Представлять я не стал, но в душ пошёл, самому хотелось смыть с себя накопившуюся за последние дни грязь. Включил оба крана разом, намылился дорогущим шампунем и долго стоял под упругой струёй, наслаждаясь цветочным ароматом и тёплой водой. Потом вытерся самым настоящим махровым полотенцем и осмотрел себя в зеркало. Кожа розовая, нежная, новая, от старой осталось лишь несколько пятен на боках в области подмышек, и с внутренней стороны бёдер. Алиса не лукавила, когда говорила, что из панцера вылез не человек, а факел. Наногранды постарались на славу. В обычной ситуации с такой площадью ожогов живут от силы несколько часов.

Пока я отмывался, брился, стриг ногти, прислужница унесла мою одежду в стирку, оставив на крючке серый махровый халат. Я примерил его. Заметно коротковат, но как давно я не надевал нечто мягкое и тёплое, да и похож в нём уже на нормального человека, а не на тупой шлак.

Полившись под конец процедур одеколоном, вышел в холл. На столе стояла яичница, тосты, масло, сыр, колбаса, кофейник. Бутылка исчезла, наверняка Алиса попросила убрать. Ну и ладно, больно нужно. Девчонка тоже ушла, прислужница приготовила для неё комнату.

Вот и отлично, мне больше достанется. Намазал тост маслом, откусил, налил кофе. Спать, по всей видимости, придётся здесь же на диване. Неплохой вариант, кстати. Диванчик мягкий, широкий, под голову бы только чего-нибудь, а то последнее время ничего кроме плаща и кулака подкладывать не доводилось.

Минут через пятнадцать вернулась прислужница, начала протирать и без того чистую плиту.

— Извиняюсь спросить, — потянулся я к ней. — Можно мне подушечку? Время позднее, пора бы и на боковую.

— Ваша постель готова, — не отрываясь от своего занятия, сказала женщина.

— Прошу прощения, а где?

— Спальня напротив душевой.

Напротив так напротив. Допил кофе, сыто рыгнул и направился в спальню. Открыл дверь. Просторная комната, ночники, широкая кровать, на которой поместился бы весь наш броневик и пара проходчиков. Живут же ВИП-персоны. Слева у стены туалетный столик, перед зеркалом чуть наклонившись к нему прихорашивается Алиса.

Голая…

Меня вышвырнуло из комнаты как пробку из взбаламученного шампанского. Тело затряслось в лихорадочном ознобе. Я опустился по стене на корточки, обхватил лицо ладонями и зашептал: я ничего не видел, я ничего не видел. Нет-нет…

Господи, да я видел всё! Ну или почти всё.

Дверь приоткрылась.

— Простудишься.

В проёме стояла Алиса. Из одежды на ней по-прежнему не было ничего, и волей-неволей я прошёлся взглядом по телу. Вот теперь я увидел её всю. Какая она… идеальная.

Я резко опустил голову.

— Извини, ошибся комнатой. Проклятый коньяк. Давно не пил, ударило в голову.

Господи, какой коньяк, какая голова? Что я несу? Тут вообще нет других комнат, только эта и душевая, и холл…

— Заходи, Дон, — Алиса открыла дверь шире, — я не буду к тебе приставать.

Надо же, она не будет ко мне приставать. Она не будет! А я?

Но всё-таки поднялся и вошёл. И спали мы тоже на одной кровати, хотя вряд ли это можно назвать сном. Кошмар. Во сне Алиса стояла передо мной обнажённая, я тянулся к ней руками и не мог дотянуться. В паху переворачивалось и свербело, а мозг пронзала единственная мысль: дебил!

Проснулся я… обнимая Алису. Во сне то ли я к ней придвинулся, то ли она ко мне. Чёрт возьми, это не важно! Я почувствовал тепло её тела, запах. Волосы щекотали лицо, пальцы мои, как бы я не сопротивлялся, потянулись вниз. Алиса, не открывая глаз, чуть повернулась и развела ноги. Так будет удобнее и ей, и мне. А дальше опять сон и бешенная страсть. Алиса извивалась и кричала, а я, боясь, что нас услышать, закрывал ей поцелуями рот. Получалось не очень, потому что когда утром мы пошли в душ, прислужница с трудом скрывала улыбку.

В душе всё повторилось. Вода падала сверху, Алиса глубоко дышала, подставляя лицо струям, а я делал с ней всё, что хотел. А хотел я много. Глядя на её обнажённое тело, во мне просыпался такой голод, что целому гарему не удовлетворить…

Вернувшись в комнату, Алиса оделась и твёрдо сказала:

— Хочу, чтобы ты уяснил: это ничего не значит, потрахались и забыли. Сотрудничество на первом месте.

Она точно дочь своего отца. И даже чуть больше. В глазах, в голосе такой лёд — Антарктида завидует. Я изменил жене, подобного никогда прежде не было, а она «потрахались и забыли». Всего-то! Я, конечно, собирался предложить то же самое, но, во-первых, по-другому, не так грубо, а во-вторых, первым это должен бы предложить я, именно я, но никак не она. И что теперь? Оставалось только глухо ответить:

— Да, разумеется.

И чувствовать себя помятым… поимятым… по… по… использованным, короче.

Во время завтрака я бесконечно повторял про себя: я люблю Данару, я люблю Данару, я люблю Данару. Но периодически сбивался с мысли и говорил: я хочу Алису. И вот это противоречие — люблю одну, хочу другую — заставляло остатки нанограндов бушевать, тем более что для меня между «люблю» и «хочу» разницы никакой. Кого люблю, того и хочу… Мне бы сейчас снова в атаку, одному, зашибить парочку рейдеров, отбить опорник.

— Ты опять нервничаешь, — пристально глядя мне в глаза, сказала Алиса.

И до меня дошло! То, что случилось между нами, с её стороны не было какой-то минутной слабостью или мгновенным порывом. Она просто снимала напряжение, и не факт, что с меня. Холодная, бездушная!

Я снова почувствовал себя использованным. Аппетит пропал.

— Сыт, спасибо. Если мне вернут одежду, то я, пожалуй, пойду.

Переодевшись в старую одежду, почувствовал себя проще. По укоренившейся привычке проверил боекомплект, оружие и вышел на улицу. Там царил маленький беспорядок. Местное население демонстрировало бурную деятельность. Все мужчины, свободные от несения службы по охране прилежащей территории, изображали из себя отличников боевой подготовки: бегали, прыгали, имитировали отражение атаки противника. Женщины и дети наводили порядок. Бред какой-то. На кой им это понадобилось?

— Ты чё смурной? — пихнул меня локтем Звездун.

Объяснять ему, что меня использовали, да и вообще жизнь — кал, не более чем трата времени впустую. Он не поймёт, а мне выносить собственный сор на всеобщее обсуждении как-то не с руки. Так что вместо ответа я спросил:

— А эти чё тут вытворяют?

— Это Желатин всё, — радостно выпятился квартирант. — Сказал, с утра зачёты принимать будем. Кто не выполнит, назад в Загон поедет. Видишь, как никто назад не хочет? Ну ещё бы, им тут вольготно, а в Загоне снова жилые блоки, столовки, старосты. Вот они и стараются. А мы любуемся.

— Придурки. Нахрена людей гонять? Заняться нечем?

— Так мы не просто так. Улучшаем подготовку личного состава поста. Нагрянут рейдеры, бах, все такие натренированные, ну прям сплошь рембы.

— Херембы. Сами-то зачёты сдадите?

— А нам зачем?

— А за тем же. Нагрянут рейдеры, бах, а вы с Желатином такие оба крутые перцы с накаченной мускулатурой. Давайте-ка в общий строй становитесь, я сам у вас сейчас зачёты приму.

Звездун спорить и утверждать, что он другой, не стал, понимал, чем это может закончится. Просто отошёл в сторону от греха подальше. А вот Желатин надул щёки:

— Тебе надо, ты и сдавай.

Любое неповиновение необходимо устранять в зародыше. Я сжал кулак… И передумал. Бить, а тем более убивать, расхотелось. Странно, вроде наногранды не закончились, ненависть ко всему живому периодически кружит голову. Вчера полный разгром устроил. Может секс так успокаивающе действует?

Вздохнул, забрался в броневик и сел у заднего борта. Забил на всё, даже не услышал, как вышла Алиса, как взревел мотор. Броневик дёрнулся. Это заставило меня на мгновенье очнуться, но потом снова погрузился в странное состояние полудрёмы. Звездун что-то рассказывал, хихикал, а я смотрел на свои ладони. Линия судьбы, линия сердца, кто-то с кем-то должен пересечься или перевиться, или не должен, главное, чтоб добрался пунктиром до самой границы… Какие границы? Какие пунктиры? Где они? Кира хорошо разбиралась в хиромантии, фанаткой была этого дела, по пять раз на дню гадала мне по ладони…

Я зарыл глаза и словно в яму провалился. В Смертную. Твари, твари, твари, фермеры в синих халатах. Дряхлый облокотился на перила, с ним вроде бы я. Разговариваем. О чём?

— Дон… Дон…

Зовёт что ли? Так рядом я. Яма перевернулась, твари посыпались.

— Дон, очнись!

Я резко открыл глаза. Броневик лежал на боку, меня выбросило в кусты, в рот набилась сухая трава. Где-то неподалёку стонал Звездун:

— Дон, очнись… Дон!

Муть как рукой сняло. Не понимая, что происходит, но уже осознавая опасность, отполз назад и в сторону. Алисы не видно, Желатина тоже, да и Звездун замолк, оставалось только гадать, где он и что с ним.

Первым делом осмотрелся: взгляд влево, вправо. Никого. Над броневиком поднимается чёрный дымок. Похоже мотор взорвался, но сам или помогли — пока не ясно. Скорее всего, помогли. За рулём сидел Желатин, он с придурью, но технику любит, и если бы пошло что-то не так, успел затормозить. А судя по положению броневика, он либо пытался уйти от столкновения, либо подорвался. Меня отбросило в кусты на обочину, Алиса должна находится в кабине.

С трудом подавив желание немедленно вскочить и бежать спасать Алису, отполз дальше от дороги. С момента нападения прошла от силы минута, нападавшие должны вот-вот проявиться. Сколько их? При себе у меня только пистолет, нож, три гранаты и полный БК к автомату. Если нападавших много, это не поможет. При всех своих способностях, в условиях открытого пространства я не справлюсь больше, чем с тремя-четырьмя противниками.

Кто, интересно, решился напасть на тяжёлый броневик загонщиков? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что на подобной технике ездят не отбросы общества и даже не внутренняя охрана. У тех банальные электроплатформы, которым придали вид ботинка и обтянули листовым железом. Здесь реально бронированный корпус. Из автомата такой не пробить, требуется что-то очень крупнокалиберное или фугас, и если пошли на такое, значит, ждали не абы кого, а конкретно нас.

Так кто на такое способен?

Ответ напрашивался сам собой: рейдеры. У них и мины, и средства коммуникации, и свои люди в каждом поселении. Не просто же так Толкунов по Территориям мотается. Ладно, чё гадать, скоро всё вскроется.

Послышались шаги и говор:

— За кустами следи. Мне нахер не надо, чтобы из них пальнул в нас кто-то. Эй, Куцый, слева заходи.

Говор наш, до мозга костей родной. Среди рейдеров, конечно, встречаются носители славянских наречий, ибо статы не пахнут, но конкретно этот говор я помнил — Сивер, квартирант в кубанке и черкеске, папаша убиенного Ванюши, внука смотрителя Приюта. Вот так да. Квартиранты напали на загонщиков. С чего вдруг?

Сквозь листву я рассмотрел подошедших к броневику людей. Пятеро. Но дальше по дороге подавали голоса ещё несколько человек, и наверняка где-то там припарковалась платформа, а то и две, оборудованные пулемётами.

Среди тех, кто вышел к броневику, действительно оказался Сивер, его черкеска заметно отличалась от курток и рубашек прочих квартирантов. И, похоже, он в этой команде главный.

— Эй, в броневике пошукайте. Тащите всех сюда. Их четверо должно быть.

— Тут двое только… А, вот ещё один. Ба, Звездун! Здорово, приятель.

Из броневика вытащили сначала Желатина, потом Алису. Водила держался за бок и едва стоял. Майка разодрана, в крови. Здорово ему досталось. Девчонка пострадала меньше, но выглядела потерянной.

— Со Звездуном чего там?

— Не жилец Звездун. Усё, добегался. Дырища в груди, мой кулак пролезет. Даже гадать не возьмусь, скока протянет.

— Понятно. А четвёртый?

— Больше никого. Кончились.

— Смотрите ещё. Должен быть четвёртый.

Несколько человек сунулись осматривать кусты. Со своего места я насчитал уже двенадцать бойцов. Не хилые силы бросили на нас квартиранты. Если они начнут планомерный чёс, то рано или поздно наткнуться на меня.

Метрах в пятидесяти от дороги я разглядел какие-то постройки. Это не Развал, скорее, бывший складской или животноводческий комплекс. В ряд стояли длинные приземистые здания. Прижимаясь к земле всем телом, я пополз к ним. Позиция там лучше, во всяком случае, появится возможность перейти к партизанским действиям, как во время шоу, и тогда пусть попробуют взять меня.

Добравшись до ближней постройки, приподнялся. Квартиранты, обшарив обочину, дальше не пошли и вернулись к дороге. Теперь я видел их всех, не меньше двух десятков. Одеты кто как, на некоторых чёрные плащи. Оружие тоже вразнобой, но ребята однозначно тёртые, привыкшие к дракам.

Господи, какого хера они на нас напали? Мы же к ним ехали с предложением руки и сердца. Но, походу, Толкунов нас опередил. Не знаю, чего он наобещал Гвоздю, но явно чего-то очень вкусного, раз хозяин Квартирника на это повёлся. Он мужик умный, изворотливый, и если Толкунов смог его ухватить, значит, там всё более чем серьёзно.

Ладно, хрен с ним, раз уж так вышло, что Гвоздь теперь в команде Тавроди, об этом надо сообщить Мёрзлому. Вопрос: как? Личного канала связи у меня с ним нет. Можно попробовать через аналитическую группу. Они напрямую получают приказы от Мёрзлого, значит, должны иметь выход на него.

Я открыл последнее сообщение от Центра безопасности и отбил:

Передайте Мёрзлому: на нас напали квартиранты, взяли Алису, шлите штурмовиков на помощь.

На быстрый ответ рассчитывать не приходилось, но надеюсь, мозги у аналитиков работают, и они оперативно передадут информацию Мёрзлому.

Возле броневика началось нервозное движение. Алиса о чём-то говорила с Сивером, негромко, но пренебрежительно. Тряхнула головой, усмехнулась, потом повернулась к комплексу и крикнула:

— Дон! То, что я сказала утром — глупость! Я дура, дура! Я сама этого хотела!

Сивер ударил её по лицу. У меня рука сама-собой дёрнулась к кобуре. Перехватил пистолет двойным хватом, поймал в прицел черкеску. Расстояние плёвое, полста метров… Нет, Алиса слишком близко, да и Сивер, словно чувствуя опасность, чуть ли не прижался к ней.

— Заткнись, припадочная. Дон твой свалил. Обосрался. А ты и в самом деле дура, раз веришь в него.

— Он вернётся.

— Очень на это надеюсь. Я тогда лично его на площади освежую. Эй, недоносок! — это, видимо, уже мне. — Слышь, у тебя времени до утра. Хозяин ждёт. Не явишься, клянусь душой убиенного сынка своего, освежую эту сучку вместо тебя. А чтоб ты не сомневался… Мужики, тащите сюда это барахло.

Подтащили Звездуна, бросили в пыль. Сивер склонился над ним, что делал — не разобрать, но через минуту поднялся и крикнул:

— Эй, Дон, мы, короче, поехали, а тебе тут подарочек. Посмотри, что я с дружком твоим сделал. Так что не забывай: времени у тебя до утра. Квартирник, если чё, прямо по дороге километров пятнадцать. Ты пацан шустрый, добежишь.

Они скрылись в кустах по другую сторону дороги, заурчала платформа. Я выждал несколько минут и медленно, не опуская пистолет, прошёл к броневику. Прислушался к ощущениям, квартиранты вполне могли оставить засаду… Чисто, интуиция молчит. Ни одной живой души вокруг, только Звездун растянулся во весь рост у заднего борта. Я позвал:

— Звездун.

Подручный Сивера говорил, что он ранен, но долго не протянет. Ну, это мы ещё посмотрим. У меня в портсигаре шесть шприцов с красными полосками — шесть полноценных доз. Не за один день, но Звездуна я на ноги подниму.

То, что лежало на дороге, Звездуном не было. Вернее, было, но… Вместо лица голое мясо, сухожилия, кости. Сивер срезал кожу, выковырял глаза и насыпал в глазницы дорожную пыль. С такими ранами точно не живут.

И всё же он ещё дышал. Услышал мои шаги, шевельнул рукой:

— Дон…

Наногранды здесь не помогут, да Звездун и не надеялся.

— Добей…

Я убрал пистолет, вынул нож.

— У меня тут нюхача пакетик. Нюхни на дорожку.

Звездун потянулся на мой голос, обнажённые мышцы попытались изобразить улыбку, и тогда я всадил нож ему в сердце. Быстро, безболезненно и на пике счастья. Хоронить не стал. Смысл? Твари всё равно выкопают. Оттащил тело в кусты, перекрестился. Молитву бы прочитать, но не помню ни одной, только вслух сказал:

— Спи, дружище, ты настоящий боец. Прости, что вчера по роже тебе съездил. Но тут ты тоже неправ, обнюхался этой хрени в самый неподходящий момент. Вот так. Но всё равно прости, погорячился я.