Шлак 5.0

Глава 18

Я стоял в растерянности, в голове пустота. Ветер гнал по земле прошлогодние листья, собака на цепи захлёбывалась лаем. Где-то позади раздавался вой сирены, сквозь её шум наконец-то пробилась мысль: Алиса кинула меня. Кинула! И увезла Киру. Слишком легко она отреагировала на мои слова о том, что в Батуми мы расстанемся. Не уговаривала, не истерила, не пыталась договориться. Промолчала. И вот её молчание сказалось.

Мне нужно догнать их. Догнать! Но как? Ни денег, ни способностей Коптича решать вопросы словами. Кира! Почему она уехала с ними? Почему… Её обманули. Да, Алиса наговорила ей всякой ерунды, вроде той, что я отправлюсь следом. Кира наивный ребёнок, поверила. Моя бедная Кира. Алиса, ты не права. Не права!

Ладно, пока оставим это. Время для разговоров наступит, а пока надо достать транспорт. Любой. Машину, мотоцикл, верблюда. Эта женщина у ворот может что-то подсказать.

— Уважаемая, у кого в вашем посёлке ещё есть машина? Мне в Батуми нужно. Срочно!

Женщина повела плечами:

— У Джапаридзе есть, у них большая машина, почти автобус, много людей сесть может. Ещё у Мамуки Давиташвили и у Бадри Кобалия тоже есть. В каждом дворе у всех по машине. Но никто не ездит, только мой Гиорги туда-сюда, туда-сюда. Скоро колёса сотрёт. Говорила бабушка Кэтэвани, Нино, девочка, не ходи за Гиорги Ашадзе, ходи за Мамука Давиташвили, он так смотрит на тебя, так танцует, так вьётся, всю жизнь рядом будет, никуда ехать не захочет. Нет, выбрала непоседу Гиорги! Ему меня мало, дети мало. Собака завёл. Лает и лает. Обоих в горы отправлю, пусть там живут…

Слушать эти стенания стало невмоготу, у меня и без того полная неразбериха. Да и договорится с местными по транспорту вс равно не выйдет. Были бы деньги. Да что деньги, ничего мало-мальски ценного, чтоб предложить в качестве оплаты, нет. Можно вернуться к пикапу, попробовать добраться на нём, но водитель из меня тот ещё, тем более по горным тропам. Разве что попутку поймать. В моём случае это единственный вариант.

Я вернулся к дороге. Возле дома бабушки Кэтэвани собралась толпа. Подъехали два джипа с варанами и несколько полицейских машин. Быстро они среагировали. Обвели территорию лентой, выставили посты. Среди прочих болтался Музыкант. Судьба постоянно сводит нас вместе, не пришла ли пора освободить его от бренного тела? Расстояние метров шестьдесят-семьдесят, вполне достаточно, чтобы направить ему выжигающий мозги образ.

Нет, поберегу наногранды. Будет ещё возможность. Неизвестно сколько времени придётся искать бывших товарищей, да и Алиса просто так Киру не отдаст, так что чем больше сохраню сил, тем выше шанс вернуть дочь.

Подъехал чёрный мерседес. Музыкант метнулся к автомобилю, открыл дверцу, из салона выбрался Толкунов. Вот и самый главный пожаловал. Тётушка Фаина утверждала, что он находился в Конторе, и я, грешным делом, подумал, что Кирюшка завалила его вместе с остальными. Но, видимо, сидел на базе. Повезло подлецу.

Следом за ним появился проводник, избивавший старушку. Спину он держал чересчур прямо, давала знать себя рана. Сразу указал на дом, и вместе они вошли внутрь.

Отсутствовали минут десять. За это время подкатила труповозка и забрала тела убиенных мною варанов. Что-то подсказывало, что на сегодня они не последние, особенно если удастся найти попутку и добраться до Батуми. Искать Алису следует на пропускном пункте в Сарпи. Забрать дочь без боя не получится. Плевать, я готов драться, даже если это будет мой последний бой.

Полиция вывела из дома хозяйку и посадила в пикап. Я погладил подбородок: прости бабушка Кэтэвани, на этот раз ничем тебе помочь не смогу, силы слишком неравные. Развернулся и двинулся вдоль по обочине. Шёл быстрым шагом, чтоб хоть немного сократить расстояние с этой ведьмой Алисой. По обе стороны камни, кусты, вдалеке на фоне неба — изрезанная линия гор, между ними река. Пейзаж чем-то напоминает Кедровую пустошь на пути к миссии, только более оживлённый. Каждый раз заслышав позади шум двигателя, я оборачивался, поднимал руку и с надеждой вглядывался в лобовое стекло: ну же, остановись… Не остановился никто. Вид бомжеватого мужчины в длинном кожаном плаще доверия не внушал. И ведь не объяснишь, что я не такой уж и страшный, просто устал как пёсо и давно не мылся.

Пешком до Батуми я, конечно, дойду когда-нибудь, но Киру там вряд ли застану. Как искать её дальше и где, не понятно. Из Грузии Алиса намеревалась проникнуть в Турцию, потом Сирия, Израиль. Проблем с переходами не возникнет, Коптич уговорит любого, в этом смысле его дару цены нет. После Израиля открывались, как в сказке, три дороги: направо в Египет, прямо на Аравийский полуостров, налево в Индию. Индия не самый популярный вариант, Алиса рассматривала его лишь в качестве вспомогательного. Мы долго обсуждали с ней регионы, где отсидеться будет проще всего. Девчонка настаивала на близость пустыни. Привыкла к пустоши, к её горячему сухому воздуху, в котором она чувствовала себя, как рыба в воде. Я не соглашался. Именно в таких местах Контора будет искать нас в первую очередь. Лучше всего подошёл бы юг Италии, Сицилия, Испания. Зимы там не вот чтоб сильно суровые, на крайняк в доме можно отсидеться, да и внешне выделяться будем не очень сильно. Ещё могла бы подойти Австралия, там, кстати, и пустыня есть.

Однако к окончательному решению мы так и не пришли. Мне было всё равно, я уже потихоньку настраивался на расставание, и плевать, куда направятся остальные… Но с чего я вдруг решил, что Алиса нас отпустит? Она тварь, ей всё человеческое чуждо, а Кира… Мне кажется, Алиса ей ближе. Теперь, когда тавродин расшевелил в дочери кровь, я становлюсь для неё чужим. Да, вроде бы отец, плоть, как говорится, от плоти, но вид уже другой — отсталый и непривлекательный во всех отношениях Homo sapiens, более низкая ветвь эволюции. Возможно, она стыдится меня, как стыдятся некоторые дети своих не слишком успешных родителей.

Но я-то по-прежнему её люблю и терять вновь не намерен, и если для того, чтобы вернуть дочь придётся кого-то убить…

За спиной зарычал двигатель очередной машины. Не останавливаясь, я поднял руку, обернулся… Джип!

Прыгнул за камень. Поздно! Вараны заметили меня, прибавили скорость. За ними ехала вся полицейская рать Грузии. Кто-то выстрелил, пуля с противным визгом срикошетила от валуна. По привычке сунул руку под плащ, но калаш остался в пикапе. Надо было предварительно добраться до него, вооружится. Не подумал.

Я попытался сориентироваться. Слева до самых гор открытое пространство, справа земля постепенно поднимается, образуя заросший кустарником холм, за ним неприкрытые ничем скалы, и в той же стороне шумным ручейком течёт вода. Единственная возможность — подняться на холм и молить Великого Невидимого, чтоб не подстрелили. Нечто подобное мне неоднократно удавалось продемонстрировать в шоу Мозгоклюя, можно рискнуть повторить.

Пригибаясь, я побежал к следующему валуну. За ним целая россыпь камней нехилых размеров. До них я добраться не успел, пули зацокали, словно капли дождя, часто и смачно. Попробовал прорваться сквозь их строй, не получилось. Одна пуля задела предплечье, обожгла. Я зашипел и отринул в сторону. Стрелки намеренно отсекали меня от холма.

Я побежал вдоль склона, снова попытался подняться и снова град пуль заставил отпрыгнуть.

Что-то чиркнуло по ноге чуть ниже колена. От неожиданности присел. Подумал осколок камня прилетел, но нет, пуля. По ногам бьют, суки, пытаются обездвижить, недаром у них два бойца с винторезами. Живым пытаются взять, понятно. Толкунов хочет знать, где прячутся Алиса с Кирой. Я бы тоже хотел. Отныне перед ними сто дорог, и в сложившейся ситуации мне их не догнать. Увы. Кажется, я снова потерял дочь. Однако Толкунову знать об этом не обязательно. Пусть побегает за мной, помучается, посмотрим, у кого дыхалка лучше.

Впрочем, насчёт дыхалки вопрос спорный. Вараны тоже под дозой, бегать смогут долго, плюс к тому у них все прочие преимущества для игры в салки: оружие, местные проводники и время. Они никуда не торопятся, могут гонять меня по ущельям и перевалам хоть до морковкина заговенья.

Расстояние между мной и преследователями держалось на одном уровне, метров двести, и похоже они не приближались намеренно. Чтобы проверить эту версию, я остановился и присел за камень. Выглянул. Они тоже остановились. Блеснуло стекло на оптике. Я приподнялся, провоцируя стрелка, но выстрел не последовал. Значит, правда, не хотят меня сильно царапать. Однако придётся, потому что во мне нанограндов ещё недели на четыре, а под дозой я им не нужен. Нафига им проводник, напичканный серебром под самую крышечку?

Я подхватился и побежал. Снова начал взбираться на холм, пули крошили камень буквально под ногами, две или три добавили новых дырок моему многострадальному плащу. Очередная пуля задела предплечье. Я зашипел, но не остановился. Хватаясь за выступы, взобрался на гребень и замер. Бежать было некуда. Впереди всё то же плато, местами поросшее низкорослым кустарником, за которым не спрятаться. Склоны выступающих гор покрыты снегом, ветер холодный, пронизывающий. Я могу бежать сколь угодно долго, но ничего не измениться. Не зная местность, не понимая способы выживания в горах я в конце концов свалюсь и сдохну, и никакие наногранды не помогут.

И всё-таки побежал дальше. Лучше умереть здесь, чем на пыточном столе господина Волкова.

Вдалеке зашумело. Шум накатывал со стороны дороги и походил на гул мощных винтов. В небе на уровне горизонта возникла точка. Она приближалась быстро, и ещё до того, как обрела очертания, стало ясно — вертолёт.

Сукины дети!

Надо мной зависло нечто похожее на то, что американцы использовали во Вьетнаме. Не помню, как это называется, но оно и не важно. Вертолёт повисел полминуты и рывком ушёл вперёд, охота началась по-настоящему и выиграет в ней тот, у ого позиция выше. Волей-неволей вспомнишь классику:

Словно бритва рассвет полоснул по глазам,

Отворились курки, как заветный сезам,

Появились стрелки, на помине легки, —

И взлетели стрекозы с протухшей реки,

И потеха пошла — в две руки, в две руки!.. [1]

Вертолёт опустился метрах в трёхстах от меня, из нутра выпрыгнули люди и двинулись навстречу. Я заметался как тот волк, обложенный со всех сторон егерями. Где бы найти флажки, под которые можно нырнуть? Ну же⁈

Нет никаких флажков, а из оружия только нож брата Гудвина и сила Великого Невидимого. Мало, очень мало против двух десятков варанов и полсотни полицаев, но, как и Мёрзлый, живым я им не дамся. Убивайте!

Однако в лоб не пошёл. Если и получать пулю, то со смыслом. Рванул вправо, к узкому входу в ущелье. Ручей, вихляя как собачий хвост при виде хозяина, вытекал оттуда. Пожалуй, это мой шанс если не спастись, то продать свою жизнь подороже. Прибавил скорость. Плащ при каждом шаге метался подобно крыльям, сбивая охотников с прицела. Когда до ущелья оставалось шагов сорок, понял, что оно не глубокое. Это даже не ущелье. Твою мать! Это лишь обманчивый зигзаг природы, тупик, в который небольшим водопадом стекает талая вода.

Но я всё равно ввалился туда, ибо деваться больше некуда. Ширина метров пять, в глубину около десятка. Холод жуткий, под ногами ледяная вода, но по крайней мере я защищён с трёх сторон скалами. Вынул нож — пусть подходят, ублюдки!

Минут через пятнадцать услышал характерный всплеск воды, матерок и клацанье железа по камню. Интуиция подсказывала, что вся орава преследователей находится в пределах тридцати-сорока метров. Они выстроились двумя колоннами. Одна встала по ручью — это их мат перекрывал шум воды — другая прижалась справа к стене. На штурм идти не спешили, переговаривались, причём настолько громко, что я разобрал несколько фраз:

— … сначала. А потом резко…

— Не вздумайте… покажется курортом!

Что и кому там покажется, значения больше не имело. Терять мне нечего, ибо потерял всё, спасибо тебе, Алиса! Наногранды можно сушить до последнего карата. Неплохо бы устроить прощальный подарок. Что ж… Создал образ вулканической лавы, выплеснул его… И заорал от боли! Не имея конечной цели, образ вернулся назад и едва не сжёг мои собственные мозги. А-м-м-с-а-а… Шкала нанограндов опустилась почти на четверть. Мля…

— Что, шлак, обжёгся? — раздался насмешливый голос, и следом грянул общий смех. Когда он стих, тот же голос продолжил. — Какой же ты глупый. Глупый шлак! Тебе никто не объяснял, что у образа должен быть получатель? Жаль, что ты башку не сжёг себе полностью.

Он говорил уверенно, и я ощутил его — проводник, тот самый, которого не удалось добить в доме бабушки Кэтэвани. Зато сейчас удалось оценить его дар, такой же как у проводницы редбулей. Он предугадывал каждое моё действие. Но это требует большого расхода нанограндов, так что долго он свой дар использовать не сможет.

— Музыкант, у него только нож, другого оружия нет.

— И что с того? Забыл, чего он натворил час назад? На тебе тоже его отметина осталась.

— С каких пор ты зашлакованных бояться начал?

— А ты смелый? Ну иди тогда, покажи, как ты зашлакованных не боишься.

— Не моя обязанность показывать. Так что вперёд, оправдывай зарплату.

Музыкант выругался. Идти в тупик на рандеву со мной ему не хотелось. Если б просто пристрелить, другое дело, а тут живым брать надо. Но проводник прав, зарплату оправдывать придётся, иначе самому можно шлаком стать.

— Ладно, где он там?

— Иди по ручью, не промажешь.

Минуты две слышалось только пыхтение и невнятные переговоры. Потом под ноги мне что-то плюхнулось. Через секунду новый всплеск. Я присмотрелся: сквозь воду просвечивал тёмный цилиндр. Свето-шумовая граната! Я развернулся, прикрыл ладонями глаза, открыл рот. Взрыв — в ушах словно колокол раскололся. Сначала резкий звон, а потом тишина. В спину ударила волна и меня бросило в ручей. Обдирая руки и колени о срезы камней, я подполз к водопаду и, по-прежнему ничего не слыша, кроме колокольного звона, поднялся.

Вода падала сверху, билась о голову, затекала за ворот, но выбираться из-под холодного душа я не торопился. Перед глазами мельтешили фигуры, а холод помогал сфокусироваться и прийти в себя. Две секунды, три… По ручью медленно продвигались вараны. Впереди Музыкант, за ним ещё несколько человек. Я чувствовал их страх, хотя, казалось бы, под дозой ничего не боишься. Но их страх был вызван рациональностью. Приближаясь, они понимали, что я имею серьёзный шанс убить их, не всех, лишь одного или двух, но никто этими двумя становиться не желал.

Они остановились в пяти метрах от меня.

— Дон, давай по-хорошему. Тебя никто не тронет. Толкунов хочет поговорить, твоя жизнь ему не нужна.

Музыкант впервые назвал меня по имени, до этого только шлак, шлак. И уровень самоуверенности значительно снизился. Было время, когда он грозился порвать меня голыми руками, что ж, пусть продемонстрирует.

Я фыркнул, сплёвывая воду.

— У нас с тобой по-хорошему не будет никогда. Моя семья на твоей совести. Хотя какая совесть у шакала.

— У меня был приказ.

— А у меня долг…

Я сконцентрировал всю силу, какую только мог, и рванулся вперёд. Выбросил руку с ножом. Лезвие из пластин язычника чиркнуло по разгрузке, разрубая магазины и ткань. В воду посыпались патроны. Музыкант едва успел качнуться назад, не будь на нём бронежилета, тут бы и сдох, сука.

Я полоснул ещё, целясь по открытому горлу. На этот раз Музыкант успел подставить автомат, и нож прошёлся по цевью. Боец слева ударил меня прикладом. Удар так себе. Я видел его, но даже не пытался отбить. Шагнул вперёд, довернул корпус, и боец по инерции пролетел мимо и с головой ушёл под воду.

Стоявший справа варан махать прикладом не стал, направил ствол мне в живот, надавил спуск. Короткая очередь в закрытом пространстве тупика прозвучала лишь немногим тише взрыва свето-шумовой гранаты.

Музыкант выкрикнул:

— Не стрелять, дебилы!

Ну а мне было похер, пусть бы и стреляли. Я как никогда чётко воспринимал исходящую от варанов опасность и заранее уходил с её пути. Стрелок едва только направил автомат, а я уже стоял с боку. Нож легко вошёл ему в шею, разрубил гортань, перерезал артерию. Кровь брызнула мне в лицо. Тёплая. Она раззадорила силу, и я ощутил внутри себя всплеск первобытной жажды убийства. Они добыча! Моя добыча! И не важно сколько их — каждым станет трофеем.

Теперь я понял, что чувствует багет, когда начинает рубиться с язычниками. Он не воспринимает боль, не ведает страха, просто двигается. И я тоже двигался: влево, вправо, прыжок. Нож вошёл Музыканту под мышку. Я намеренно целил туда, да ещё довернул, проворачивая клинок в ране. В отличие от меня он воспринимал боль во всех её проявлениях, и когда болевая волна достигла сознания даже не смог закричать. Вылупился на меня, надул щёки и упал на колени.

Музыкант на коленях передо мной — приятное зрелище.

Но почивать на лаврах рано, впереди ещё полторы сотни противников. Колонна варанов сплотилась, раздался одинокий гневный крик:

— По ногам!..

Вода в ручье вскипела от пуль. Я видел движение каждой из них и уворачивался. Стремительно скакал от стены к стене, совершая в воздухе кульбиты и рубил, рубил, рубил! Бо́льшая часть ударов приходилась по бронежилетам, по каскам, а то и вовсе в пустоту. Вараны не мальчики для битья, на полигоне Передовой базы они тренировались не ради галочки, их подготовка изначально была настроена на борьбу с такими, как я. Но кого-то задеть удалось.

А потом движения мои стали вялыми. Холод, скорость, интуиция требовали повышенного расхода нанограндов. Слишком повышенного. Что-то ещё оставалось в жилах, но это были крохи. Уповая на них, я попытался взобраться вверх по скале. Уцепился пальцами за выступ, подтянулся и сорвался в ручей. Мне надавили коленом на грудь, зажали голову, в лёгкие потекла вода, зазвенели кандалы. Меня опутали тонкими цепями, и только после этого поставили на ноги. Ударили несколько раз по животу, взяли под руки и поволокли на выход.

Проводник стоял слева у стены и, разглядывая текущую под ногами красную воду, произнёс:

— Раненых заберите, — длинная пауза, совсем не театральная. — И тела тоже.

Последняя фраза была произнесена со злостью, но меня она порадовала. Не все вараны вернуться в тёплые казармы, кто-то прямиком отправится в холодный морг.

Перед тупиком стоял вертолёт. Не особо церемонясь, меня швырнули на площадку, рядом положили четыре трупа. Я понадеялся, что один из них Музыкант, уж очень хотелось порадовать души Гука и Мёрзлого достойным подарком. Однако не случилось. Рожи незнакомые, тот, что ближе был похож на Желатина, только более молодой вариант и с волосами. Не родственник ли?

В вертолёт забрались двое варанов, один сел прямо на меня, хлопнул по фюзеляжу и крикнул:

— Полный комплект. Поехали.

Закрутились лопасти, раскручивая пыль и сухую траву; вертолёт поднялся, заложил вираж. Куда летим я не видел, а жаль, неплохо было бы взглянуть на красоты Кавказских гор. Кто знает, удастся ли увидеть их ещё раз когда-либо. Я заелозил, пытаясь хоть немого извернуться, и тут же получил кулаком по затылку.

— Но, шлак, не балуй! Будешь дёргаться, ссажу.

— Ссади, я не против.

Я действительно был не против. Падение с большой высоты на камни, быстрая смерть — вполне себе достойное окончание земной жизни. А что ждёт меня у Толкунова, знает только Великий Невидимый.

[1] Владимир Высоцкий. Конец «Охоты на волков», или Охота с вертолётов