Шли бои

Нападение на кафе «Циганерия»

Уже давно мы со Сливой обдумывали возможность проведения операции против оккупантов в самом Кракове. Это должна была быть внезапная, молниеносная операция. Все считали, что ее следует провести как можно быстрее.

Когда на конференции представитель ЦК ППР сказал, что мы должны приготовить гитлеровцам «подарок», я вспомнил о наших планах и попросил слова:

— Мы планируем провести операцию в самом Кракове, но у нас имеются некоторые трудности. У нас мало оружия. Нет гранат. Значит…

Гловацкий (Секера) из Мехува не дал мне договорить. Он вскочил с места и сказал:

— Мехувская группа поможет вам. Сколько нужно гранат?

— Ну, штук десять.

— Мы дадим вам двадцать! Только вы должны будете сами получить их в Мехуве и привезти в Краков.

Доставить гранаты взялся Хальбрайх со своей группой.

На следующий день мы со Сливой встретились с ним, чтобы разработать план операции. Гранаты должны взорваться там, где больше всего собирается гитлеровцев, то есть в центре города. Мы наметили три объекта. Это были ночные рестораны «Циганерия» на Шпитальной улице и «Бизанк» на углу городского сквера и площади Шепаньского, а также кинотеатр «Скала» на Кармелицкой улице. День проведения операции — 22 декабря 1942 года. Время — семь часов вечера. В операции должны были участвовать лучшие люди краковской организации Гвардии Людовой — «Искры» и других групп в количестве 40 человек. Командовал ими Якуб.

Мы подробно обсудили все детали. Старались учесть все непредвиденное.

Наконец план готов. Все участвующие в операции гвардейцы поделены на ударные группы. Каждой группе указан объект для нападения. После выполнения боевого задания группы должны отойти назначенными улицами, на которых расставлены свои люди для обеспечения отхода.

Все группы должны собраться в овраге, за туберкулезным диспансером в Бялом-Пронднике. Здесь гвардейцев будут ждать Подборский с женой, Шимоняк и Наврот. Они проводят гвардейцев на конспиративные квартиры.

На рождественские праздники Вебер поехал в Домбровский бассейн. Мы договорились встретиться сразу же после Нового года. Для встречи выбрали два места на случай, если возникнут неожиданности.

С Якубом я поддерживал постоянную связь. Он уже выслал своих людей за гранатами в Мехув и каждую минуту ждал их возвращения. Шимоняк и Подборский доставили гвардейцам из еврейской группы «Искра» личное оружие. Для них были подготовлены надежные конспиративные квартиры. Подготовка к проведению операции подходила к концу.

22 декабря. Холодный декабрьский вечер. До полицейского часа, который начинался в 23.00, было еще много времени. На улицах Кракова обычное оживление. Кончался еще один хмурый день оккупации.

Гитлеровцы, упоенные успехами на фронтах, веселились в краковских ресторанах и кафе, попивая свой шнапс. Залы «Циганерии», «Закопянки» и «Бизанка» переполнены. В ресторанах «только для немцев» оккупанты чувствовали себя в безопасности. В кинотеатре «Скала», где находилась гитлеровская молодежь, шел сеанс. Он должен был кончиться точно к началу операции…

Две группы гвардейцев Якуб расставил неподалеку от ресторана «Бизанк» и кинотеатра «Скала», а сам с третьей группой направился к кафе «Циганерия». (Якуб руководил всей операцией в целом, а группой нападения на кафе «Циганерия» командовал Идек Либера из «Искры».) Гвардейцы стояли на своих местах, с нетерпением ожидая девятнадцати часов. Сняли с предохранителей оружие. Под пальто нащупывали связки гранат. То и дело посматривали на часы. Но время шло очень медленно. Напряжение росло с каждой минутой.

Наконец наступил назначенный час.

Группа гвардейцев, стоявшая в готовности около «Циганерии», стала приближаться к огромным окнам кафе. В это время к подъезду «Циганерии» подъехала пролетка. Из нее вышел гитлеровец. Он вошел в кафе, а пролетка осталась стоять прямо у окна кафе.

Один из группы подошел к кучеру.

— Прошу вас отъехать подальше. Нельзя стоять с лошадью перед самыми окнами, — сказал он.

— Как так нельзя стоять! — закричал возмущенный кучер.

Лошадь своей головой закрывала самую середину окна, мешала бросать гранаты. Упрямый краковский кучер продолжал неподвижно сидеть на козлах. Торговаться с ним не было времени.

Один из гвардейцев достал из-под полы связку гранат, поставил их на боевой взвод и с размаху бросил в огромное окно.

Стекло со звоном разлетелось вдребезги. Гранаты упали в центре зала. Гитлеровцы вскочили из-за столиков. Через какую-то долю секунды прогремел взрыв. Погас свет. Послышались крики и стоны раненых.

Поднялась паника. Из кафе один за другим начали выскакивать гитлеровцы. Прохожие бросились бежать. Упрямый краковский кучер с кнутом в руке тоже побежал. Один из осколков гранаты попал в голову лошади.

Налет на ресторан «Бизанк» прошел менее успешно: гранаты попали в оконные рамы и взрыв произошел вне помещения.

Группе, действовавшей у кинотеатра «Скала» пришлось отступить, не выполнив задания. Сеанс затянулся, назначенное время прошло, а из-за взрыва у ресторана «Бизанк» оставаться на месте гвардейцы не могли.

Во время операции другие группы гвардейцев положили цветы у подножия взорванных памятников Адаму Мицкевичу на Главном рынке, Владиславу Ягелло на площади Матейки и Тадеушу Костюшко на Вавеле. На лентах, обвивавших букеты красных роз, было написано: «То, чему ты присягал, выполним мы». На улице Батория они повесили бело-красный национальный флаг.

Согласно плану группы отошли к оврагу. Шимоняк, Подборский и его жена Эльжбета разместили гвардейцев из гетто в подготовленных для них квартирах, где они находились до самого утра. В гетто гвардейцы больше не вернулись.

Это была первая серьезная операция краковских гвардейцев. Мы провели ее без потерь.

После операции

В течение нескольких дней после операции наши товарищи специально ходили по городу, прислушивались к тому, что говорят люди, и наблюдали за поведением гитлеровцев. Город был полон самых различных слухов. Одни считали операцию попыткой поднять восстание в Кракове. Другие предполагали высадку какого-то десанта. Кое-кто ворчал: «Какие-то негодяи не дают немцам покоя». До сих пор комендантский час начинался в одиннадцать часов вечера. После операции его передвинули на восемнадцать. В городе чувствовалось напряжение.

После шести часов вечера на улицах появлялись патрули. Перед большими кафе и ресторанами «только для немцев» немцы выставили вооруженную охрану.

Декабрьский удар явился как бы сигналом для начала более активной борьбы с оккупантами. Мы строили различные планы. Удавшееся нападение гвардейцев укрепило веру в возможность успешного осуществления их.

26 декабря в одном из домов на улице Лимановского в Подгуже собрался городской комитет ППР. Надо было оценить обстановку, сложившуюся после успешного выполнения боевого задания. На собрание пришли Дзивлик, Шумец, Кравец, Хальбрайх. Собрались мы у товарища Юзефа Крупы, студента химического факультета Ягеллонского университета. После того как была сделана оценка создавшейся в городе обстановки, мы с Якубом сделали отчет Веберу о проведенной операции.

Слова попросил Кравец.

— Больше таких выступлений. Не давать немцам ни минуты покоя, — говорил он. — У меня, товарищи, есть предложение. Я думаю, вы меня поддержите. Следующий удар надо нанести по бирже труда на Любельской улице. Мы не должны позволять немцам вывозить наших людей на работу в Германию. Сожжем помещение и картотеку. Это спасет многих.

Дзивлик, Шумец и остальные товарищи поддержали предложение Кравеца. Приступили к обсуждению. Главная трудность состояла в том, что у нас не было динамита.

Шумец решил переговорить с товарищами из ППС и предложить им принять участие в этой операции, поскольку они располагали динамитом.

Товарищ Крупа взялся сделать самозапал для динамита. Кравец и Шумец взяли на себя ответственность за подготовку операции.

Начался 1943 год. Я с нетерпением ждал Вебера. Хотелось поделиться с ним новыми планами. Приехал он точно в условленное время. Нападение на биржу труда в Кракове он считал правильным. Согласился провести эту операцию совместно с товарищами из ППС, с которыми поддерживал связь Шумец.

Потом мы встретились с Малиновским и Хальбрайхом. Обсудили самые актуальные вопросы. Вебер и Петр, захватив отчеты о нападении на кафе «Циганерия», уехали в Варшаву, в ЦК ППР.

Перед отъездом они уверили меня, что вернутся через несколько дней и непременно встретятся со мной. Тогда я не знал, что мы больше не увидимся.

Малиновский и Слива были всем нам очень близки. Роман Слива, худощавый высокий шатен, родом из Домбровского бассейна, несмотря на свою молодость, имел богатый политический и жизненный опыт. Все мы ценили и уважали его. Францишек Малиновский, пятидесятилетний мужчина, всегда был полон энергии. Много знал. Без работы не мыслил себе жизни. О партии всегда говорил просто и понятно.

Перед отъездом Слива связал меня с товарищем Леонидом Четырко, русским. Это было для меня приятной неожиданностью. (Правда, позже я узнал, что Четырко родом из Виленской области, но мы привыкли называть его русским.) В городе он находился уже несколько месяцев. Худощавый, высокий, с продолговатым лицом. Никогда не проявлял нервозности. Окончил политехнический институт. В Краковское воеводство его забросили с разведывательной группой. Четырко был членом ВКП(б). Хорошо знал русский язык.

Он начал активно помогать нам организовывать Гвардию Людову. Нередко мы обсуждали с ним тактику боя. Он учил нас методам ведения партизанской борьбы.

Четырко имел богатый опыт партизанской борьбы. Хорошо знал тактику. Сам он был разведчиком и радистом. Передатчик он спрятал на одной из конспиративных квартир в Кракове.

Вместе с Четырко мы с нетерпением ждали возвращения из Варшавы Вебера и Петра. Прошло несколько дней. Ни Слива, ни Малиновский не появились. Мы начали беспокоиться. А вскоре (это было в начале января) узнали то, чему никто из нас не хотел верить. Известие об их аресте принес Шумец. Он пришел ко мне вместе с Косиньским из Бялы-Прондник на квартиру Шимоняка. По выражению их лиц я понял, что они принесли недобрые вести. Косиньский глухо сказал:

— Вы должны немедленно покинуть эту квартиру. Сливу и Малиновского гестапо арестовало уже здесь, в Кракове, после их возвращения из Варшавы.

— Как это произошло? — спросил я Косиньского.

— В квартире, где они жили, гестапо устроило засаду. Я тоже попался бы, если бы не заметил, что условного знака, о котором у нас была договоренность, нет.

Шумец и Косиньский посоветовали как можно скорее поменять квартиру. Ведь Вебер и Петр бывали здесь неоднократно.

— Не тяните, — настаивал Шумец. — Их арест — продолжение сентябрьских событий.

Мы старались узнать причину нового провала. Как это могло произойти? Неужели в наши ряды прокрался провокатор?

Мы опять изменили клички. Усилили бдительность. Решили как можно скорее сообщить о случившемся Дзивлику, Кравецу и всем тем, кто поддерживал связь со Сливой и Малиновским. Затем Шумец, Дзивлик, Кравец, я и другие товарищи постановили известить об этом провале старых деятелей КПП — Солтыка, Войнаровича, Шафарского, чтобы они хорошенько присмотрелись к окружавшим их людям.

Гестапо тем временем продолжало действовать. Кравец, Дзивлик, Шумец и я чувствовали это. Шумец жил в Кракове, но на улице старался не показываться: приходил только на исключительно важные встречи.