Шлюха

Глава пятая

Я хотела к чертям разбить эту камеру, запереть все двери и угрожать вызвать полицию, если он приблизится ко мне. Это была единственная стратегия, которая приходила мне на ум, но почему-то баррикадироваться в маленьком домике без еды не показалось мне хорошей идеей.

Из горла вырвался стон, когда взгляд вернулся к чертовой камере. За стоном последовал громкий вздох охватившего меня неверия. Моя жизнь была обречена на вечный ад, и неважно, куда я поворачивала, все пути вели к одному конечному пункту. У моего ангела хранителя явно хреновое чувство юмора. Только мне кажется, что я вижу свет в конце туннеля, очередное препятствие преграждает мне его, и все снова погружается в темноту. Метафора моей жизни.

Затем последовала фаза жалости к себе, бедной Гэбби, потерянной и обреченной. Но я осознала, что эмоции — не лучший план; такое поведение может вернуть меня в начало. А я не хотела снова там оказаться, более того, на меня теперь рассчитывал совершенно новый для меня человек. Я не могла погрузиться в себя, может, раньше это работало, но не теперь. Не тогда, когда мне стало известно о Вандере. Он должен стать моей следующей целью.

С охватившими меня новыми силами я выпрямилась, схватила упаковку M&M с номером Ми и вышла на задний двор с телефоном. И, конечно же, он мгновенно зазвонил.

— Что случилось? — проговорила я жизнерадостно, когда пальцы моих ног коснулись теплого песка возле дорожки из галечника.

— Ты серьезно, Габриэлла? Вернись в дом! — приказал Пэкстон. Мне не нужно было видеть выражение его лица, чтобы понять его недовольство, я слышала это по его тону. Слишком часто он демонстрировал мне эту эмоцию.

— Я не могу. Мне нужно сделать несколько звонков, и я не хочу, чтобы ты слышал. Зайду в дом чуть позже.

— Иди, мать твою, внутрь!

— Поговорим позже.

— Гэб…

И снова мое тело охватило нервное напряжение — результат противостояния Пэкстону. Слава Богу, по телефону было легче стоять на своем. Не нужно волноваться о его сильных руках, сжимающих мое горло. Думаю, это помогло мне побороть надломленность в голосе.

И снова я ответила на звонивший телефон, в этот раз с большим самоконтролем.

— Что, Пэкстон? Ты мне не хозяин.

Он засмеялся. Пэкстон смеялся, только я не до конца понимала почему.

— Я — твой хозяин, малышка. Если не желаешь проблем, то развернешься и войдешь в коттедж.

— Хватит этого дерьма. Я не твоя собственность, — парировала я, жестикулируя руками под стать повышенному голосу.

— Нет, детка. Ты моя. Я купил тебя, и заплатил свою цену не раз. Думаешь, та новая машина была бесплатной? Думаешь, бассейн во дворе появился сам собой? Думаешь, твои вещи волшебным образом оказываются в твоем гардеробе? Занеси свою гребаную задницу в дом. Лучше не вынуждай меня идти за тобой.

Это вывело меня из себя больше, чем что-либо. Я уже не боялась. Может, это из-за расстояния между нами, а может и нет. Думаю, что, скорее всего, да, но, тем не менее, я набралась смелости и использовала ее.

— Давай, Пэкстон. Приди сюда и затвори меня обратно в дом. Посмотрим, что случится.

Еще один смешок, но не такой, от которого самому хочется смеяться. Этот был бунтарский, излучающий зло. Достаточный, чтобы вызвать дрожь по позвоночнику.

— Ты угрожаешь мне, Габриэлла?

— Разве ты сам не угрожал мне только что? Послушай, я собираюсь сделать то, чего ты не поймешь. Я не вернусь в тот дом с тобой. Я увижусь с девочками, пока ты будешь на работе, затем вернусь в коттедж. Не знаю, какими были наши отношения раньше, но больше они такими не будут.

— Что это, нахрен, вообще значит, Габриэлла? Ты намекаешь на развод? Скорее ад замерзнет, чем я выполню это твое желание. Ты шлюха, я создал тебя, и я могу уничтожить тебя. Ты никогда не доживешь до дня, когда больше не будешь Пирс. Ты поняла меня? Мм? Ты поняла, шлюха?

И в это мгновение льющаяся из телефонной трубки злость пропитала меня той же яростью, которую изливал на меня Пэкстон.

— Как я уже говорила, пошел ты! Не я выходила за тебя. Габриэлла Делгардо выходила за тебя замуж. Ты ведь умный. Докажи это.

Пространство между нами заполнила тишина, и я поняла, что завела его настолько, что он лишился дара речи. На мгновение.

— Хочешь разыграть эту карту, Габриэлла? Действительно хочешь этого?

— Ты знал, что у идентичных близнецов неодинаковые отпечатки пальцев? Ты это знал, Пэкстон?

— Почему ты не сказала мне? Для чего вся эта ложь, Габриэлла?

Я услышала, как Роуэн уже во второй раз звала его на заднем фоне.

— Не сказала что? Что у меня есть идентичный близнец? Это ты скажи мне, почему я не рассказала тебе. Я даже не помню дня, когда мы познакомились, не говоря уже о дне свадьбы. Почему, Пэкстон? Почему ты не знал, что у меня есть близняшка?

— Мне нужно разрезать стейк Роуэн. Куда ты собралась?

— Недалеко. Я планирую вернуться в коттедж, но не к тебе домой.

— Ты не можешь этого сделать, Габриэлла. Не на такой расклад я рассчитывал.

— Что? Тебе не нравится, когда я раскрываю твои карты? Так сам покажи мне их, Пэкстон. И я покажу свои.

Мы с Пэкстоном обменялись скрытыми угрозами, четко и ясно понимая их значение.

— Поговорим позже.

— Уверена, так и будет. Поцелуй от меня девочек.

Я зашагала по пляжу, думая о Пэкстоне и его глупых играх. Я точно понимала, куда вел его план — к моему подчинению и послушанию, выполнению каждой его команды. Если бы не Вэн, я бы, наверное, согласилась на это ради Роуэн и Фи. Но я не могу, пока нет, до тех пор, пока не найду ответы. Мне не нужна была помощь Пэкстона Пирса, я сама могла найти его. Он мог играть в какие угодно игры. Я с этим покончила. Я сдалась, отдала бразды правления своему неподатливому мужу, подавляя злость поражения.

Хмурясь своему почерку на скомканной конфетной обертке, я пыталась разобрать пятую цифру. Это была либо семерка, либо четверка, либо девятка. Я не могла понять, но Бог любит троицу. Пришлось сделать два ошибочных звонка, прежде чем я услышала голос Ми.

— Доктор Чин.

— Ми, это я.

— О Боже, Гэбби. Я чуть с ума не сошла, ожидая твоего звонка. Я даже медитировала на твой звонок. Наверное, ты и позвонила потому, что это сработало, — объяснила Ми, в ее голосе звучали счастливые нотки.

Я покачала головой ее взрослой версии дефицита внимания и ее безумству.

— Ми, почему? Зачем ты хотела, чтобы я позвонила?

— Эй, а откуда ты звонишь?

— Объясню позже. Ты что-то нашла?

— Да, но не думаю, что ты хочешь это слышать.

О Боже. Не это я ожидала услышать.

— Что? Скажи мне. Ты нашла Уолкерсов?

— Да и нет. Я нашла миссис Уолкерс. Мистер Уолкерс погиб в автокатастрофе восемь лет назад. Миссис Уолкерс теперь Миссис Филлипс.

Я даже не поняла, что остановилась, пока не почувствовала прикосновение прохладной воды к лодыжкам. Я посмотрела вниз и продолжила прогулку, спеша куда-то, не знаю куда.

— Хорошо, ты разговаривала с ней? Что она сказала?

— Она не общалась с Иззи более трех лет. Сказала, что пыталась помочь ей, но Иззи не принимала помощь. Она потеряла все — дом, бизнес, ребенка — все из-за наркотиков.

— Но я была с ней. Я ничего не заметила, когда Ник загипнотизировал меня. Ей теперь лучше, — сказала я, чувствуя мгновенное желание защитить сестру. Словно я ее знала.

— Мне тоже так кажется. Несмотря на трезвость Иззи, эта зацепка не поможет, но не волнуйся. Кое-кто уже ищет Вандера. Где ты?

— Ты не поверишь, если я скажу.

— Ты ведь не с ним, да?

— Нет, не совсем. Я решила устроиться в нашем небольшом коттедже, но у Пэкстона там оказалась камера. Он нашел меня раньше, чем у меня оказалась возможность исчезнуть.

— Ты в порядке?

— Да, все хорошо. Он хочет, чтобы я пришла домой, но я отказала ему.

— Молодец. Это твой телефон? Он отдал его тебе?

— В какой-то мере. Пэкстон ничего не делает для меня без личной выгоды. Это его способ отслеживать каждый мой шаг. — Может, я и не знала, кем была, но я была достаточно умна, чтобы уже выучить мотивы Пэкстона. Несомненно, его глаза сейчас следили за небольшой красной точкой на карте. Я была той красной точкой.

— Ладно, что дальше?

— Мне нужно встретиться с Кэндес.

— С женой парня, с которым ты изменила?

— Это еще не доказано.

— Да, ладно. Но мне это не нравится. Это плохая идея. Разреши пойти с тобой.

— Нет, все хорошо. Что такого плохого может случиться?

— Она может разбить тебе нос. Я акушер, а не пластический хирург.

На долю секунды я задумалась об этом, но не остановилась. Я не хотела создавать больше проблем между ней и Ником.

— Нужно идти прямо сейчас, пока его машины нет.

— Это еще более плохая идея. Она может скормить тебя акулам, а никто даже не будет знать, где ты. Лучше перезвони мне, как только выйдешь.

— Позвоню. Обещаю.

— Отключи телефон, пока не выйдешь от нее.

— Хорошая идея. Ты намного лучше соображаешь в этом, чем я.

— Поэтому тебе следует позволить мне пойти с тобой.

— Все хорошо, Ми. Спасибо тебе за все. Я перезвоню позже.

— Как только выйдешь от нее, — приказала она.

Совет — не дать Пэкстону отследить меня — было лучшим наставлением, которое Ми могла мне дать. Я даже не подумала об этом. Пэкстон за доли секунды появился бы на пороге Кэндес. Я выключила телефон, заметив полный заряд батареи в верхнем углу. Использовать это, как отговорку не получится.

Я чувствовала себя преступником, скрывающимся в лесу, пока зигзагами обходила наш район. Прячась за домами, летними кухнями и даже мусорными баками, я чувствовала себя еще большим изгоем, чем уже была. Если меня увидит Триша, она тут же позвонит Пэкстону, а затем и Кэндес. Поэтому я спряталась за ее мусорным баком. Она открыла дверь, разговаривая по телефону, но ей была нужна почта, не я. Адреналин пуще прежнего наполнил мои вены. Господи. Мое сердце много не выдержит. Люди, которые жаждали адреналина, словно наркоманы, были безумцами. Я ненавидела это чувство, и начинало казаться, что чувствую я его намного чаще обычного человека. Конечно же. Я кралась по задним дворам и пряталась за мусорными баками. Какая гадость!

Я сделала глубокий вдох, желая наполнить легкие смелостью, когда приблизилась к боковой двери. По визитам девочек сюда, я знала, что она вела к душевой для гостей бассейна. Только соседские женщины пользовались ею. Все остальные заходили через переднюю дверь.

Один нажим на звонок и два стука в дверь. Я крутила пальцы, пока ждала, и переминалась с ноги на ногу. Мое дыхание было поверхностным.

Блин. Я не ожидала, что дверь откроет Шанс. Я не знала, что говорить ее маме, а это было еще хуже. Но, слава Богу, Шанс облегчила мне эту задачу.

— Габриэлла! — закричала она, обрадовавшись мне, и обняла за ноги.

Я улыбнулась и погладила ее по волосам.

— Привет, малышка. Как дела?

— Я давно не видела тебя. Где Роуэн и Офелия? Я хочу поиграть с ними.

Только я собиралась ответить, как в нескольких метрах от нас заговорила Кэндес.

— Они сейчас с их отцом. Иди, закончи урок игры на пианино. У тебя еще двадцать минут.

— Я хочу поиграть с Роуэн и Офелией, — заныла она, нахмурившись, и в защитном жесте сложила руки на груди.

— Может быть, Триша приведет их завтра. Иди репетируй, — снова приказала Кэндес, прогоняя ее легким толчком.

— Пока, Габриэлла, — произнесла Шанс, сдавшись, но слушая маму.

— Пока, малыш, — произнесла я с теплой улыбкой. В тот момент я поняла, что соскучилась по ней тоже. Не совсем по ее маме, но по ней определенно.

— Наглости тебе не занимать, — мгновенно начала Кэндес.

Уверенность, которой я набралась, исчезла, как только я взглянула ей в глаза. Я причинила ей боль, но даже не помнила этого. Мои плечи опустились, и последняя капля смелости покинула мое тело.

— Мне так жаль, Кэндес.

— Да, знаю. Тебе жаль, но ты не знаешь за что, да, Гэбби? Или лучше Иззи?

Я не ответила, потому что не знала как. Что на это можно было ответить? Это правда, я не знала, за что извинялась, и, по правде говоря, я была мошенницей. Я не заслуживала называться Габриэллой.

— Что тебе надо?

— Хочу знать, что тебе известно.

— Нет, не хочешь.

— Хочу. Пожалуйста, Кэндес. Я не знаю к кому еще обратиться.

— А пыталась обратиться к моему мужу? Уверена, он рад был бы помочь.

Я сделала глубокий вдох и опустила глаза на метлахскую плитку. С опущенной головой я заговорила тихим, но отчаянным тоном.

— Я знаю, что между мной и Лейном что-то произошло, но клянусь Богом, не знаю, что именно. Ты сказала, что наняла кого-то. Слышала, как ты говорила это другим девушкам. Скажи хотя бы, что он выяснил.

Кэндес ушла, оставив меня одну, абсолютно обескураженную. Я огляделась широко раскрытыми глазами, гадая, что мне делать. Это все? Она просто так оставит все?

— Вот, я сказала Лейну, что уже избавилась от этого, когда согласилась переехать и попробовать все сначала. Это то, что у меня есть. Это не все, но я не стану той, которая выпустит кота из мешка. Поговори со своим мужем.

Я взяла золотистый конверт и нахмурилась.

— Ты не можешь так поступить. Есть ведь какой-то женский кодекс или что-то в этом роде. Ты не можешь сказать, что это не все, и промолчать. Разве это честно?

— Ты нарушила женский кодекс, когда трахнулась с моим мужем. К счастью для тебя, я верю ему, что это было много лет назад, когда мы только переехали сюда. Я не знаю, что происходит между тобой и Пэкстоном за закрытыми дверьми, да и не хочу знать. Я лишь хочу уехать отсюда и забыть все. Прощай, Габриэлла.

И снова я потеряла дар речи. Почему никто не мог быть со мной честен? Я не попрощалась в ответ. Я таращилась на нее, лишившись дара речи из-за новой информации, которую она предоставила мне. Информации, которая, я знала, лишь усилит желание знать больше.

Теперь я не кралась по району, пошла прямо по тротуару. Было неважно, кто увидит меня, за исключением девочек, но я была осторожна и не приближалась к своему дому.

Только я собиралась зайти за магазин Пэкстона, как мой взгляд упал на закат. Темноте преграждало путь целующее океан солнце, еще несколько минут и на окрестности упадет ночь. Красный, перемешанный с фиолетовым и желтым, отблескивал от воды, вызывая у меня чувство потери. Как после смерти моей матери. Я снова почувствовала себя сиротой, одинокой и испуганной.

Как только завораживающий вид исчез, я почувствовала влагу между ног. Это не хороший знак.

— Проклятье! — проговорила я вслух и продолжила дорогу к коттеджу, включая телефон, чтобы воспользоваться фонариком. Почему я не подумала об этом? У меня никогда не было задержек. Пунктуальность и мои месячные были лучшими друзьями. Мне нужны были тампоны, находящиеся в доме. Я ускорилась, подсвечивая себе телефоном замок, чтобы открыть заднюю дверь, молясь при этом, чтобы в этой маленькой ванной нашлось хотя бы одно нужное мне средство гигиены.

Я сначала просунула в дом руку, нажимая на выключатель. Но свет не включился. Я не могла не засмеяться. Этот ублюдок отключил электричество. Смех был вызван его глупостью. Я даже не задумывалась о том, что он может это сделать. Без света камера тоже не работала. Я продолжала смеяться, когда ответила на телефонный звонок, даже не сказав «алло».

— Что ты, нахрен, делаешь? Не смей больше отключать телефон, ты поняла меня, Габриэлла?

— Да, конечно, Пэкстон, — сказала я безжизненным тоном, направляясь прямо в маленькую ванную за разделителем из рисовой бумаги. Конечно, это было то, что я подумала. Маленькое красное пятнышко на моих новых трусиках. Я наклонилась, пользуясь светом телефона, пытаясь что-то найти. Ничего. Ни единого гребаного тампона, ни единой прокладки, только наполовину использованная туалетная бумага на держателе.

— Куда ты ходила?

— Хочешь правды или продолжим лгать?

— Мне не нравится эта твоя сторона, Габриэлла. Тебе стоит остановиться.

— Да, но, видишь ли, я не настоящая Габриэлла, так что… — произнесла я, растягивая слова.

— Где ты, блядь, была?

— Ходила повидаться с Кэндес.

— Зачем?

— Потому что я хочу знать, что, черт возьми, происходит. Ты ничего мне не рассказываешь, так что я выясню сама. Ты знал, что Кэндес и Лейн уезжают? Лейн уже подал заявление об уходе.

— Мне плевать, куда они собрались. Что она тебе сказала?

— Включи электричество и узнаешь.

— Как? Что это значит?

— Она дала мне конверт от ее частного детектива. Ну, знаешь, того, которого нанял ты, чтобы узнать, куда я ездила в день аварии? Уверена, ты мечтаешь исправить этот день.

— И что, Габриэлла? Эти фотографии улучшат твое самочувствие? Знание того, что ты трахалась с мужем твоей подруги, именно тот ответ, который ты искала?

— Нет, даже не близко. Это лишь один кусочек пазла из тысячи составляющих. Пазла, который я пытаюсь собрать сама, — объяснила я, направляясь на кухню, где нашла пустой рулон бумажных полотенец. Черт. — Мне нужно прийти забрать несколько вещей.

— Хорошо, приходи, но ты уже не уйдешь.

— Забудь об этом, позвоню кому-то другому, — парировала я. Я не дала ему возможности ответить, так как по второй линии уже звонила Ми. Она могла принести мне тампоны.

— Ты все еще там? Я тут обезумела уже от волнения, — призналась Ми, когда я переключилась на ее вызов.

— Нет, но у меня только что начались месячные, а у меня ничего нет. Можешь принести что-то?

— Прости, у нас только одна машина. Ник только что уехал в шахматный класс. Что ты выяснила?

Я закатила глаза, увидев имя Пэкстона, мигающее на телефоне.

— Пока ничего. Она дала мне конверт, сказав, что это все, что у нее было, и чтобы я больше никогда не беспокоила ее.

— Что в нем?

— Пока еще не знаю. Пэкстон выключил здесь электричество. Я ни черта не вижу.

— Кретин.

— Это точно. Дай, я поищу свечу или фонарик. Я перезвоню тебе чуть позже.

— Ах, ладно. Я достала номер Мисс Чадвик. Это социальный работник Вандера.

— Потрясающе. Ты супер. Я люблю тебя, — возгордилась я. Почему — не знаю. Я не в состоянии сейчас позвонить ей и объяснить весь этот кавардак. «Здравствуйте, это Габриэлла, но я на самом деле Иззи. Я приеду за Вэном,» — это явно не сработает.

— Да, да, знаю. Перезвони позже, но до десяти вечера.

— Хорошо, пока, — сказала я, переключаясь на звонок Пэкстона… снова. Я понимала, что имела в виду Ми. Ник в десять будет дома, и она не хотела, чтобы он знал, что она все еще помогает мне.

— Что? Я пытаюсь найти тампон.

— Уверен, у тебя есть парочка здесь. Иди домой, Габриэлла. Девочки надеются, что ты будешь здесь, когда они проснутся. Ты хотя бы ела сегодня? Тебя здесь ждет ужин. Твой любимый.

Я засмеялась на это.

— Ты забавный. Словно ты знаешь, что я люблю.

— Фарфалле с морепродуктами, только без морепродуктов. Просто немного соуса поверх этих бантиков, которые тебе нравятся. Еще немного брокколи для украшения, сверху тертый настоящий пармезан и чеснок с маслом, и все это сбрызнуто итальянским соусом.

Все мои движения прекратились, я замерла от шока. Могу поклясться, я слышала рычание моего живота. Сказать, что я впечатлена — ничего не сказать. Я часто это готовила. Девочки очень любили это блюдо, а Пэкстон жаловался каждый раз, однако съедал больше одной порции.

— Ты не можешь завлечь меня домой шантажом, Пэкстон.

— Нет, могу, Габриэлла.

— Ты натравил на меня полицию. Даже не пытался поговорить со мной. Ты отправил меня в тюрьму.

— Приходи сюда. Я встречу тебя у бассейна с тарелкой еды и напитком.

— Не могу. Я не настолько сильна. Боюсь, я уже не уйду.

— Знаю. Приходи.

— Черт! — ругнулась я на мигающий телефон. Он повесил трубку. Я была в заднице и к тому же теперь еще и голодна. — Черт, черт, черт! — повторила я. Ублюдок.

Я воспользовалась туалетной бумагой для импровизированной прокладки, не собираясь идти к нему. Я знала, сколько контроля у меня было в присутствии Пэкстона Пирса. Ноль. Совершенно никакого. Я не собиралась делать этого. Ни за что.

Я обыскала все на предмет чего-либо, что могло бы мне дать хотя бы немного света. Ничего. Ни единой проклятой свечи, а в найденном фонарике были севшие батарейки. Совершенно нерабочие. Я сидела в темноте столько, сколько могла, израсходовав последний кусочек туалетной бумаги. Блуждая по комнате, словно слепая, я на ощупь прокладывала себе путь, вспомнив о небольшом шкафчике у кровати. Может, я оставила свечу или чертов тампон там. Мои пальцы нащупали дерево, а после и металлическую ручку. Мысль о чем-то страшном и ползающем промелькнула в уме, когда я коснулась пары вещей, пустой обувной коробки и неустойчивой задней стенки. Я отдернула руку, когда коснулась паутины, испугавшись на долю секунды, что меня укусит паук.

Я закричала и захлопнула дверцу, когда магическим образом вернулся свет, пугая меня до смерти. Весь шкаф затрясся, закачавшись взад-вперед, пока, наконец, не вернулся в изначальное положение. Я сяду в тюрьму. Пожизненно. За убийство первой степени.

— Ты невыносим. Я ненавижу тебя, — проговорила я в камеру. Камеру, которую не было видно за шкафом. Это привлекло мое внимание, вспоминая второй стук, когда хлопнула дверью. Подняв взгляд и убедившись, что за мной не следили, я приоткрыла дверцу и заглянула внутрь, заметив кусок деревянной панели на полу и точно такой же конверт, как и тот, что я положила на столешницу, спрятанный наверху шкафчика.

Я не хотела связываться с Пэкстоном. Но я хотела узнать, что скрывала Кэндес, а теперь это. Я смотрела на новую информацию, спрятанную над моей головой, и размышляла о следующем моем шаге. Мне нужен был тампон. Вот был мой следующий шаг.

— Я приду, но не потому, что ты приказал мне. Я приду, потому что у меня кровь течет из вагины, и только поэтому, — убедила я камеру, отойдя от стены, зная, что он будет следить за каждым моим шагом.

И снова я со злостью отошла от столешницы, оставляя свои доказательства на потом. Или так я думала. Только я закрыла дверь, он снова позвонил.

— Принеси конверт.

— Ни за что. Ты заберешь его и не дашь мне посмотреть, что внутри. Я не принесу его.

— Ради Бога, Габриэлла. Принеси чертов конверт, или я приду за ним.

— Я увижу, что внутри, — потребовала я, в очередной раз подчиняясь его желаниям, сознательно и подсознательно. Это единственное поведение, которое мне известно. С психом забрав конверт со столешницы, я послала в камеру сердитый взгляд, после чего хлопнула дверью. Глупая, я даже закрыла ее, зная, что не вернусь сюда. Пэкстон не даст мне уйти снова. Никогда.

Я всю дорогу до дома бормотала себе подбадривающие слова, пока не увидела его.

Луна, находящаяся высоко над нами и отбрасывающая красоту на величественный океан, не могла сравниться с красотой, представшей предо мною. Мягкое сияние освещало темный силуэт. Он держал руки над головой, схватившись за верхнюю планку дверной рамы. По мере приближения мне открывался вид на его голый торс, джинсы и босые ноги. На лице сияла его глупая ухмылка. Мои внутренние подбадривания, уговоры оставаться сильной, не поддаваться ему и стоять на своем были забыты. Самобичевание заняло их место.

— Добрый вечер, миссис Пирс. Как дела? — спросил Пэкстон, прищурившись, его тело перекрывало проход.

Я изогнула губы в полуулыбке, гадая, было ли его обращение ко мне, «Миссис Пирс», вызвано тем, что он не знал, как меня называть. Изабелла или Габриэлла.

Никто из нас не заговорил. Я скрестила руки, пока он стоял, как вкопанный, преграждая мне проход своим твердым, как скала, телом. Без сомнений, я была обречена.

— Я сказал «добрый вечер», — повторил он.

Я подняла взгляд, намекая, чтобы он опустил руки. Эта поза подчеркивала слишком много его красивых черт. Например, линию загара и низко посаженные джинсы на его бедрах. Его выделяющийся пресс, четкие линии мышц. Все напряженные мускулы его груди и рук, напоминающие о том, как он выглядел, нависая надо мной. Образ моих обернутых вокруг его талии ног, пока он выглядит вот так, отказывался покидать мой разум.

— Господи, двигайся, — произнесла я, касаясь его руками — одной рукой его груди, другой — ребер. Его крепкое тело осталось неподвижным, не поддавшись моим попыткам отодвинуть его. Мои пальцы расслабились, а чувства заострились, по-настоящему ощущая его теплую кожу своей. Конверт в моей руке издал мнущийся звук, когда я бессознательно сжала его под мышкой.

Он не двинулся. Ни капли. Его глаза впивались в мои, но я отказывалась встречаться с ним взглядом. Вместо этого я смотрела за его правую руку — на розовое Лего под кушеткой у бассейна.

Я сильно прикусила нижнюю губу, когда его руки опустились ко мне. Его пальцы слегка обхватили мои запястья, и он убрал их от своего тела. До этого момента я и не осознавала, что все еще касалась его, мне это нравилось.

— Поцелуй меня.

Я изо всех сил пыталась сдержать свой смех, сильнее прикусив щеку.

— Ты сумасшедший. Просто псих.

В этот раз Пэкстон рассмеялся. По-настоящему рассмеялся. Не тем фальшивым смехом, к которому я привыкла.

— Интересно, кто же ты тогда.

Я сглотнула ком в горле, наблюдая за тем, как его рот приближался к моему.

— Разумное замечание, — согласилась я, и наши губы встретились. Кем я была, что имела право называть других сумасшедшими? Тот факт, что я сейчас целовала мужчину, который всего пару дней назад упек меня за решетку, делал меня самой сумасшедшей из всех мне знакомых. Безумной лунатичкой. Я не ответила на его поцелуй, не сразу. Пэкстон раскрыл мои губы своим языком, и я впустила его. На это я была согласна. Но когда он приподнял мою рубашку и провел руками вверх к моим ребрам, я полностью расплылась перед ним. Глупые, глупые эндорфины. И вот просто так я превратилась в лужу возбудившихся гормонов, в снедаемого любовью подростка в пылу.

Я ответила на его поцелуй, растворяясь в его теле, наслаждение искрилось между нами. События разворачивались быстро, и я совершенно забыла о своей проблеме. Но не Пэкстон. Он отстранился первый, оставляя меня задыхаться и с пульсацией между ног. Мягкие слова слетели с его губ:

— Хочешь принять душ, прежде чем поесть? Позаботиться о своей вагинальной проблеме?

— Это больше не моя вагинальная проблема.

Пэкстон усмехнулся и поцеловал меня одним быстрым чмоком.

— Знаю. Твоя одежда на кровати. Не буди девочек, — приказал он, забирая конверт из-под моей руки. Я попыталась схватить его, но он был быстрее и выше. Проклятье. Я не хотела, чтобы он первым заполучил его.

— Не открывай, пока я не вернусь.

Пэкстон снова поцеловал меня и сделал шаг назад.

— Не думаю, что ты можешь приказывать мне здесь.

Я прошла мимо него, качая головой и закатив глаза. Не на него, на себя саму. Что, черт возьми, со мной было не так? Причина должна быть в травме головы, ничто больше не могло объяснить мою глупость. То есть, я же должна была бороться с желанием сорвать с себя одежду. Господи. Мои мысленные упреки прекратились, когда я вошла в дом. С первым же шагом на меня навалилось ощущение того, что мне здесь было не место. Странно было находиться здесь, это было похоже на ложь, словно я была незнакомкой. Не сумев сдержаться, я выбросила недоеденное печенье и подняла Львицу Люси с пола, бросив ее на диван.

Как бы тяжело мне ни было, я удержалась от того, чтобы открыть хотя бы одну из их дверей, пока шла в конец коридора. Не потому что Пэкстон запретил мне, а потому что у меня была другая проблема, о которой нужно было позаботиться в первую очередь. Мне нужен был душ и тампон, затем я планировала открыть двери, обе.

Душ был потрясающим, мой лавандовый гель для тела был недостающим наслаждением, а мой дорогой шампунь был намного лучше того дешевого, что мне довелось использовать. Я думала, что я просто избалованная, но оказалось это правда — за что платишь, то и получаешь. Я даже не была против стринг, которые Пэкстон выбрал для меня — казалось, будто их тоже мне не хватало. В тот момент я решила, что действительно потеряла разум. Закрепила все это я макияжем и помадой. Не знаю даже зачем, ведь соблазнить его я не могла, у меня были месячные.

Я ослушалась, отказавшись от выбранной для меня одежды. Мне не нужна была ночнушка, потому что оставаться я не планировала. Эта ложь выскользнула из моей головы, когда я надела психоделический зеленый с голубым и оранжевым сарафан через голову. Пэкстон не даст мне уйти. Я знала это так же хорошо, как и он.

Мое сердце согрелось, как только рука соприкоснулась с прохладной дверной ручкой. И оно просто растаяло, когда я увидела спящую Роуэн, свернувшуюся в клубочек в обнимку с новым плюшевым котиком. Это объясняло, почему Люси оказалась одна на полу в гостиной. Ее заменили кошачьей сестрой. Я убрала волосы с ее лица и поцеловала маленькую щечку.

Ее глаза распахнулись и снова закрылись, прежде чем она осознала, что я правда была там.

— Мамочка! Ты вернулась. Папочка сказал, что ты не уедешь из больницы до утра. Тебе теперь лучше? Почему ты не позвонила мне? Ты сказала, что в следующий раз будешь звонить.

Я села на край кровати и крепко обняла ее, вдыхая тот же лавандовый запах, который исходил от меня.

— Прости, там не работали телефоны. Я сказала твоему папе, чтобы он каждый день крепко-крепко обнимал вас и говорил, как сильно я вас люблю.

— Он это делал, но я все равно скучала по тебе.

— Я тоже скучала по тебе. Очень-очень сильно, — призналась я, сжимая ее еще сильнее. Эти две маленькие девочки все меняли. Из-за них я хотела остаться. Я не хотела больше расставаться с ними. Никогда.

— Ты уже вообще не слушаешься, — сказал Пэкстон, стоя в дверях. Его поведение изменилось, и я знала, что он наблюдал. Он не был больше игривым Пэкстоном, даже его осанка была напряжена, а тело прикрывала футболка штата Флорида.

— Я не смогла сдержаться. Я соскучилась по ним, — призналась я Пэкстону, поворачиваясь обратно к Роуэн. — Ложись обратно спать. Увидимся утром, — пообещала я, целуя ее в носик.

— Обещаешь? — спросила она, желая освободиться из тугого кокона одеяла, в который я ее спрятала.

— Честно-пречестно. Сладеньких снов, милая. Люблю тебя до луны и обратно.

— Я тоже люблю тебя, — сказала она, зевая.

— Спокойной ночи, Роу. Люблю тебя, — произнес Пэкстон, пока я проходила мимо него, направляясь прямо в комнату Офелии, отмечая прозвище улыбкой.

— Ты назвал ее Роу, — обвинила я.

— Заткнись. Не разбуди ее, — приказал он, схватив меня за запястье, пытаясь удержать.

— Я должна. Попробуй ты не видеться с ними четыре дня. Посмотрим, как тебе это понравится, — ответила я и повернула дверную ручку.

Я услышала его громкий вздох, когда он отпустил меня. Уверена, он понимал, что этот бой не выиграет. К счастью для него, Фи заняла у меня две минуты. В отличие от Роуэн, она не пошевелила ни единой мышцей. Даже когда я подвинула ее ногу, лежащую в неловком положении, и укрыла ее. Я поцеловала Фи в лоб и прошептала, что люблю ее, пока Пэкстон ждал у двери.

— Твоя еда на улице, — произнес он, раскрытой ладонью указывая мне дорогу.

— И коктейль? — спросила я, отбрасывая волосы за плечо в попытке пофлиртовать и прочитать его одновременно. Он не ответил, а выражение его лица было неестественным. Не то, что я привыкла видеть. Оно не было злым, не было усмехающимся, не было игривым. Только эти были мне знакомы. Это выражение было похоже на то, будто его ударили в живот, что напомнило мне, вызывая волнение, об уликах, о которых он знал, а я нет.

Я увидела пачку фотографий, перевернутую лицевой стороной вниз возле моей тарелки, но меня больше привлекла паста в форме бантиков с моим любимым соусом. Лишь одного кусочка хватило, чтобы понять, что вкус был таким же божественным, что и вид. Искусство, поражающее мои вкусовые рецепторы. Он хорошо постарался, и я была впечатлена.

Я застонала от удовольствия, глядя на Пэкстона, который сел слева от меня.

— М-м-м-м, это очень вкусно. Ты приготовил?

— Триша. Я попросил ее.

Я бросила вилку, что вызвало характерный звук удара о фарфор, и отодвинула тарелку.

— Что? — спросил Пэкстон, словно не понимал в чем дело. Идиот.

— Ничего, я просто на минуту задумалась, ты хоть раз сделал что-то для меня.

— Я сделал. Я попросил Тришу приготовить это для меня.

— Ты попросил приготовить это для себя или для меня?

Тишина ответила на мой вопрос, и я закачала головой в неверии. К сожалению, я была голодна, а блюдо было очень вкусным. Я наколола кусочек брокколи на вилку и отправила его в рот, пронзая взглядом, словно кинжалами, его глаза.

— Какого хрена? С каких пор ты ревнуешь к Трише? В этом нет смысла.

— Это ты так думаешь. Наверно, потому что раньше мне было это безразлично? — снова тишина опустилась между нами, пока Пэкстон размышлял над моими словами. — И ее соус — отстой, — солгала я, обдумывая незнакомый вкус, пропитавший мою пасту. Возможно, Шардоне. Мне тайно понравился соус.

— Что это значит, Габриэлла?

Я взяла еще кусочек, и Пэкстон пододвинул тарелку ближе ко мне, чувствуя, что моя гордость и эго не позволят мне этого сделать. То же незнакомое выражение, что я видела ранее, вновь появилось на его лице; морщинки, вызванные волнением, стали видны в уголках его глаз.

— Это значит, что мой соус намного вкуснее ее.

Пэкстон улыбнулся, выдохнув.

— Я серьезно говорю.

Я подняла обе ноги на стул под себя и сделала глубокий вдох. Была не была.

— У меня нет такой привилегии, как у тебя. Я не знаю, как я относилась к Трише раньше. Сейчас она мне не особо нравится. Мне ненавистно то, как она флиртует с тобой, и она однажды пыталась сказать мне что-то обидное. Я поставила ее на место, и вид у нее был, будто я дала ей пощечину. Не думаю, что мы были подругами раньше. Не так, как с Ми. Ми — моя настоящая подруга.

Пэкстон моргнул и покачал головой, стараясь поспевать за мной.

— Для начала, что сказала Триша? Почему ты поставила ее на место?

— Мы наблюдали за тобой на тренировочной бейсбольной площадке. Она сказала, что с удовольствием покажет мне, как любить такого мужчину, как ты.

— И ты ответила?

— Что мне не нужна с этим помощь.

— И?

— Она сказала, что, очевидно, у меня ничего не выходит. Иначе бы я не спала в своей собственной комнате. Затем я сказала ей отвалить и спросила, как же она заботится о своем мужчине, в то время как думает о моем. Сказала, что ей не выдержать того, что ты делаешь со мной, и ушла. А потом ты заставил меня пойти на ее глупую вечеринку в честь дня рождения.

— Но раньше ты никогда не ревновала. Они все щеголяли своими избалованными задницами передо мной, примерно спустя месяц после аварии это прекратилось. Теперь я понимаю почему. Ты заставила их, не так ли?

Я пожала левым плечом, пока он положил еще кусочек пасты мне в рот.

— Я не клеюсь к их мужьям.

— Кроме Лейна, — сказал он тихо. — Что значит твоя «настоящая подруга»?

— А?

— Ты сказала, они не были настоящими подругами, как ты.

— Нет, не сказала.

— Да, сказала. Ты сказала, что они «не такие, как я»[4].

— Оу, Ми. Да, я не слышу голоса, — уверила его я с легким смешком. — Ми — это девушка Ника.

— Кто такой Ник?

— Он работает с Лейном. Они помогли мне, когда ты выгнал меня на улицу.

— Я не выгонял тебя на улицу. Лейн должен был убедиться, что ты вошла в отель. Я собирался дать тебе остаться там всего на одну ночь. Где машина? Зачем ты забрала машину?

Я сделала глубокий вдох и сказала правду.

— Мне нужно было то, что находилось внутри.

— Что там было?

— Я пришлю тебе видео. Если ты считал, что я трахаюсь с соседом, почему ты позволил ему отвезти меня в номер в отеле?

— Какое видео? Я не думаю, что ты трахаешься с ним сейчас. Думаю, ты трахалась с ним до аварии. Это так?

Мой взгляд метнулся к фотографиям, и мои легкие сами по себе наполнились воздухом.

— Я не знаю, Пэкстон. Я не знаю, почему я делала многие вещи до того, как забыла кем являюсь. Мне кажется, будто я жила ложью. И не одной. Огромное количество лжи нависло над нами, и я не знаю почему. Но ты знаешь.

— Я не знаю, в чем ты мне лгала. У тебя, черт возьми, есть близняшка, ради Бога. Ты не думала, что нам стоило обсудить это?

— Не знаю, потому что я не помню. Ты скажи мне почему, почему я считала, что мне нужно скрывать от тебя нечто подобное? Я любила ее, я знаю, что любила, и все еще люблю, и я хоть убей не понимаю, почему утаила ее от тебя.

— Ты никогда не думала, что все так изменилось, потому что ты не та, на ком я на самом деле женился?

Я фыркнула в ответ на это, но знала, что он обязательно задаст этот вопрос.

— Думаешь, я Иззи?

— Я не знаю. Ты так изменилась, Габриэлла. Я совсем тебя не знаю.

— Я думаю, ты знаешь, и, думаю, ты боишься признать это.

Пэкстон покрутил мой напиток, опустив взгляд на стол. Мы какое-то время молчали, затем я забрала бокал из его руки и задала провокационный вопрос.

— Что, если я Иззи? Что тогда, Пэкстон?

В этот раз он пожал плечами и удрученно поник. Потянул руки, сделал глубокий вдох прохладного воздуха и похрустел костяшками.

— Я, черт подери, не знаю.

— Почему ты заявил на меня? Почему не мог просто поговорить со мной? Это больно, знаешь?

— Видишь ли, Габриэлла, это не должно быть больно. В этом и огромное отличие. Раньше ты не ощущала этой эмоции. Поэтому мы так хорошо ладили. У нас был уговор.

— Да, я это уже слышала. Чего ты ожидаешь от меня, Пэкстон? Чего ты хочешь? — спросила я, делая глоток своего напитка и размышляя, сделала ли его тоже Триша?

— Я не думаю, что ты моя жена.

— Думаю, ты ошибаешься, но только частично.

— Что ты хочешь этим сказать?

Не было легкого способа сказать ему то, что я должна была. Правда должна была открыться, но не этого я боялась. Мне хватало храбрости сказать ему о нашей подмене в одиннадцать лет, но я не могла заставить его поверить мне. Черт, да я сама себе не поверила бы. Я знала, что так или иначе наши жизни должны были измениться. Знала, что должна рассказать о том, что теперь мне было известно, должна была рассказать ему о Вандере и своих планах найти его. Меня до чертиков пугала его реакция. Как бы сильно я не хотела защитить свою гордость и эго от боли, он был мне нужен. Ради Вандера.

— Габриэлла? — привлек он мое внимание.

— Я вышла за тебя замуж. В этом я уверена, но я Изабелла.

Он даже не выглядел шокированным, и я увидела и услышала каплю злости в его ответе.

— Конечно, ты разыграешь эту карту. И я должен поверить в это, да?

Я пожала плечами, показывая, что не знала ответа на этот вопрос, убирая мокрые волосы на одну сторону. У меня в груди образовался ком, когда наши взгляды встретились, и я ждала. Вопрос только, чего я ждала.