Шлюха

Глава шестая

Я стучала пальцами по листам бумаги, ужасно желая перевернуть их. Пэкстон не сказал ни слова, отчего я нервничала еще больше. Он смотрел на меня, ожидая моей реакции. Еще один глоток напитка, и я перевернула первый лист — выписку из больницы ДельМар в Калифорнии. Это была ложь. Я не помнила, чтобы кто-то говорил, что мы с Иззи родились на красивом острове в Бразилии, но я знала, что этими россказнями кормила нас мать. Я с легкостью могла представить нас с Иззи, сидящих в позе лотоса, поглощенных ее словами, пока она рассказывала нам эту ложь.

— Спорю, я никогда не была в Бразилии, — фыркнула я, читая больничный отчет из того места, где на самом деле я родилась. Калифорния.

— Что?

— Ничего, — произнесла я, сканируя глазами страницу. Возможная грыжа у ребенка номер два; в справке было сказано, что необходим повторный осмотр через шесть недель. Сомневаюсь, что это было сделано. Скорее всего к тому времени мы спали в ящиках какого-то комода в первом попавшемся на пути мотеле.

Я продолжила переворачивать страницы, поглощенная вопросами и ответами, находящимися в расследовании Пэкстона. Он был очень добр, разложив листы в таком порядке, в котором он хотел, чтобы я их изучила.

— Не молчи, Габриэлла. Мне нужно знать, что, черт возьми, здесь происходит. Говори со мной, — произнес Пэкстон, подталкивая меня к разговору.

— Это совсем не важно, просто глупость. Моя мама. Уверена, она говорила нам с Иззи, что мы родились в Бразилии. Я почти могу описать это, но не помню почему. Вот и все. Я не знала, что родилась в Калифорнии.

Пэкстон нахмурился, сведя брови к носу.

— Ты знала это. Когда мы женились, мы запрашивали твое свидетельство о рождении, помнишь?

Я наклонила голову и улыбнулась ему, отвечая с сарказмом:

— Забавно.

Я не помнила этого и, по правде говоря, не хотела. Мне нравился образ того, как мы с сестрой появились на свет в окружении Матери Природы и красоты. Я без труда могла представить, как мама на руках убаюкивала меня и мою точную копию. Ее красивая улыбка могла сравниться с красотой лазурной воды, и я могла даже слышать плещущиеся волны. Мне хотелось придерживаться этой истории, наполненной умиротворением, представлять день, когда два крошечных младенца родились в эту безумную реальность. Черт.

Следующая страница рассказывала о степени в агрокультуре и ландшафтном дизайне.

— Объясни это. Если ты и правда не Иззи, откуда ты знаешь о деревьях, привлекающих птиц, или как создать искусственный водопад?

Я пожала плечами на это.

— Я вышла за тебя замуж. Думаешь, это не сказалось? Думаешь, я не слышу твоих разговоров по телефону, заказы бетона и плитки, деревьев и растений? Думаешь, я не слышу, как ты приказываешь своим рабочим куда идти, что делать и почему? Ты расписываешь в мелких деталях что и как ты хочешь. Может, я просто не так глупа, как ты считаешь. Может, я способна запомнить твои слова. Ты не думал об этом?

— Да, наверно. Это возможно, но я все равно не уверен. Ты никогда раньше не высказывала свое мнение по поводу моей работы.

— Скорее всего, я просто боялась, что ты сорвешься на мне.

— Но сейчас не боишься. Почему? Видишь ли, это меня и смущает. Габриэлла никогда бы не говорила мне, где посадить дерево, и не осмеивала бы мои решения, но Иззи… Теперь это кажется мне более логичным.

— Совпадение?! Это все, что я могу сказать.

— Еще бы.

Я отпила напиток и продолжила свое путешествие сквозь стопку бумаг, узнавая новые факты о моей жизни, о жизни Иззи.

— Она потеряла баскетбольную стипендию, — с грустью прочитала я вслух.

— Это тоже ставит меня в тупик. Ты очень хороша в баскетболе. Вы обе играли?

— Это уже начинает меня злить. Ты не можешь помочь мне с ответами, потому что сам ничего не знаешь. Тебя никогда не заботило это достаточно для того, чтобы узнать самому.

Пэкстон встал и провел пальцами по волосам, по своим недавно подстриженным волосам. Это тоже злило меня. Я была за решеткой, а он переживал о своем внешнем виде.

Он был разочарован во мне не больше, чем я в нем.

— Это не должно злить тебя, Габриэлла. Мы не гуляли часами вдоль пляжа, держась за руки и разговаривая.

— Почему нет?

Еще большее раздражение мелькнуло на его лице, и он застонал.

— Потому что мы не были такими. Мы этого не делали, и не спрашивай почему. Что было в машине?

— Какой машине?

Еще один стон.

— В Хонде. Ты сказала, что тебе нужно было то, что находилось внутри.

— Можем мы сконцентрироваться для начала на одном? Я сказала, что покажу тебе видео.

— Какое видео? Где оно?

— Нужно попросить Ми, чтобы она прислала его мне. Просто подожди.

Пэкстон взял мой телефон и открыл сообщения. Я наблюдала, разочарованно качая головой. Сообщений не было, но ее телефон там был.

— Это он? Заканчивается на 931?

— Да, Пэкстон. О, боже мой. Ты сумасшедший.

— Продолжай. Я отправлю ей небольшое сообщение, попрошу прислать видео тебе на почту. Написать ту, что ты используешь всегда, или у тебя есть какая-то скрытая?

— Пошел ты.

От этих слов он замер, а у меня по венам побежал ненавистный поток адреналина. Мое сердце остановилось, когда он отвернулся обратно к телефону, наградив меня только предупреждающим взглядом, никакого физического контакта, которого я ожидала после такого взгляда.

— Не нужно, Габриэлла. Все и так плохо, не нужно подливать масло в огонь.

Я решила оставить свое мнение при себе, в своем воображении я переворачивала стол. Серьезно? Это я подливала масло в огонь? Да пошел ты!

Я просмотрела еще две страницы расследования Пэкстона, прежде чем приступить к содержимому конверта Кэндес. Ничего нового я не узнала, по крайней мере, ничего полезного. Иззи трижды была на реабилитации, и ее обвиняли в вождении в нетрезвом состоянии. Ни слова о Вандере.

— Эти фотографии были сделаны за неделю до аварии. Почему ты заходила к Лейну в офис, и где в это время были мои девочки? О, да, ты ведь не помнишь.

Я не ответила. Не было смысла. Пэкстон носил шоры больше крыльев морской птицы. Он не слышал меня, ни слова, если только оно не было вырвано из контекста. Пэкстон придавал совершенно новое значение нарциссизму. Он с гордостью носит это звание.

На первом фото было именно то, что он сказал: я входила в здание, где располагался офис Лейна. Выражение моего лица было беспокойным, а взгляд сконцентрированным, я осматривалась вокруг, боясь, что меня могут увидеть. Следующая фотография была сделана в Саммит Парке, куда я иногда возила девочек. Они любили кормить уточек обедом. Я закрыла лицо руками, словно плакала. Лейн прижимал меня к своей груди, соприкасаясь губами с моими волосами в утешительном поцелуе.

— Мои чертовы дети были там. Видишь это, Габриэлла? Ты встречалась с ним там, где играли наши дети.

Я даже не заметила этого, пока он не указал. Они были повернуты спиной к камере, но, без сомнения, это были они. Обе пытались запустить дешевых воздушных змеев. И снова я промолчала. Вместо этого перевернула следующее фото, качая головой. Это официально. У меня был роман с Лейном. Мы находились на парковке продуктового магазина, в котором я закупалась продуктами, в который ходила и Кэндес. Опять Лейн обнимал меня, а я прятала лицо на его груди. Следующая фотография была снята на публике: мы сидели за столиком на летней террасе кафе, которое я не узнавала. Мой взгляд был сфокусирован на его пальце, указывающем что-то на белом листе бумаги, под которым лежал золотой конверт.

— Я знаю, где он, — призналась я, не отрывая взгляда от фото.

— Кто? — спросил Пэкстон, скользнув в кресло рядом со мной.

— Этот конверт. Я знаю, где он.

— Где?

Устав от всей лжи, я подумала рассказать ему правду, пока не зазвонил мой телефон. На экране высветился номер единственной моей подруги в этом мире. Мы с Пэкстоном оба уставились на него.

— Ответь, — приказал он, подталкивая телефон ко мне.

— Привет, Ми.

— О, боже мой. Ты не поверишь в это, Гэбби.

— Не уверена, хочу ли это слышать.

— Хочешь. Это ответ на все твои вопросы.

— Что ты имеешь в виду?

Я перевела взгляд на Пэкстона, когда он забрал телефон у меня из руки, включил громкую связь и положил аппарат между нами.

— Ник знает. Он все знает, потому что работал с тобой больше года.

— Ми, ты на громкой связи, и Пэкстон сидит рядом, — внезапно сказала я по какой-то причине. Я даже не знала, откуда взялись эти слова. Словно какой-то защитный механизм мгновенно завладел моим разумом и ртом.

— Оу, привет, Пэкстон.

— Скажи, что значит — Ник работал с ней?

Ми, казалось, занервничала, когда Пэкстон заговорил.

— Мне пора, позвоню позже, Гэбби, — ее голос надломился, и она повесила трубку.

Мы перевели взгляд с мерцающего на экране номера друг на друга. Пэкстон выпрямил спину и оперся на локти, его лицо выражало злость.

— Что за хрень, Габриэлла? Я думал, ты хотела этого. Я думал, ты хотела ответов. Теперь меняешь свое мнение, поняв, что ты не более чем лживая шлюха? Вот как?

Мои глаза расширились, когда он приблизился, и мною снова что-то овладело, что-то внутри меня. Я была словно одержима. Или безумна. Да, просто сошла с ума. Иначе это не объяснить. Мои губы встретились с его губами, и мой язык ворвался в его рот. Не менее шокированный моими действиями, Пэкстон удивил меня еще больше, ответив на поцелуй, поглощая мой рот своим. Я даже не понимала, что мы встали, пока не почувствовала, как ветер задувает мне под сарафан, в то время как он поднимал его. Он повел меня на кушетку и толкнул назад.

— У меня месячные, — напомнила я, взбираясь на кровать, машинально раздвигая ноги, пока мой разум находился в отключке.

— Ты больная. Вот, кто ты. Что, блядь, с тобой не так?

— Что не так с тобой? — парировала я, тяжело дыша. Я чувствовала жар, согревающий меня изнутри, наполняющий меня ядом, к которому я так пристрастилась. Я была больной. Сумасшедшей лунатичкой.

На этот раз Пэкстон не ответил словами. Он отодвинул мою правую ногу и уткнулся своей твердостью мне между ног. От этого стало только хуже, еще более запутанно. Свидетельства моих отношений с Лейном на столе, новая информация Ми, конверт, скрытый в крошечном шкафу — ничто из этого больше не имело значения. Ни для меня, ни для Пэкстона. Мы целовались, пока наши руки изучали тела друг друга, словно в первый раз. Я запустила руки под его футболку, желая почувствовать его грудь, а он поднял мое платье выше груди. Я бессвязно застонала, когда его зубы впились в мой сосок, посасывая и оттягивая его губами.

Его бедра прижались к моему пульсирующему клитору, и я отреагировала, двинувшись навстречу его эрекции, скрытой джинсами. Пэкстон на мгновение остановился, сместившись немного в сторону. Его пальцы скользнули по атласу между моих ног, пока я продолжала круговые движения бедрами.

— Твои трусики влажные, — прошептал он самым сексуальным и хриплым голосом, который я когда-либо слышала от него.

— Заставь меня кончить, — отчаянно взмолилась я, пододвигая свои бедра к нему.

— Я хочу устроить тебе порку.

— Нет, у меня месячные, — пожаловалась я, пытаясь оттолкнуть его.

— И что? Думаешь, мы не занимались раньше сексом в это время месяца?

— Эм, занимались? — спросила я, осознав, что не помнила этого.

— Конечно.

В следующее мгновение он повернул мое тело, как ему хотелось. По своему усмотрению он перевернул меня на живот, подтянул к краю и завел мои руки за спину, держа их, словно в наручниках, своей рукой.

— Это просто безумие, — вслух призналась я, когда почувствовала, как он связывает мои руки неизвестным предметом. Возможно, ремнем. Но я поняла, что это была одна из завязок на занавеске, когда луна исчезла за плотной тканью.

— Тшш, молчи, малышка.

Мои глаза закрылись, и я снова мысленно отчитала себя. Я была слаба. Чертовски слаба. Я не смогла бы противостоять этому мужчине, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Я не могла бороться с этим, потому что не хотела. Я любила его. Господи, почему я это делала?

У меня перехватило дыхание, когда я почувствовала, как мои трусики были медленно извлечены из щели между ягодиц. С той же скоростью Пэкстон растер мою попку, и я снова попыталась раздвинуть для него ноги. Я с удовольствием предоставляла ему доступ ко всему. Он мог делать, что захочет. Я просто хотела кончить.

Я снова застонала, почувствовав, как его палец проскользнул между моих влажных складочек к задней дырочке и вернулся к ягодицам. Я натянула свои путы на кистях и вскрикнула, почувствовав первый удар, после чего он помассировал место, убирая боль. Мучительное удовольствие охватывало мое тело при каждом новом шлепке, каждом проникновении пальца между моих складочек, каждом поцелуе и засосе на моем теле.

— Сколько уже было, детка? — спросил он, прошептав горячие слова у моего позвоночника.

— Пять, — ответила я сквозь эротический стон.

— Сколько, думаешь, ты еще заслуживаешь? А? Сколько, шлюха? — Сильный щепок за мой клитор не дал мне ответить на вопрос. Он знал это. Поэтому уделял особое внимание той зоне, в которой я нуждалась.

— Пять, — сказала я, потянувшись навстречу его пальцам. Не знаю, почему пять, это число просто пришло мне в голову, к тому же столько я уже получила. К десятому удару моя попка уже горела, а нужда в оргазме стала невыносимой.

Пэкстон поцеловал мои горящие ягодицы мягкими губами, осторожно облегчая боль. Мои глаза открылись, когда я почувствовала, что он сдвинулся, оставляя мой объятый пламенем зад остывать на вечернем бризе. Звук его расстегивающейся ширинки заставил ритм моего сердца ускориться от нетерпения. Я знала, к чему все это ведет, и я хотела этого. Мой взгляд встретился с его, но тут же опустился на член в его руке. Словно изголодавшееся животное, желающее его плоти, я потянулась к нему, взяв его в рот до основания, постанывая от удовольствия. Стоны Пэкстона вторили моим, пока он удерживал мою голову, контролируя мои движения. Он тяжело дышал и кряхтел, скользя в мой рот и обратно.

— Не торопись. Тебе нравится, когда я трахаю тебя в рот, так ведь, шлюха?

Нет, ни слова.

Его руки толкнули меня в плечи, я перевернулась на спину, лежа слегка под углом из-за бортиков за моей спиной. Мои ноги снова раздвинулись сами по себе, и Пэкстон ударил меня по точке между ними, его член проник мне в горло в то же время, как его пальцы коснулись моего пульсирующего бугорка. Он играл со мной, казалось, целую вечность, входя и выходя из моего рта, пока его пальцы жестко орудовали на моём сокровенном месте.

Когда я достигла пика, пути назад не было. Я бы сама закончила дело, если бы Пэкстон отказал мне. Я почувствовала приближение первой волны удовольствия и выпустила его ствол изо рта.

— О, да. Продолжай. Вот так. М-м-м-м, да, да, правильно, детка, — стонала я, пока он шлепал меня по взрывающемуся клитору. Он несколько раз пытался скользнуть обратно мне в рот, но я не могла. Я приближалась к оргазму, и моя сжатая челюсть просто отказывалась впускать его.

— Ах, открой рот, шлюха, — зарычал он и принялся дрочить, выполняя мою работу.

Конечно, я послушалась. Ничто не возбуждало меня сильнее, чем вид того, как он онанирует. Я чертовски обожала это. Мои губы раскрылись как раз в тот момент, когда нас обоих накрыла первая волна. Он стонал, изливая свое удовольствие одновременно со мной. Я кончила сильнее, чем когда-либо в жизни, ощущая волну за волной, пока мы оба не обессилили. Мое напряженное тело расслабилось, как и его твердость у меня во рту.

— Ты не должна была кончать, — произнес Пэкстон, выскальзывая из моего рта и надевая джинсы, не заботясь о нижнем белье. Мне нравилось, когда он так делал. Пэкстон никогда не носил дома нижнее белье. И это тоже невероятно возбуждало меня, особенно когда он был в джинсах.

— Назовешь меня шлюхой еще хоть раз, и я откушу его. Почему ты это делаешь? Развяжи меня, — приказала я, ощутив, как мои эротические мысли и чувства исчезли с оргазмом.

Пэкстон встал и отошел от меня.

— Нет, потому что ты такая и есть. Доказательства ты только что получила. Все вы — изменяющие шлюхи. Не твоя вина, что ты родилась с киской.

С выбросом глупого дофамина вернулась рациональность суждения. Я проклинала себя за то, что позволила этому случиться. Ах. Как глупо.

— Развяжи меня, Пэкстон, — потребовала я во второй раз.

— Нет, я снова позвоню твоей подруге, и ты поговоришь с ней. Спросишь, что она имела в виду.

— Нет, не спрошу.

Два шага и Пэкстон снова был возле меня, его пальцы впились мне в челюсть.

— Спросишь. С этого момента ты будешь делать все, что я тебе скажу. Ясно, Габриэлла, или кто ты там? Поняла?

Я отдернула голову вправо, застав его врасплох, и подняла колени. С силой толкнула его ногами, заставляя отступить на несколько шагов. Я села, растягивая свои путы, пока не освободила одну руку, затем другую. Пэкстон снова рванул ко мне, но в этот раз я была готова. Мои ноги взлетели вверх, уткнувшись ему в грудь, и по выражению его лица стало ясно, что это было больно.

— Чего, мать твою, ты хочешь от меня? Что за хрень, Габриэлла? Будь ты проклята! Будь проклята за то, что сделала с нами! Будь проклята за то, что устроила весь этот переворот!

— Нет, будь ты проклят за то, что устроил это, Пэкстон. Пошел ты к черту! — повторила я его слова, вот только мои слова были мягкие и невинные, в отличие от его — полных злости. Он оттолкнул мои ноги от своего тела и отступил назад, проводя руками по волосам и глубоко вздыхая.

Я встала на ноги, пряча грудь в платье.

— Ничто на этих фотографиях не указывает на то, что я изменила тебе. Ничто.

Взгляд, которым он меня наградил, был истинным неверием.

— Серьезно, Габриэлла? Посмотри снова, — приказал он, с силой схватив меня за руку. — Видишь? Посмотри на это. Его руки касаются тебя. На каждой хреновой фотографии он касается тебя.

— Ты говорил с ним, Пэкстон? Конечно, говорил, но это ведь огромный секрет, да? Что-то, что ты не хочешь, чтобы я узнала когда-либо. Что ты знаешь, Пэкстон? Почему бы нам не начать с этого? Я расскажу тебе, а ты расскажешь мне. Хочешь поиграть? А? — спросила я, когда мои эмоции снова изменились, на этот раз на ярость. Как он смеет? Кем он себя возомнил?

— Он солгал. Как и ты, Габриэлла. Он солгал.

— Но ты не скажешь мне, что он рассказал, так ведь?

— Тебе не нужно знать.

— Конечно же, мне не нужно это знать, но тебе нужно знать все, что я скрывала, — ответила я с раздражением. Это было так запутанно. Я даже не знала, что я вообще скрывала от него, он же хотел знать все. Он хотел ответов, которых у меня не было, тем не менее, делиться тем, что знал, он не собирался. Как запутанно.

— Позвони своей подруге.

— Нет, я вернусь в коттедж, а ты можешь идти к черту. Я знаю, во сколько ты отправляешься на работу. К этому времени я буду тут.

Пэкстон издал что-то похожее на злобный смешок.

— Ты никуда не пойдешь.

Я схватила телефон со стола и пронзила его взглядом, словно кинжалом. Затем разблокировала телефон, мы смотрели друг на друга, пока он ожидал, когда же я позвоню Ми. Вот только я не звонила Ми. Я набрала три цифры — девять-один-один — и навела палец на кнопку вызова.

— Я не твоя шлюха, Пэкстон. Ты мне не нужен. Мне нужны только мои девочки и все.

— Ты шутишь. Ты никогда не заберешь их. Только через мой труп. Дай сюда телефон.

— Ни за что, и мы можем продолжать это, сколько захочешь. Тебе не забрать их у меня, и если мне придется попросить помощи извне, то я это сделаю, — пригрозила я, указывая на него телефоном, бросая ему вызов, что, если он пошевелится, я тут же наберу экстренный номер.

— О, да, ты умеешь просить помощи извне, особенно с дополнительными привилегиями. Видимо, у тебя было больше одного помощника. Тебе нравится мужчина Ми, да?

Нет, на это я уже не поведусь. Пусть будет идиотом, я же ниже пояса бить не буду.

— Не выключай электричество, я буду здесь к шести утра.

— Габриэлла, не делай этого. Нам нужно поговорить обо всем этом дерьме.

— Ты ни о чем не хочешь говорить, Пэкстон. Ты хочешь полный контроль, хочешь решать, что нам нужно обсуждать, а что нет. Меня это не интересует.

Пэкстон говорил со мной сквозь стиснутые зубы и сощуренные глаза, его голос менялся от мягкой мольбы до злости в мгновение ока.

— Я по уши сыт этой идиотской игрой. Если бы ты раньше грозила мне копами, я бы запер тебя в клетке на неделю. Что за хрень? Я больше не хочу играть в эту твою гребаную игру, Габриэлла.

Я откинула телефон в сторону и тихо ответила, направляясь к двери за закрытыми занавесками.

— Это не моя игра. Я давно из нее вышла. Ты не умеешь достойно проигрывать.

— Останься здесь, — взмолился Пэкстон более дружелюбным тоном, когда я ступила на влажную траву.

Я не осталась, я не развернулась. Я продолжила идти с чувством, будто только что совершила огромное достижение. Так и было. Уверена, в прошлом я никогда не уходила от него, особенно не в другой дом. Я прошла ровно пять шагов, прежде чем поняла, что у меня все еще была проблема с тампонами.

— Черт, — произнесла я вслух, повернувшись к Пэкстону, стоящему в дверях, как и когда я пришла.

— Вагинальная проблема?

— Пожалуйста, не заставляй меня оставаться, Пэкстон, — взмолилась я тихо, надеясь смягчить немного его сердце. Хоть и не думала, что оно у него есть.

— Предлагаю сделку. Ты останешься здесь, где я буду знать, что ты в безопасности, а я буду давать тебе тампон, когда он будет тебе нужен. И тебе не разрешается посылать меня, — добавил он со своей известной ухмылкой, зная, что снова обыграл меня. Ублюдок. Я была так близка.

— Я позвоню копам, — пригрозила я с намного меньшей уверенностью, чем раньше.

— Давай.

— Я ненавижу тебя.

— Нет, не ненавидишь. Спокойной ночи, миссис Пирс, — сказал он спокойным, но все же высокомерным голосом, приближаясь к моим губам.

Я отвернула голову, не позволяя нашим губам встретиться, и прошла мимо него в свою комнату со смежной ванной. Я меньше всего ожидала, что он заставит меня остаться, размахивая перед моими глазами упаковкой тампонов.

Тем не менее, моя кровать была блаженством. Я забралась в нее со смешанными чувствами, достав планшет из прикроватного столика. Я снова обыскала на нем все, надеясь, что где-то была скрытая папка, но безрезультатно. Ничего, кроме моей любви к чтению, нескольких рецептов и напоминания, что Роуэн вскоре пойдет в первый класс, а Фи начнет последний год в садике. День, когда я планировала покупки для школы, прошел два дня назад. Я отключила устройство, когда батарея дважды замигала, сообщая о низком заряде.

Я уставилась на луну над океаном, заметив пляжный мяч в бассейне, имитирующий силуэт полной луны. Мысли о моем существовании, всей лжи и о всем, чего я еще не знала, заполонили мой разум. Я не знала, куда идти, к кому и ради чего. Часть меня просто хотела забыть все это. Забыть прошлое и вернуться к той роли, в которой хотел меня видеть Пэкстон. К той жизни, где моя сестра и ее сын были далеко и не нуждались в моей помощи. И по правде говоря, я не могла двигаться дальше с Пэкстоном, пока не знала нашего прошлого. Настоящего прошлого, а не этой выдумки, которую мы представляли нашим друзьям.

Я бросилась к телефону, когда он зазвонил. Знала, что Пэкстон скорее всего наблюдал за мной, и знала, что ему не составит труда прийти и забрать его у меня.

Ми: Ты в порядке?

Гэбби: Да. Все хорошо. Прости, не хотела ставить тебя в такую ситуацию.

Ми: Не волнуйся. Можем встретиться за завтраком? Нужно поговорить.

Гэбби: Да. Я буду с девочками, но мы можем поехать в парк Саттон.

Ми: Там, где красный мост?

Гэбби: Да, именно. В девять?

Ми: Идеально. Увидимся.

Мои глаза поднялись прямо к камере над дверью, уставившейся на меня. Я посмотрела на нее, словно это сам Пэкстон стоял передо мной, и ждала, когда он откроет дверь. Он этого не сделал. Пэкстон так и не пришел, а мои глаза начали закрываться. Мысли о моей маме на бразильском пляже освободили мой разум от всех волнений. Я представила, что слышу ее мягкие слова, как она описывает нам с Иззи тот пляж. Так я погрузилась в глубокий сон. Мирное, расслабляющее забытье.

— Габриэлла? Габриэлла, проснись.

Мои глаза не слушались мозга, который приказывал им открыться. Я слышала, как Пэкстон зовет меня по имени, просто не могла выйти из своего коматозного состояния.

— Габриэлла, — повторил он снова, на этот раз дергая меня за плечо.

— Что? — спросила я, приоткрыв глаза совсем немного, когда лампа у кровати зажглась. Яркий свет не давал мне рассмотреть его. Я видела только одно черное пятно, но знала, что это был он. Его запах окутал меня, пока глаза закрывались из-за непрошеного света.

— Проснись. Нужно поговорить.

Я посмотрела на неоновые числа в противоположной стороне комнаты сквозь маленькую щель между век.

— Сейчас? Сейчас два часа утра.

— Знаю, но я должен кое-что сказать.

— Ладно, что?

— Я не знаю, — сказал он, садясь на кровать, убирая мою ногу с пути. Его голова опустилась на руки, и пальцы сжали волосы на затылке.

— Ты разбудил меня в два часа ночи, чтобы поговорить, но не знаешь, что хочешь сказать? — спросила я, сбитая с толку, почувствовав, как мое лицо нахмурилось. Я повернулась на бок и приподнялась на локте.

— Я посмотрел его.

— Ты посмотрел его? — переспросила я. Я понятия не имела, что он там посмотрел. Абсолютно.

— Да, твоя подруга прислала тебе письмо. Ник загипнотизировал тебя.

— А, это. Да.

— Это правда, Габриэлла. У тебя действительно есть сестра-близнец. Она была с тобой. Где она?

Грусть мгновенно охватила меня, когда я вспомнила, как я рассказывала ту историю, а слезы струились по моему лицу, умоляя ее не умирать.

— У нее есть сын.

— Я слышал. Я не знаю, что чувствую сейчас. Тебе было так больно не из-за полученных травм. Из-за нее, правда?

— Да. Она провела несколько часов на улице, убеждая себя постучать в дверь. Почему она просто не сделала этого? — задала я мучивший меня вопрос, и слеза скатилась по моей щеке.

— Где она, Габриэлла? — снова спросил Пэкстон. Его решимость была сильнее моей.

— Я не знаю. Согласно моему подсознанию, последнее, что я помню, это хруст ветки и то, как я прикрыла лицо, увидев это. Не знаю, что произошло после этого, клянусь, не знаю, Пэкстон.

— Я верю тебе, но она была с тобой. Где, черт возьми, она?

Я пожала плечом, теребя атласный уголок простыни.

— Я перебрала уже все варианты. Ее смыло в реку. Крокодилы съели ее. Кто-то нашел ее и похитил. Ее унесло течением в море, и акулы полакомились ее плотью. Я не знаю, что произошло с ней.

— Ты искала записи? Какую-то Джейн Доу того времени?

— Ми искала. Пока ничего не нашла. Много было пострадавших за те несколько дней после шторма.

— Он был такой сильный, Габриэлла. Так резко начался и так сильно. Я прожил во Флориде всю свою жизнь и никогда не видел подобного шторма. Я знал, что ты была где-то там. Девочки тоже это знали. Они были напуганы до смерти. Я был напуган до смерти. Ты даже представить не можешь, какую злость и облегчение я почувствовал, когда получил тот звонок. Я не знал, что с тобой произошло.

— Ты думал, что я с Лейном, не так ли?

— Ты бы тоже так думала.

— Но я не была с ним.

— Знаю. Почему ты не рассказала мне о ней?

— Не знаю, Пэкстон. Я едва ли помню ее. Даже не помню, просто знаю, что она была частью меня, и я безумно любила ее. Помнишь, когда я рассказала тебе о сне, в котором меня отвезли в какую-то студию и сделали снимки?

— Да, ненавижу эту историю.

— Иззи была со мной. Мы обе стали жертвами. Я вижу подобные вещи, словно фильмы о маме, Иззи и себе, но не могу назвать их воспоминаниями. Она реальна, она мой близнец, и я не знаю, где она.

Пэкстон со стоном откинулся назад на мои ноги. Он провел руками по лицу, словно это могло помочь ему забыть все, затем повернулся ко мне с серьезным выражением лица и сконцентрированным взглядом.

— Ты хочешь этого? Ты хочешь этого со мной, Габриэлла?

Мне, если честно, не приходилось думать об этом. Я хотела. Как бы безумно это не звучало в моей голове, я хотела его. Я любила его.

— Да, — призналась я тихим голосом.

— Тогда нужно выложить все карты нам обоим. Я хочу знать, откуда ты взялась.

— Да, не думаю, что ты этого хочешь, но ради интереса, мне бы тоже хотелось узнать о тебе. Я знаю о тебе столько же, сколько и ты обо мне, а мы ведь женаты. Как такое вообще может быть?

Пэкстон сымитировал мой голос, украв мои же слова.

— Да, не думаю, что ты этого хочешь, но ради интереса, давай начнем с тебя.

— Конечно, и никогда не доберемся до тебя, да?

— Что знает Ми?

— Не знаю. Я встречусь с ней завтра в парке за завтраком.

— Мне нужно быть на работе в семь. Я не договаривался с Тришей.

— Я возьму их с собой, затем мы поедем за покупками для школы. У нас осталось две недели до начала учебного года.

— Ты не повезешь их на встречу со своей подругой. Не хочу втягивать их в весь этот кавардак.

— Хватит говорить об этом так. Иначе из этого ничего не выйдет.

— Лотос растет из болота.

Мое выражение лица нельзя было не заметить.

— Что?

Пэкстон закачал головой, словно сам не мог поверить в то, что сказал это.

— Ничего, просто какая-то глупость, которую ты говорила девочкам.

— Из самой грязной воды вырастает лотос, нетронутый грязью из которой прорастает.

— Глупо, да? — улыбнулся он, приподнимаясь на локте над моими ногами.

Тишина опустилась на нас, когда мы встретились взглядом впервые за время его нахождение здесь, и я прошептала:

— Поцелуй меня.

Что-то пало в ту ночь с моей груди. Мне стало легче, и впервые с нашей поездки в Дисней мне показалось, что все будет хорошо. Словно мы можем справиться с этим, если будем вместе. Что бы не предвещало будущее, что бы не таило прошлое, мы могли преодолеть это, пока будем вместе. Я знала, что мы могли.

Наш поцелуй начал перерастать в большее, и я понимала, к чему это приведет, когда он вытащил из меня тампон и сам скользнул внутрь. Мне было плевать на причину влажности между нами, мне было плевать на простыни, и мне было плевать, что это было противно. Все было не так. Совсем по-другому. Целиком и полностью. Пэкстон занимался со мной любовью, не обращая внимания ни на что между нами. Это было потрясающе, нечто красивое, что я разделяла с мужчиной, любить которого не должна была. С мужчиной, за которого была готова умереть. Пэкстон держал мое сердце и душу в своей руке. Он вторгся в мое пространство, в меня, и я ничего не могла с этим поделать. Я была влюблена.

Увидев время на телефоне, я резко поднялась. Было уже восемь тридцать. Ми ждала меня в парке через полчаса, а я еще даже из кровати не выбралась. Я подскочила, приняла двухминутный душ и оделась. Мысль о том, что Триша была с моими девочками в моем доме, пронзила меня, словно ружье с заряженными яростью пулями. Пэкстон сказал, что не позволит мне взять их с собой. В этом я была уверена. Еще я была уверена в том, что он сказал ей дать мне выспаться. Придурок.