Шунь и Шунечка

Национальная идея

Эксперты правового отдела из Вычислительного центра были настоящими специалистами в своей области. Иначе говоря, они внимательно ознакомились с березовыми тезисами Шуня, красивым шрифтом перенесли их с шероховатой коры на гладкий жидкокристаллический монитор и тщательно переправили. Академики из Академии наук получили задание надрать свежей бересты и переписать на нее приготовленный к обнародованию текст указа. Исходные же поленья эксперты сожгли в служебном камине, а пепел ровно в полночь развеяли над страной со Спасской башни.

— Посадите Бубукина на первой программе указ зачитывать, пусть люди подумают, что к нему вернулась вторая молодость, это вселит в них надежду, — распорядился Очкасов.

И вот на экране появился Бубукин. Глаза у него больше не гноились, костюмчик был с искоркой. Он постригся у модного парикмахера, зубной протез на унизительных крючках сменил на имплантаты, после чего стал чувствовать себя намного увереннее. События последних месяцев возвращали Бубукина в дни далекой молодости, вселяли надежду, что потеряно не все, а только его часть. Бубукин медленно и торжественно развернул берестяной свиток, — но, будучи положен на стол, он тут же скатался в трубочку. На экране возникла неловкость. Бубукин нашелся и схватился за края свитка обеими руками, так и держал его перед глазами — только Бубукина и видели. “Соображает! Может, оно и к лучшему. Все-таки закадровый голос звучит намного убедительнее”, — подумал Очкасов.

Бывший слепоглухонемой Григорий Воттенатти навострил уши, завращал глазами, засунул палец в рот и воскликнул:

— Вот те на! И это все?

— Ничего подобного! Это только начало! — ответила ему медицинская сестра, наблюдавшая в монитор за колебаниями его мозговых волн.

— Внимание, внимание! — со значением произнес Бубукин и едва не добавил: “Говорит Германия. Немцы-карапузики…” Но ему все-таки удалось не впасть в детство и вовремя перевести стрелки часов.

— Внимание! Внимание! Слушай русский человек, не забудь сего вовек! Зачитаю вам указ, кто не понял — дам я в глаз!

Находясь под прикрытием грамоты, Бубукин шумно втянул воздух, будто собирался совершить глубоководное погружение без акваланга.

— Каждому известно, что береза всегда осеняла жизнь русского человека. Лучиною она освещала его жалкое жилище, его же согревала дровами, хлестала дикоросса веничком, лечила березовым соком, росла на могилках.

В развитие постановления Совета Министров СССР и Центрального Комитета ВКП (б) от 20 октября 1948 г., где береза упомянута в числе главных лесных пород полезащитного лесоразведения, Ближняя Дума, исходя из лучших побуждений и высших интересов, постановила: ввиду светолюбивости березы считать ее символом безоговорочной победы света над тьмой и величать не иначе как “светоносицей”. В связи с этим до всех подданных нам граждан (резидентов) и временно проживающих на исконно принадлежащей нам территории древней Руси нерезидентов (то есть шпионов) доносим для неукоснительного исполнения нижеследующее.

Чащи смешанных пород предписывается выкорчевать, насаждая березовые кущи и подвергая их деятельному поливу. В ближайшей перспективе развернуть на березовых почвах добычу ионов серебра, аккумулируя их на специальных счетах фонда “Будущие поколения”.

Поставить на Красной площади бронзовый памятник Светоносице работы Ваяшвили, торговать вокруг да около берестяными туесками, шкатулочками, портсигарами, метлами, фанерой и развесным дегтем в красивых десертных ложках…

На слове “деготь” Очкасов поморщился. Он-то выступал за то, чтобы этот деготь вымарать, поскольку опасался, что им, дегтем, могут измазать ворота Спасской башни. Кроме того, он, будучи доктором филологических наук, доказывал, что пересмешники обязательно вспомнят про “ложку дегтя в бочке меда”, но Борян боялся остаться совсем не у дел и настоял на своем предложении. Борьба шла за каждое слово. Но зато идея следующих трех абзацев принадлежала непосредственно Очкасову, и никто не посмел ему возразить: сам Николаев перед отъездом в Монако похвалил его и оставил местоблюстителем.

В этом месте Григорий Воттенатти, не вынимая пальца изо рта, снова воскликнул:

— Вот те на! И это все?

Выдавая волнение пациента, кривая резко вздернулась вверх.

— Как бы его не зашкалило! Зря мы на указе эксперимент ставим, лучше бы “Спокойной ночи, малыши” по-прежнему смотрел, — забеспокоилась сестра.

— …Вместо снесенного мавзолея учредить нетленное бревно с химической пропиткой. Народу предписывается водить вокруг него хороводы и слагать песни.

…Учитывая фитонцидность березы и вспоминая нашу славную историю, поставить на реке Березине памятник драпающему Наполеону работы означенного Ваяшвили.

…Учредить “Орден Светоносицы с Сережками” и награждать им спасителей Отечества. Члену Ближней Думы Очкасову предписывается проколоть уши для награждения его орденом № 1. Самого награжденного предписывается любить до самой березки…

В этом месте Очкасов бережно ощупал свои мочки — заживление шло нормально. Потом подумал вслух: “Эх ты, пилюля недоделанная! Тоже мне, Шунь нашелся! Думаешь, если кукиш блестящий в ухо воткнул, так я тебя не достану? Врешь! Я и по этой линии тебя обойду!”

Похожий на глашатая, Бубукин неумолимо продолжал:

— Объявить закрытый конкурс на лучший “Гимн Светоносице”, где в качестве припева будет говориться:

…Учитывая личное пожелание патриарха, праздник Кирилла и Мефодия не отменять, но одновременно приступить к отмечанию Дня берестяной грамоты.

…Дубовые веники подлежат сожжению. Хлестаться предписывается только светоносными. Отныне и во веки веков.

…Фруктовые нектары подлежат изъятию из открытой продажи и заменяются березовым соком, бесперебойная поставка которого возлагается на Министерство водного хозяйства. Светоносный сок употреблять за полчаса до еды.

…Легальное производство всех сортов водки прекращается, заменяясь народной настойкой на светоносных бруньках (почках) по рецепту старца Егория, которому отдельным указом присваивается звание заслуженного изобретателя новой России.

…Импорт лаврового листа из сопредельных недружественных государств типа Грузии отменяется, победители чемпионата по нацболу награждаются светоносными вениками на выю.

…Топку печей и каминов осуществлять исключительно (преимущественно) березовыми дровами.

…Заборы красить исключительно (преимущественно) в зеленый цвет.

…Ансамблю “Березка” под руководством покойной Н. С. Надеждиной предоставить статус наибольшего благоприятствования. Посещение дневных представлений ансамбля ввести в обязательную школьную программу, в которую включить предмет “березология”.

…За истечением срока годности прежние деньги отменить безвозвратно, как не оправдавшие народных чаяний, выпустить купюры всех достоинств с изображением березового листа нежного цвета. Обменивать старые деньги на новые признать нецелесообразным. Во избежание путаницы с долларами пункты по обмену валюты упразднить навсегда. Вместо них возродить сеть валютных магазинов “Березка”, беззастенчиво искорененных прежним преступным режимом.

…Ввиду намоленности бывший монастырь в Егорьевой пустыни преобразовать в мемориальный комплекс “Светоносная роща”. Управлению делами Ближней Думы предлагается представить список покойных лиц, прах которых надлежит эксгумировать и перенести в поименованную пустынь. Гражданина Царева, незаконно занимавшего территорию монастыря, привлечь к ответственности и засудить до смерти.

Указ вступает в силу с минуты обнародования, обсуждению не подлежит. Оригинал данного указа на бересте хранить в архиве Вычислительного центра вечные времена, оберегая от вредителей, жучков и перлюстрации. На руки не выдавать. Аминь, аум, кирдык…

Здесь дыхание у Бубукина сперло, и он позволил себе новый вдох. Бубукин оторвался от текста и выглянул из-за грамоты. Вышло озорно. Он словно бы играл с несмышленышами — вот-вот ненароком спросит: “Где дяденька Бубукин?” Сам же и ответит: “Вот он, дяденька!”

— Зачитал я вам указ, и на том кончаю сказ! Кто услышал — молодец, кто моргал — тому конец, — с перспективой на будущее хитро улыбнулся Бубукин, находясь под прикрытием грамоты. После ударной концовки он отнял грамоту от глаз и отпустил нижний край — грамота зашуршала вверх, свертываясь в исходное положение.

— Вот те на! Вот теперь точно всё! Вот теперь всем нам настал однозначный кирдык! Вот теперь мне точно от армии не откосить! — воскликнул Григорий Воттенатти и вынул палец изо рта.

Кривая сложилась в петлю, обозначавшую на языке слепоглухонемых крайнюю степень ужаса. “Все-таки какой он совершил за последнее время умственный рывок!” — подумала сестра, выключила прибор и засобиралась домой.

— Очкасик ты мой ненаглядный, линзочка ты моя светлая! Да ты у меня просто гений! Всем нос утер: и Боряну, и народу нашему сраному. Теперь пускай он у меня только попробует хоть один пунктик не выполнить. Не зря я за тебя замуж вышла, не прогадала! Теперь-то мне и вправду ничего другого не остается, как пожизненно на тебя молиться! — воскликнула Сюзанна, вкатывая на сервировочном столике бумажный ворох. Астматически тявкая, за ней семенил карликовый бульдог, который только что закончил слюнявить журнал “Playdog”.

— У, морда! — ласково обратился к собаке думец. — Хороший журнальчик тебе папочка выписал? Как заказывал: никаких ухаживаний и вздохов, только жесткий секс. — Потом обратился к жене: — Что привезла, зоофилочка?

— Как что? Благодарственные письма! Ты же сам хотел, чтоб тебя вместе с ними в гроб положили!

— А отчего так скоро?

— Ячейки “Зоофила” заранее мобилизовала. Вот это, например, от Жанетты.

— “Спасибо тебе, Очкасик, за многонациональную идею! Ты теперь у нас столп отечества и березовый пень!” — прочел думец. — Это она что, оскорбить меня хочет? А куда перлюстраторы смотрят? Я же хотел только приятные письма с собой взять! Как я могу такое в гроб с собой захватить?

— Не обращай внимания, смилуйся. Это она по пьяни нашкрябала. У нее, понимаешь, в последнее время одни неприятности: грудь сдулась, а силикон через задницу вышел, у нее теперь раздражение прямой кишки, на диете сидит, коньяк трескает. Самочувствие неважное, ей даже лимоном закусывать запретили. Вот Николаев ее и бросил, а сам в Монако укатил — якобы на переговоры.

— Ну что, озеленимся? — предложил Очкасов и опрокинул рюмку водки на березовых бруньках.

Электрические провода, как известно, не дотягивались до монастыря, телевизионные волны обходили его стороной. Шунь и Шунечка светились от счастья: Богдан разделывался уже со вторым судаком, запеченным в жаркой печи.

— Плохо тебе в Киото было? — спросил Шунь.

— Нормально. И рейс Аэрофлота вовремя прибыл, — прохрустев рыбьей корочкой, по-мужски повел плечами Богдан. — К тому же я теперь стал настоящим мужчиной, не зря ты меня в Японию гонял, — загрубевшим голосом закончил он и в качестве доказательства предъявил разодранные варежки.

Шунечка была наготове со своими спицами:

— Сейчас, сынок, заштопаю.

Она склонилась над шерстяной работой, а Богдан отметил, что кимоно пришлось бы ей к лицу. Расчувствовавшись, он бросил кусок рыбины в котову миску. Перемалывая его, Тарас зажмурил глаз.

— Я и тебе сувенир привез, — произнес Богдан, разматывая на полу синтетический рулон.

— Что это? Пленка для парника? — удивился Шунь. — Хочешь в средней полосе фрукт диковинный выращивать? Как в Гефсиманском саду?

— Сейчас увидишь.

Теперь Богдан достал из рюкзака набор фломастеров и заползал по полу. На глазах прозрачная пленка превращалась в кусок монастырской стены. Богдан стремительно выводил кирпичи, бойницы, зубцы. Выходило похоже.

— Да это ж настоящая обманка! — воскликнула Шунечка, присоединяясь к Богдану.

— Пленка-то самоклеющаяся! — радовался Шунь, рисуя в бойницах страшные рожи японских рыцарей.

На следующий день, поеживаясь от утреннего холода, они заклеили пленкой бреши и нарастили стены до проектной высоты. Теперь стены выглядели как новенькие. Этой же пленкой, будто камнями, заложили ворота.

— Отгородились! — воскликнул Шунь.

— Теперь нам никакая идея не страшна! — согласился Богдан.

И только Шунечка с сомнением закачала головой:

— Ваша пленка наших морозов не выдержит, — сказала она.

— Вся Япония из такой пленки склеена, и ничего — живут! — возразил Богдан. Японский язык он изучил недостаточно, а в инструкции было сказано: “Беречь от холода, в России не применять”.

Тарас обнюхал ворота, запах ему не понравился. Он поднял лапу и провел по камню когтем. Камень развалился надвое, в дыру засвистел сквознячок.

Шунь отнес используемое им в качестве подушки березовое полено на городошную площадку.

— Готовность номер один, — объявил он во всеуслышание.

Поднимался ветер. Он перебрал скрипучие ели и сосны, добрался до дуплистых дубов и извлек из них жалобный стон. Раскидистая береза не издала ни звука.