Скандальная женитьба

Глава 37

Две недели спустя

Джек счел большим везением, что принц отправил его в Тауэр вместо Ньюгейта, где, как он слышал, условия были совершенно варварскими даже для человека, который мог позволить себе доплатить за удобства.

Впрочем, и Тауэр оказался довольно тесным и не столь комфортабельным, как уверял его Линдсей, надзиратели очень грубыми и уделяли персоне Джека отнюдь не столько внимания, сколько бы ему хотелось. Тем не менее у него был камин, письменный стол, кресло, довольно приличная кровать. И вид на зеленую лужайку Тауэра.

Он стал заключенным с той ночи, когда явился к королю. Естественно, король был весьма рассержен, что Ламборн его не послушал. Но Джек понятия не имел, что его величество послал к Фионе личного гонца, чтобы она предупредила брата. Сестра могла бы и упомянуть об этом.

Из-за подагры король пребывал в очень дурном настроении, он сразу потребовал объяснений, почему Джек вернулся.

Тот по возможности коротко объяснил.

— В Шотландии живет девушка, которая в ближайшее время может потерять все, что по закону принадлежит ей. И похоже, я единственный, кто способен ей помочь.

Король пристально смотрел на него, ожидая продолжения, и, когда его не последовало, сказал:

— Это очередное доказательство, что граф Ламборн сделает все, чтобы найти путь под юбку, включая опасность потерять свою безрассудную голову.

Джек рассердился. Лиззи не такая, он бы не стал рисковать головой ради всякой женщины. Однако улыбнулся и склонил голову.

— Да, ваше величество, я рискую свободой, чтобы ей помочь, так как она была гнусно обманута. И нуждается в помощи своего короля.

Георг перестал тереть колено, подняв взгляд на Джека.

— Удивительно, — задумчиво произнес он. — И чего же ты просишь?

Джек быстро рассказал о старом королевском указе, о положении в Торнтри, залежах сланца, о борьбе за него. Он заметил, что король теряет интерес, принявшись энергично растирать колено.

— Ваше величество, я никогда бы не стал утруждать вас просьбой, если б не был уверен, что эта женщина наиболее достойная из ваших подданных. — Король фыркнул. — С ней плохо обошлись мужчины ее семьи, но она сохраняет присутствие духа и намерена противостоять несправедливости, хотя она только женщина.

— Женщины должны слушаться своих мужчин, если хочешь знать мое мнение, — раздраженно произнес король. — Принц Уэльский и его жена превратили свой брак в посмешище, и все потому, что она его не слушает.

— Но эта женщина поступает, как велит ей семья, ваша милость, — осторожно продолжал Джек. — Тем не менее они вредят ей.

Король хмыкнул, жестом отпуская его. Однако Джек не собирался уходить, пока не добился желаемого.

— Мисс Бил… обладает душой столь же глубокой, как океан, и внешностью столь же прекрасной, как звездная ночь, ваше величество. Более того, ее решительность может заставить устыдиться большинство мужчин. Она сущность Шотландии.

Это привлекло внимание короля.

— Ты говоришь так красноречиво, Ламборн. Это не похоже на тебя.

Джек с улыбкой поклонился:

— Даже я могу быть тронут, когда попрана справедливость.

Король опять начал тереть колено, изучая Джека.

— И чего именно ты хочешь?

— Чтоб вы в своей безграничной мудрости, ваше величество, аннулировали наше незаконное обручение и благословили помолвку мисс Бил с мистером Гэвином Гордоном.

— За этим ты и приехал?

— Чтобы королевский указ, запрещающий Билам мужского пола владеть собственностью, был отменен и мистер Гордон мог защитить мисс Бил. Чтобы Карсон Бил навсегда был отстранен от владения землей и сланцем, а также от возможности распоряжаться ими.

— Карсон Бил? — повторил король.

— Якобит, ваше величество, — ответил Джек, очень сомневаясь, что в Шотландии могли сохраниться якобиты, но король думал иначе. — Якобит, желающий украсть землю, по праву ей принадлежащую и дарованную его величеством, вашим отцом.

Король покачал головой:

— Предатели! Они сделали моего отца самым несчастным человеком! У него была язва, ты знаешь?

— Нет, ваше величество.

— Почему я должен им даровать землю? Нет-нет, пусть все знают, что… эта женщина владеет ею и всеми минералами, найденными в этой земле. А лэрд обязан платить ей налог в размере… как ты думаешь, сто фунтов в год?

— Было бы замечательно, ваше величество.

— Этой женщине…

— Мисс Элизабет Драммонд Бил и ее сестре мисс Шарлотте Драммонд Бил…

— А также назначить ему плату государственной казне в размере двадцати пяти фунтов в год за те хлопоты, что он причинил нам! Где мое перо? Найдите мне перо! — закричал король одному из слуг.

— Я навеки у вас в долгу, ваше величество.

Джек низко поклонился.

— Ты навеки в руках моего сына, — ответил король. — А теперь отправляйтесь на допрос, милорд.

Той же ночью Джека отправили в Тауэр, откуда королевская стража ежедневно возила его в дом лорда Малгрейва на допросы. Тайный совет задавал ему бесконечные вопросы по поводу его отношений с Каролиной, принцессой Уэльской. Имел ли он с ней интимную связь? Может ли он назвать имена людей, которые, по его мнению, имели с ней интимные отношения? Видел ли он капитана Менби выходящим из комнат принцессы?

Джек все отрицал, но те, кто допрашивал, такие же лорды, как и он, считали его ответы сомнительными. Граф Ламборн, имеющий печально известную слабость к женщинам, оставил без внимания принцессу Каролину?

Каждый вечер, без всякого почтения к его персоне, Джека, измученного допросами, бросали в Тауэр, предоставив ему размышлять о своей участи да о том, что осталось от его ужасной репутации. Он думал о Шотландии, о детстве, проведенном в замке Ламборн, А если он не размышлял об участи, то думал о Лиззи, мечтал о ней, представлял ее в золотом платье, лучшем из всех, какие он видел, и глаза у нее блестели от счастья. Она, без сомнения, была самой красивой женщиной в Лондоне. Даже в Британии.

Он представлял Гордона, предлагающего Лиззи утешение после ареста хозяина дома, и как она соглашается на предложенную им безопасность. Любовь… что значит любовь, когда в дверь стучится жизнь? Лиззи нужен человек вроде Гордона, и она слишком умна, чтобы не понимать этого.

Джек представлял, как она возвращается в Шотландию с бумагами, подтверждающими ее право на Торнтри, исключающими любое вмешательство Карсона Била. Представлял ее детей от Гордона, много круглолицых счастливых детей.

А он… будет гнить в этой вонючей камере. Иногда к нему пускали гостей. Надзиратели делали это с большой неохотой, лишь в тех случаях, когда их к этому вынуждали. Но Кристи, Линдсей, а теперь и О'Коннор, недавно вернувшийся из Ирландии, получили на это разрешение. Друзья сообщили, что скандал уже перешел все границы и скоро последует указ сверху.

Однажды Джек встретил другого заключенного. Сэр Ричард Ньюлингейл, которого за деньги перевели сюда из Ньюгейта, рассказал ему, что власти жаждут крови, несколько человек уже приговорены к повешению в следующую среду.

После этого Джек начал представлять собственную казнь, петлю на шее, момент, когда палач надевает ему на голову черный мешок и пол уходит у него из-под ног.

В среду королевские стражники вытолкнули его за дверь со словами:

— Пора идти, мистер.

Они велели забрать вещи, не ответили на вопрос, куда его ведут, и Джек заподозрил худшее. Видимо, его отвезут в суд, признают виновным в государственной измене и повесят, может, сегодня. Он не видел Фиону, но это и к лучшему. Он не хотел остаться в памяти сестры повешенным. Хорошо, что он успел написать прощальные письма, только не закончил письмо к Лиззи.

Джека посадили на королевскую баржу, которая двинулась вверх по течению к лестнице Уайтхолла. Наверное, его дело будет слушаться в парламенте. Он понятия не имел, как судят за государственную измену, но полагал, что до него той же дорогой прошел его друг, изменник Уилкс. Интересно, знал ли он, что ему предстоит умереть, представлял ли себе это так живо, как он?

У лестницы Уайтхолла он, к своему удивлению, заметил Кристи, Линдсея и О'Коннора. Возможно, они как джентльмены и лорды обязаны проводить его в суд.

— Значит, все кончено? — спросил Джек, тяжело поднимаясь по ступеням в окружении стражников.

— Можно сказать и так, — печально ответил Кристи.

— Хорошо, — вздохнул Джек, пока один из стражников передавал его вещи О'Коннору. — Зато никто не посмеет сказать, что у меня была плохая жизнь. Я наслаждался почти всем в ней. Конечно, до смерти отца я порой считал ее довольно мрачной. От последних двух недель у меня тоже не осталось хороших воспоминаний. — Джек бросил испепеляющий взгляд на стражников. — Но в целом мне жаловаться не на что.

Трое друзей молча переглянулись. Стража проводила всех четверых к королевскому экипажу. Похоже, Георгу не терпелось увидеть Джека на виселице.

Первым сел Линдсей, за ним Кристи с О'Коннором.

— Милорд, — сказал один из стражников, придерживая дверцу.

Сев в карету, Джек посмотрел на ближайших друзей. Они выглядели очень спокойными, если учесть печальные обстоятельства.

— Я много думал о своем поместье. — Джек кивнул на сумку. — Там бумаги. За неимением у меня наследников мужского пола оно, естественно, переходит к Фионе и… Бьюкенену, — поморщился он.

Линдсей приподнял бровь, и Джек нахмурился:

— Даю вам на прощание один совет, парни: не доверяйте Бьюкенену. Теперь о том, что я держу в трехпроцентных акциях. Мне бы хотелось разделить их среди благотворительных учреждений, только я не знаю, среди каких. Линдсей, графиня узнает, не так ли?

— О… да. Она узнает, — сказал тот, взглянув на Кристи.

— Там еще официальные бумаги и прочее.

Джек терпеливо объяснил всем, что с ними делать.

Несколько минут они ехали в молчании. Джек размышлял, как хорошо в последний раз взглянуть на Лондон. Странно, что сейчас ему хотелось увидеть Шотландию. Бросить прощальный взгляд на ее горы и сосны, узкие долины и зеленые пастбища, которые напоминали ему, откуда он родом. Хотелось в последний раз взглянуть на Торнтри, небольшой дом, ставший для него символом Шотландии. Там он понял, что был настоящим шотландцем. Жаль, что это случилось так поздно.

Экипаж свернул на главную дорогу, значит, времени у него осталось совсем немного.

— И последнее. — Друзья выжидающе смотрели на него. — Мисс Бил. Мисс Элизабет Драммонд Бил, если быть точным. Она… конечно, уже вернулась в Шотландию. Я вряд ли могу винить ее. Кристи, в сумке письмо к ней, оно не закончено. Пожалуйста, скажи ей, что я… действительно любил ее. Больше жизни, это ясно, потому здесь и оказался. Нет, этого ей не говори, не хочу, чтоб это было на ее совести. Но она должна знать, что я любил больше, чем мог выразить словами.

— Ламборн…

— Вы знаете, я никогда так не любил женщину. Но Лиззи… она зажгла во мне то, что, по-моему, невозможно было зажечь.

Линдсей, сидящий рядом с ним, отвернулся и смотрел в окно. Сидевший напротив О'Коннор надвинул шляпу до бровей, чтобы Джек не видел его глаза. Один Кристи смотрел прямо на него:

— Значит, ты говоришь…

Линдсей кашлянул.

— Лишь то, что, будь у меня возможность что-то изменить, я бы женился на Лиззи, завел с ней детей. Целую кучу. Думаю, мне бы понравилось, как они вертятся под ногами.

Линдсей закашлялся, О'Коннор нагнулся, уперев руки в колени и подняв плечи. Кристи слушал его, прикрыв рот ладонью.

— Что такого есть у женщин, чтобы запасть вам в душу и там остаться? — спросил Джек. — Чтобы лишить вас покоя, заставляя делать то, на что вы, как вам казалось, вообще не способны? Как это назвать?

Кристи покачал головой.

— Да, она целиком заполнила мое сердце. И я желаю вам когда-нибудь испытать такую любовь. Именно это делает нашу жизнь стоящей, джентльмены. Жаль, я понял это слишком поздно.

— Конечно, — произнес Линдсей каким-то сдавленным голосом.

Повернувшись, чтобы взглянуть на него, Джек заметил, что они подъезжают к его дому на Одли-стрит.

— Какого дьявола? — ошарашено спросил он.

Линдсей с О'Коннором наконец захохотали. Кристи с улыбкой хлопнул Джека по плечу:

— Друг мой, тебя сегодня не повесят. Ты освобожден за недостаточностью улик. Принц тебя прощает.

— Вы хотите сказать…

— Да, — подтвердил Линдсей и снова захохотал.

— Черт побери, вы что, не могли сказать об этом раньше? — Но раздражение Джека начало уступать осознанию, что он свободен. — А Лиззи? Она…

— В доме, — ответил Кристи, распахивая дверцу экипажа.