Сказания Чёрного Ворона

Глава 14

Василиса открыла глаза и поморщилась. Ее окутало липкое, вяжущее ощущение дневного сна. Протерев лицо руками, чтобы сбросить его с себя, она взглянула на Ярослава. Мужчина тоже проснулся и сидел на кровати, устало глядя перед собой. Им понадобилось пять часов, чтобы прийти в себя. Новые способности обоих, эмоциональное напряжение и физическая нагрузка сморили их, как только они оказались дома.

Теперь уже не только Василиса, но и Яр интуитивно чувствовали, что в ближайшее время им ничего не угрожало. Иначе он не позволил бы себе сомкнуть глаза, не будучи уверенным, что девушка будет в безопасности.

Почти разряженный мобильник показывал одиннадцать часов вечера.

— Как думаешь, — подала голос Василиса, — сколько у нас времени до того, как Кощей узнает о том, что случилось? Если Высоцкий, конечно, уже ему не рассказал.

Яр усмехнулся.

— Раз мы все еще живы, у нас есть какое-то время, пока он сгорает от стыда, не решаясь поделиться с ним своей слабостью.

Вполне возможно, это было именно так. Артем хотел быть похожим на самого Кощея Бессмертного, хотел обратить на себя его внимание, но остался ни с чем.

— Должно быть, он воет от досады, — с некоторым сомнением сказала Лиса.

— Ты видела, сколько нечисти он призвал? — Яр развернулся, и Василиса увидела гнев в его глазах. Он был направлен на ее брата и вовсе не потому, что он попытался убить его, а потому, что он собирался убить ее. От того, насколько явно он переживал за нее больше, чем за себя, девушку пробрала приятная дрожь. — Как много крови на его руках? Лишить его силы — лучшее из того, что ты могла придумать.

«Убить его — лучшее» — подумала Василиса и ужаснулась взявшейся из ниоткуда мысли в своей голове. Если бы она убила его, они бы выиграли еще больше времени перед встречей с Кощеем и не переживали бы о том, причинит им Высоцкий какие-либо неудобства или же нет. Лишившись магии, он стал обычным человеком, а люди, как известно, и без волшебства способны на месть.

Ярослав сжал руку Василисы в подбадривающем жесте. Он расценил смятение в ее душе в более положительном ключе, чем было на самом деле. Хорошо, что он не умел читать мысли, потому что она не смогла бы объяснить толику поселившейся в ней жестокости.

Вместе они приготовили ужин. Яр убедил ее, что лучше ей поспать эту ночь, пока есть возможность, а девушка не стала сопротивляться. Нужно было обдумать одну важную вещь, единственную, о которой Яру пока знать было не обязательно.

Громов помыл посуду, прибрал на кухне, размял затекшие ото сна в неудобном положении конечности. Хотелось вернуться к Василисе и прижать ее к себе, но в груди засело нарастающее напряжение. Он бродил по квартире почти бездумно и, когда заставил себя направиться в спальню, в замке входной двери тихо заскрежетало.

Ярослав спрятался за стеной у прохода в гостиную, готовый в любое мгновение вытащить меч. Медленные, но тяжелые шаги в прихожей означали только одно — кто-то пришел сюда не с благими намерениями. Белая питерская ночь погрузила комнату в тусклый свет, а вот коридор остался в полумраке. Темные очертания двинулись вперед. Черные берцы пересекли дверной проем, и Яр выскочил из-за угла, в два отработанных борцовских движения беря мужчину в балаклаве в захват. Он был выше и шире, чем Высоцкий и обладал достаточными навыками для того, чтобы вынырнуть из-под его рук и оттолкнуть его ударом в живот.

Противник ринулся вперед, но Громов перепрыгнул через диван, протаранил его грудную клетку головой и, нырнув под руку, перекинул его через себя. Он сел сверху, зажимая его руки одной своей, а другой сорвал с него балаклаву.

— Отец… — выдохнул Яр, понимая, что лишь думал, будто был готов к последней с ним схватке. Оказалось, даже представлять, что ему придется раз и навсегда обезвредить отца, потому что они не смогут бегать от него вечно, было обжигающе горько. — Уходи, пока…

— Пока что? — перебил его Ратимир, насмехаясь над его словами. — Если бы ты хотел помешать мне, то обезвредил бы меня еще тогда в кабинете. Так что подвинься и позволь мне закончить дело.

Мужчина резко дернулся вбок, высвобождая руки за долю секунды, а в следующую отец и сын покатились по полу, нанося друг другу удары. Они то и дело врезались то в диван, то в кресло, то в торшер. Последний пошатнулся и упал, а стеклянная лампочка разбилась. Ярослав перехватил летящий в него кулак, но свободной ладонью оперся на пол, и в кожу впились крошечные осколки.

— Что про… — в гостиную шагнула Василиса. Она замерла, так и не договорив.

Ратимир подскочил, переступая через сына, снял с ремня крошечный мешочек и бросил его в девушку. Ткань разорвалась, соприкоснувшись с пижамой, а на обнаженное предплечье попал порошок. Василиса взвизгнула, схватившись за руку. Кожу обожгло, точно к ней приложили раскаленную кочергу.

— Вот и все, — прошептал мужчина и, в два больших шага оказавшись в другой стороне гостиной, схватил Василису за горло.

Он поднял ее в воздух так, что ее ноги перестали касаться пола. Не мог обычный человек сделать такого. Меч покинул его, но сила осталась? Лиса начала задыхаться от того, насколько крепко сжимались пальцы вокруг ее шеи. Ратимир вытащил из маленьких ножен кинжал, Ярослав бросился на его спину, Василиса зажмурилась.

В ушах засвистел ветер. Ослепляющая вспышка света, жар вперемешку с холодом, и всех разбросало в разные стороны. Серо-голубое небо окрасилось черной краской. Мириады звезд, полная луна, сырая трава растянувшегося на сотню метров поля, за которым виднелись макушки хвойных деревьев. За ними поднимались пики высоких гор, где-то журчала река.

Василиса подняла руку к горлу. На ощупь кожа была гладкой, и на руке, насколько она могла разглядеть, не отпечаталась кровь. Студентка огляделась в поисках Ярослава, и увидела того, ловко поднявшегося на ноги и уже выцепившего ее взглядом. Они находились далеко друг от друга, но на одной линии, а Ратимира занесло вперед, и теперь они создавали что-то вроде треугольника, если бы можно было увидеть их с высоты.

Яр кивнул на вертящегося вокруг себя отца, пытающегося понять, где он находился, и что произошло. Василиса не знала, о чем они говорили, пока она не вышла на шум, но ясно понимала, зачем старший Громов заявился в ее квартиру посреди ночи. Она подумала о том же, о чем и Яр, когда тот провел над своей головой ладонью. Они побежали почти одновременно, собираясь окружить Ратимира с обеих сторон, пока он не собрал себя в кучу.

Тапки слетели еще во время перемещения. Бежать босиком по земле было неудобно: стопы скользили по покрытой росой траве, мягко проваливались в сырую землю. Легкая футболка и штаны не защищали от прохлады этого региона, но у Василисы было всего мгновение на выбор места, куда стоило отправить их, пока ее не убили, поэтому это не имело значения. Она не собиралась призывать нечисть, ведь та, рядом с двумя служителями Света, могла повести себя непредсказуемо. И все-таки, ей нужно было отвлечь внимание врага на себя, пока Яр отсекает нить.

— Где мы? — зарычал Ратимир, вытаскивая из своего увешенного разными примочками пояса, стеклянную баночку, напоминающую пробник духов.

— Где-то в Забайкалье, — хмыкнула Василиса, вытягивая руки, чтобы поднять мужчину в воздух.

Он даже не успел дослушать ответ, когда откупорил пробковую затычку и выплеснул мутную жидкость, цвет которой нельзя было определить в темноте. Она преодолела расстояние между ними едва ли не со скоростью света. Каждую подушечку пальца обожгло, боль цепной реакцией поползла вверх по ладонями прямиком на запястья, сковывая движения.

— А-а! — вскрикнула Василиса и затрясла руками, пытаясь сбросить ползущее нечто с себя. С каждым движением руки поднимались и опускались все медленнее, не слушаясь ее.

Яр почти добрался до отца, когда это случилось. Ратимир сорвался с места, двигаясь смертоносным поездом прямо на девушку и удаляясь от сына.

— Не делай этого! — заорал ему в спину Ярослав. Он знал, что слова не остановят его, но надеялся, что замедлят. Если бы он мог бежать быстрее…

Стоило об этом подумать, ноги в промокших насквозь носках понесли его вперед, точно он всю жизнь занимался легкой атлетикой. Зрение прояснилось. Он увидел каждую веточку на земле, покачивающиеся от неощутимого порыва ветра листья деревьев. А еще белое пятно, расползающееся по телу Василисы. Он видел в практически беспросветной тьме ясно, как летучая мышь. Его глаза побелели. Яр вытащил меч и за один миг сделал то, на что ему понадобилось прошлым днем около минуты.

Мысленно вытолкав синее пламя за пределы оружия, он создал из него купол и попытался спроецировать его на Василису. Ему удалось вытянуть его дальше, обнажив себя, но девушка оказалась слишком далеко. Громов помнил, что во время сражения с нечистью неоднократно поднимал меч над их головами, но обрезать силовую нить получилось лишь единожды, когда Василиса сделала ее видимой для себя и, вероятно, незащищенной для внешнего мира. Сейчас она не могла сосредоточиться на его отце из-за раздирающей нутро боли.

Ратимир сжал в руке кинжал, Василиса опустилась на колени под гнетом вещества, расползающегося по всему телу. Оно не дышало, не пульсировало и не являлось живым. Это было что-то, сотворенное человеком с определенными способностями, для поражения последователей Тьмы. Она была уверена, что попади оно на Яра, то не причинило бы ему вреда.

Она попыталась вырваться, и застонала. Тысяча мелких иголочек пронзило ее, медленно, но верно вгрызаясь в кожу. Ощущение полной беспомощности Василисы отозвалось в Ярославе утробным рычанием. Не зная, сработает это или нет, он вонзил меч в землю, оттолкнулся с помощью него и, вырвав его, подскочил в воздух так высоко, что две дергающиеся макушки показались ему ничтожно маленькими. В один летящий прыжок Яр оказался перед Василисой. В его спину вонзился кинжал, брошенный Ратимиром секундой ранее.

Он плотно сжал зубы и создал купол. Внутри стало гораздо светлее. Удерживать защиту с рваной, истекающей кровью раной, было нелегко. Василиса упала на землю, продолжая корчиться от боли. Оставляя одну руку на рукояти меча, Яр наклонился, схватил белое пятно, сжав вокруг него пальцы, и потянул на себя.

— БОЛЬНО! — завопила Василиса. Ее ужасно трясло, слезы покатились по лицу градом.

— Потерпи, — прошептал Громов. Желание избавить ее от всепоглощающей боли загорелось в нем ярким пламенем. Его обожгло изнутри, почти придушило от того, что он видел, от того, что чувствовал за девушку, завладевшую его окаменевшим сердцем и заменившим его своим. — Я… сейчас…

Ратимир врезался в купол. Его откинуло назад. Он быстро поднялся и принялся предпринимать всевозможные попытки, чтобы прорваться внутрь, но сейчас это не волновало Ярослава. Режущая боль раздирала его мышцы в районе лопатки, стопоря движение левой руки, но это было ничем по сравнению с болью, которую Василиса испытывала.

Яр сжал пальцы крепче, и шершавое на ощупь вещество стало отрываться от дрожащего тела. Отсутствие звуков в нем заменяли пронзительные крики Лисы. Она извивалась, как змея, вздрагивала каждый раз, когда часть кожи освобождалась. На этих местах образовывались розовые ожоги.

В конце концов, покинув кожу девушки, вещество осыпалось на землю, потемнев и потеряв способность к причинению вреда.

— Я…Я-р… — прохрипела Василиса. Ее глаза закатились, и она обмякла на земле без чувств.

— Василиса!

Мужчина склонился над ней, нащупал пульс на шее. Сердце стучало медленно, но оно стучало. Этого хватило, чтобы повернуться лицом к отцу, с улыбкой безумца уставившегося на обессиленную Василису.

— Что. Это. Такое? — проревел Ярослав. Его глаза вспыхнули ярче.

Ратимир неторопливо перевел на лицо сына взгляд. Рот в удивлении приоткрылся.

— Почему ты… — начал он, и Яр понял, что некоторых способностей, которыми он обладал, у его отца никогда не проявлялось.

— Что ты кинул в нее? — повторил Громов, с трудом удерживая самообладание. — Это не ты сделал, так? Кто это сделал?

— Знакомый белый чародей. — Мужчина пожал плечами, словно они говорили о чем-то обыденном. — Он живет там, где ты не найдешь его, а я нахожу, потому что мы связаны. Он делает для меня все эти вещи уже много лет. Или ты думал, одного меча достаточно, чтобы убивать нечисть?

Ратимир взглянул на обездвиженную Василису.

— Она не нечисть… — прошипел Яр.

— Дитя Тьмы, — фыркнул отец. — Какая разница?

Ярослав почувствовал легкое движение за собой, и сжимающий горло страх за Василису немного отступил. Если сила Света, по-прежнему живущая в его отце, помогала ему отслеживать местонахождение чародея, чего не мог делать ни один человек, не обладающий магией, тогда без него он ничего не сможет.

— Что ты сделаешь, когда она умрет? — спросил Яр, внимательно изучая реакцию отца.

Ратимир противно улыбнулся.

— Продолжу очищать мир от нежити теми способами, которые мне доступны.

Это все, что Ярослав хотел от него услышать. Он не изменится. Никогда. И, вероятно, до конца своих дней будет лишать жизни тех, кто, по его мнению, не должен существовать на этом свете.

— С-сейчас, — еле слышно шепнула Василиса так, что только Яр смог ее услышать.

Он опустил купол, мгновенно поднял меч и со всей силы провел им над головой отца. Мужчина в недоумении моргнул. Потянулся рукой к поясу, но та ослабла, и он рухнул на колени, хватаясь за землю руками, чтобы не упасть. Его, пока еще не осознающий полной картины произошедшего, взгляд метался между сыном и глядящей на него сквозь траву абсолютно живой Василисы.

— Ты думал, что Свет помогал тебе, — выдавил Яр, склоняясь над Ратимиром, — но ты обладал силой Света и творил ужасные дела сам. Я почти уверен, что твой чародей понятия не имеет, что ты делал с помощью его примочек. Мне жаль, что мама умерла таким способом, но ведь чужими смертями ее не вернуть. — Он прислушался к звукам леса. Когда его глаза загорались, обострялись все остальные чувства. — В семи километрах отсюда есть деревня.

Оставив отцу возможность спасти свою жизнь, Ярослав подобрал ослабшую Василису на руки и двинулся в сторону леса. Он ощущал в себе, что ее силы постепенно прибывали, и скоро она сможет перенести их домой.