Сказания Корнуолла

Тридцать и одна

Сесил, властелин Валлинга в Арморике, задумался у огня. Слепой Бард спел саги древних времён, долго ждал похвалы, а затем, встревоженный, покинул пиршественный зал, ведомый своей собакой. Жонглёр весело подбрасывал свои золотые шары в воздух, пока они не стали выглядеть сверкающим водопадом, но властелин не заметил этого, всё ещё размышляя. Мудрый Гомункул сидел у его ног, произнося мудрые речи и рассказывая истории о Гоби и захороненном городе Анкоре. Но ничто не могло пробудить Сесила от его раздумий..

Наконец он ударил золотым молоточком по серебряному колокольчику. Прислужники откликнулись на его зов.

— Пришлите ко мне леди Анджелику и принца Густро, — велел он, а затем снова уселся, безмолвно ожидая, оперевшись подбородком на руку.

Вскоре эти двое прибыли в ответ на его призыв. Леди Анжелика была его единственным ребёнком, самой прекрасной и самой мудрой леди во всём Валлинге. Принц Густро в один прекрасный день мог стать её мужем и помогать ей править Хубелейрами. Тем временем он совершенствовался во владении палашом, лютней, соколиной охоте и изучении книг. Он был шести футов ростом, двадцати лет и имел все необходимые мужчине качества.

Трое сидели у огня, двое ожидая, что скажет один, а один в ожидании, что поймёт, как сказать то, что должно быть сказано. Наконец Сесил заговорил.

— Несомненно, вам известно, что у меня на уме. Много лет я пытался добиться счастья, мира и процветания Хубелейров в нашей земле, Валлинге. Мы удачно расположены в долине с величавыми лесами и окружённой высокими горами. Лишь один проход соединяет нас с огромным, жестоким и почти неизвестным миром. Весенней порой, летом и осенью мы посылаем в этот мир караваны мулов, нагруженных зерном, маслинами и вином, а оттуда привозим соль, оружие, тюки шерсти и шёлка для наших нужд. Никто не пытается нападать на нас, ибо у нас нет ничего, что они алчут. Наверное, годы безопасности заставили нас стать мягкими, сонными и неготовыми к опасности.

Но опасность пришла. Мы должны были понять, что во внешнем мире бывает то, что мы не знаем и даже подумать не можем. Наш первый караван этой весной, поднявшись в горы, обнаружил на границе тёмного леса замок, преграждающий им путь. Их мулы не были птицами и не могли пролететь сверху; они не были кротами и не могли прорыться снизу. И парни с мулами не были воинами и не могли проложить путь силой. Поэтому они вернулись назад, правда, невредимые, но с необменёнными и непроданными товарами.

Не думаю, что замок был выстроен волшебством. Я смотрел на него и не увидел ничего, кроме камней и извести. И в нём не содержится целая рать воинов, всё, что мы слышали — его держит один человек. Но какой человек! Вполовину выше самого рослого из наших и искусный во владении оружием. Я испытал его. По одному я посылал на него Джона, мечущего топоры, Германа, не имевшего равных с двуручным мечом и Рубина, который мог стрелой со стальным наконечником расщепить ивовый прут в двухстах шагах. Эти три мужа лежат в ущелье перед замком, пищей для червей. Тем временем наша страна задыхается без торговли. У нас есть коровы на лугу, древесина в лесу и зерно в закромах, но нет соли, нет одежды, чтобы защитить нас зимой, нет украшений для наших женщин или оружия для наших воинов. И у нас никогда их не будет, пока этот великан в своём замке препятствует нашим караванам.

— Мы можем захватить замок и убить великана! — вскричал принц Густро с горячностью юности.

— Как? — спросил властелин. — Разве я не сказал вам, что путь узок? Вы знаете это. С одной стороны высится утёс, столь же высокий, как полёт орла и столь же гладкий, как женская кожа. С другой стороны Долина Демонов и никто из попавших туда не возвращался живым. Единственный путь, ведущий через замок, едва достаточен для одного человека или одного ведомого человеком мула. Другое дело, если бы я мог послать войско, но войти сможет лишь один человек за один раз и нет никого, способного успешно сразиться с этим великаном.

Леди Анжелика, улыбнувшись, прошептала, — Мы можем захватить его обманом. К примеру, я видела этот зал, заполненный воинами и прекрасными леди, почти погружёнными в бесконечный сон, взирая на золотые шары, взлетающие в воздух и назад, в искусные руки Жонглёра. А слепой Бард может заставить любого забыть всё, кроме музыки его баллад. И не забудьте, что наш Гомункул очень мудр.

Сесил покачал головой: — Не так разрешится этот вопрос. Тот безумный великан хочет лишь одного и это означает конец всему, что касается нашей земли и людей. Возможно, вы догадались. Я скажу вам, прежде чем вы зададите вопрос. Руку нашей леди, чтобы, когда я умру, он правил бы Валлингом и Хубелейрами.

Леди Анжелика посмотрела на принца Густро. Он увидел, она слегка покачала головой.

— Лучше съесть наше зерно, наши маслины и выпить наше вино, — сказал он. — Лучше пусть наши мужчины носят шкуры медведей, а наши женщины прикрываются оленьими шкурами. Лучше пусть они носят деревянные башмаки, чем туфли из шкуры единорога, привезённые из Аравии. Лучше пусть они пахнут запахом своих тел с растёртыми фиалками и майскими цветами из лесов, чем благоухают ароматами с деревьев восточных Островов Пряностей[3]. Такая цена слишком велика. Скорее мы станем жить, словно наши отцы и отцы наших отцов, даже залезем на деревья, словно обезьянье племя, вместо того, чтобы получить такого правителя. Кроме того, я люблю леди Анжелику.

Леди благодарно улыбнулась: — Я всё ещё думаю, что разум одолеет силу. Разве у нас в Валлинге нет мудрости, кроме светлых бесхитростных надежд слабой женщины?

— Я пошлю за Гомункулом, — отвечал её отец. — Он может знать ответ на этот вопрос.

Вошёл маленький человечек. Человек, не рождённый женщиной, но семь лет выращиваемый в стеклянной бутыли, во время чего он читал книги, удерживаемые перед ним мудрецом и питался каплями вина и крошечными шариками из асфоделиева теста. Он внимательно выслушал проблему, хотя временами казался спящим. Наконец он промолвил одно слово:

— Синтез.

Властитель поднял его и усадил на колено.

— Сжалься над нами, Мудрец. Мы всего лишь простые люди и знаем очень мало. Что означает это необычное слово?

— Мне неведомо, — последовал необычный ответ. — Слово это пришло ко мне из прошлого. Оно звучит сладостно и непременно должно относиться к чему-то мистическому. Теперь я вспомнил! Когда я находился в стеклянной бутыли, приходил мудрец и держал перед моими глазами освещённый пергамент, на котором было написано золотыми буквами это слово и его значение! Синтез. Всё в одном и одно во всём.

— Что лишь усложняет всё это для нашего понимания, — вздохнул властелин.

Леди Анжелика поднялась со своего места и подошла туда, где сидел её отец. Она опустилась на медвежью шкуру у его ног и обхватила своими руками маленькую ручку карлика.

— Скажи мне, дорогой Гомункул, что это был за мудрец, который показывал тебе это слово и его значение на освещённом пергаменте?

— Он был очень мудрым старцем, который уединённо обитал в большой пещере с говорливым ручьём. Каждый год живущие поблизости приносили ему хлеб, мясо и вино, оставляя их у входа, но никто не осмеливался входить внутрь и уже много лет он не показывался. Может, он ещё жив и забирает пищу, но, если он лежит незрячим и неразумным на своём каменном ложе, значит птицы и маленькие зверюшки поедают его пищу, чтобы она не пропала зря.

— Я слышал об этом отшельнике, — воскликнул Сесил, — и, когда я был мальчиком, отправился в леса, где находится эта пещера, но не осмелился войти. Мы можем узнать, жив он или мёртв. Густро, распорядись о лошадях на нас четверых для поездки к нему. Три для нас, господин мой и иноходец с подушкой для нашего маленького друга, чтобы не причинить ему никакого вреда.

Четверо прибыли к пещере и вошли внутрь. В дальнем конце горел свет и там был мудрец, очень старый и дряхлый, лишь его глаза говорили об уме, неподвластном возрасту. На столе перед ним в замысловатом беспорядке находилась стеклянная и глиняная посуда, реторты и даже астролябия, перегонный куб и песочные часы, в которых бежал серебряный песок. Хитроумный механизм был устроен так, что каждый день заново позволял песку отсчитывать проходящие двадцать и четыре часа. Там были книги, переплетённые в заплесневелую кожу, и замкнутые железными замками и паутиной. С потолка свешивалось изображение солнца со всеми планетами, вечно кружащими вокруг этого светящегося шара, кроме то светлеющей, то темнеющей изрытой луны.

Мудрец читал книгу, написанную на давно мёртвом языке, время от времени съедая хлебную корку или прихлёбывая вина из бараньего рога, но никогда не прекращал читать. Когда Сесил тронул его за плечо, чтобы привлечь внимание, он лишь пробормотал, — Во имя Семи Священных Пауков! Дайте мне дочитать эту страницу, ибо жаль было бы умереть, не узнав того, что этот человек написал в Анкоре несколько тысяч лет назад.

Наконец он завершил страницу и сел, моргая на них мудрыми глазами, глубоко утонувшими в лице мумии, в то время как его тело тряслось от старческой немощи.

— Каково значение слова «синтез?», — спросил его лорд Сесил.

— Это моё видение, значение которого я узнал лишь теперь.

— Расскажи это видение, — велел властелин.

— Это всего лишь грёза. Представьте, что было тридцать мудрецов, изучивших всю премудрость, полученную из чтения древних книг по алхимии, магии, истории и философии. Эти люди ведали о животных и самоцветах, вроде жемчуга и хризобериллов и всех растениях, таких, как ясенец, исцеляющий раны и мандрагора, погружающая в сон. Отчего кто-то может хотеть спать, когда можно столь много прочесть и получить пользу от прочитанного? Но эти люди стареют и когда-нибудь умрут. Я взял бы этих тридцать стариков и одного юношу, и дал бы им выпить вино, которое сумел перегнать много лет назад. Затем объединил бы их лишь в одно тело — принадлежащее юноше — но чей разум обладал бы всей утончённой и древней мудростью тех тридцати учёных мужей. Так можно было бы проделывать век за веком, чтобы никакая мудрость не была утрачена для мира.

Леди Анжелика склонилась над его плечом. — У тебя сохранилось приготовленное так вино? — спросила она.

— Да и теперь я тружусь над его противоположностью, ведь, зачем объединять тридцать тел в одно, если не обладать искусством разделить его на изначальные тридцать. Но это сложно. Ибо любой дурак может слить вино из тридцати бутылей в один кувшин, но лишь мудрец сможет разделить это вино и вернуть в исходные бутыли?

— Ты испробовал это вино синтетической магии? — спросил Сесил.

— Да, я взял ворону и канарейку, и напоил их вином, и сейчас в той плетёной клетке сидит жёлтая ворона и по ночам наполняет пещеру песней, будто порождаемой лютнями и цитрами волшебной страны.

— Теперь, когда я поразмыслила, — вскричала леди Анжелика. — Мы можем взять лучших и храбрейших наших воинов, ученика Барда, Жонглёра Золотыми Шарами и Наводящего Сон, числом тридцать человек и они вместе со мной выпьют этого объединяющего вина. Так эти тридцать вольются в моё тело. Затем я пойду и навещу великана в его замке, и в его пиршественном зале я выпью другого вина и тридцать появятся, чтобы сразиться с врагом нашего народа. Они одолеют и убьют его. Потом я снова выпью объединяющего вина и в своём теле доставлю тридцать завоевателей обратно в Валлинг. Там я смогу выпить второго зелья и тридцать человек покинут моё тело, освобождённые волшебным вином. Некоторые могут быть убиты, а другие ранены, но я останусь в безопасности, а великан будет убит. Достаточно ли его у тебя? Достаточно ли обоих его видов?

Старик выглядел обеспокоенным. — У меня есть фляга объединяющего вина. Его можно разделить на шестьдесят две порции. Что до другого, возвращающего объединённых в их первоначальные тела, то его хватит лишь на одну большую порцию и останется ещё несколько капель.

— Испробуй эти капли на той жёлтой птице, — велел Сесил.

Старик налил из золотой бутыли с выгравированным червём, который вечно омолаживался, глотая свой хвост, несколько капель бесцветной жидкости и предложил их жёлтой птице в плетёной клетке. Птица жадно выпила их и вдруг там оказалось две птицы, чёрная ворона и жёлтая канарейка, и, прежде, чем канарейка смогла запеть, ворона набросилась на неё и убила.

— Оно сработало, — прохрипел старик. — Оно сработало.

— Ты можешь приготовить больше второго эликсира? — спросил принц Густро. — Что я сделал однажды, могу сделать и дважды, — гордо заявил старец.

— Тогда начинай сразу же и сделай побольше. Когда ты его приготовишь, мы возьмём золотую бутыль и флягу, и посмотрим, что можно сделать, чтобы спасти Хубелейров, хотя это приключение я считаю исполненным большой опасности для моей дочери. — Так молвил повелитель.

С хорошо укрытыми эликсирами они поехали прочь от пещеры старика. Но принц Густро отвёл повелителя в сторону и сказал, — Я прошу о милости. Позволь мне стать одним из тех тридцати мужей.

Сесил покачал головой: — Нет. И снова и всегда нет! Сделав это я могу потерять свет моих очей. если она не вернётся назад ко мне, то я могу умереть от горя и ты один останешься заботиться о Доме Хубелейров. Если у человека есть только две стрелы и одной он выстрелил в воздух, то будет мудро приберечь другую в колчане до дня нужды.

Леди Анжелика рассмеялась, поскольку предположила причину их перешёптывания. — Я вернусь, — весело сказала она, — ведь старик был так мудр и разве вы не видели, как жёлтая птица разделилась на две и ворона убила канарейку?

Но Гомункул, сидящий на руках лорда Сесила, начал кричать.

— Что с тобой? — мягко спросил властелин.

— Я хочу снова вернуться в свою бутыль, — всхлипывал малютка; и он кричал, пока не заснул, убаюканный качанием лёгкого галопа боевого коня.

Через два вечера в пиршественном зале собралась толпа храбрецов. Там были огромные молчаливые воины, искусно владеющие булавой, кольчугой и перевязью, которые могли разить мечом, копьём и двулезвийным боевым топором. Жонглёр был там и Бард, и Книгочей, очень юный и очень мудрый. И с ними был муж со сверкающими глазами, который взглядом мог погружать людей в сон, а потом пробуждать их, щёлкнув пальцами. И к этой компании присоединились властелин и лорд Густро, и дрожащий Гомункул. На своём троне сидела леди Анжелика, прекрасная и счастливая из-за великого приключения, в котором участвовала. В руке у неё был золотой кубок, а каждый из тридцати мужчин держал хрустальную чарку. Затем флягу, наполовину опустевшую и маленькую золотую бутылочку, содержащую бесцветное вино, леди Анжелика скрыла под блестящим платьем. Лошадь леди, в усыпанной алмазами сбруе, беспокойно ржала снаружи, в лунном свете.

Лорд Сесил разъяснил это приключение, пока все тридцать мужчин сидели, неподвижные и торжественные; ибо они никогда не слыхали прежде о чём-то подобном. Никто из них не боялся обычной смерти, но это растворение было чем-то, что даже храбрейшего заставило задуматься, чем всё это может кончиться. Но когда настало время и был отдан приказ, все, как один, осушили свои хрустальные чарки и, пока леди пила своё вино, они допили вместе с ней последнюю каплю.

Затем настала тишина, нарушаемая только резким уханьем совы, плачущейся луне на дела ночных обитателей тёмного леса. Маленький Гомункулус спрятал лицо на плече повелителя, но Сесил и принц Густро смотрели прямо над пиршественным столом, чтобы видеть то, что будет.

Казалось, тридцать мужчин задрожали, а затем уменьшились в накрывшем их тумане; наконец, за пиршественным столом остались лишь пустые места. Не осталось никого, кроме двое мужчин, леди Анджелики и дрожащего Гомункула. Леди рассмеялась.

— Это подействовало, — вскричала она. — Я выгляжу так же, но чувствую себя другой, ибо во мне скрытые тела тридцати храбрецов, которые одолеют великана и принесут нашей земле мир и безопасность. А теперь я одарю вас поцелуем прощальным и приветственным, и отправлюсь вперёд на ожидающей меня лошади. — Поцеловав своего отца в щёку, возлюбленного в губы, а малютку в курчавую макушку, она отважно выбежала из комнаты. В тишине они услышали стук подкованных серебром копыт её лошади по камням внутреннего двора.

— Я боюсь, — трясся малютка. — хоть я и обладаю всей мудростью, но страшусь этого приключения и его завершения.

Властелин попытался его успокоить. — Ты боишься, потому что очень мудр. Принц Густро и я хотели бы испугаться, но мы слишком глупы для этого. Могу я как-то успокоить тебя, мой маленький друг?

— Мне хочется вернуться в мою бутыль, — рыдал Гомункул, — но этого нельзя сделать, потому что бутыль разбили, когда меня вынимали из неё, ибо её горлышко было слишком узко, а однажды разбитую бутыль нельзя вновь сделать целой. — Поэтому всю ту ночь Сесил убаюкивал его, напевая колыбельные, в то время, как Густро бодрствовал перед огнём, кусая ногти и задаваясь вопросом, чем это кончится.

Позже ночью леди Анжелика достигла врат замка Великана и подула в витой рог. Великан опустил окованный железом подъёмный мост и с любопытством уставился на леди верхом.

— Я — леди Анжелика, — сказала она, — и я стану твоей невестой, если только ты дашь свободный проход нашим караванам, чтобы мы могли торговать с большим миром снаружи. Затем, когда мой отец умрёт, ты станешь повелителем Валлинга и, быть может, я сумею тебя полюбить, ибо ты прекрасно сложённый мужчина и я много слыхала о тебе.

Великан возвышался над головой её лошади. Схватив леди за талию, он стащил её с лошади, унёс в свой пиршественный зал и усадил на одном конце стола. Немного глуповато посмеиваясь, он обошёл комнату по кругу, зажигая сосновые факелы и высокие свечи, пока наконец не осветился весь зал. И он налил большой бокал вина леди и гораздо больший себе. Усевшись за другим концом стола, он вскричал и сел на другом конце стола и рассмеявшись снова, вскричал.

— Я получил всё, о чём мечтал. Но кто бы мог подумать, что благородный Сесил и отважный Густро будут столь трусливы! Выпьем же за нашу свадьбу, а потом в спальню новобрачных.

Он выпил свой напиток одним глотком. Но леди Анжелика вытащила из-под платья золотую флягу и, подняв её, крикнула, — Я пью за тебя и твоё будущее, каково бы оно ни было, — И она осушила золотую флягу и села совсем неподвижно. Туман заполнил комнату и скрутился противосолонь в тридцать колонн вокруг длинного дубового стола, и, когда он рассеялся, между великаном и леди оказалось тридцать мужчин.

Жонглёр швырнул свои золотые шары в воздух, человек со сверкающими глазами уставил взор на великана, учёный раскрыл книгу и стал читать задом наперёд мудрости, изречённые мёртвыми богами, юный Бард ударил по струнам своей арфы и запел об удивительных деяниях смельчаков, давно ставших пищей для червей. Но воины со всех сторон ринулись вперёд и началась битва. Великан отскочил назад, сорвал со стены булаву и сражался, как никогда прежде не сражался человек. У него было два стремления: перебить всех мужчин, а затем добраться до улыбающейся леди и задушить её голыми руками за то, что она ему сделала. Но всегда между ним и леди оказывалась стена из мужчин, сталью, песней, волшебством, излучаемым глазами, водопадом сверкающих шаров и чтением задом наперёд создающих живую стену, которая прогибалась и сминалась, но не ломалась.

Многие годы впоследствии в залах Валлинга Бард рассказывал о том сражении, тогда как Хубелейры безмолвно внимали. Несомненно, как история, передающаяся от одного певца, престарелого к другому певцу, юному, она становилась разукрашенной, расцвеченной и переделанной, пока не сделалась чем-то, отличающимся от того, что действительно произошло той ночью. Но даже голая правда, рассказанная из первых рук леди Анджеликой, была достаточно великой историей. Мужи бились, проливали кровь и погибали в том зале. Наконец умирающий великан прорвался и почти достиг леди, но тогда Бард метнул ему под ноги свою арфу и Мудрец швырнул свой тяжёлый фолиант ему в лицо, и Жонглёр разбил три золотых шара о лоб великана, и, напоследок, сверкающие глаза Насылающего Сон вонзились в умирающие глаза великана и окончательно ввергли того в забытьё.

Леди Анжелика оглядела разрушенный зал и тридцать мужчин, каждый из которых внёс свой вклад, и тихо сказала. — Они были отважными людьми, совершившими то, что было необходимо, ради своей страны и чести Хубелейров. Я не могу бросить их или оставить без надежды, — и она взяла вино объединения и, выпив часть, дала напиток каждому человеку, даже мёртвым, чьи губы ей приходилось осторожно разжимать и отирать кровь со стиснутых зубов, прежде чем могла вылить вино в их бездыханные рты. Потом она вернулась за стол и, усевшись, стала ждать.

Вновь туман наполнил комнату, покрыв мёртвых, умирающих и тех, кто, хоть и не был тяжело ранен, всё ещё задыхались от ярости сражения. И когда туман рассеялся, то осталась лишь леди Анжелика, поскольку все тридцать вернулись в её тело волшебством объединяющего вина.

— Я чувствую себя старой и сильно изменившейся, — прошептала леди — ибо силы покинули меня, и хорошо, что нет зеркала, показывающего мои поседевшие волосы и бескровные щёки; мужчины, которые возвратились в меня, были мертвы или ужасно изранены и мне нужно вернуться к своей лошади, прежде чем я упаду в были мертвы или тяжело ранены, и мне нужно вернуться к лошади, прежде чем я упаду и умру.

Она попыталась выйти, но, споткнувшись, упала. На четвереньках она доползла туда, где ждала лошадь. Леди поднялась в седло и, привязавшись поясом, тут же велела лошади идти домой. Но сама лежала поперёк седла, словно мёртвая.

Лошадь благополучно доставила её назад в замок Властителя. Придворные дамы уложили её в кровать, омыли иссохшие конечности, укрыли её ослабевшее тело одеялами из шерсти ягнят, а мудрые лекари дали ей выпить исцеляющего питья. Наконец она излечилась достаточно, чтобы рассказать отцу и возлюбленному историю битвы тридцати воинов и мудрецов с великаном, и как он был убит, а их страна спасена.

— А теперь идите к старцу и возьмите другой эликсир, — прошептала она, — и, когда он подействует, похороните мёртвых с честью, и мягко и мудро позаботьтесь о раненых. Так мы завершим это приключение, и оно станет тем, о чём Бард будет много зимних вечеров рассказывать Хубелейрам в Валлинге.

— Оставайся с ней, Густро, — приказал повелитель, — а я возьму на руки мудрого Гомункула, поскачу к пещере и достану эликсир у старого учёного. Когда я вернусь, мы дадим ей напиток и она снова станет молодой и невредимой. Потом я желаю, чтобы вы, двое молодых влюблённых, сочетались браком, поскольку я не так молод, как прежде, и хочу дожить, чтобы увидеть трон в безопасности и, дадут боги, внуков, бегающих у замка.

Лорд Густро сел подле кровати своей леди, взял её истощённую руку в свою, тёплую, поцеловал её белые губы своими, красными, — Что бы ни произошло и как бы ни окончилось это приключение, я буду всегда любить тебя, сердце моё, — прошептал он. И леди Анжелика улыбнулась ему и уснула.

Сесил, повелитель Валлинга, проскакал через Тёмный Лес, с маленьким мудрецом на руках. Он соскочил с боевого коня и вбежал в пещеру.

— Ты доделал эликсир? — крикнул он.

Старец поднял глаза, будто усомнившись в вопросе. Он тяжело дышал и капельки пота катились по его кожистому лицу.

— О, да, теперь я вспомнил. Эликсир, который спасёт леди и извлечёт из неё тридцать тел мужчин, которых мы поместили в неё силой нашего объединяющего волшебного вина. Теперь я вспомнил! Я трудился над ним. Через несколько минут он будет закончен.

Рухнув вперёд, на дубовый стол, он умер. В падении его иссохшая рука ударила по золотой фляге и опрокинула её на пол. Жидкий янтарь пролился в вековую пыль. Выбежавший таракан отпил его и внезапно издох.

— Я боюсь, — стонал маленький Гомункул. — Мне хочется вернуться назад, в свою бутыль.

Но Сесил, повелитель Валлинга, не знал, как его успокоить.