Сказания пыльных миров. Горняк

Глава 9

Мы стояли на холоде и, сцепив зубы, наблюдали, как пылает наше жилище. Погасить огонь в зародыше не успели — заметили его слишком поздно. К тому же пламя распространялось по бараку крайне быстро и последние выбегающие уже кашляли от дыма, хотя первые его даже не замечали. Хорошо хоть, что барак стоял не вплотную ко всем остальным постройкам, так что пока не пострадало самое главное — кухня, склад с вещами и столовая. Домики начальства тоже не пострадали, но на них нам было плевать. А вот если бы сгорела кухня или запасы еды… уф, даже думать не хочется.

Добрая половина людей оказалась растерянная и полуголая, не додумавшись захватить с собой ничего из вещей. Теперь все они заметно подмерзали на холодном ветру, периодически подходя к пылающему бараку в попытках согреться. Кто-то и вовсе стоял босиком на промерзшей земле, едва не плача и подпрыгивая, пытаясь не отморозить ноги. Я, к счастью, оставил в бараке только каску и кирку, так что, кутаясь в меховую накидку, наслаждался относительным теплом. Фестус каким-то чудом успел подхватить практически все свои вещи, и стоял теперь с киркой в охапку и ошарашенным взглядом.

Судри вместе с остальными гномами не обращали на нас ровным счетом никакого внимания и носились, как угорелые, пытаясь не дать перекинуться пожару на остальные постройки. На первый взгляд. Но если приглядеться — ведер, песка и воды на всех не хватило. Так что добрая половина гномов внаглую имитировала работу, чтобы начальство на них не орало за безделье.

Тем временем к нам сбоку подошел смутно знакомый паренек — один из тех полуголых и босых бедолаг:

— Г-грег, верно?

Черт, парень, я ведь знаю, что ты попросишь, не заставляй меня выглядеть мудаком…

— Верно. А ты…?

— Курт. Я… прости, я уже стольких попросил, но мне все отказали… я уже ног почти не чувствую, ты не мог бы дать что-нибудь из своей одежды? Просто чтобы обмотать ноги. Пожалуйста… — Голос Курта звучал глухо, да и сам он смотрел в землю, мало на что надеясь. — Мне нечем за это отплатить, у меня практически ничего нет, но я буду тебе по гроб жизни обязан.

— Совсем ничего нет? — Я смотрел на него с жалостью и колебался. С одной стороны — для него это вопрос жизни и смерти. С другой — неизвестно сколько нам еще тут стоять и неизвестно где нам придется ночевать, а я уже даже в одежде начал чувствовать холод.

— Ну, ничего материального… Есть заклинание, «Светлячок», но оно почти бесполезное. Это мой Дар, я могу его передавать каждые несколько месяцев… — Он прошептал что-то под нос и над его рукой воспарил маленький светящийся шарик. Очень маленький и очень тусклый. Мне кажется, даже от реального светлячка было бы больше толку, если того откормить хорошенько. Впрочем, чего еще можно ожидать от заклинания с таймером всего лишь в несколько месяцев?

Но именно для меня это был идеальный вариант. Настолько, что даже подозрительно. Мне ведь и нужен лишь своеобразный тренажер для магической силы, потому как моя «жертва» для этого плохо подходит. А сомнительная полезность… да хрен с ней. Да и с холодом тоже. Потерплю.

— Согласен.

— Что?

Я снял меховую накидку и протянул ему, тут же поежившись от холода:

— Говорю, согласен. Светляка в обмен на накидку.

Курт ошарашенно и недоверчиво уставился на меня. Потом жадно схватил накидку, словно боясь, что я передумаю. Хотя почему «словно»? Он определенно боялся, что я передумаю, так что быстро прикоснулся к моему плечу, и, глотая слова, протараторил что-то вроде «Добровольно передаю этому человеку заклинание „Светлячок“, пусть Великая Система будет мне свидетелем». И тут же отскочил, словно боясь, что накидку у него сейчас отберут обратно. Но я же не скотина? Временами я, конечно, совершал сомнительные поступки, но уж свое слово я всегда держал. Вроде.

Так что я, вместо каких-то глупых попыток отобрать уже не свою одежду, занялся полученным заклинанием. Заодно от холода отвлекусь.

Мой светляк был даже менее ярким, чем у Курта. Не особо удивительно — даже при не очень частом использовании уж один-два ранга у заклинания можно поднять за несколько лет, а я начал с нуля. А парень явно был старше меня, так что времени у него было достаточно и для большего. Но, скорее всего, сначала у него ушла добрая пара лет только на то, чтобы развить магическую силу редкими использованиями заклинания, используя прану в качестве заменителя. А на пране особо часто не поколдуешь. Да и энтузиазмом по поводу своего заклинания Курт не фонтанировал — явно забил на него и отложил в ящик как бесполезную игрушку, лишь изредка вспоминая. Скорее всего, продавал светляка на ярмарке за пару серебряных монет, как только истекал таймер передачи, и был рад этой малости.

При использовании я впервые почувствовал то самое неповторимое чувство. Движение маны. Сначала зарождение этого источника сразу в нескольких местах — в груди справа, между ключицами, в боку слева. Потом — вырвавшийся из этих источников бурный поток, напитавший теплой лучистой энергией небольшой шар прямо в ладони. И стоило этому шару, вначале пустому, заполниться — он тут же вырвался из руки на свободу, взлетев точкой тусклого света. Ничего особенного, но когда ты ощущаешь, что сделал это сам… непередаваемое ощущение. Я улыбался, как дурак.

Но главное — ощущение маны больше не ушло. Источники, пусть и полупустые, исправно ощущались, и, по капле, наполнялись вновь. В интерфейсе же, отражая это, появилась новая строка:

Пожар закончился минут через сорок. Барак выгорел дотла. Гномы наконец спохватились, что у них куча полуодетых подростков на холоде, и загнали нас всех в столовую. Матрасов не выдали, спать пришлось на полу, на столах, на лавках — выбирай что по нраву, все одинаково деревянное и твердое. Но люди тут собрались не привередливые, так что все быстро разложились и легли спать. Мы с Фестусом заняли уголок подальше и почище, рядом с нами же разместился и Курт — резко успокоившийся и даже проникшийся чувством благодарности, когда понял, что я держу слово и не собираюсь отбирать у него накидку. Вообще он весь был какой-то нервный и нескладный — тощий как жердь, с печальным вытянутым лицом и глазами забитой лошади. Ну, хочет тереться возле нас — пускай. Его дело.

С утра же нас обрадовали прекрасными новостями: во-первых, сожженный барак не освобождает от работы, во-вторых, пока срочно вызванная бригада строителей не сколотит новый барак, мы продолжим спать в столовой. В-третьих, все сгоревшие в пожаре личные вещи — исключительно наша проблема, и если ты пролюбил одежду и кирку, то ступай на склад и покупай новые в счет долга. Потрясающе.

Напоследок Судри сказал, что виновных в пожаре уже ищут, и, если найдут следы кого-то конкретного, то этому конкретному глаз на жопу натянут и долг за такое вредительство он будет выплачивать до конца жизни. После чего испытующе обвел всех нас взглядом и предложил признаться чистосердечно. Мол, тогда последствий будет меньше. Все промолчали, пожав плечами. Судри выждал пару секунд и с сожалением покачал головой:

— Жаль. — Он указал пальцем на… меня?! — Взять его!

Я был настолько шокирован, что застыл на месте, не попытавшись даже убежать от пробившихся сквозь толпу гномов, которые схватили меня под руки. Да и куда бежать? В гномьих горах — от гномов? Смешно.

Сильно далеко тащить меня не стали — отвели в домик Судри, где он иногда принимал посетителей в отдельной комнате. Своего рода небольшой кабинет. Ничего лишнего — стол, два стула друг напротив друга. На столе аккуратной стопкой лежат какие-то бумаги, писчие принадлежности и небольшой хрустальный шар на подставке. Судри уселся на свой стул, и махнул мне — мол, присаживайся тоже. Я примостился на краешек стула. Судри уставился на меня с ожиданием. Я в ответ уставился на него. Он нахмурился. Я вопросительно поднял левую бровь. Он издал тяжелый вздох. Я прокашлялся и начал внимательно рассматривать потолок. Тут он не выдержал:

— Так ты будешь признаваться?

— В чем?

— В умышленном поджоге, разумеется. Можешь не отпираться, у нас есть улики и даже свидетель.

— Чего?! — Что он несет вообще? Может, они решили взять случайного горняка и повесить все на него? Ну уж нет, буду отпираться до последнего. — Я ничего не поджигал. Ни барака, ничего. Да я вообще ни разу огонь не разводил здесь!

Судри внезапно замолчал и уставился на хрустальный шар, стоявший на столе. Недоуменно постучал по нему пальцем и тихо пробормотал: «Сломался, что ли». Резко перевел взгляд на меня:

— Ну-ка, соври мне!

— Эээ…

— Да в чем угодно соври! Скажи, что небо зеленое!

— Небо… красное. — Из какой-то природной вредности я не стал повторять дословно. Терпеть не могу идти на поводу у кого-то.

Внезапно шар на столе налился чернильной тьмой, буквально на секунду. Мигнув, тьма пропала, будто ее и не было.

— Хм. Значит, работает. Таааак… Эй, ребята, ну-ка притащите сюда того паренька! — Он пару раз щелкнул пальцами, явно пытаясь вспомнить, как его звали. Но его подчиненные без этого поняли, кого он имел в виду, и в бодром темпе рванули куда-то из кабинета.

Спустя пару минут в кабинет втащили… Эльгера. А я наконец, понял, в чем дело, поражаясь, каким я был тугодумом. Все ведь было кристально ясно.

— Ах ты гнида! — Я вскочил, меня буквально распирало от ярости, но Судри предостерегающе хлопнул ладонью по столу, пресекая возможную потасовку. Он встал из-за стола и подошел к Эльгеру, который буравил меня взглядом, полным ненависти… и страха. Гном с нежностью — с той, которая вызывает скорее ужас, нежели что-то еще — сказал ему:

— А теперь, дружок, повтори-ка еще раз все то, что ты мне рассказывал.

— Я… — Эльгер прочистил горло и осторожно продолжил. — Я видел следы обуви Грега возле того места, откуда начался пожар. И считаю, что именно он виноват в том, что этот пожар произошел.

Судри и я одновременно перевели взгляд на абсолютно прозрачный хрустальный шар. Гном задумчиво пожевал губу, а потом вдруг хлопнул себя по лбу и захохотал:

— Ну конечно! А ты скользкий, паренек. Я даже не сразу понял. — В последних словах проскользнуло легкое восхищение. — А теперь скажи мне, кто поджег барак и кто оставил следы обуви Грега возле этого места.

Эльгер молчал секунд десять, усиленно размышляя, но в этот раз не нашел обходных путей и, наконец, с ненавистью выплюнул:

— Я.

Эльгер говорил недолго — там и нечего было особо рассказывать.

Да, он пытался меня подставить в отместку за тот случай с сортиром. Правда, с поджогом барака он что-то прям разошелся. Можно было и поскромнее варианты найти…

При этом он то ли был крайне дурным, то ли обладал удивительной способностью к самовнушению, потому как смог убедить себя в довольно сомнительной логической цепочке. Во-первых, в том, что поджог барака — чуть ли не единственный приемлемый вариант мести. Во-вторых, в том, что в этой мести виноват только я, поскольку не отомстить мне нельзя. Ну и отсюда — в поджоге барака, получается, виноват тоже я. Эльгер же лишь выступил исполнителем. Поэтому, когда он сдал меня начальству и озвучил свою версию произошедшего с тщательно подобранными фразами, то гномы даже не подумали задавать уточняющие вопросы, которые могли бы его расколоть в присутствии артефакта, чувствующего ложь. Но Эльгер почему-то не подумал, что мне будут задавать вопросы с применением того же артефакта. Так что я склонялся к мысли, что он все же дурной и у него реально кукуха поехала на почве мести, ежели он даже не задумался о такой возможности, особенно если он изначально знал о его наличии.

Проблема заключалась в том, что во время разборок неизбежно вскрылся случай с сортиром и виновные в нем. Достаточно было одного уточняющего вопроса. К счастью, мне удалось выгородить Фестуса, свалив всю вину на себя. Так что штраф за порчу казенного имущества заполучили и я, и Эльгер. Последний — в несопоставимо больших размерах, конечно. Что утешало. Совсем немного.

Потому как в итоге, с учетом необходимости получения новой кирки, каски и накидки, я должен был гномам уже больше десятка золотых. Кажется, на рудниках я задержусь…

Следующие несколько дней слились в сплошную пелену. Нас с Эльгером предупредили, чтоб мы больше не вмешивали в свои разборки чужое имущество и что в следующий раз простыми штрафами мы не отделаемся, поэтому мы демонстративно игнорировали друг друга. Я впахивал как проклятый, качая горное дело. И регулярно, стоило накопиться мане, запускал светляка. Эффективность таких тренировок была не то чтобы запредельно большой — всего лишь плюс пять сотых единиц магической силы за эти дни. Зато в самом заклинании появились первые изменения:

Если скорость роста сохранится, то через полтора месяца я возьму первый ранг. Но за это же время я пару раз использую «жертву» и через нее подращу магическую силу с обучаемостью, так что скорость должна увеличиться. Магическая сила в данном случае играла важнейшую роль, потому что чем ее больше — тем больше маны и тем больше скорость ее восстановления. А я на своих нынешних параметрах даже это слабенькое заклинание запускал раз в полчаса, не чаще — просто мана не успевала восстанавливаться.

Жертву я в итоге использовал еще через неделю, когда перевалил в горном деле за три единицы. Дальше рост профессии резко замедлился — скорее всего, нужны были более сложные минералы и условия, да и в целом первые единицы в большинстве навыков и профессий давались куда проще, чем последующие. Так что проще было пожертвовать и раскачать снова. Вместе с «горняком» закинул в жертву практически все, что мне не было нужно здесь и сейчас — даже крохи, накопившиеся на «охотнике» и подобных характеристиках. Все равно здесь они толком не развиваются, а эффекта от малых значений никакого. Уж лучше выгадать на этих крохах немного больше обучаемости и магической силы — это гораздо важнее. Не стал трогать только базовые характеристики (понятно почему), стойкость (потому что без нее куда сложнее впахивать и тренироваться, а мне сейчас это важнее всего), харизму (уж слишком медленно она росла, по сравнению с остальными) и скорость (надоело мне ползать улиткой). В итоге я со смешанными чувствами смотрел на выросшие показатели:

С одной стороны — уже достаточно много. Еще пара недель тренировок — и маны будет достаточно, чтобы запускать три светляка подряд. Да и обучаемость уже на солидном уровне… Но все же маловато. Зато выросло отношение с Конаном аж на тринадцать пунктов (да, я снова пожертвовал ему, но, скорее всего, в последний раз на ближайшие месяцы — о других богах тоже забывать не стоит).

И как раз под это дело случилось, наконец, то, чего мы с Фестусом так ждали. Мой товарищ тоже открыл себе горное дело. Буквально неделька-другая — и мы свалим отсюда в более приятное место. Надеюсь.

Последнее время для меня гранитный карьер — медленная пытка. Ладно еще, что платят мало, но, как оказалось, у него порядком и других минусов. Вскрылась неприятная сторона того, что карьер открытый. До настоящей зимы мы не особо понимали этого, а в осенние дожди нам повезло сюда не попасть. Зато когда начали завывать первые метели… врагу не пожелаешь работать в такую погоду. Пришлось помимо прочего, идти на склад и просить еще и шапку с меховыми перчатками — без них легко было просто-напросто уши и пальцы отморозить, как бы ты не был разогрет работой. Еще одна прибавка к чертовому долгу.

Но именно метели преподнесли мне неожиданный и приятный подарок. На третий день я застыл, весь засыпанный снегом, вчитываясь в неожиданно выскочившее сообщение Системы:

Нет, определенно, тут была заслуга далеко не только метелей, но и всех предыдущих недель работы в не особо-то теплую погоду, и даже всей предыдущей жизни — там мне тоже приходилось не раз померзнуть. Да и та ночь, когда я отдал Курту накидку, а сам несколько часов полураздетый прыгал на холодном ветру, пытаясь согреться, определенно упала на весы нового параметра весомой гирькой. Конечно, сопротивление холоду часто встречается даже на юге — и у нас бывают холодные зимы. Ну, относительно холодные. А уж здесь, в горах, характеристика и вовсе должна быть у каждого первого. Но все равно приятно.

Впрочем, это не повод прекращать работу. Солнце еще высоко.