Сквозь джунгли Непала

ГЛАВА ШЕСТАЯ БЛУЖДАЮЩИЕ РЕКИ

Новый лагерь был разбит у небольшой реки, на сухой поляне, под кронами высоких деревьев, около местечка Чампапур, находящегося в двенадцати километрах от восточной границы Непала с Индией. За время перехода через реку Маю мы настолько устали, что сумели только поставить палатки и, напившись чаю, сразу же завалились спать. Но, несмотря на усталость, нам по-настоящему уснуть не удалось. Кто-то всю ночь бросал в палатку большие камни, от ударов которых содрогалась палатка и стоял шум в голове. На рассвете, выйдя из палатки, мы увидели, что вся поляна усеяна большими красными лепестками цветов. Кое-где эти лепестки лежали вместе с плодами — темными с крепкой кожицей орехами. Все стало ясно: виновниками нашей бессонной ночи были не камни, которые, как нам показалось, кто-то бросал в палатку, а тяжелые плоды стоящих рядом деревьев. Хорошо еще, что они, падая с высоких деревьев, не порвали наши палатки. Посмотрев наверх, я убедился, что в этом лагере долго не будет спокойной ночи — дерево было сплошь усеяно красными цветами, вокруг которых, как в райском саду, летали большие зеленые попугаи, оглашавшие воздух резкими криками. Итак, в этом лагере тоже свои «прелести»! В предыдущих были тигры, здесь же, в лагере Чампапур, днем — птичий базар, а ночью — бомбардировка орехами.

После завтрака Николай Иванович предложил Володе Мигалю и мне взять слона и отправиться обратно к реке Мае для выяснения обстановки. Уж слишком все было запутано с реками! По карте, наш лагерь стоял на реке Канкае, а все данные перехода говорили о том, что река осталась в нескольких километрах позади нас.

У жителей окрестных деревень мы узнали, что река, на берегу которой в тот момент был расположен наш лагерь, называется Бирин, хотя по карте это была Мая. Бирин является вполне самостоятельной рекой. Она берет начало в Гималаях из четырех горных ручьев и течет восточнее реки Маи, впадая в нее уже на территории Индии. Население местных деревень называет реку Бирин другим именем — Гогра. Примерно двадцать лет тому назад река Бирин начала течь западнее нынешнего русла. До 1954 года она сдвигалась все более на запад и находилась в двух километрах от реки Конкаи. Затем Бирин резко повернула на восток и, снося на своем пути все селения, вышла в теперешнее русло. Бирин (Гогра) и Мая представляют огромную опасность для населения во время сезона дождей — с конца мая до конца августа, когда они сливаются вместе, заливая весь район. Самыми большими наводнениями в этом районе за последнее десятилетие были паводки 1954, 1960 и 1961 годов.

Все ложбины, овраги и низкие места во время половодья заливает водой. Кое-где выглядывают только макушки стволов бамбука. Потоки воды, обычно серые от мелкого песка, несут с собой огромные деревья до метра диаметром. Вода прибывает сразу, как волна на берегу океана. Простояв сутки или двое, а иногда только час или два, она начинает убывать, как из дырявого ведра. Уйдя, вода оголяет почву, которая представляет собой смешанный с илом песок. Население в течение нескольких часов не выходит из своих домов, опасаясь зыбучих песков. После паводка образуются опасные песчаные ямы, в которые можно легко попасть и никогда не выбраться. Этих ям страшится все население восточных тераев, особенно района Чампапур — Бхадрапур.

В лагере Чампапур мы прожили около двух недель. Когда там закончились работы, мы собрались к отъезду в последний пункт нашего путешествия — город Бхадрапур, находящийся на самой юго-восточной границе Непала с Индийской Республикой. Город стоит на западном берегу горной реки Мечи. Как сама река, так и полоса метров в двести на ее восточном берегу относятся к территории Непала, а дальше уже начинается Индийская Республика с ее первым городом — узловой железнодорожной станцией Галгалия. В Бхадрапуре с его сельскими пригородами несколько тысяч жителей. В городе четырнадцать рисоочистительных мельниц и маслобоек, несколько складов леса. Почти все эти предприятия принадлежат индийским предпринимателям. Самым влиятельным человеком Бхадрапура считается владелец нескольких предприятий и единственного в городе и во всей округе кинотеатра индийский богач Сатья Нараяна, среднего возраста человек в белой рубашке, из которой вместо пуговиц торчат золотые брелки с золотой цепочкой — признак богатства и величия.

В Бхадрапуре есть государственная амбулатория. Там же резиденция правительственного чиновника по вопросам сельского хозяйства. В его маленькой конторе вечно толпится народ. Люди уходят со свертками семян. Он делает все возможное, чтобы внедрить новые, более прогрессивные способы земледелия.

Чтобы перебраться в Бхадрапур побыстрей, Барма уехал в город нанять машины для переброски нашего имущества.

Мы попрощались с погонщиками слонов, которые покидали лагерь. Они получили приказ отбыть в долину Рапти (центральный Непал), где велась подготовка к охоте на тигров, организованной в честь приезда в Непал английской королевы Елизаветы и ее супруга.

Барма вскоре вернулся с двумя машинами. Ему удалось нанять один из двух имевшихся в городе грузовиков, принадлежавших лесному складу, и джип. В городе имелось всего два джипа-такси, и один из них попал в наше распоряжение.

Утром следующего дня, разместив все оборудование по машинам, мы тронулись в путь. Я сидел в кабине грузовой машины рядом с молодым, очень красивым шофером индийцем. Когда была дана команда трогаться, индиец сложил на груди руки, прошептал молитву, и мы поехали. Дорога была плохая, вернее, не было никакой дороги, и мы вначале просто двигались по сухим рисовым полям. Мотор часто глох. И каждый раз, когда нужно было вновь завести машину, шофер складывал на груди руки и молился.

Наконец грузовик, переваливаясь на ухабах проселочной дороги, въехал в окрестности города Бхадрапура и остановился у красивой усадьбы, сплошь утопавшей в зелени. Из усадьбы вышел с кислой физиономией Барма. Подойдя ко мне и ругаясь, на чем свет стоит, он сообщил, что его обманули. Желая преподнести нам сюрприз, он еще в свою первую поездку в город договорился об аренде этого дома. Однако хозяин дома за время наших сборов передумал и под предлогом свадьбы своей дочери отказался сдать в аренду свой пустующий дом. Нам ничего не оставалось делать, как двинуться дальше. Мы пересекли город и выехали на его южную окраину — просторную зеленую поляну, где, не долго думая, решили разбить лагерь. Поляна находилась на возвышенности, внизу в полукилометре от нас спокойно текла река Мечи. Справа было поле, а за ним джунгли.

Мы быстро разбили палатки. Лари начал готовить обед. Я хотел было пойти к обрыву реки полюбоваться окрестностями, как вдруг меня остановил улыбающийся Барма. Он показал мне на машину, приближавшуюся к нам. Это был наш джип. Наш в полном и переносном смысле этого слова: ГАЗ-69 советского производства, принадлежавший нашей экспедиции. Барма ликовал. Едва машина успела подъехать, как Барма сел рядом с шофером и взглядом пригласил меня последовать его примеру. Я забрался в газик, и мы поехали на городской рынок за продуктами. Рынок поразил меня обилием товаров и народа. Такой массы людей мы вот уже несколько месяцев не видели в этих краях.

Люди сновали в разных направлениях. Одни шли в рыбные ряды, другие — к палаткам тканей, третьи— к книгам, лежавшим прямо на земле. Нам нужно было в первую очередь купить мясо и рис. Мы направились в рыбо-мясной отдел. Около навеса расположились торговцы рыбой и курами. Рыба лежала на земле и от частого переворачивания покупателями была серой от пыли. Рядом торговали черепахами С пойманными черепахами в Непале обращаются бесцеремонно: им прокалывают шилом лапы, протаскивают через дырки веревки и тащат в таком виде на базар, где они под палящим солнцем без капли воды лежат в перевернутом виде, часами ожидая своего покупателя. К курам примерно такое же отношение. Непальцы носят их связками по нескольку штук, за ноги, вниз головами.

Мы купили несколько кур и пошли в рисовый ряд мимо ювелиров, разложивших свой товар на земле на белом куске полотняной материи, миновали торговцев сладостями, безделушками, скобяными товарами и хлопчатобумажными тканями, где портные тут же шили по заказу покупателей одежду. Неожиданно Барма задержался около гадальщика — предсказателя судьбы — с клеткой попугаев и протянул ему рупию. Гадальщик спросил, что хочет знать Барма, и тот вполне серьезно попросил ответить, откуда он пришел. Гадальщик, подслеповатый старик, открыл клетку, где сидел бесхвостый попугай и поднес к его клюву ящичек с карточками. Попугай вытащил карточку, бросил ее на землю и скрылся в своей клетке. Барма прочел содержание и довольно рассмеялся. На карточке было написано, что мы пришли из леса и скоро поедем домой.

Тогда Барма дал еще одну рупию предсказателю и загадал ему о самом себе, кто он и что делает. Теперь уже другой попугай вытащил карточку и передал ее в руки предсказателя. Барма, прочтя содержание второй карточки, пришел в восторг.

— Вы посмотрите, что отвечает попугай, — обратился ко мне Барма, — у меня вторая жена, всего-навсего один сын, а все остальные дочери, — прочитал он записку.

Это было правдой. У Бармы на самом деле была вторая жена (первая умерла от туберкулеза), а из троих детей, один сын. Такое предсказание вселило в Барму еще большую уверенность в существование чудес. Впоследствии он рассказывал об этом каждому встречному по нескольку раз, призывая меня в свидетели.

Сделав все покупки, мы возвратились в лагерь и увидели там очень странное зрелище. С мальчишеским азартом по полю бегали и играли в футбол Николай Иванович, Володя Мигаль и Борис Перевозников. Вместе с ними бегал в оборванной жилетке с платком на шее пожилой сухощавый непалец, наш новый знакомый Рам Прасад.

С Рамом Прасадом Николай Иванович познакомился сразу же после нашего отъезда на базар. Еще когда мы разбивали палатки, около нас вертелся какой-то человек. В суматохе мы не обратили на него внимания, хотя он и оказывал нам помощь. Как потом выяснилось, года полтора до нашего прибытия в Бхадрапур с Рамом Прасадом на этой поляне произошло несчастье. Он ехал верхом на лошади, и на него напал огромный леопард. Хищник ударом лапы сбил Рама Прасада с седла, убил лошадь и скрылся в зарослях бамбука. Рама Прасада отправили в больницу. Выйдя из больницы, Рам Прасад стал навещать поляну, пытаясь найти свою лошадь, — это было первым признаком его тихого помешательства. Лазая по деревьям и кустам, Рам Прасад нашел небольшой сверток, в котором оказалось пять тысяч рупий ассигнациями. Эти деньги были, очевидно, потеряны контрабандистами — торговцами наркотиками, перебиравшимися через непало-индийскую границу (в Индии торговля наркотиками запрещена, а в Непале нет. На этом и греют руки контрабандисты).

Рам Прасад решил найденные деньги пустить в оборот. Он договорился с одним местным ростовщиком и передал ему деньги с расчетом на то, что ими будет совместно куплен рисоочистительный завод. Но ростовщик обманул Рама Прасада: он пустил по Бхадрапуру слух о том, что Рам Прасад сумасшедший и якобы никаких денег ему не давал. Этот обман настолько подействовал на Рама Прасада, что он после этого уже совсем сошел с ума. С тех пор Рам Прасад ежедневно посещает поляну и ищет кошелек с деньгами и свою убитую лошадь.

К вечеру после ужина к нам пришли в гости местные учителя, молодые люди лет двадцати-двадцати двух. Они пригласили посетить их школу и рассказать детям о жизни советских школьников. Мы с радостью согласились и обещали прийти к вечеру следующего дня, так как на этот вечер нас пригласили в лес на индуистский праздник тиз (тидж), который празднуется в ночь с тридцать первого января на первое февраля только на территории Непала, в лесу, около десяти километров на юг от Бхадрапура. Тиз является в основном праздником женщин, исповедующих индуизм, и посвящен великомученику, который, по преданию, погиб в Непале. Женщины индуистки в эту ночь отправляются к лесной поляне, где около развалин замка якобы произошло убийство безымянного героя, оплакивают его, а затем совершают омовение в небольшом священном пруду, будто бы образовавшемся на месте, где пролилась кровь погибшего.

Мы выехали в лес примерно в десять часов вечера. По пути нам то и дело попадались вереницы людей с фонарями в руках. Они шли цепочками вдоль лесной дороги, громко переговариваясь, стараясь таким образом отпугнуть от себя диких зверей. Все паломники были с ног до головы завернуты в белые накидки, так как в эти дни вечерами было очень холодно. Накануне ночью температура воздуха упала до плюс пяти градусов. В индийских газетах было сообщение о том, что в районе Дарджилинга даже выпал снег.

На поляне мы осмотрели развалины замка и пруд. От зарева костров и газовых ламп, висевших около походных лавок, где продавались разные картинки, сувениры и сладости, на поляне было светло. Под звуки гармонии и хора паломников в воду входили в безмолвном молчании с одной стороны мужчины, с другой — женщины. Они омывали руки, лицо и грудь и выходили из воды, вытираясь уголком сари. После этого подходили к костру, где сидели их земляки, и пили горячий сладкий чай.

Утром следующего дня, когда мы заканчивали завтрак на открытом воздухе, Володя Мигаль, стоявший около палатки, жестами подозвал нас тихо подойти к нему. Мы тотчас поднялись из-за стола, подкрались к входу в палатку, осторожно заглянули внутрь и тут же чуть не повалились от хохота… Наша обезьяна Машка сидела у стола. В одной лапе она держала зеркало, а в другой — полную мыльной пены кисточку для бритья, которую Володя случайно оставил на столе, и быстро-быстро, судорожными движениями мылила себе морду. Мыло лезло ей в глаза, уши, рот, но обезьяна, подражая Володе, продолжала мылиться, изредка поглядывая в зеркало. Кто-то не выдержал и прыснул, и, Машка, заметив нас, отбросила в сторону кисточку и зеркало, прыгнула на противомоскитный полог, висевший над нашими раскладушками, и, раскачиваясь под потолком, опасливо поглядывала на нас слезящимися от мыла старческими глазками.

Все в хорошем настроении вышли на работу. Это был последний день работ в джунглях. Настало время собираться в обратный путь, в Биратнагар. Но как идти? Возвращаться по нашей трассе было нецелесообразно. Это требовало больших расходов, так как бездорожье и джунгли пугали крестьян, и за обычную плату никто не хотел везти наше оборудование. После долгих обсуждений мы пришли к одному, пожалуй, единственно правильному решению: Варме с частью оборудования ехать на нашей машине через Индию в Биратнагар, нанять там несколько такси и встретить нас. Мы же по южным проселочным дорогам страны предполагали направиться на повозках к Биратнагару, навстречу Барме.

За обсуждением плана возвращения мы не заметили стоявших около палатки преподавателей школы. Они ждали меня. Быстро одевшись, я вместе с ними пошел в школу.

Когда мы подошли к школе, то на зеленой лужайке напротив одноэтажного здания сидело, скрестив ноги, около двухсот мальчиков. Поодаль от них расположилась группа девочек, человек двадцать. Школа была мужской. Девочки являлись гостями этой школы, их направила местная женская школа для встречи с нами.

Напротив школьников стоял длинный деревянный стол и несколько стульев для преподавателей. После краткого вступительного слова директора школы было предоставлено слово мне. В течение часа я рассказывал о системе образования в Советском Союзе, о жизни и учебе наших школьников. Затем посыпались вопросы. Дети спрашивали меня, какого цвета кожа у наших слонов в лесах, много ли крокодилов в реках, какие попугаи прыгают у нас по веткам деревьев, что мы делаем, когда тигры или шакалы подходят к школе, и т. д. и т. п. Затем они достали листки бумаги и положили их на стол. Это оказались адреса школьников, которые желали завязать переписку с нашими ребятами. Я пообещал мальчикам, что после возвращения на родину, выполню их просьбу.

Вечерело. Вот-вот мог пойти дождь. Я распрощался с учителями и учениками школы и пошел к себе в лагерь, где почти все было готово к возвращению в Биратнагар. Придя в лагерь, я увидел рабочих, обступивших Николая Ивановича и просивших его не увольнять их. Николай Иванович ответил, что он очень рад был работать с такими добрыми и отзывчивыми людьми, как они, но ведь полевые работы закончены. Однако оказалось, что рабочие говорили не об увольнении. Они просили Николая Ивановича не прогонять их и дать им возможность жить рядом с нами и сопровождать нас до Биратнагара. Они согласны были работать в два раза больше и бесплатно, только бы быть рядом с нами. Николай Иванович, закаленный суровой жизнью человек, был настолько растроган просьбой рабочих, что у него на глазах навернулись слезы. Действительно, это было сверх всяких ожиданий. Такая привязанность и любовь рабочих очень растрогала нас всех.

Николай Иванович разрешил рабочим остаться.

В районе индийской станции Галгалии послышались звуки идущей машины. Затем свет фар осветил наш лагерь, и к палатке подъехал джип. Из него вылез Барма, который ездил в Индию за бензином. Он попросил для себя стакан чаю и одновременно предложил нам одеться и быть готовыми к отъезду. Мы переглянулись, но Барма был в своем амплуа. Как всегда, он, видимо, что-то задумал и решил преподнести нам сюрприз. На этот раз он решил свозить нас на выставку легкой промышленности, устроенную в одном из пригородов Бхадрапура.

Мы въехали в импровизированные ворота выставки, на которых были написаны слова приветствия, и, выйдя из машины, направились осматривать экспонаты.

Павильоны выставки были построены из бамбуковых жердей и связок соломы. На выставке были представлены различные кустарные сельскохозяйственные орудия, удобрения с указанием цен, предметы рукоделия местных мастериц. При каждом павильоне находился экскурсовод, который объяснял посетителям значение каждого экспоната и практические возможности каждого инструмента. Несмотря на то что выставка была очень примитивна, все же она оправдывала свое назначение — пропаганду более совершенных методов ведения хозяйства в условиях Непала. Около экспонатов ходили крестьяне, и, надо сказать, относились к ним с похвальным вниманием. Каждому давался исчерпывающий ответ по любому вопросу.

Для того чтобы сделать выставку массовой, на ее территории был устроен базар и сооружены временный кинотеатр и концертная сцена, на которой выступала группа девушек из Илама. После осмотра павильонов мы пошли послушать их самодеятельный концерт.

Нам особенно понравился танец горцев. Он отличался от других непальских танцев темпераментностью и сопровождался пением, раздававшимся из-за сцены. Мы попросили девушек еще раз исполнить этот танец. Девушки согласились, но, к нашему удивлению, они исполнили новый танец, в котором соло исполняла одна очень милая, грациозная девушка. Она сошла со сцены и, подойдя к Борису Перевозникову и не спуская с него глаз, с улыбкой запела на местном диалекте песню. Все остальные девушки хлопали в ладоши в такт барабану. Когда закончилась песня, девушка подошла к Борису и подарила ему красный цветок Затем, поклонившись всем нам, смущенно скрылась в стайке своих подружек.