Сквозь Пекло

Глава тридцатая

Святозар ехал верхом на белом осетре держась за его усы, которые при ближайшем рассмотрении оказались не усами, а тонкой, серебристой уздечкой, укрепленной, точно, как у коня на удлиненной морде рыбы. Впереди наследника ехали Менхет и Усер, и освещали путь лучисто горящими голубыми сапфирами, укрепленными на концах серебристых копьев. Уже много часов прошло, как они покинули чудесное царство Волыни и теперь плыли по морскому дну. Впереди насколько хватало яркого голубого света волшебных сапфиров, лежала бескрайняя песчаная равнина, на которой высились необыкновенные силуэты подводных утесов, увитые бурыми, длинными, плоскими водорослями, разнообразными раковинами, похожими на лепестки цветов красными звездами, и другими необычными морскими жителями. Временами морское дно, то приподнималось, то опускалось и от этого на дне становилось то светлее, то темнее.

— Менхет, — обратился к сопровождающим его воинам Святозар. — Сейчас день или ночь?

— Вечер, умхатис ДажьБога! На земле сейчас вечер, — негромким голосом, ответил Менхет.

Внезапно морское дно пошло резко вверх, словно наследник и воины стали взбираться на высокую гору, а поднявшись на нее, на мгновение остановились. И Святозар увидел перед собой расстилающийся густой лес из водорослей, которые выбивались из-под дна морского, и устремлялись вверх, яростно переплетаясь между собой в соперничестве добраться до поверхности моря первыми. Здесь и сама земля была покрыта толстым слоем водорослей и образовывала сплошной ковер. И если внизу у поверхности дна ковер был красно-зеленый и больше походил на лапчатые, точно изрезанные красные, да зеленые растения, то вверх устремлялись, лишь ярко-бурые плосколистные водоросли.

Менхет и Усер снизили полет осетров, вплыли в густой подводный лес и начали копьями раздвигать водоросли, чтобы было удобно плыть осетру наследника. В лесу дно морское постоянно изменялось, оно то резко шло вверх, то также стремительно опускалось вниз. И так как воины и Святозар плыли почти по дну, ногами касаясь поверхности ковра, и подымая его красно-зеленое переплетение вверх, то приходилось все время направлять полет осетров. Прошло несколько часов, а воины и наследник все еще продолжали плыть сквозь лес, который становился то гуще, то наоборот редел, так что водоросли, освещаемые голубым светом сапфиров, проглядывались намного, вперед. После очередного полета вниз, дно морское наконец-то выпрямилось, густой лес из водорослей закончился и Святозар увидел высокие утесы и скалы, уходящие к поверхности моря, а на них укрепленные необычайные и доселе невидимые белые и ярко-красные кусты с желтыми, зелеными, алыми венчиками на концах. Несмотря на наступающую ночь, в этом месте Восточного моря было светло, а яркий свет, исходящий из сапфиров делал дно хорошо просматриваемым. Поэтому наследник смог разглядеть на утесах и на самом дне какие-то причудливые комки желтовато-зеленого цвета, бесформенные белые и красные наросты и шары, похожие на оленьи рога золотистые ветви. В воде плавали не только изумительные по окраске зеленые, маленькие, юркие рыбки, но и более крупные, отмеченные черными полосками рыбы, а также рыбы с фиолетовыми пятнами на спине, с закругленными хвостами, и просто огромные с серебряными, желтыми, голубыми телами. Вода у поверхности морского дна была необычайно спокойна, чиста и так прозрачна, что временами наследнику казалось, он плывет на осетре не в глубинах моря, а летит по воздуху.

Осетр легко и очень быстро нес Святозара вслед за воинами Алтынского царства, но наследник все же успевал заметить красоту подводного мира и насладиться его великолепием. Но вот впереди себя, где-то вдалеке, Святозар увидел, словно вспыхнувший яркий свет, а немного приглядевшись, приметил, как дно морское резко пошло вниз. Менхет и Усер направили своих осетров к яркому свету и очутились в горной гряде утесов, высившихся по обе стороны от плывущих, наследника и воинов, с какими-то глубокими пещерами внутри. Менхет не снижая быстроты полета осетра, обернулся и негромко сказал:

— Умхатис ДажьБога, мы прибыли в поддонное царство Черномора, морская владычица велела мне говорить за вас.

— Да, Менхет, я знаю, что тебе велела Богиня, — ответил Святозар. А немного погодя, спросил, — Менхет, а что такое умхатис?

— Умхатис, — откликнулся воин, и вновь развернув голову, посмотрел на наследника. — Это значит сын. Умхатис ДажьБога — сын ДажьБога. — Менхет помолчал, с почтением оглядывая Святозара, и добавил, — Черномор, как всякий Бог знает, все языки. Я буду представлять вас, как и положено посланникам Алтынского царства на алтынском языке, ну, а когда мы войдем вовнутрь его дворца, вы уже сможете говорить на восурском.

Святозар кивнул Менхету, и когда воин сызнова принялся наблюдать за дорогой, направляя своего осетра, тяжело вздохнул на миг, представив себе высоченного Черномора и его зеленое в гневе лицо, когда тот увидит, наследника восурского престола в своем дворце, да еще и как посланника Алтынского царства.

Святозар, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, принялся всматриваться в морскую даль и вскоре смог различить, что яркий свет, исходил из высокого громадного утеса, находившегося в середине поддонного царства, который и наполнял все царство светом. Правда на его окраинах свет был немного приглушенный, но чем ближе подплывали посланники к высокому утесу, тем он становился ярче и все лучше озарял само царство.

Проплывая сквозь гряды утесов с глубокими пещерами внутри, наследник разглядел, в самих пещерах жителей поддонного царства и догадался, что пещеры и горные гряды есть жилища слуг Черномора. Из пещер стали выходить морские русалки белолицые красавицы с рыбьими хвостами, со светлыми, распущенными волосами и зелеными глазами. Многие из них выходили под руку с фараонками чернолицыми воинами с рыбьими хвостами, голубоватыми волосами, зелеными усами и бородой. Они с любопытством оглядывали плывущих, и безмолвно разевали рты.

— Что они говорят, — спросил Менхета Святозар.

— Кричат нам: «Кто вы и зачем сюда прибыли?» — ответил глуховатым, булькающим голосом, Усер.

Из пещер выглядывали и другие слуги Черномора, наследник успел заметить морду налима с толстыми, словно выпученными вперед губами, и огромную удлиненную голову щуки с разинутой пастью утыканной острейшими зубами. Лишь на мгновение показался из своего жилища двухсаженный сом с длиннющими, изогнутыми усами, он широко раззявил рот, а посем опять ушел вглубь пещеры. Иногда на поверхности дна, возле самих пещер, встречались лежащие, длинные блестяще-прозрачные, будто стекляные, похожие на змей, рыбы. Они поворачивали в сторону плывущих свои округлые головы, с большими глазами, и беззвучно открывали рты.

Проплыв еще малеша, Святозар смог разглядеть и сам источник света высокий, громадный утес, который на самом деле оказался дворцом Черномора. Дворец был, точно вырублен в горном утесе, там зрилось множество искусно вырезанных окошек: квадратных, круглых и прямоугольных, затейливо украшенных резными, каменными ставеньками и белым жемчугом, в самих окнах, конечно, не было стекол, потому, как в воде они были без надобности. Входом во дворец служили высокие, двухстворчатые ворота, они были очень массивные и выкованные из железа, которое ужасно поржавело в соленой воде и покрылось беловатым налетом. Рядом с распахнутыми настежь воротами, стояло несколько фараонок в руках они держали наподобие мочалы, бесформенные, желтые шары и с усердием оттирали ими ржавчину и налет с ворот. Как только фараонки увидели подплывающих ко дворцу Менхета, Усера и Святозара в тот же миг побросали шары на землю. Весьма спешно они вскочили на стоявших недалече и пощипывающих тонкие водоросли темно-синих коней-полурыб, у коих задняя часть тела была тоже в виде рыбьего хвоста, схватили в руки длинные вилообразные, увитые водорослями, и покрытые белым налетом орудия, да выставив их вперед, беззвучно открывая рты, окружили воинов и наследника.

Менхет поднял руку с копьем вверх, голубой сапфир густо полыхнул светом, и воин громко крикнул:

— Реруфуса умхатис ДажьБога! Осемус Алтынтов амесафусера! Хуруса суфирэ тусафэ Черномору, фэнэ санусеф эхимефа амесафу Волыня!

Фараонки услышали слова посланников, беззвучно захлопали своими ртами, и, переглянувшись, опустили направленные на Святозара и воинов вилообразные орудия, да низко поклонились. Один из фараонок спрыгнул с коня, и, подойдя к посланникам, с почтением сказал:

— Хатумасу ресанусе!

Менхет и Усер принялись слазить со своих осетров, а спешившись, подошли к наследнику. Воины с почтением поклонились Святозару, и, придержав его осетра, помогли сойти на землю, при этом Минхет шепнул ему на ухо:

— Фараонка сказал: «Идите следом!», я и Усер пойдем впереди вас, чтобы никто не мог разглядеть вашего лица, пока не дойдем до трона Черномора.

Святозар кивнул и когда Менхет и Усер, подняв вверх свои серебряные копья, торжественно двинулись за фараонкой, пошел следом за ними. Остальные же фараонки, охранявшие ворота, поворотили своих полуконей-полурыб, освобождая посланникам путь.

Наследник миновал распахнутые, поржавевшие ворота и вошел в очень светлый, округлый, огромных размеров, зал. В этом зале и потолок, и стены, и пол были каменные, и наследник пришел к выводу, что когда-то в огромной, высокой горе вырубили дворец и зал. Впрочем тот, кто вырубал его, был почему-то не всегда умелым работником, и посему стены и потолок были не гладкими, а все в рытвинах, выпуклостях и ямах, в которые, наверно, для красоты были вставлены большие круглые жемчужины: белого, розового и темно-розового цвета. В зале стояли в ряд, с правой и с левой стороны по пять столбов, поддерживающих потолок. И вот столбы, в отличие от стен и потолка, были сделаны очень искусно, и поражали взгляд своей красотой. Столбы были ярко — желтые, светящиеся и искусно увитые такими же желтыми светящимися водорослями с широкими листьями. По первому наследнику показалось, что водоросли живые, но приглядевшись, он понял, что на самом деле они каменные. Именно эти столбы и растения на них, так ярко освещали и сам зал, и словно наполняя светом стены дворца, сам дворец и все поддонное царство. На стенах зала поместились большие квадратные окна. И, что самое любопытное часть окон была очень искусно вырезана и также искусно украшена, по краю мелким черным жемчугом. Зато другая часть была вырублена тем же неумелым работником, что делал стены и потолок и потому эти окна были какими-то кособокими, с неправильно сходящимися краями, в которые также неумело были вставлены крупные, черные жемчужины. Окна шли вперемежку, вначале искусное вырезанное окно, затем безобразное, следом вновь искусно вырезанное, а дальше опять безобразное, и так по округлости зала. Самое последнее окно над воротами было, и вовсе не довырублено, и представляло из себя просто огромную, с корявыми краями, дыру.

В глубине зала на большом, золотом троне с высокой спинкой, венчающейся полукругом и зеленым овальным изумрудом сидел Черномор. Святозар шедший позади Менхета и Усера дюже хорошо разглядел царя и был потрясен тем, что сейчас перед ним на троне сидел не высокий, а намного ниже наследника, мужчина с зеленоватой кожей, с зелеными длинными волосами, бородой и усами. На голове у Черномора высился трехзубый золотой венец с крупными, темно-зелеными изумрудами на зубьях, да с мелкими, синими сапфирами по ободу. Он сидел на троне вполоборота, лениво развалившись на нем, опираясь спиной на широкую ручку трона, а на другой подлокотник закинув левую ногу, так, что его легкое, длинное, голубоватое одеяние, небрежно сдвинулось на бок оголяя правую, зеленоватую ногу до колена. В руках Черномор держал маленький черный батог, увитый водорослями, и размахивал им из стороны в сторону, будто отгонял мух. Слева от трона стоял, еще один золотой трон, только меньшего размера, также украшенный высокой полукруглой спинкой, и небольшого размера изумрудом. Но на этом троне никто не сидел, наверно, подумал наследник, это трон царицы Белорыбицы. Прямо около ножек трона на малюсенькой лавочке сидел черный фараонка, который держал в руках развернутый, не длинный, наподобие берестяной грамоты, предмет и широко разевая рот, беззвучно, что-то читал оттуда. Справа от трона, около Черномора, прямо на хвосте, помещался старый знакомец наследника, поединщик рако-краб. Чудище теперь тоже было не выше царя Черномора, и в длину вряд ли достигало двух аршин. Тело у него было крабье, и овальной формы, а мощный хвост, как у рака, да восемь, одинаково коротких ног. Но там где раньше, до встречи с наследником, у рако-краба красовались две мощные клешни, сейчас торчали лишь жалкие обрубки ног, ведь волшебный меч ДажьБога отрубил клешни навсегда, и новые отрасти, уже не могли. Вдоль столбов, мимо коих шли посланники, стояли фараонки и русалки, с неподдельным интересом созерцающие прибывших и в особенности Святозара, да переглядываясь между собой, широко разевали рты. Подойдя к самому трону Менхет и Усер остановились, низко поклонились царю и в два голоса, громко сказали:

— Реруфуса Черномора энефхо амесафу Волыни! Мюнэ кэсахо умхатис ДажьБога, окаса рефусэ мимомкахт мюнэхэ!

Черномор лениво повернул голову на посланников, и с чувством полного пренебрежения посмотрел на них. Одначе услышав слова «умхатис ДажьБога» сменил на лице чувство пренебрежения на любопытство, и уже более заинтересованно глянул на посланников. Погодя он перестал махать батогом, принял положенный вид на троне, сев прямо да изобразив на лице сразу удивление и почтение.

Менхет и Усер, отступили в бок, уступая дорогу наследнику, а Святозар шагнул вперед, преклонил голову перед Черномором и сказал на языке Богов:

— Зребю ешла Ас Черномор, аз сэтко ДажьБога пешкало кё ешла зэ тэвколенько…[8]

Но наследнику так и не удалось договорить… Потому что Черномор нежданно выпучил свои и без того большие водянисто-зеленые глаза, страшно затрясся всем телом, скривил зеленое лицо так, что стал похож на сморщенную жабу, и, направив в сторону Святозара батог, закричал на чистом, восурском языке:

— А…а…а… явился… явился, этот врун… Поглядите, поглядите явился лгун, клеветник, обманщик…

Святозар замолчал, прерванный на полуслове, а после раздраженным голосом, спросил:

— Ты, чего, царь Черномор, не слышал, что тебе сказали посланники Алтынского царства? Я, сын ДажьБога, по какому праву, ты, называешь меня вруном, клеветником и обманщиком.

— Я…,- закричал Черномор и точно пытаясь поразить наследника, махнул в его сторону, батогом. — Я имею право, так говорить…Потому что ты, не сын ДажьБога, а наследник восурского престола, с которым я виделся несколько лет назад и который победил моего поединщика Ракушечку. — Царь развернул батог в сторону рако-краба, и стукнул им того по голове, как раз между глаз, да с такой силой, что несчастный Ракушечка, от удара присел на своем хвосте, и часто — часто замигал веками. — А када, ты, явился к себе в Восурии стал плести сказы, что победил ты тады меня… Меня — самого поддонного царя Черномора!

— Нет, царь, — закачал головой Святозар. — Я эти сказы не плел, не сказывал, это люди их выдумали, и мне всегда было неприятно слушать эту ложь.

— Ага, — обрадовано воскликнул Черномор, словно разоблачил тайные помыслы наследника, и подпрыгнул на троне. — Но все, же ты их слушал, слушал, обманщик.

— Ну, я гляжу, — разумно, заметил Святозар. — Ты их тоже слушал и слышал.

— А, куды же мне было деваться, — тяжело задышав, и вновь стукнув батогом ракушечку между глаз, плаксивым голосом, молвил Черномор. — Коли каждый приходящий сюда и обращенный в фараонку, мне о том сказе сказывал. — И царь вновь ударил батогом ракушечку по голове, а потом повернул к нему голову и гневно спросил, — чего, чего говоришь?… Ничего не пойму…

— Я говорю, повелитель, — начал сказывать глухим, будто из бочки, голосом Ракушечка, на восурском языке, при том часто моргая веками. — Я, говорю, повелитель, дозволь мене его… ентого недобитого, ихняй Васурии наследника, растоптать, раскромсать на части…

— Смотри, Ракушечка, — сердито проронил Святозар, и зыркнул в часто моргающие очи рако-краба. — Я, тебя, уже раз победил, но смерти не предал — пожалев, второго раза не будет.

— Ах… ах… ты… ты…,- захлебываясь в бессильной ярости, забулькал Черномор, и его голос разлетелся по всему дворцу. — Ты, еще будешь, тут пужать моих слуг, да еще и в моем присутствии… Гляжу я совсем ты распоясался, вот я чичас — то, и разорву тебя на махунечкие кусочки, да отошлю отцу твоему в сундучке волшебненьком.

— Царь Черномор, — усмехнувшись, произнес наследник и шагнул вперед, ближе к трону. — Прежде чем, ты меня на махунечкие кусочки разорвешь, ты приглядись ко мне повнимательней. Разве я тебе никого не напоминаю?

— Что ты сказал? Кого, ты, мне должен напоминать? — переспросил царь, и скривил лицо так, что опять стал похож на сморщенную жабу.

— Ну, как же, — ровным, спокойным голосом, ответил Святозар. — Во — первых в моем лице, ты должен вспомнить моего отца и Бога, великого и славного витязя ДажьБога, на которого, заметь, я очень похож. Во-вторых, ты, должен вспомнить юношу Богомудра, который много веков назад, плыл в страну Беловодья, и с оным ты хотел потягаться силами. И тогда на выручку к своему сыну Богомудру, то есть ко мне, явился ДажьБог и поджег он молниями Бога Перуна, твои косматые зеленые волосы и бороду… — Наследник сделал еще один шаг, вперед, ближе к трону, и гневно добавил, — а, теперь, за все потопленные восурские ладьи, за все погубленные безвинные души, ты, ответишь передо мной Черномор, перед наследником, Святозаром.

Наследник глянул в водянисто-зеленые глаза поддонного царя и зашептал: «Золотой волосок морской Богини Волыни, впитавший в себя солнечный свет и тепло Бога солнца Ра, вышедшего из лица родителя всего сущего — Рода, разрушившего золотое Яйцо, явленное самим Всевышним, прояви заключенную в тебе божественную силу и мощь, оплети и окутай царя Черномора!» Дошептал Святозар заговор резко выкинул правую руку, вперед, тронул большим пальцем волосок, укрепленный на среднем пальце. И тотчас волосок, точно живой стал выползать из пальца наследника, утолщаясь и удлиняясь, прямо на глазах. Еще морг и он оторвавшись от пальца Святозара, устремился к сидящему на троне Черномору и принялся опутывать его руки, ноги, тело, крепко привязывая их к сиденью, спинке и ручкам трона. Волосок двигался по спирали и дюже быстро, вскоре он достиг шеи царя, подбородка, и рта, притянув голову к спинке, закрыв рот и оставив не занятым лишь часть носа, глаза, брови и часть лба. Движение волоска прекратилось также быстро, как и началось, а Черномор ничего толком и не понявший, сидел теперь покрытый ярким желтым волоском, и, выпучив, вперед, и без того, безобразные глаза, тревожно ими поглядывал на наследника, да стоящих рядом Менхета и Усера.