Сладкая ночка

ГЛАВА 8

Весь следующий день мне пришлось посвятить сбору Кириных вещей. Я в очередной раз удивлялась ее бытовой беспомощности, она не могла толком собрать даже косметичку. И еще пример: находясь под впечатлением рассказов о знаменитых лондонских дождях и туманах, она приготовилась взять с собой плащ, зонт и даже резиновые сапоги. Я тяжело вздохнула и выкинула все ненужное без лишних комментариев.

Кирина бестолковость вкупе с бесполезной суетой ее мамы настолько утомили меня, что я благодарила бога за то, что успела восстановить свой доклад и теперь, вернувшись домой, могу просто рухнуть в постель.

Дома я собралась в течение получаса. Скарабей притягивал меня как магнит. Я вынула из него чип, бросила в косметичку с полезной дамской чепухой, выпила чаю, вызвала наутро такси и буквально провалилась в тяжелый сон без сновидений.

«Бритиш эйруэйз» — одна из лучших авиакомпаний мира. Кире нравилось абсолютно все. Подруга была полна радужных надежд в связи с этой поездкой. Ей казалось, что стоит ей ступить на британскую землю, как весь разноцветный и разноязыкий люд, населяющий ее столицу: англичане, индусы, ямайцы, африканцы и прочие — будут у ее ног. Я не стала разочаровывать Киру и снисходительно слушала ее болтовню. Действительно, чем черт не шутит? Кира была так оживлена, что казалась просто хорошенькой, и даже проглядывавший сквозь пудру синяк не портил ее.

В Лондоне шел дождь. Не тот проливной, летний, после которого ярко сияет солнце, а небо очищается от городского смога, а по-осеннему противный, обложной, проникающий повсюду. Такой дождь вызывает чувство безнадежности, депрессию. Кажется, что солнце никогда уже не выглянет, а темно-серое небо, затянутое облаками, просто убивает все краски и радость жизни.

Кира вовсе не огорчилась, а, напротив, возликовала.

— Ну, конечно, я так и знала! — радостно завопила она. — А ты заставила меня выкинуть все, что могло бы спасти нас от дождя! Остался только лак «Тафт три погоды», который, согласно рекламе, убережет наши прически!

Кира наивно верила рекламе, и я поморщилась, представив себе, что сделает с моими волосами этот непрекращающийся дождь. К счастью, сегодняшний день можно было посвятить своим делам, мой доклад поставлен на завтра.

Я не любила Лондон, не любила лондонскую толпу, лондонский климат, лондонский снобизм. В одном этому городу нельзя отказать: в умении развлекать своих жителей и гостей — бесспорно, это была столица мировых тусовок. И именно на бессонные ночи, походы по ночным клубам и дискотекам была настроена моя подруга. Я не любитель такого времяпрепровождения, но чего не сделаешь ради дружбы…

Мы поселились в роскошном и старинном отеле «Ройял Гарден» неподалеку от Кенсингтонского парка. Ничего не скажешь, Королевское научное общество бедным не назовешь. Кира, как ребенок, носилась по просторному номеру, крутила бронзовые ручки, ощупывала резьбу на настоящей деревянной мебели, гобелены, рассматривала картины XIX века. Честно говоря, я и сама впервые жила в такой роскоши.

— Давай сегодня никуда не пойдем, — попросила я Киру. — Завтра доклад, а я так устала, да еще на голове черт знает что…

— Давай, — легко согласилась подруга. — Примем ванну, приведем себя в порядок, закажем ужин в номер, будем как белые богатые леди…

— Ну не такие уж белые и вовсе не богатые, — рассмеялась я, — но, пожалуй, не хуже.

— И даже лучше!

Доклад прошел на «ура». Я стояла на кафедре в деловом костюме из тонкой шерсти, с гладко причесанными волосами (только Кира знает, чего это мне стоило), отвечала на вопросы коллег, которые сыпались со всех сторон. Я казалась себе очень деловой ученой дамой, восхищающей учителей и старших коллег своим интеллектом. Жаль, Абдул Азиз не видит моего триумфа… А может быть, и видит…

В первом ряду сидела Кира, одетая соответствующе научному мероприятию, и страшно мною гордилась. Это было заметно по торжествующим взглядам, которые она бросала вокруг, ревниво наблюдая, так ли все восхищены мною, и по ее сияющей улыбке. Когда я спустилась в зал и села рядом, подруга не удержалась и чмокнула меня в щеку, чем явно шокировала чопорных научных дам и мужей, не привыкших к таким открытым проявлениям чувств. А мне было приятно.

В перерыве подходили коллеги, поздравляли, передавали приветы моему шефу. Многие вспоминали Абдул Азиза, но я избегала участия в этих разговорах, боясь не сдержаться.

Сначала Кире все нравилось, она разглядывала окружающих, строила глазки приглянувшимся мужчинам. Но ученые мужи не обращали никакого внимания на ее призывы. Кира ничего не понимала, начала ныть и через каждые десять минут спрашивала, когда все это кончится. Пришлось пообещать ей ночной поход в какой-нибудь клуб. Кира сразу же повеселела и довольно спокойно просидела до конца заседания.

Вечером Кира нарядилась в новое черное платьице, искусно раскрасила свое худое неправильное личико, непостижимым образом превратившись в женщину вамп. Я рядом с ней казалась темнокожей дылдой с непослушными курчавыми волосами, к тому же одетая в неженственные брюки и топ и напрочь игнорирующая каблуки. Как Кира ни уговаривала меня надеть вечернее платье, я не согласилась, сославшись на отсутствие желания кого-либо соблазнять. По крайней мере сегодня. Кира вздохнула и смирилась.

— А я готова к приключениям, новой жизни, богатым, экзотическим мужчинам! — экзальтированно восклицала она, совершая пируэты перед огромным зеркалом.

Предчувствие говорило мне, что такое настроение до добра Киру не доведет. Но расстраивать ее мне не хотелось…

Я не слишком хорошо знаю ночную жизнь Лондона, поэтому назвала таксисту клуб, в котором мы не раз бывали с Абдул Азизом. Я старалась об этом не думать, опасаясь, что моя жизнь превратится в лавку воспоминаний: это кольцо подарил Абдул Азиз, в этом ресторане мы обедали с Абдул Азизом, в этом музее перед констеблем Абдул Азиз украдкой поцеловал меня, на этой лестнице я чуть не упала, а Абдул Азиз поддержал меня. Я до сих пор не покупаю клубнику, потому что у Абдул Азиза на нее аллергия… Словом, пока что не вспоминать о прошлом у меня не получалось.

В клубе гремела музыка, глаза ослепляли разноцветные вспышки. Посетителей было не слишком много, публику разогревала лишь парочка профессиональных танцовщиц. Мы сели за столик и заказали сухой «Мартини». Его я, правда, терпеть не могла, но решила, что Кира в таком настроении, что с радостью мне поможет.

Помещение постепенно наполнялось публикой. Я потягивала минеральную воду, а Кира допивала мой бокал. Подруга с интересом поглядывала по сторонам, комментируя внешние данные входящих. К часу ночи народ подвыпил, развеселился и принялся осваивать танцевальную программу, надо сказать, весьма пеструю, учитывая вкусы многонациональных посетителей. К этому времени Кира приканчивала четвертый бокал, а я наконец-то созрела для «Маргариты». По опыту я знала, что текила несколько взбадривает меня. И вдруг Кира весьма чувствительно толкнула меня и весьма выразительно указала глазами на соседний столик.

— Только резко не оборачивайся и пристально не смотри, — громко прошипела подруга.

— Не очень-то интересно, — безразлично бросила я, отодвигаясь от острого подружкиного локтя.

— Ой, ну там такой красавчик, такой красавчик, вернее, даже двое красавчиков! И смотрят в нашу сторону! — застонала Кира, чувствительная к мужской красоте.

— Ползала в нашей стороне! — резонно заметила я.

— Нет, ну я же чувствую, он во мне просто дырки глазами прожигает! Вот здесь! — Кира резким движением скинула шелковый палантин и приложила ладонь к худой груди, куда якобы бросал пламенные взгляды красавчик, сидевший сзади меня.

Я медленно, демонстративно обернулась, не реагируя на Кирины протестующие возгласы, и бросила взгляд на парочку черноволосых парней. Один из них воспринял мой взгляд как приглашение, улыбнулся, что-то сказал напарнику и направился в нашу сторону.

— Ой, ну что ты наделала! — притворно застонала Кира. — Теперь они подумают, что мы их снимаем!

— А разве не так? Разве ты не этого хотела? — осадила я подругу. — Но учти, я уверена, что они арабы, которых ты, кажется, терпеть не можешь!

— Ой-ой! — сокрушенно замотала головой Кира, — ну везде, везде арабы! Я же не виновата, что среди них столько красавчиков, аж сердце плавится!

— По-моему, у тебя другое место плавится!

— Ну и это место тоже, — беззлобно согласилась Кира, — а у кого бы не плавилось?

Действительно, парень был потрясающе хорош: кошачья грация, юное лицо в сочетании с уверенностью зрелого мужчины. Неудивительно, что Кира просто таяла при виде него.

Парень на арабском попросил разрешения присесть.

— Меня зовут Омар, моего друга Осама. Мы из Кувейта. В Лондоне по делам. Только сегодня прилетели, и так приятно в первый же день встретить таких очаровательных девушек. Вы ведь тоже арабки?

— Извините, — на всякий случай я сделала вид, что не поняла. — Вы говорите по-английски?

— О, простите, я был уверен, что вы если не соотечественницы, то хотя бы из стран Залива… — произнес Омар на приличном английском, — иначе я бы никогда не посмел…

«Еще как бы посмел!» — подумала я.

Парень повторил свой текст по-английски.

— Меня зовут Лиля, мою подругу Кира, мы русские из Москвы.

Кира напряженно улыбнулась уголками рта, пялясь на красавчика. Не разжимая губ, она прошептала:

— Чур, это мой!

— Да ради бога! — ответила я ей.

Парень непонимающе улыбнулся.

— Ваша подруга не говорит по-английски?

— Говорю! — смело заявила Кира, чудовищно коверкая язык Шекспира и Байрона.

— Прекрасно! — обрадовался Омар.

По Кириному взгляду я поняла, что в моих услугах переводчика она больше не нуждается.

Тем временем к нашему столику подошел его приятель, вполне симпатичный, но не такой ослепительно красивый молодой человек. Поняв расклад, он подсел ко мне и принялся непринужденно болтать, щедро рассыпая комплименты. Больше всего его интересовало, почему это я русская, а так похожа на арабку. Я отшучивалась. Невесть откуда взявшийся официант принес шампанское в серебряном ведерке, на мой взгляд, из самых дорогих.

— Такую замечательную встречу обязательно надо отметить, — многозначительно произнес Омар, поглаживая под столом Кирино бедро. Подружка выглядела вполне счастливой и, похоже, своего русского медведя Мишу не вспоминала.

Я ради приличия отпила кисловатого шампанского, чувствуя, как оно соединяется внутри меня с текилой, образуя смертельный вариант «текилы бум». В голове зашумело, поплыло, и я вспомнила ценный совет: «Не понижать градус». К сожалению, вспомнила слишком поздно. Что уж говорить о Кире, и без горячительного готовой к веселым романтическим приключениям. Омар и Осама казались мне классными ребятами. Кира уже откровенно обнималась с красавчиком. Они танцевали, и Омар прятал руки под шелковым палантином, без сомнения, исследуя худощавые Кирины прелести. Она закидывала голову и беззвучно смеялась. Возможно, небеззвучно, но слышны были только громкие звуки медленного хита Мэрайи Кэри.

Осама извинился и отошел. Через несколько минут он вернулся и торжественно протянул мне руку, приглашая встать. Мне вовсе не хотелось танцевать, я пыталась отказаться, но музыка заглушала мои слова. Поэтому я вздохнула и поднялась. Осама крепко сжал мою руку сухой горячей ладонью и повел к центру зала, где скрещивались разноцветные огни. Он почти прижался губами к моему уху и, обдавая меня запахом виски и терпкого одеколона, сказал:

— Это сюрприз, специально для нас. Пожалуйста, не смущайтесь, у вас непременно получится. Я вас научу.

После секундной паузы зазвучал легко узнаваемый хит Амра Диаба. Этим летом его мелодия доносилась из каждого кафе, дискотеки, открытого окна и автомобиля Каира. Публика замерла и расступилась, наблюдая, как Осама показывает мне основные движения, кто-то пытался их повторить.

— Давай! Ялла! — подбадривал меня Осама, приглашая к танцу.

— Ну давай же! — проорала мне на ухо Кира, которой не терпелось изобразить прежде ненавистный ей арабский танец. Она не слишком ловко покачивала бедрами и переминалась с ноги на ногу.

Алкоголь и музыка ударили мне в голову, и я резким движением сорвала с шеи подруги палантин и обернула его вокруг бедер. Посетители расступились и начали аплодировать. Я ни о чем не думала, просто мое тело вспомнило все то, чему учили меня в детстве тетушки по отцу и что с малолетства умеет каждая египетская девчонка. По телу пробежала теплая волна, каждая мышца вибрировала. Я закрыла глаза и представила пламя костров под звездным небом, ветер из пустыни треплет волосы и легкие одежды танцовщиц, звенят металлические побрякушки в такт быстрым движениям бедер, каждое движение сопровождают гортанные выкрики, похожие на птичий клекот…

Потом еще какие-то люди нас угощали, требовали танец на «бис». Я охотно согласилась, отобрала у какого-то изумленного клиента трость и уж тут показала все, что умела: ловко вертела ее в пальцах и притягивала ею за шеи безропотных, изумленных мужчин…

Потом Кира жарко шептала мне на ухо, что наконец-то нашла мужчину своей мечты и остается с ним. Обещала вернуться утром. Я не слишком о ней беспокоилась, просто сунула ей в сумку визитку отеля — позвонит в крайнем случае.

Осама в такси в романтичных выражениях признавался мне в любви, собирался жениться, умолял принять ислам, расписывал красоты своего дома в Эль-Кувейте. Он даже пытался встать передо мной на колени. В машине это не слишком удавалось, и он целовал мне колени — единственное, до чего мог дотянуться. Мы перешли на арабский, и он упрекал меня, что я сразу не призналась в своей принадлежности к Великому Арабскому Миру. На мои протесты и заявления, что я считаю себя русской, Осама смеялся, рекомендовал мне посмотреть в зеркало и высокопарно заявлял, что любой, в ком течет хоть капля арабской крови, должен считать себя арабом. Я глупо хихикала и напевала песню Амра Диаба.

Наконец мы подъехали к отелю. Осама, слегка пошатываясь, но по-прежнему галантно открыл мне дверцу машины.

— Милая, — бормотал он, держа меня за руки, — позволь остаться с тобой, любить тебя… — в доказательство своих чувств он впился в меня горячими губами, пахнущими виски, шампанским и дорогим табаком.

— Боюсь, что после такого количества спиртного я буду храпеть, — пошутила я, отстраняясь от своего кавалера. — У меня завтра тяжелый день, — уже серьезно сказала я, — надо выспаться.

— Уже шесть утра, — грустно заметил Осама и с надеждой посмотрел на меня, — все равно не выспишься…

— Хотя бы попытаюсь. — Я поцеловала его в щеку. — Мой номер триста двадцать пять.

— Я обязательно позвоню, — пообещал Осама, не отпуская мою руку.

— Я вернусь около пяти, — я осторожно освободила руку и попыталась легко взбежать по ступеням. Легкость походки удавалась с трудом.

— Доброе утро, мадам, — с некоторым осуждением произнес швейцар, распахивая передо мной дверь.

— Доброе утро, — вежливо ответила я, думая о том, какие, в сущности, снобы эти англичане.

Утром меня разбудил портье. Я вспомнила, что просила позвонить в восемь утра. Получалось, что я проспала всего полтора часа. Я была совершенно разбита, голова трещала, во рту было отвратительно. Вспомнив жителей нашего «Бермудского треугольника», я открыла мини-бар, выудила оттуда бутылку пива и вместе с ней отправилась в душ.

Сидя перед зеркалом, я расчесывала мокрые волосы, тут же завивавшиеся тугими кольцами, и думала о том, как повезло Кире. В это время подруга наверняка сладко спит на плече у красавчика Омара, а я, бедолага, не выспавшаяся и еще не протрезвевшая, вынуждена плестись в конференц-зал и слушать доклады, посвященные артефактам Среднего царства.