Славяне накануне образования Киевской Руси

Д.Т. Березовец Поселения уличей на р. Тясмине

Из среды племен «Повести временных лет» уже давно выделяют два древнерусских племени — уличей и тиверцев, относящихся к юго-западной группе, часто употребляя по отношению к ним эпитет «загадочные». Применение такого эпитета объясняется скудостью письменных источников и почти полным отсутствием археологических памятников, которые можно было бы связать с ними. В последнее время эти племена все чаще и чаще привлекают к себе внимание археологов, сделавших ряд попыток связать с ними определенные категории археологических памятников[255]. Одной из таких попыток является и настоящая работа.

Древнерусское племя уличей несколько раз упоминается в летописях, а также у Константина Багрянородного. Из этих источников можно почерпнуть очень ограниченные и неточные сведения о территории расселения и о некоторых моментах их политической истории. При попытке связать те или иные археологические памятники с уличами перед исследователем встает ряд вопросов: где, на какой территории следует искать памятники этого племени, в какой хронологический период и каков должен быть их характер?

В Воскресенской летописи, в рассказе о борьбе Игоря с уличами мы читаем: «И бѣша сѣдяще Углици по Днѣпру внизъ; и по семъ прiидоша межи вой Днѣстръ, и сѣдоша тамо»[256]. В работе Шахматова то же место читается следующим образом: «И бѣша сѣдяще Уличи по Днѣпру вънизъ и по семь преидоша межю Бъгъ и Днѣстръ, и сѣдоша тамо»[257].

Таким образом, из этих сообщений вытекает, что уличи первоначально обитали «по Днепру вниз». В летописи не указывается, вниз от какого пункта простирались уличские земли. По-видимому, тут летописец имеет в виду не какое-то определенное место, а говорит о Киевском княжестве или о Полянской земле. В летописях есть и некоторая детализация этой территории. В них указывается уличский г. Пересечень. Но тут вновь возникают трудности — местонахождение его пока не определено.

Б.А. Рыбаков, специально рассматривавший этот вопрос, пришел к выводу, что уличский г. Пересечень следует искать в непосредственной близости от Киева, вниз по Днепру, где-то около устья или в нижнем течении р. Стугны[258]. Если это так, то племя уличей должно было обитать на значительной части Днепра ниже Триполья и «оли до моря». Доходили ли их поселения до самого побережья Черного моря, говорить, конечно, трудно, тут летописец мог быть и не совсем точным, но это значит, что в порожистой части Днепра они, конечно, обитали.

Согласно сведениям наших летописей, это племя в силу каких-то причин, главнейшей из которых было, по-видимому, нежелание подчиниться Киевскому князю, переселилось на запад и заняло междуречье Буг-Днестр и, возможно, территорию современной Молдавии. Весьма вероятно, что слова летописи «оли до моря» относятся именно ко второму периоду. Этот второй период — период обитания уличей меж «Бъг и Днѣстръ» следует, по-видимому, относить ко времени взятия Игорем Пересечня, т. е. где-то к середине X в.

Второй вопрос — это вопрос о том, какие категории древностей следует определять как уличские.

Б.А. Рыбаков считает, что наиболее ранними памятниками уличей можно считать поселения и могильники черняховской культуры, известные в районе порожистой части Днепра и ниже[259].

Это вопрос особый и решаться он должен только в плане исторических судеб всей черняховской культуры, так как никакой специфики черняховские памятники этих районов не имеют. Поскольку в археологических культурах последующего периода, как нам кажется, нет зримых элементов преемственности, как нет и внутренней связи с черняховскими памятниками, то такое предположение нам кажется несостоятельным. К рассмотрению этого вопроса более подробно мы еще вернемся.

Применительно к более позднему времени тот же автор считает, что для памятников уличей, племени, жившего в непосредственной близости со степью и частично в ней, было характерно «любопытное сочетание степных и славянских элементов»[260] и, как пример таких памятников, называется клад, найденный в 1930 г. около с. Вознесенки вблизи г. Запорожья[261]. Нам кажется, что и это не соответствует фактическому положению. Дело в том, как отмечает это и Б.А. Рыбаков[262], что в памятниках типа Вознесенки есть много элементов неславянской, салтовской культуры и вместе с тем совершенно не ощущаются элементы, свойственные славянским культурам. К таким элементам можно было бы отнести только что-то из оружия, конской сбруи. Но и эти предметы не имеют ярко выраженных славянских черт и могут принадлежать не только славянам. Это памятники какого-то кочевого или полукочевого, а не оседлого населения и к уличам, по-видимому, прямого отношения не имеют. Вместе с тем в той же работе Б.А. Рыбаков в числе уличских древностей называет находки у с. Свистуново — памятники совсем иного типа. С такой интерпретацией этой находки нельзя, конечно, не согласиться.

По нашим представлениям памятники уличей должны носить ярко выраженный оседлый земледельческий характер. Материальная культура этого племени не должна резко отличаться от материальной культуры соседних славянских племен. Во всяком случае уровень социально-экономического развития уличей должен быть приблизительно такой же, как древлян, северян и других племен Поднепровья. Отличаться одна от другой эти племенные культуры могут только отдельными чисто этнографическими особенностями.

И, наконец, уличские памятники должны хронологически относиться ко времени реального существования этого племени — VII, а может быть и VI–X вв. н. э.

Суммируя кратко все вышеизложенное, следует сказать: памятники летописных уличей — это памятники оседлых земледельцев, искать их следует где-то в районе от р. Роси на юг, включая Днепровскую излучину для VI–IX вв., и между Бугом и Днестром с X в. Такие памятники в настоящее время известны, они появляются во все большем и большем количестве. Первооткрывателем их, по-видимому, следует считать А.В. Бодянского, собравшего в порожистой части Днепра большую коллекцию древностей, относящихся к VI–VIII вв. н. э. Коллекция эта состоит из значительного количества украшений, орудий, керамики. Им же были раскопаны жилища, а возможно и погребения этого времени. Памятники, которые следует считать уличскими, исследовались и нами.

Ниже мы переходим к систематическому изложению материала.

Около с. Пеньковки Ново-Георгиевского района Кировоградской обл. Кременчугской первобытно-скифской экспедицией Института археологии АН УССР в 1955 г. было открыто два поселения с лепной керамикой, по типу близкой к керамике Луки-Райковецкой[263], в урочищах Макаров остров и Луг I. В этом же году разведками автора было открыто еще три поселения в этом же районе — в урочищах Молочарня, Луг II и Луг III[264].

Все эти поселения находились в пойме р. Тясмина примерно в 7–8 км от устья и занимали разного размера останцы. Несколько выше по течению в районе с. Андрусовки группа таких же памятников была открыта разведками Е.В. Максимова, еще выше у с. Стецовки очень близкие в культурном отношении поселения исследовались Е.Ф. Покровской и в последующие годы — В.П. Петровым.

В районе, где проводились работы отряда[265], Тясмин имеет очень широкую пойму, объединяющуюся с поймой Днепра. Правый берег поймы высокий, сильно изрезанный оврагами; у основания его есть терраса, с небольшим наклоном спускающаяся к пойме, левый берег занят дюнами разной высоты, местами поросшими соснами.

Пойма реки осушена в 20-х годах нашего столетия с помощью большой и глубокой канавы, прорытой примерно по ее середине. До этого она представляла собой ряд болот и озер, где терялось русло реки. До проведения мелиоративных работ почти все пространство поймы в летнюю пору было непроходимым. Среди этих болот, озер и протоков Тясмина разбросано много останцев аллювиального происхождения, различных размеров, хорошо задернованных и имеющих черноземный слой, вернее сильно гумусированный песок толщиной 0,1–0,4 м.

Под этим черноземным слоем почти на всех останцах находится слой плотного болотного мергеля, который местное население называет «жерствой», толщиной от 0,1 до 0,8 м. Подстилает его слой плотного, мелкого светлого песка, пропитанного известковыми солями, толщиной до 3 м. Под песком находится мощный слой торфа. На таких останцах и размещались поселения, бывшие объектами наших исследований.

В процессе работ были сделаны некоторые наблюдения, свидетельствующие, что гидрологический режим поймы не всегда был таков, как в наше время (до проведения мелиоративных работ). Было отмечено значительное количество кротовин, относящихся ко времени существования поселения, и полное отсутствие их в более позднее время. Это говорит о том, что где-то во второй половине I тысячелетия н. э. тут было гораздо суше и останец не заливался половодьем, как это происходит сейчас каждые два-три года. Кроме того, нам удалось проследить древнее русло Тясмина, представляющее сейчас цепь небольших озер, проходящих у самых останцов с древними поселениями. В древности пойма Тясмина имела несколько иной вид и была доступной на всем протяжении.

Отрядом были прошурфованы почти все останцы на пространстве между селами Пеньковкой и Андрусовкой, причем выяснилась еще одна интересная деталь. Оказалось, что древние поселения занимали только те участки поймы, которые сейчас распахиваются. На нераспаханных останцах нам попадались культурные остатки более древних эпох — в основном бронзы. Оказывается, что почвы останцов, которые не подвергаются распашке, имеют большое количество минеральных солей и для возделывания культурных растений непригодны. Таким образом, славянское население селилось только на тех останцах, почвы которых были пригодны для земледелия.

Все исследовавшиеся ниже описываемые поселения расположены между селами Пеньковкой и Большой Андрусовкой на пространстве протяженностью около 7 км. В самой Пеньковке, с краю поймы, на приусадебных участках колхозников, находится урочище Молочарня. Оно самое маленькое. Непосредственно против него на 300–350 м в глубь поймы вдается большой останец — урочище Макаров остров, в 4,5–5 км вверх по течению расположены два, вытянутых вдоль берега длинных и узких останца — Луг I и Луг II и большой останец, вернее часть левобережной надпойменной террасы — Луг III[266]. Все эти останцы, кроме урочища Молочарня, находятся на левом берегу древнего русла Тясмина. Сейчас все памятники у Пеньковки затоплены водами Кременчугского водохранилища.

Поселение занимает небольшую овальную возвышенность размерами 35×45 м, расположенную непосредственно у склона правобережной террасы, в 150–200 м от коренного берега (рис. 1). Возвышенность, на которой находится поселение, не заливается половодьем, поверхность ее ровная, с покатыми краями. Урочище окружено огородами колхозников, само не распахивается, сильно задерновано. На поверхности останца никаких культурных остатков не было, зато много их было вокруг него на огородах. Разведывательными траншеями, проложенными по всей площади останца, было установлено наличие тут культурного слоя мощностью около 0,6 м. Культурный слой поселения имел довольно равномерную толщину и связан с гумусированным песком, который подстилался болотным мергелем. Очень редко под культурным слоем, в толще мергеля, встречались небольшие углубления неопределенной конфигурации, в подавляющем большинстве без культурных остатков.

Культурный слой обильно насыщен черепками лепной посуды и дроблеными костями животных. Кроме того, в нем часто встречались пепельные прослойки с мелкими угольками. В стороне поселения, обращенной к коренному берегу, было много шлака. Часть его с большим удельным весом (на этот шлак реагирует стрелка компаса), часть ноздреватая, легкая. Первый, надо думать, является отходом железоделательного производства, второй — керамический. Железных шлаков было собрано 11,45 кг, керамических гораздо меньше. Других признаков какого-либо производства раскопки не дали.

Строительные остатки, обнаруженные на поселении, очень незначительны. В центральной части останца реально можно говорить о двух жилищах — № 1 и 2. Оба они очень плохой сохранности. Жилища были несколько углублены в почву, но четких контуров их при раскопке мы не получили. Только в одном случае была определена длина стены, оказавшаяся равной 6,8 м. В обоих жилищах были плохо сохранившиеся печи-каменки, сложенные из небольших обломков гранита. Они имели прямоугольные формы размерами около 1,15×1,30 м. Хорошо сохранившийся в одной из построек под имел овальную форму и размеры 0,95×0,65 м.

На огородах вокруг останца культурный слой гораздо меньше насыщен керамикой, костями животных, но строительные остатки тут сохранились гораздо лучше. Восточнее останца было раскопано жилище № 3.

Жилище 3 (рис. 2, 1; 3, 2). Это четырехугольная полуземлянка, опущенная в землю на 15–20 см от древнего горизонта или на 0,65-0,70 м от современной поверхности, ориентированная углами по странам света. Ее стены имели размеры: северо-западная — 2,6 м, северо-восточная — 3,7 м, юго-восточная — 3,1 м, юго-западная — 3,3 м. В жилище было несколько ям. В углах и около середины северо-восточной стены хорошо прослежены ямки от столбов диаметром 20–25 см и глубиной 15–20 см. Две такие же ямки были в средних частях северо-западных и юго-восточных стен. Кроме ямок от столбов в жилище были три ямки гораздо больших размеров, видимо хозяйственного назначения. Яма у северо-западной стены была поздняя и к конструкции жилища не имела отношения. Яма у северо-восточной стены была неправильной формы, и диаметр ее около 1,2 м, глубина 30 см. У северо-западной стены была такая же яма глубиной 35 см.

В северном углу жилища находились остатки пода печи и лежало несколько кусков гранита со следами закопченности.

В заполнении жилища, и самом низу, почти на уровне пола, были собраны фрагменты большого горшка с биконическими боковыми стенками и валиком под венчиком, а также обломки двух биконических сосудов меньших размеров, со слегка отогнутыми венчиками. Все сосуды тонкостенные, с неровной поверхностью. Здесь же лежало несколько кусков керамических сковородок с невысокими бортиками и часть керамического диска.

Жилище 4. По-видимому, оно было четырехугольным, но углы его, вероятно, осыпались в древности, и при раскопках была обнаружена западина, имеющая форму неправильного овала диаметром около 4 м. Жилище углублено в почву на 15–20 см от уровня зачистки и на 85–95 см от современной поверхности. У стен прослежены ямки от столбов. Пол его неровный, с многочисленными выбоинами, и много ям от нор грызунов.

В северо-восточной части жилища на полу сохранился участок с толстым слоем пепла и сажи. Песок под этим слоем стал оранжевым от сильного жара. В этом месте лежало несколько кусков гранита, сильно пережженного и рассыпавшегося. Надо думать, что это остатки печи-каменки. В непосредственной близости от этого пятна, уже за пределами жилища, находилась хозяйственная яма, круглая в плане, диаметром 1,4 м и глубиной 0,6 м, ко дну она несколько расширялась и диаметр его был 1,55 м. На дне ямы лежали два полных костяка собак. В заполнении ямы культурных остатков почти не было. В жилище найдена лепная керамика и кости животных. На самом полу жилища лежала половина биконической посудинки.

В культурном слое поселения была найдена бронзовая поделка в виде птички на небольшой подставке. Она, по-видимому, деформирована в огне, в результате чего подставка сильно изогнута (рис. 4, 3). Не исключено и то, что это не изделие, а просто бронзовый слиток, совершенно случайно получивший столь причудливую форму. Еще в числе металлических находок следует отметить два ножика с прямыми спинками и небольшими черешками.

В одной из траншей на глубине 60 см был найден верхний камень от ротационных жерновов с отверстием в центре диаметром 53 см, сделанный из гранита. Кроме того, обнаружены рог дикой козы, обструганный на конце, с кольцевой канавкой у основания, и маленький точильный брусок с дырочкой для привешивания. Здесь же отметим находки нескольких бионических пряслиц, одно из которых имело очень ровную вылощенную поверхность (рис. 4, 2). Не исключено, что к слою середины I тысячелетия н. э. имеют отношение только некоторые из них.

Из вещей отнести к другому времени следует две половинки полированных каменных топоров, одна из которых была использована в качестве пестика для растирания какой-то массы. К какому времени относится вторичное использование этой вещи, сказать трудно. Найден почти целый сосуд чернолесского типа. Он представляет собой черный лощеный круглодонный кубок с круглой, небольшой вмятиной на наружной стороне донышка. По плечикам сосуд орнаментирован резным геометрическим орнаментом. Датируется этот сосуд, как и все памятники чернолесского типа, VIII–VII вв. до н. э.[267]

В культурном слое есть отложения нескольких эпох: тут встречена керамика эпохи бронзы, раннескифского времени (чернолесского типа) и в основном керамика середины I тысячелетия н. э. Стратиграфически культурные остатки разных эпох не разделяются, залегая в едином культурном слое. Попытки как-то расчленить эти группы керамики по глубинам залегания, ощутимых результатов не дали. В нижних и верхних слоях встречались остатки разных эпох. В связи с этим очень трудно оперировать и с костным материалом, который невозможно отнести к какому-то определенному периоду. Суммарная же оценка его без дифференциации по эпохам ничего не дает для освещения тех или иных вопросов, связанных с интересующим нас поздним слоем.

С керамическими находками дело обстоит проще, так как подавляющее большинство их довольно легко распределяется по культурам. То же самое можно сказать и о большинстве найденных вещей.

Керамика поселения исключительно лепная, толстостенная, с большой примесью зерен кварца или шамота в тесте. Количество примесей не всегда одинаково. Встречается посуда с очень мелкими и с крупными примесями, количество их также самое различное и в некоторых случаях доходит до 50 %. Поверхность сосудов в большинстве случаев бугристая, часто заметны следы сглаживания. Преобладающим цветом является коричневый, обжиг хороший, черепок прочный (рис. 5).

Все находки керамики, сделанные нами, свидетельствуют о существовании в керамическом комплексе поселений нескольких довольно стабильных форм посуды. Характерной чертой ее является биконичность. Боковые стенки иногда снабжены в средней части ребром. Ребро это в некоторых случаях принимает вид резкой грани, иногда оно округлое. Верхняя часть сосуда в некоторых случаях имеет небольшой отогнутый венчик. Иногда такого отгиба нет и верхний край ровный. Часть этих сосудов, главным образом больших, служивших, по-видимому, для сохранения продуктов, имеет несколько ниже отогнутого края довольно массивный налепной валик. Кроме биконических сосудов есть много обломков сосудов баночной формы. Сосуды эти довольно высокие, со сравнительно небольшими доньями. Верхний край их, как правило, ровный, даже несколько наклоненный к середине. Венчиков эти сосуды не имеют. По своим формам эта группа керамики очень напоминает сосуды из Корчакского могильника (около Житомира) и иных памятников этой группы.

Из интересных вещей, найденных при раскопках в урочище Молочарня, следует отметить находки двух фибул. Щитковая зооморфная фибула, сделанная из низкопробного серебра с железной иглой, была найдена в 1956 г. в культурном слое поселения на глубине 40 см (рис. 4, 4). Вторая фибула была найдена в 1957 г. также на глубине 40 см. Она железная, с широкой выгнутой спинкой и шарниром около пружины иглы (рис. 4, 1).

Это урочище находится между хут. Бондаривкой и с. Чернечи, расположенными на противоположных берегах Тясмина в 2–2,5 км от с. Пеньковки, выше по течению реки. В этом месте тянется два больших останца неразмытой надпойменной террасы. Один из них — Луг II — вытянут непосредственно по левому берегу древнего русла Тясмина, севернее его находится Луг I и еще севернее — урочище Луг III (рис. 6; 7).

Поселение, названное нами Луг I, занимает среднюю гряду шириной 25–80 м и длиной до 1,4 км. Останец имеет ровную поверхность с небольшими склонами к обеим краям, возвышаясь над уровнем поймы на 3–5 м. Площадь поселения начала распахиваться только к 30-х годах после проведения мелиоративных работ. В результате глубоких тракторных вспашек послевоенных лет во многих местах разрушен не только слой гумусированного песка, но и частично слой болотного мергеля и сейчас во многих местах на поверхности останца лежат его куски разной величины. В некоторых местах, где происходит интенсивное разрушение останца весенними разливами и ветрами, на поверхность выступает даже лежащий под мергелем песок.

В результате этих процессов в трех местах останец как бы разорван. О времени этих разрывов довольно определенно свидетельствует наличие тут остатков полуземляночных жилищ и камней от печей.

Культурный слой поселений почти на — всей площади разрушен, так как в основном он отвечает толщине темного песка и сохранился только в заполнении древних углублений.

Насыщенность культурного слоя на всей площади поселения очень неравномерна. В основном культурные остатки находятся в заполнении жилищ и хозяйственных ям или в непосредственной близости от них. В местах, где есть культурный слой, почва почти всегда интенсивно окрашена в темный цвет. Между жилищами встречаются только единичные находки.

Лучше всего характер культурного слоя прослеживался на участке западнее дороги из хут. Бондаривки в с. Чернечи. Если восточнее ее нам приходилось вести раскопки на участке, который распахивается около 30 лет, то тут мы копали почти целину. Этот участок эксплуатировался только несколько лет до коллективизации, а потом использовался для выпаса. Если на распахивавшихся долгое время участках на всей площади мы все же имели находки, то тут они встречались только в заполнении жилищ или в 1–2 м от них. В остальных местах находок не было. В первом случае, по-видимому, в межжилищное пространство черепки попадали в результате распашки этих участков. В западной части поселения, где почва обрабатывалась очень короткое время, без применения тракторов, растаскивания культурного слоя не произошло. На основании этих наблюдений мы считаем, что культурный слой всего поселения имел одинаковый характер — культурные остатки залегали только в непосредственной близости от жилищ.

Жилища по площади поселения распределялись очень неравномерно, образуя как бы гнезда, состоящие из двух-четырех полуземлянок. Такие группы жилищ находились на расстоянии до 100 м одна от другой. Внутри групп жилища располагались на расстоянии нескольких метров.

При разведочных работах 1950 г. для раскопок выбирались участки, где на поверхности были хорошо видны темные пятна жилищ. В последующие годы весь останец был подвергнут более систематическим раскопкам. В силу самых различных причин (слабая насыщенность культурного слоя, ограниченность времени и средств и т. д.) поселение целиком не раскапывалось, а исследовалось системой траншей и отдельных раскопов.

Вся площадь поселения была изрезана параллельными траншеями шириной 1 м. идущими вдоль останца в 3 м одна от другой. Количество их в разных местах изменялось от трех до 11, в зависимости от ширины останца и характера культурного слоя. В некоторых местах, кроме траншей, идущих вдоль останца, закладывались и поперечные. Там, где культурный слой был насыщен сильнее или встречались остатки каких-либо конструкций, закладывались отдельные раскопы равной величины. В тех случаях, когда раскоп закладывался для исследования полуземлянки, он захватывал по 3–5 м площади в стороны от нее. Если жилища располагались близко одно от другого, они исследовались одним раскопом. Всего на поселении было вскрыто траншеями 4400 кв. м и раскопано 2318 кв. м. На этой площади было обнаружено около 40 сооружений, из которых было исследовано 32. Из них 30 были жилищами, а два имели не совсем понятное назначение.

Жилища представляли собой полуземлянки площадью 9-16 кв. м, выкопанные в слое болотного мергеля, и имели глубину 0,7–1,4 м от современной поверхности или соответственно на 15–20 см мельче от уровня древнего горизонта[268].

Стены жилищ, выкопанные в довольно плотном болотном мергеле, почти во всех случаях хорошо сохранились. Полами жилищ, как уже упоминалось, служил песок или болотный мергель. Во всех жилищах он был почти черный от пепла, сажи и раздавленных угольков. В нем было довольно много мелких осколков костей животных и рыб, а иногда и рыбьей чешуи. Этот черный слой на полу жилищ имел толщину от 14 до 12 см.

Во всех жилищах были прямоугольные печи-каменки, сложенные из довольно крупных кусков гранита без всякого связующего раствора. Как правило, основанием боковых стен служили плоские длинные камни, размеры которых уменьшались в верхней части печи. Свод печи образовывали такие же длинные камни, поверх которых горкой укладывались более мелкие куски гранита. В целом печь имела куполообразный вид. Щели между камнями закладывались щебенкой или черепками. Часто в кладке печи находили обломки жерновых камней. Поды печей лишь в очень редких случаях выкладывались из мелких камешков, в большинстве случаев ими служил материковый песок. Дымоходов печи не имели.

Жилища по конструктивным особенностям можно разделить на столбовые и срубные. В первом случае в полу прослеживались ямки от столбов — в углах и по средине стен, во втором случае ямок от столбов не было. В жилищах столбовой конструкции стены обшивались досками или плахами, положенными между земляной стеной жилища и столбами. Этим и объясняется, что ямки от столбов всегда несколько отступают от стены, как и печи, которые не соприкасаются со стенками землянки. Зазор между стеной жилища и печью бо́льший в жилищах, не имеющих столбовых ям. Он достигает 30–35 см. В жилищах, где столбовые ямы есть, этот зазор равен 10–12 см. В обоих случаях зазор соответствует толщине деревянной обшивки: в одном случае — толщине досок или плах, в другом — бревен, из которых рубились стены полуземлянки. О внутреннем устройстве жилищ на основании раскопок можно сказать очень мало. В двух случаях удалось установить наличие своеобразных нар или полатей, от которых в полу жилища остались ямки от столбов. В нескольких случаях жилища имели входы в виде ступенек из камня. Исследование поселения началось с восточного края, где на фоне светлого песка были хорошо заметны большие темные пятна. Заложенный тут раскоп вскрыл три жилища, расположенные треугольником в непосредственной близости одно от другого.

Жилище 1. Было углублено на 0,7 м от современной поверхности, стены его хорошо сохранились на глубину 0,4–0,5 м. Древний горизонт, судя по залеганию культурных остатков за пределами жилища, почти соответствовал современному. Жилище было прямоугольное с несколько оттянутым северо-западным углом, размерами 3,2×3 м. ориентированное сторонами почти правильно по странам света (рис. 3, 1). Ямок от столбов в жилище не было. Заполнял его темно-серый песок. Полом служил такой же песок, почти черного цвета, смешанный с мелкими угольками и пеплом.

В северо-западном углу находилась большая печь-каменка, сложенная из довольно крупных обломков гранита. Печь хорошо сохранилась на высоту 0,6 м. В плане она овальная, размерами 1,6×1,4 м, с овальным подом. Стенки ее вертикальные, перекрытие состояло из больших камней, опиравшихся на боковые стены. При раскопках концы перекрытия лежали внутри полости печи под углом к стенам. Камни, из которых возводились стены, были плотно пригнаны один к другому. Большие щели между камнями были заложены щебнем или обломками сосудов.

Все камни со стороны полости имели сильную законченность, некоторые из них под действием огня изменили цвет и легко рассыпались. Под печи выкладки или обмазки не имел. Это был просто черный песок с большим количеством сажи и мелких угольков.

На полу жилища, непосредственно около печи, лежала половина нижнего жернового камня, сделанного из гранита, и несколько крупных обломков лепной керамики.

В заполнении жилища было довольно много лепной керамики, в том числе несколько венчиков сосудов с ногтевым орнаментом по краю.

Жилище 2. Совсем маленькая четырехугольная полуземлянка 2,3×2,5 м, ориентированная сторонами по странам света. Три ее стены были совершенно ровные, восточная — несколько выгнута наружу. Жилище было углублено на 0,7 м от современной поверхности, полом его служил песок, обильно смешанный с мелким углем и золой, придававших ему почти черный цвет. Конструкция стен и кровли не прослеживаются. Печи в жилище не было, в северо-восточной части его находился открытый очаг, представлявший собой круглую ямку диаметром около 90 см и глубиной 12 см, обложенную по краям мелкими камешками. Ямка была заполнена на глубину 8 см от дна совершенно черным от примеси сажи песком.

На полу жилища найдено железное шильце, в заполнении — обычная лепная керамика, среди которой был один венчик с пальцевыми вмятинами и несколько черепков от сосудов с валиком под венчиком. Кроме того, тут же было найдено три амфорных черепка.

Жилище 3 (рис. 3, 3). Находилось почти посередине между жилищами № 1 и 2, несколько выступая к югу. Это прямоугольная полуземлянка 3,9×3,45 м, ориентирована длинной стороной с севера на юг, с небольшим отклонением к западу. Оконтурилось жилище на глубине 15 см от современной поверхности, песчаный пол его находился на глубине 0,9 м, вертикальные стены сохранились на глубину 0,75 м. В юго-западном углу жилища находилась хорошо сохранившаяся печь-каменка размером 1,4×1,4 м, квадратная в плане. Печь отстояла от стены жилища на 40–50 см, ее стены и перекрытие были сложены из крупных кусков гранита. Свод ее частично свалился на пол, частично рухнул внутрь, стены печи сохранились на высоту 0,6 м. Продолговатые камни, которые образовывали боковые стены ее, лежали главным образом в нижних рядах, в верхних рядах камни были поменьше. Поперек пода лежали длинные плоские камни перекрытия. Щели между камнями были заложены щебенкой и черепками. Под печи состоял из мелких камней, лежавших в слое совершенно черного песка, образовывавших довольно ровную плоскость. В центральной части, на 2–3 см глубже, находились остатки второго, точнее первоначального пода, выложенного из таких же камешков. Верхний под был выше пола жилища на 15 см.

Ямок от столбов в полу не было. Судя по расположению печи, жилище имело рубленые стены. Яма полуземлянки была заполнена однородным серым песком, не содержавшим культурных остатков.

Западнее, вне жилища, обнаружены две ямки от столбов диаметрами 0,30 м и глубиной 0,40 м. Одна из них находилась против середины западной стены, в 70 см от нее, вторая на таком же расстоянии, но на 3,2 м южнее. Посередине между этими ямами было еще три конусообразных ямки, примыкавших одна к другой и образовывавших треугольник. Две из них имели диаметр 15 см, а одна — 22 см, глубина их не превышала 8 см. По-видимому, параллельно стене были закопаны два столба, поддерживавшие какое-то перекрытие, весьма вероятно типа навеса, примыкавшего к жилищу. Назначение трех мелких ямок непонятно.

В 3 м против середины южной стены находился круглый очажок диаметром 60 см. выложенный из мелких камешков. Обнаружен он на глубине 0,25 м, что должно соответствовать уровню древнего горизонта. Основание очажка, а также пространства между камнями были заполнены очень черным песком. Поверх камней и вокруг очажка прослеживались зольные прослойки.

В средней части урочища находилось второе гнездо жилищ. Тут проходила дорога из с. Чернечи на хут. Бондаривку, которая разрушила травяной покров останца и обнажила песок. В результате значительных выдувов и размыва весенними водами тут образовалась глубокая впадина, в которой были хорошо заметны четыре очень темных пятна со скоплениями керамики и костей животных. В каждом таком пятне лежали куски гранита от печей-каменок. По рассказам местных жителей, при строительстве колхозного коровника в 1949–1950 гг. отсюда было забрано большое количество камней.

Заложенным тут раскопом 15×30 м было установлено наличие четырех полуземляночных жилищ. Три из них совершенно разрушены, одно (№ 4) — находившееся выше всех по склону выгона, — полностью сохранилось в своей нижней части.

Жилище 4 (рис. 3, 4). Квадратная полуземлянка со стенами около 3×4 м, ориентированная углами по странам света. Глубина ее не определяется, так как древняя и новая поверхности смыты. Наименьшим разрушениям подверглась северо-восточная часть жилища, где стены сохранились на высоту 40–50 см от пола. Пол полуземлянки, как и в других случаях, был песчаный, почти черный от растертых угольков и пепла.

В северном углу находилась печь-каменка, сложенная из крупных камней без связывающего раствора. Она квадратная в плане. Длина ее сторон 1,4 м. Печь сохранилась на высоту 40–50 см. Верхняя часть ее обрушилась и заполнила камнями всю внутреннюю полость. Часть камней упала на пол и завал их доходил почти до центра. Печь отстояла от земляных стен жилища на 25–30 см. Под печи овальный, размерами 1×0,8 м, без выкладки или обмазки.

Ямок от столбов в жилище не было. В средней части юго-восточной стены лежали два больших плоских камня: один на ребре у самой стены, другой плоской стороной на полу. Восточнее стоявшего на ребре камня была круглая ямка от столба диаметром 40 и глубиной 45 см. Камни совершенно очевидно служили ступеньками, назначение столба не совсем понятно. По-видимому, это какая-то дополнительная опора, необходимость которой возникла в процессе эксплуатации жилища.

На полу около печки и в печке находились обломки лепных сосудов. У самого устья печи найдена половинка биконического глиняного пряслица очень четкой профилировки. Около входа, возле камней, служивших ступеньками, был найден железный ножик плохой сохранности и пять крупных черепков одного лепного сосуда, имевшего ниже плечиков волнистый орнамент. Тут же подобрано несколько черепков с пальцевыми вмятинами на краю (рис. 8, 1, 2).

При раскопках трех других пятен никаких деталей устройства жилищ установить не удалось. Тут были найдены остатки полов в виде очень черного слоя, камни из печей, один жернов со следами закопченности, видимо входивший в конструкцию печи, и мелкие обломки лепной керамики.

Жилище 5 (см. рис. 27, 1). Четырехугольная полуземлянка размерами около 2,6×3,1 м, ориентированная длинной стороной с севера на юг. Стены жилища прослежены от уровня древнего горизонта, залегающего на глубине 20 см, на 0,9 м. Они хорошо сохранились. Полом служил болотный мергель, поверх которого залегал очень темный и плотный слой земли толщиной 7–8 см. В этом темном слое было много мелких обломков костей животных и рыбьих ребер. Пол совершенно ровный, без ям и выбоин, ямок от столбов не было.

В юго-западном углу жилища находилась большая печь-каменка, построенная впритык к земляным стенам. Поверх нее лежал круглый жернов, расколотый на две части. Печь сложена из больших кусков гранита и сохранилась довольно хорошо, особенно в своей тыльной части, свод провалился. Печь имела размеры 1×0,9 м — при высоте 0,9 м. Под прямоугольный — 0,7×0,5 м, без всякой вымостки и обмазки. Поверх болотного мергеля, ставшего красным от высокой температуры, лежал черный углистый слой толщиной около 4 см.

Среди развала камней, заполнявшего всю внутреннюю полость печи, были обломки лепных сосудов, которыми закладывались щели.

Около устья печи на полу лежали черепки трех лепных сосудов. Один из них — высокий горшок с узким дном, несимметричными боковыми стенами, небольшой шейкой и слегка отогнутым наружу венчиком. Сосуд сделан из глины с примесью шамота, по венчику — пальцевые защипы (рис. 9, 4). Второй сосуд имеет раздутое тулово, биконичную форму и небольшой венчик с пальцевыми вмятинами. Третий сосуд имеет четкую биконическую форму с резкой гранью в средней части. Стенки, идущие вверх и вниз от грани, почти прямые, венчик гладкий, небольшой.

Около печки, на полу, лежал железный ножик. В заполнении жилища, почти в центре, с глубины 0,4 м и почти до пола прослеживалось темное углистое круглое в плане пятно диаметром около 1,4 м. Создавалось впечатление, что в уже заплывшей полуземлянке была выкопана новая яма, которая в свою очередь заполнилась углистым песком.

В 2,6 м на север от жилища, на глубине 20 см, в одной плоскости, на площади около 2 кв. м залегали обломки большого толстостенного сосуда с биконическими боковыми стенками, слегка отогнутым верхним краем и массивным налепным валиком под ним. Сосуд был вылеплен из глины с примесью песка, обожжен неравномерно. Он имел высоту 48 см, диаметр верхнего края 33 см и предназначался для хранения каких-то продуктов. Сосуд был разбит еще в древности и затем отремонтирован. От этого ремонта сохранились просверленные дырочки по краям излома (рис. 8, 3). Тут же лежали обломки еще двух сосудов, которые не поддались реставрации. Судя по обломкам, один из них — также больших размеров, с почти сферическим туловом, небольшими отогнутыми венчиками и узким дном. Форма второго сосуда не устанавливается. Здесь же было несколько обломков стенок и одна ручка амфоры того типа, который распространен в салтовских памятниках.

Такое скопление сосудов для хранения продуктов на очень ограниченной площади, конечно, не случайное. Тут, бесспорно, находилось какое-то хозяйственное сооружение, связанное с жилищем. Это сооружение было наземным, легкого типа и следы его совершенно уничтожены вспашками.

Жилище 6 (см. рис. 27, 2). Прямоугольная полуземлянка размерами 3,2×3 м, ориентированная сторонами по странам света. Она была выкопана в твердом пропитанном известковыми солями песке, благодаря чему стены ее хорошо сохранились на глубину 0,7 м от уровня древнего горизонта, или 1–1,2 м от уровня современной поверхности.

В юго-западном углу жилища находился развал печи-каменки, стены которой отступали от земляных стен жилища на 10–15 см. Свод ее обвалился внутрь. Печь была сложена из крупных кусков гранита, которые от сильного обжига легко рассыпались. Печь имела наружные размеры 1,5×1,25 м и устьем была повернута на север. Под размерами 0,7×0,55 м был выложен плоскими камешками и обломками большого лепного сосуда. Вымостка эта находилась непосредственно на полу, под ней залегал слой черного песка толщиной 3–4 см, обильно насыщенный сажей и пеплом. Этот же слой прослеживался перед устьем на пространстве 40–50 см.

У восточной стороны печи, параллельно ее стене, в одну линию лежали два куска обуглившегося дерева длиной 18 и 21 см — остатки какой-то конструкции, возможно ограждавшей печь.

Полом жилища служил материковый болотный мергель, над которым находился слой черной вязкой земли с вкраплениями мелких угольков, осколков костей животных и рыб.

В углах жилища были ямки от столбов диаметрами 35–40 см и глубиной около 50 см. У середины северной стены по оси жилища располагались рядом две ямки в удалении 30 см одна от другой, еще одна ямка была у западной стены около печи.

На полу против печи у юго-западной стены было найдено ребро крупного млекопитающего с залощенной и сработанной тонкой стороной. Вблизи ямки у северного угла найдено небольшое глиняное биконическое пряслице и точильный камень. Почти в центре жилища лежал обломок керамического грузила.

Жилище 7 (см. рис. 27, 3). Находилось на песчаном выдуве, частично разрушившем его. Оно представляло собой прямоугольную полуземлянку размерами 3,4×3,6 м, ориентированную сторонами по странам света. Сохранность жилища не везде одинаковая. Лучше всего сохранилась северная часть, хуже всего — южная. Полуземлянка была выкопана на глубину 0,9 м от уровня древнего горизонта до плотной глины, которая залегала тут под слоем песка. Эта глина и служила полом. Поверх ее находился углистый слой, содержавший много рыбьих костей и чешуи.

По углам жилища прослежены ямки от столбов диаметром около 20 см и глубиной 30–35 см. В юго-восточном углу находился большой развал печи, сохранившийся только в основании. Она была прямоугольной, обращена устьем на запад, одна ее стена отстояла от восточной стены жилища на 25–40 см, к южной стене печь примыкала вплотную. Размеры печи 1,75×1,4 м, пода — 1×0,6 м.

В основании печи прослежены поставленные на ребро крупные гранитные блоки размерами 45×30×20 см. Под не имел выкладки и представлял собой углистый почти черный песок, залегавший слоем около 7 см толщиной. В самом устье печи лежал сильно закопченный плоский камень, два таких же камня лежали на полу возле печи.

Находок на полу жилища, кроме костяной проколки и обломка железной косы, не было (рис. 10, 11). В заполнении встречались мелкие обломки керамики и кости животных, среди которых было одно ребро со сработанной тонкой стороной.

Восточнее жилища № 7 находились два расположенных в 2 м одно от другого жилища с совершенно одинаковой ориентацией.

Жилище 8 (см. рис. 27, 4). Четырехугольная полуземлянка, размерами 3,2×3 м. ориентированная почти точно по странам света. Стены ее ровные, восточная сохранилась на высоту 0,5 м, западная — 0,7 м. Выкопано жилище частично в глине, частично в болотном мергеле, который в этом месте почти белый. Поверх пола жилища был углистый слой толщиной 1,5–2 см. Пол ровный, с некоторым уклоном в центре.

В трех углах, за исключением северо-западного, имелись ямки от столбов диаметрами 25–30 см и глубиной около 40 см. Около середины южной стены находились еще три ямки — две маленькие непосредственно у стены и третья в 45 см в направлении к центру жилища — обычная столбовая. В 1 м к центру от середины восточной стены находилась еще одна овальная ямка размерами 15×20 см и глубиной 40 см.

Весь северо-западный угол жилища занимала печь-каменка, сложенная из больших кусков гранита. Под ее был ограничен большими плоскими камнями, поставленными на ребро. Камни были несколько наклонены внутрь. Печь четырехугольная, размерами 1,6×1,5 м, под ее — 0,7×0,55 м. Наиболее широкая западная стена ее имела толщину 0,9 м. Вымостки под не имел.

На полу жилища находок не было. В заполнении найден обломок большой сковородки, а также обычная лепная керамика и расколотые кости животных, среди которых было ребро со сработанным тонким краем.

Жилище 9 (см. рис. 27, 5). Находилось в 2,5 м западнее жилища 8. Это прямоугольная полуземлянка, ориентированная по странам света, размерами 3,5×3 м, выкопанная в болотном мергеле на глубину 0,8–0,7 м от древнего горизонта, что соответствует глубине 0,8–0,9 м от современной поверхности.

Поверх пола на всей площади была углисто-зольная прослойка, толщина которой около печи увеличивалась до 10–11 см. Пол ровный, без ям и выбоин.

В северо-западном углу помещалась квадратная в плане печь-каменка размерами 1,2×1,2 м, плохой сохранности. Камни из печи были разбросаны по всему полу жилища. Под — прямоугольный, размерами 0,6×0,45 м.

Около устья печи, с южной стороны, было три небольших ямки, расположенные треугольником, диаметром 7–8 см и глубиной 20–25 см. В самом устье печи, с левой стороны, в черном углистом слое лежал плоский камень.

Заполнение жилища, в отличие от прочих, было очень светлым, еле отличимым от стен. Его составлял раздробленный болотный мергель, смешанный с песком. Культурные остатки в заполнении отсутствуют.

Учитывая характер заполнения и близость жилища 8, можно с большой вероятностью считать, что жилище 9 существовало ранее жилища 8 и было засыпано при его сооружении.

В непосредственной близости от постройки была найдена выпуклая круглая бронзовая бляшка, обломок какого-то железного предмета, камень для растирания, ребро со сработанным тонким краем, несколько обломков лепной керамики, среди которой было два куска венчиков с насечками по краю, а также три аморфных черепка. Все находки были сделаны на уровне древнего горизонта.

Между жилищами 8 и 9 в траншеях на глубине около 40 см был найден перстень, вырезанный из тонкого медного листа. На щитке перстня была орнаментация, выполненная зубчатым колесиком (рис. 11, 2, 4).

Жилище 10 (см. рис. 27, 6). Прямоугольная полуземлянка, ориентированная по странам света, размерами 3,6×3,3 м и глубиной 0,85-0,95 м от уровня зачистки или соответственно 1,25-1,35 м от современной поверхности. Уровень древнего горизонта в этом случае не уловлен. Жилище выкопано в светло-желтом слое болотного мергеля, который служит и его полом. На полу находился очень черный, вязкий слой толщиной 1–4 см, в котором было много мелких косточек и угольков.

Пол жилища ровный, без ям и выбоин, в углах находились продолговатые ямки от столбов размерами 30×20 см и глубиной 20–25 см. Кроме того, еще две ямки от столбов были около северной стены, на расстоянии 30 и 50 см от нее. Эти ямки имели гораздо меньший диаметр (10–12 см) и, надо думать, поддерживали какой-то настил.

В юго-западной части жилища находился большой развал печи-каменки, занимавший почти треть площади жилища. Конструкция печи сохранилась очень плохо. Нетронутыми лежали только камни, ограничивавшие прямоугольный под размерами 60×40 см. Под вымостки или обмазки не имел.

На полу жилища около самой печки лежали куски большого лепного сосуда с отогнутым наружу венчиком и следами древнего ремонта, а также железный предмет. Несколько дальше на полу были найдены два пряслица: одно биконическое и второе было из стенки амфоры. Второе пряслице из стенки амфоры было найдено в печке. На уровне поверхности зачистки почти у края углубленной части жилища лежал раздавленный землей толстостенный биконический горшок со слегка отогнутым венчиком.

В заполнении была обычная лепная керамика, среди которой найдено несколько обломков венчиков с защипами по верхнему краю, а также камень для растирания.

Жилище 11 (см. рис. 27, 7). По площади это наибольшая полуземлянка из раскопанных на поселении. Ее размеры 4,4×4 м. Она же является и наиболее глубокой: стены ее начали прослеживаться с глубины 0,6 м и сохранились на высоту 0,8–1 м. Жилище выкопано в болотном мергеле, который служит его основанием. Пол — довольно ровный, без ям и выбоин, — был покрыт пепельно-углистой прослойкой, наиболее толстой в центре. Ямок от столбов не прослежено.

Почти вся площадь пола была завалена развалом печи. Под камнями в центре жилища было много плотного, слежавшегося слоистого пепла серого цвета без вкрапления угольков. Под кучей камней в северо-восточном углу сохранились остатки печи.

Она была прямоугольная, размерами 1,4×1,3 м, тыльная сторона ее имела толщину около 0,9 м, под — прямоугольный, 0,9×0,6 м, без вымостки. Устье печи было обращено на запад.

На полу в пепельно-углистой прослойке были найдены четыре стеклянные бусины зеленого цвета и одно ребро со сработанной тонкой стороной. Второе такое же ребро найдено в заполнении. Кроме того, в заполнении было немного находок лепной и неорнаментированной керамики.

Жилище 12 (см. рис. 27, 8). Квадратная полуземлянка, ориентированная по странам света с небольшим отклонением. Стороны ее 2,9 м. Жилище имело глубину около 1 м от современной поверхности и 0,7 м от древнего горизонта. Полом служил болотный мергель, поверх которого находился черный слой толщиной около 1,5 см. Следов столбов не прослежено.

В северо-восточной части жилища находилась квадратная в плане печь-каменка со стороной 1,3 м. Она была обращена устьем к центру жилища, на юг, и в отличие от других печей сложена из мелких кусков гранита. В тыльной части она овальная и немного выступает за пределы жилища (в этом месте в стене была небольшая ниша). Под печи был ограничен камнями больших размеров, но не плоскими, как в других случаях. Выкладки он не имел.

Между камнями, из которых была сложена печь, лежала нижняя часть толстостенного лепного горшка и ребро со сточенной тонкой стороной. Примерно в центре жилища в пол была воткнута костяная проколка. На борту восточной стенки около печи лежал раздавленный лепной биконический сосуд с резкой гранью по середине стенки и около него второй биконический сосуд без венчика. Тут же лежала еще проколка и глиняное биконическое пряслице. В 2 м западнее жилища на глубине около 30 см обнаружено много обломков лепной керамики, среди которой было несколько кусков керамических дисков.

Жилище 13 (см. рис. 27, 9). Прямоугольная в плане полуземлянка размерами 4,2×3,8 м, ориентированная углами по странам света. Жилище оконтурилось на глубине 0,6–0,7 м, что, судя по всему, на 20–30 см ниже уровня древнего горизонта, который довольно хорошо фиксируется тут залеганием значительного количества находок и зольными пятнами на глубине около 35 см.

В месте, где находится жилище, весьма своеобразная геологическая структура останца. Поперек урочища, примерно на одном уровне, залегает полосами болотный мергель, глина и песок. Полосы эти имеют разную ширину, в некоторых местах они сливаются, иногда исчезают совсем и появляются вновь.

Яма жилища прорезала три таких полосы, в результате чего ее юго-восточная стена — из мергеля, северо-восточная и юго-западная — из глины, а северо-западная — песчаная. Стены, выкопанные в болотном мергеле и глине, сохранились хорошо и имеют высоту около 0,6 м. Стены, выкопанные в песке, вследствие ее обвалов еще в древности сохранилась плохо.

Пол жилища также неоднородный; отчасти из болотного мергеля, отчасти песчаный. Там, где грунты плотные, пол выше, чем там, где песок.

В западной и северо-западной части жилища на полу лежало много камней от развала печи. У середины северо-западной стены камни лежали плотной кучкой, как бы специально уложенные. Под камнями находился черный углистый слой толщиной 12 см. Такой же слой был и в других частях жилища, но залегал пятнами. В южном углу находилась прямоугольная в плане печь-каменка плохой сохранности. Она была сложена из больших обломков гранита и имела размеры 1,6×1,4 м. Под ее — прямоугольный, шириной 0,4 м, длина его в силу плохой сохранности не определяется.

На полу около северо-западной стены найден железный нож, в средней части жилища была воткнута в пол костяная проколка. Около печки в угольном слое обнаружен второй железный ножик очень плохой сохранности и ребро с залощенной тонкой стороной.

В заполнении жилища были обломки керамических дисков (четыре штуки), несколько амфорных черепков, обломков большой сковородки, а также несколько черепков, сделанных на примитивном гончарном круге, с волнистым орнаментом или пальцевыми вмятинами по краю венчика.

Жилище 14. Полуземлянка, от которой сохранилась только северо-западная стенка и большие куски гранита — остатки печи, занимавшие около 6 кв. м. Судя по всему, жилище было ориентировано углами по странам света, северо-западная стена его имела длину 3,2 м, в северном углу прослежена ямка от столба.

Жилище 15. Сохранился только восточный угол полуземлянки с куском пола, перекрытым пепельно-углистой прослойкой. Жилище было довольно глубоким, сохранившаяся стена имела высоту около 1 м. Размеры и конструктивные особенности жилища не установлены.

Столь плохая сохранность обоих вышеописанных жилищ объясняется тем, что их отчасти разрушила большая промоина.

Жилище 16 (см. рис. 28, 1, 4). Четырехугольная полуземлянка, ориентированная сторонами по странам света, размерами 3,1×3,2 м и глубиной 0,9 м от уровня древнего горизонта или 1,2 м от современного. В данном случае древний горизонт был определен очень четко и находился на глубине 25–30 см от современной поверхности. На этой глубине на всем пространстве, окружающем жилище, залегало много обломков лепной керамики, расколотых костей животных, а также многочисленные пепельные прослойки. Стены жилища были вертикальные за исключением южной, которая имела небольшую выемку, надо думать соответствующую входу. Пол жилища — ровный, только против устья печи была небольшая выбоина, заполненная черной землей.

В углу и по середине стен были ямки от столбов диаметрами 25–30 см и глубиной 10–20 см. В северо-западном углу находилась большая почти квадратная в плане печь-каменка, размерами 1,4×1,2 м, сложенная из крупных обломков гранита, под ее — прямоугольный, 0,6×0,4 м, без всякой вымостки. Со стороны устья печи по углам были две ямки от небольших столбов. Против устья печи стояло днище толстостенного лепного горшка с обпиленным изломом, вероятно, использовавшееся в качестве миски.

При расчистке печи, в верхней ее части, между завалом камней, была найдена костяная поделка в виде мотыжки с заостренным краем (рис. 10, 4, 5). Поделка, по-видимому, была заготовкой орудия, так как не было никаких следов работы ею. Аналогичная вещь была найдена при раскопках поселения в урочище Макаров остров. Несмотря на то, что форма нашего орудия и напоминает несколько мотыжку, все же, по-видимому, перед нами не сельскохозяйственное орудие, а какой-то инструмент для обработки кожи. У середины западной стены на полу лежало несколько обломков керамических дисков и сковород. В заполнении были обломки амфор, горшков, сделанных на медленно вращающемся гончарном круге, украшенных волнистым орнаментом, а также обломок венчика с гребенчатыми наколами по краю. У восточной стены была воткнута в пол обычная костяная проколка из трубчатой кости. Тут же лежал железный нож с железной же ручкой, выкованный из одного куска железа. Второй такой же нож был найден в культурном слое около жилища (рис. 10, 12).

Жилище 17 (рис. 2, 2; рис. 28, 2). Прямоугольная полуземлянка, ориентированная по странам света с незначительным отклонением, размерами 3,1×3,6 м, глубиной 1,15 м от современной поверхности и 0,6–0,65 м от уровня, на котором она была обнаружена. Полом жилища служила материковая глина. В центре его была небольшая выбоина неопределенной формы, глубиной 15–18 см.

В отличие от других жилищ печь в нем находилась не в углу, а около середины западной стены. Она была прямоугольная, размерами 1,1×1,2 м сложена из больших кусков гранита, ось печи по отношению к оси жилища была повернута на юго-восток. Под, судя по сохранившиеся части, был прямоугольный, шириной около 45 см, длина его не устанавливается.

На полу землянки, около самой печи, найдено несколько обломков тонкостенного сосуда с налепным валиком под венчиком и куски керамических дисков. В заполнении были встречены обломки лепных сосудов и несколько аморфных черепков.

Постройка 18 (см. рис. 28, 3). Находилась в 1 м севернее жилища 17. В процессе раскопок в этом месте сразу же после снятия слоя сыпучего песка на глубине 15–20 см обнаружилось круглое темное пятно не совсем четкой конфигурации. Под пятном оказалось очень своеобразное сооружение, назначение которого так и осталось невыясненным.

В земле была выкопана неглубокая яма в форме эллипса размерами с севера на юг 5 м, с востока на запад 6 м. Глубина этой ямы устанавливается с трудом, так как останец в этом месте был подвержен выветриванию и раздуванию, в силу чего древняя дневная поверхность частично разрушена и современная поверхность фактически ниже ее. В южной части сооружения (наиболее разрушенной) земляная стена прослеживается на глубину 5–6 см, в северной части — до 45 см.

Основанием помещения служил твердый болотный мергель, который понижается к центру на 11–12 см. Сооружение имело столбовую конструкцию, состоявшую из одного толстого столба в центре и восьми симметрично расположенных столбов по краям. Девятый столб расположен несимметрично. Ямки от столбов имели диаметр 25–40 см и глубину 15–25 см. Вход в постройку, вероятно, находился между северным и северо-западным столбом.

Никаких следов печей или очагов в помещении обнаружено не было. На полу были найдены две глиняные поделки в виде обожженных цилиндриков с дырочками неправильной формы в торце. Похоже, что в еще сырую глину были воткнуты щепки или лучины. Тут же было найдено биконическое пряслице с орнаментом из наколов (рис. 12, 8; 13, 4).

Заполнение ямы сооружения было такое же, как и заполнение обычных жилищ, в нем встречалось довольно значительное количество лепной керамики, среди которой был один обломок с гусеничным орнаментом.

Восточнее помещения, вблизи него, были найдены обломки лепной керамики, дисков и амфор.

Постройка 19. Между жилищем 16 и постройкой 18 были обнаружены остатки второго круглого сооружения диаметром около 5 м. Как и в первом случае, помещение было неглубоко опущено в землю, стены его, прослеженные в материке, не превышали 14–18 см, полом служил болотный мергель. В отличие от предыдущего сооружения здесь следов столбов не обнаружено. Не было также и признаков печей или очага.

На полу найден раздавленный землей лепной биконический горшок с довольно толстыми стенками (рис. 9, 10). В заполнении темно-серого цвета встречались отдельные обломки лепной керамики.

Назначение этих сооружений так и осталось невыясненным. Нам кажется, что они носят какой-то общественный характер, но не имеют отношения к производству. Не исключено и ритуальное их назначение.

Жилище 20 (см. рис. 28, 6). Прямоугольная в плане полуземлянка, ориентированная углами по странам света, размерами 3,6×4 м и глубиной 1,1 м от современной поверхности. Оконтурилась она на глубине 35–40 см. Уровень древнего горизонта не прослежен. Выкопана в болотном мергеле. Стенки вертикальные прямые, углы очень четкие.

В западном углу находилась печь-каменка хорошей сохранности размерами 1,1×1,5 м, сложенная из крупных обломков гранита. Камни сильно перекаленные и при попытке снять их рассыпаются. Печь устьем повернута на восток, к центру жилища. Под из болотного мергеля размерами 0,7×0,5 м был ограничен большими гранитными блоками, плоскими с одной стороны. На поде было много пепла, смешанного с угольками, которые образовывали слой толщиной около 11 см.

Стены печи отстояли от стен жилища примерно на 30 см. Около середины северо-восточной стены находилась вторая печь-каменка, очень плохо сохранившаяся. От нее осталась только тыльная стена и часть северо-западной стороны. Под камнями тыльной стенки находилась столбовая яма диаметром 17 см и глубиной 35 см. Форма и размеры пода этой печи не определялись.

Полученные при раскопках данные не могут объяснить наличия в одном жилище двух печей. Возможно, что печи функционировали не одновременно, на что как будто бы указывает хорошая сохранность печи в углу и полуразрушенность второй. При таком допущении все же остается непонятным, почему ее остатки не были выброшены обитателями полуземлянки. Непонятно также и назначение ямки от столба под тыльной стеной второй печи.

Пол жилища был ровный, без всяких выбоин. Поверх материкового плотного мергеля находилась черная прослойка толщиной около 4 см, как бы натоптанная ногами ее обитателей. В этой прослойке встречались раздробленные кости рыб. Столбовых ям в жилище не было.

В северо-восточной части жилища под завалом камней на полу лежали три куска большого биконического сосуда с налепным валиком под венчиком и обломки глиняного диска. В заполнении, кроме обычной лепной керамики, был найден обломок лепного сосуда с волнистым орнаментом и наколами по венчику, а также обломки сосуда с пальцевыми вмятинами по краю венчика.

Жилище 21 (см. рис. 28, 5). Квадратная полуземлянка, ориентированная углами по странам света, со стороной в 3,4 м. Древний горизонт не установлен, жилище оконтурилось на глубине 35–40 см. Стенки его из плотного болотного мергеля хорошо сохранились на высоту до 1 м от уровня зачистки, что соответствует глубине 1,35-1,4 м от современной поверхности.

В углах и около середины стен были ямки от столбов диаметрами около 20 см и глубиной 12–28 см. По всему полу из болотного мергеля были разбросаны камни от печи, находившейся в северо-западном углу. Печь почти не сохранилась, от нее осталось лишь несколько камней тыльной стороны. Судя по лежащим тут камням, печь имела ширину около 1,1 м. Устьем она была обращена к центру жилища. Против устья в полу было небольшое круглое углубление диаметром 0,6 м и глубиной 10–15 см, заполненное пеплом, смешанным с мелкими угольками. Над всем полом был темный натоптанный слой толщиной около 4 см, в котором содержались дробленые косточки и мелкие угольки.

На полу около остатков печи лежали части двух раздавленных горшков. Один из них имел банкообразную форму, отогнутый наружу венчик с пальцевыми вмятинами по краю и очень покатые плечики.

Второй горшок имел более выразительный венчик с пальцевыми вмятинами по краю.

Между камнями печи были найдены обломки еще одного сосуда — с валиком по краю и следами ремонта в древности. В заполнении, кроме лепной керамики, был найден точильный брусок.

Жилище 22 (см. рис. 29, 1). Квадратная полуземлянка со сторонами в 2,8 м, ориентированная углами по странам света. Оконтурилась на глубине около 35 см, заполнение верхней части было очень темное до глубины 55 см. С этого уровня оно стало светло-желтым и состояло в основном из крупных кусков болотного мергеля. Только непосредственно над полом находился темный слой с включением большого количества рыбьих ребер и осколков трубчатых костей.

Стены жилища вертикальные, ровные, хорошо сохранились от поверхности зачистки до пола. Высота их около 0,6 м, что соответствует глубине 0,9–1 м от современной поверхности.

Пол жилища — ровный, без ям и выбоин. Столбовых конструкций в жилище не было.

В южном углу находилась квадратная в плане печь-каменка, со стороной 1 м. Стены ее отстояли от стен жилища на 20–25 см. Под — прямоугольный, размерами 0,6×0,4 м.

В верхних слоях заполнения была найдена в незначительном количестве лепная неорнаментированная керамика.

Жилище 23 (см. рис. 29, 2). Четырехугольная полуземлянка, ориентированная углами по странам света, размерами 3,6×3,4 м. Жилище оконтурилось на глубине 0,4 м и имело глубину 0,55-0,65 м от этой поверхности и 0,95-1,05 м от современной. Уровень древнего горизонта не установлен.

Пол жилища был ровный без выбоин. Поверх материкового мергеля имелся темный слой натоптанной земли толщиной до 5 см. В этом слое, как обычно, содержались мелкие осколки трубчатых костей и кости рыб.

В углах и у середины стен были ямки от столбов. Угловые несколько большие, диаметром 20–25 см при глубине 30–35 см. Ямки в середине стен имели диаметр 16–18 см и глубину в 12–23 см. Около середины юго-восточной стены в 12 см от нее была еще одна ямка. Эта ямка имела форму полукруга, обращенного прямой стороной к земляной стене, диаметр ее около 28 см. Надо думать, что тут был закопан расколотый пополам круглый столб. Но он, по-видимому, относится не к конструкции стен или перекрытия, а к внутреннему устройству жилища.

В северном углу были остатки печи-каменки, очень разрушенной. Почти весь пол жилища был занят ее развалом. На месте пода сохранилось только пепельно-угольное пятно. Размеры печи не устанавливаются.

Жилище 24 (см. рис. 29, 3). Четырехугольная полуземлянка, ориентированная сторонами по странам света с небольшим отклонением, размерами 3,2×3,4 м. Жилище обнаружилось на глубине 35–40 см, стены его из болотного мергеля, вертикальные, хорошо сохранились на глубине 60–70 см. Пол — ровный с пепельно-углистой прослойкой толщиной 1–1,5 см.

В юго-западном углу была печь-каменка, от которой сохранились только остатки пода в виде пятна обожженной земли. Небольшое количество камней, из которых была сложена печь, лежали близ западной стены. Отдельные камни были разбросаны по полу.

Следов столбовых конструкций не обнаружено. Около остатков пода лежало несколько лепных черепков и обломок сковородки. В заполнении жилища культурных остатков почти не было.

Жилище 25 (см. рис. 29, 4). Четырехугольная полуземлянка, ориентированная сторонами по странам света с небольшим отклонением, размерами 2,5×2,57 м.

Жилище оконтурилось на глубине 40 см в виде прямоугольного пятна, интенсивно окрашенного в черный цвет. С глубины 20 см цвет заполнения изменился, превратившись в серый. С этой же глубины начали попадаться крупные куски болотного мергеля. Стена сохранилась на высоту 30 см в северной и западной части и до 50 см в восточной и южной. Это объясняется рельефом местности.

Пол жилища — неровный, с многочисленными выбоинами. Поверх болотного мергеля находился черный слой. В юго-восточном углу была ямка неправильной формы диаметром около 75 см и глубиной до 20 см.

В северо-восточном углу находилась печь-каменка, развал которой лежал поверх черного углистого слоя почти на всей площади пола. Печь имела размеры 1,1×0,8 м, стены ее отстояли от стен ямы жилища на 25–30 см. Печь была обращена устьем на юг. Среди камней находились две половинки круглых каменных жерновов. Пространство между тыльной стороной печи и стеной жилища было на 25 см выше уровня пола.

Непосредственно на черном слое у ямки и в ней найдены обломки стенок большого толстостенного гончарного горшка, сделанного из глины с мелкими примесями. Сосуд был богато орнаментирован линейным и волнистым орнаментом с наколами гребенкой в елочку (рис. 14, 1). В ямке, кроме этого, были обломки второго гончарного сосуда, покрытого по всей поверхности линейным орнаментом, чередующимся с очень пологой волнистой линией, сделанной тем же гребенчатым штампом (рис. 14, 7). В иных местах землянки были найдены обломки лепной керамики с пальцевыми вмятинами или насечками по краю.

Жилище 26 (см. рис. 29, 5). Жилище сохранилось очень хорошо. Оно имело форму неправильного четырехугольника, ориентированного сторонами по странам света с небольшим отклонением. Стены его имели следующие размеры: северная — 3,4 м, западная — 3,5 м, южная — 3,8 м, восточная — 3,7 м.

Сразу же после первого штыка на глубине 20 см появились камни верхней части печи. На глубине 40 см четко оконтурился след полуземлянки. Она была заполнена темно-серой землей со сравнительно небольшим количеством культурных остатков. Стенки ее — ровные, прямые, высотой около 0,7 м от поверхности обнаружения или около 1,1 м от современного уровня. Древний горизонт не прослеживался.

В южной части восточной стены находился уступ шириной 35 см и высотой над уровнем пола 35–40 см, который тянулся от южной стенки до печи. Верхняя площадка его неровная с многочисленными неглубокими выбоинами.

Пол жилища был ровный, углубляющийся к центру. В углах и около середины стен имелись столбовые ямки диаметрами около 30 см и глубиной до 33 см. Кроме столбовых ям в полу жилища было несколько углублений и ямок, заполненных очень вязкой глиной серовато-зеленоватого цвета. Одно такое углубление овальной формы размерами 45×30 см и глубиной 15 см находилось в северо-восточном углу, второе, размерами 50×35 см и глубиной 6 см, — у северной стены. Две ямки с таким же заполнением, диаметрами 35 и 25 см и глубиной соответственно 6 и 10 см, были около восточной стены.

В северо-восточном углу находилась почти целиком сохранившаяся печь-каменка, обращенная устьем на юг. Она сложена из больших кусков гранита без связывающего раствора. В основании ее (по длине) лежали самые большие камни продолговатой формы. Тыльная часть печи — наиболее широкая, со стороны внутренней полости она заканчивалась гранитной плитой, стоявшей на ребре с некоторым наклоном внутрь. Перекрытие печи составляли длинные куски гранита, положенные поперек печи под некоторым углом к горизонту на широкие боковые стены и приваленные большими камнями. Вторые концы их сходились с концами камней, опиравшихся на противоположную сторону. В целом получалось что-то напоминающее перекрытие шатра. Поверх этих камней над полостью и над стенками лежали горой камни разнообразной величины. Вся печь имела вид купола с кубическим основанием. В составе стен печи было три половинки круглых каменных жерновов. Под печи был выложен мелкими камешками, плоскими с одной стороны. Печь имела размеры 1,4×1,4 м, под — 0,6×0,4 м.

Со стороны устья печи, по краям боковых стенок, были ямки от столбов диаметром около 20 см, по-видимому находившиеся здесь столбики каким-то образом способствовали креплению печи.

При разборке печи были найдены обломки лепного биконического сосуда, венчик гончарного горшка, стенки или по крайней мере, верхняя часть которого была покрыта сплошными каннелюрами, идущими вокруг всего сосуда (рис. 14, 6).

Несколько выше пола были найдены два обломка гончарного сосуда с орнаментом из маленьких кружков, точильный брусок и обычная лепная керамика.

Жилище 27 (см. рис. 29, 6). Прямоугольная полуземлянка, ориентированная углами по странам света, размерами 2,8×3 м, оконтурилась на глубине около 40 см. Уровень древнего горизонта не установлен. Пол жилища находился на глубине 1,2 м от современной поверхности и в 0,8–0,85 м от поверхности обнаружения. Он был ровный, без ям и выбоин. Жилище выкопано в болотном мергеле. Юго-западная и северо-западная его стены вертикальны, северо-восточная несколько наклонена наружу. Под ней на уровне пола шла прослойка темной земли шириной около 15 см, углублявшаяся в стену на 13–15 см. В этом слое были заметны следы древесной трухи, создававшей впечатление, что тут лежало врезанное в стену бревно. Северо-западная стенка жилища была разрушена каким-то поздним сооружением. В южном углу жилища находилась выемка неопределенной формы, выступавшая за его пределы на 60–70 см. В ней и частично в жилище была длинная и узкая яма, идущая параллельно стене. Вверху она имела ширину 40 см и длину 1,9 м, книзу яма сужалась до 15 см. На глубине 1,25 м яма достигала уровня грунтовых вод. На дне ямы лежало хорошо сохранившееся круглое сосновое бревно диаметром в 10–12 см. В заполнении ямы попадались угольки, обнаружено несколько мелких обломков костей и один обломок лепного сосуда с небольшим отогнутым наружу венчиком, покрытым пальцевыми защипами.

В южном углу находилась печь-каменка, от которой сохранилось только несколько камней и черное пятно песка, пропитанного сажей. В восточной части жилища на полу лежал большой обломок гранита в форме ядрища.

В заполнении почти у пола найден обломок венчика сосуда с линейным и волнистым орнаментом, сделанного на медленно вращающемся гончарном круге, донышко лепного сосуда, изготовленного на подставке, от которой осталось круглое углубление, занимающее почти все дно со сквозной дыркой в центре и небольшой точильный камень.

Жилище 28. Четырехугольная полуземлянка с печью-каменкой, разрушенная дорогой и значительным выдувом. От жилища сохранился только северный угол с остатками печи. Можно думать, что жилище было ориентировано своими углами по странам света, размеры и конструктивные особенности его установить не удалось.

Жилище 29 (рис. 2, 3; 30, 1, 3). Неглубокая четырехугольная полуземлянка, ориентированная своими углами по странам света, размерами 2,8×2,6 м. На глубине 20 см показались камни верхней части печи. На глубине 35 см оконтурилось само жилище. Пол его залегал на глубине 0,6 м от современной поверхности в южной части и на 0,8 м в северной, что находит объяснение в рельефе местности. Весь пол был покрыт слоем черной жирной земли толщиной в 5–7 см, в котором было очень много рыбьих костей.

Около середин трех стен (кроме северо-западной) имелись ямки от столбов. У юго-западной и северо-восточной стен ямки были круглые, выкопанные у самой стены, у юго-восточной — полукруглая, обращенная плоской стороной в сторону жилища, она находилась в 10 см от стены. Круглые ямки имели диаметр 30 см и глубину до 25 см, овальная ямка имела размеры 25×18 см и глубину 32 см.

В северном углу жилища находилась прямоугольная в плане печь-каменка размерами 1,2×1 м, сложенная из крупных кусков гранита. Устьем она обращена к юго-востоку. Под прямоугольный, ограничен плоскими камнями, поставленными на ребро, его размеры 70×45 см. На нем было много сажи.

Среди камней, из которых была сложена печь, находились куски большого толстостенного сосуда, сделанного на медленно вращающемся гончарном круге из довольно грубого теста с песком. Сосуд по всей поверхности орнаментирован: ниже шейки вдавленными кружками, потом полосой с волной посередине и, наконец, линейным орнаментом почти до дна. Среди завала печи были обломки и второго сосуда — лепного горшка с небольшим венчиком, с защипами по краю, а также точильный брусок (рис. 15, 2).

Жилища 29 и 30 были расположены почти по оси останца в 2 м одно от другого.

Жилище 30 (см. рис. 29, 2). Четырехугольная полуземлянка, ориентированная сторонами по странам света, размерами 2,7×2,8 м, оконтурилась на глубине около 0,5 м в северной части и 0,3 м в южной. Пол землянки залегал на глубине 0,7–0,9 м от современной поверхности и имел небольшие выбоины. Над болотным мергелем находился слой вязкой земли толщиной 3–4 см, в котором изредка попадались рыбьи кости.

У середин западной, северной и южной стен были ямки от столбов. Ямка у западной стены имела форму сегмента, обращенного дугой к стене (по-видимому, тут было закопано расколотое на четыре части крупное бревно), ее радиус около 30 см и глубина 25 см. Ямка у северной стены — овальная, размерами 38×30 см и глубиной 40 см. Третья ямка также овальная, размерами 30×21 см, но мельче, всего лишь 13 см глубины.

В юго-восточном углу находилась печь-каменка, сложенная из крупных кусков гранита. Она была прямоугольной формы, размерами 1,3×1 м и обращена устьем к западу. Подом печи служил болотный мергель. Под — прямоугольный, размерами 0,45×0,75 м. На нем имелась пепельная прослойка толщиной около 3 см. Камни печи были сильно закопчены.

На полу жилища поверх черного натоптанного слоя лежала костяная проколка. В южной части печи между камнями развала найдены пружинные (овечьи) ножницы (рис. 10, 18). В стенках печи между камнями было много обломков керамики, из которых частично восстановлены два сосуда. Один из них — довольно значительных размеров горшок, сделанный на медленно вращающемся гончарном круге из глины с большой примесью крупного песка. Сосуд имел гладкий отогнутый наружу венчик, покатые плечики и округлые бока. Второй сосуд — лепной, конусообразно расширяющийся кверху, с едва обозначенным венчиком. Следует также отметить наличие тут обломков такого же типа гончарного сосуда с орнаментом из широких линий и кружков. В заполнении почти никаких культурных остатков не было.

Жилище 31 (см. рис. 30, 4). Почти квадратная полуземлянка, ориентированная сторонами по странам света с небольшим отклонением. Длина стен — 2,9 м. Пол жилища находился на глубине 1,15 м от современной поверхности, оконтурилось жилище на глубине 45 см, древний горизонт не уловлен.

Пол — ровный, с обычной черной прослойкой. Остатков столбов в жилище не было.

В юго-восточном углу находилась печь-каменка, сложенная из мелких кусков гранита, прямоугольная в плане, размерами 1×0,8 м. Под также прямоугольный — 0,6×0,3 м. Печь обращена устьем к западу, боковая стена ее отступала от стены жилища на 15 см, тыльная — на 20 см.

Перед устьем печи было небольшое продолговатое углубление размерами 75×35 см и глубиной 15 см, заполненное черной землей с вкраплениями мелких угольков. В западной части его лежал точильный брусок.

Заполнение жилища в целом было очень светлое, с включением крупных кусков болотного мергеля, без всяких культурных остатков.

Жилище 32. Находилось на самом конце урочища и в большей части размыто. Судя по сохранившейся западной части, оно было ориентировано углами по странам света. Пол его, находившийся на глубине 1,05 м от современной поверхности, имел углистую прослойку толщиной около 5 см. В восточном углу его была печь, от которой сохранилось несколько кусков гранита, сползших под откос.

В процессе раскопок была собрана довольно значительная коллекция вещей, среди которых больше всего керамики. Керамика поселения — лепная и гончарная. Основная масса ее — это горшки, в подавляющем своем большинстве не орнаментированные. Орнаментальные мотивы, встреченные на керамике из урочища Луг I, — это налепной валик под венчиком, защипы или пальцевые вмятины по краю его, линейный и волнистый орнамент в верхней части сосудов. Последний выполнен очень грубо, заостренной палочкой, волна очень неравномерная. Наносился этот орнамент на неподвижные сосуды, возможно формировавшиеся на какой-то подставке, дающей возможность поворачивать их, но не вращать (рис. 15, 1).

Лепная керамика изготовлялась из глины с различными по количеству и составу примесями. В большинстве случаев ими служил крупный песок и несколько реже — шамот. Те и другие примеси бывают как мелкие, так и грубые. Следует отметить, что сосуды, имеющие защипы или пальцевые вмятины по краю венчика, изготовлялись, как правило, из глины с примесью шамота, а сосуды с линейным и волнистым орнаментом имели примесь песка.

Всю керамику с поселения можно разделить на горшки, сковородки и диски. Среди горшков по их функциональному назначению можно выделить кухонные, служившие для приготовления пищи, и сосуды для хранения продуктов. Керамические диски, надо думать, служили крышками сосудов для хранения продуктов. Этим и следует объяснять совместное нахождение их при раскопках.

Раскопки не дали большого числа целых сосудов или многочисленных обломков, по которым можно было бы восстановить их форму, поэтому выработка типологии керамики, характерной для поселения, весьма затруднительна. Общее впечатление сводится к тому, что значительная часть посуды не имела твердо установившихся форм за исключением сосудов с биконическими боковыми стенками, которые являются ведущей формой. Кроме этого, из материалов можно выделить горшки баночных форм и горшки, напоминающие сосуды пражского и дунайского типов.

Сосуды с разной степенью биконичности стенок тоже далеко не одинаковы. Среди них есть сосуды с плавным или резким переломом стенок. Во втором случае они могут иметь даже четко выраженную грань. Часть биконических сосудов имеет небольшие венчики. У части просто слегка отогнут край, а некоторые не имеют венчиков вообще. В этом случае сосуд оканчивается ровно срезанным, закругленным или угловатым краем. Биконические сосуды всегда не орнаментированы. Ни в одном случае не встречено такого сосуда, сделанного из глины с примесью шамота. Очень интересной посудой этой группы являются большие толстостенные горшки с налепным валиком под краем небольшого венчика, служившие для хранения продуктов, т. е. выполнявших функции своеобразных пифосов (рис. 8, 3). Их сравнительно немного, но встречаются они на всем поселении.

Горшки баночных форм представлены только обломками, и форма их устанавливается с трудом. Они высокие, со сравнительно узким дном, имеют почти прямые боковые стенки и небольшие, а иногда только обозначенные венчики.

Третий тип горшков, которые по своим формам (главным образом верхняя часть сосудов) напоминают пражский или дунайский тип, отличается большим разнообразием своих элементов. Формы горшков этого типа трудно привести к каким-то единым показателям, они очень неустановившиеся и разнообразные. В подавляющем большинстве случаев тут приходится оперировать их обломками, лишь изредка дающими полное представление о форме. Одной из характерных черт этой посуды является примесь шамота в глине, из которой они сделаны. Только в этом типе посуды встречается орнаментация венчиков защипами или пальцевыми вмятинами, а также линейный и волнистый орнамент на верхней половине сосудов. Сосуды этого типа имеют отогнутый наружу венчик, хорошо выраженную шейку и плечики самой различной крутизны. Боковые стенки за малым исключением округлые. Линейный и волнистый орнамент иногда сочетается с пальцевыми вмятинами или защипами по краю венчика.

Гончарная керамика занимает в общем керамическом комплексе незначительное место (4,19 %). Она состоит из местной и привозной.

Местная керамика сделана на медленно вращающемся гончарном круге из глины со значительными примесями песка или мелкого шамота. Поверхность ее такая же, как и у лепной. Большая часть гончарной керамики орнаментирована линейным и волнистым орнаментом, который наносился трех-пяти зубным гребенчатым штампом на верхнюю часть сосуда (рис. 14). Бывают тут и сосуды, сплошь покрытые частым линейным орнаментом, что очень сближает их с кухонными горшками салтовских памятников.

Привозная керамика представлена в основном амфорами, почти всегда красного или оранжевого цвета, с характерным профилем ручки, имеющей утолщение в средней части наружной стороны. Боковые поверхности амфор бывают как бы рифленые, иногда с поясками из мелких, но частых следов зубчатого штампа. Амфоры такого типа хорошо известны по средневековым памятникам Крыма и салтовским материалам (рис. 14, 8-10).

Второй тип керамики неместного происхождения — это сосуды, сделанные из тонкой керамической массы на быстро вращающемся гончарном круге, хорошо обожженные, с орнаментом из комбинации пролощенных полос и линий. Эта керамика также должна быть отнесена к памятникам салтовского круга. На территории Правобережья она хорошо представлена в материалах поселения на Пастырском городище.

Следует упомянуть еще о двух типах керамических изделий — о дисках и сковородках.

Диски — совершенно плоские гладкие кружки́ без всяких бортиков — делались из глины с примесью песка. Размеры их при толщине до 1 см колеблются в пределах от 12 до 28 см. Все они хорошо обожжены. Сковородки почти всегда делались из глины с шамотом, невысокие бортики их иногда покрыты пальцевыми вмятинами.

Следует также отметить два случая находок на поселении обломков больших блюд или жаровен такого типа, как и на Волынцевском поселении[269].

Урочище Луг II находится в 150–200 м южнее урочища Луг I и представляет собой останец, вытянутый вдоль старого русла Тясмина, от которого осталась цепочка маленьких озер и болот. Это урочище гораздо шире урочища Луг I, особенно в средней части (рис. 7).

В 1957 г. в восточной, наиболее широкой, части урочища были заложены разведочные траншеи общей протяженностью свыше 650 м. В траншеях изредка попадалась керамика, но не было обнаружено жилищ. Керамика, полученная в результате этих работ, как и собранная на поверхности, такая же, как и в урочище Луг I, но с несколько иным соотношением групп. Средняя часть урочища не исследовалась вообще, основные работы, проводившиеся в 1959 г., были сконцентрированы в западной части урочища. Описание их мы приводим ниже[270].

В этой части урочища было раскопано 18 жилых полуземлянок; кроме этого, значительная часть землянок, обнаруженных под конец работ, раскопкам не подвергалась.

Исследовалось поселение таким же методом, как и поселение в урочище Луг I, — на всей площади закладывались параллельные траншеи, число которых в некоторых местах достигало 13. Выявленные в траншеях жилища исследовались отдельными раскопами, которые захватывали и некоторое пространство вне их.

Жилище 1 (рис. 2, 4). Прямоугольная полуземлянка, ориентированная своими углами по странам света, размерами 3,4×3,7 м, глубиной 1,4–1,5 м от современной поверхности и 1,1–1,2 м от поверхности обнаружения. Жилище было вырыто в слежавшемся песке, в результате чего стены его сохранились хуже, чем в других жилищах. Полом его служил песок совершенно черного цвета от большого количества примешанной к нему сажи. Особенно толстый слой такого песка лежал в северной половине жилища.

В северном углу находилась печь-каменка обычного типа размерами 1,4×1,4 м. Подом ее служил песок, размеры пода 0,9×0,8 м. Устьем печь была обращена на юго-восток. Стены ее отступали от земляных стен жилища на 25–30 см. Столбовых конструкций жилище не имело.

В довольно однородном заполнении были найдены железный нож, лепная керамика, керамика, сделанная на медленно вращающемся гончарном круге с волнистым и линейным орнаментом; керамика с пролощенным орнаментом, обломки амфор, а также несколько обломков сковородок.

В 2,1 м к югу находилось какое-то углубление неопределенной конфигурации, в заполнении которого было много пепла, обломков керамики и колотых костей животных. На глубине 0,7 м от современной поверхности в темном слое тут лежал на боку целый сравнительно высокий биконический горшок со слегка отогнутым наружу краем, образующим венчик (рис. 16, 1).

Жилище 2. Очень плохой сохранности. Его контуры не определены. Удалось только установить, что это жилище и в нем была печь-каменка, а также участок обожженной глины овальной формы.

Около остатков печи был найден железный нож, обломки амфор, куски гончарного сосуда, орнаментированного горизонтальными полосами и кружочками (рис. 17, 10, 11), черепки сосудов, сделанных на медленно вращающемся гончарном круге, с линейным и волнистым орнаментом, а также лепная керамика с пальцевыми вмятинами по краю. Один черепок имел орнамент из вмятин, сделанных тонким полукруглым штампом по венчику и ниже его треугольными отпечатками.

Жилище 3. Квадратная полуземлянка со стенами длиной 3,3 м, ориентированная углами по странам света с небольшим отклонением, глубиной 1,65 м от современной поверхности. Жилище было выкопано в песке и стены его сохранились плохо. В южном углу помещался развал печи-каменки. Столбовых конструкций не обнаружено.

Среди развала печи находился раздавленный высокий лепной горшок с небольшим отогнутым наружу венчиком (рис. 16, 4) и нижняя часть круглодонной амфоры. Другие куски ее лежали на полу жилища в разных местах.

В заполнении были найдены обломки гончарного сосуда с орнаментом из кружков и горизонтальных линий, черепки лепных сосудов с пальцевыми вмятинами или с гладкими венчиками и одно биконическое пряслице (рис. 17, 12).

В 2,5 м к западу от жилища на глубине 0,4 м был найден железный наконечник копья (рис. 18, 3), такой же, как в землянке № 1 в урочище Макаров остров[271], и своеобразная железная фибула (рис. 18, 4).

Жилище 4 (см. рис. 31, 1). Четырехугольная полуземлянка, ориентированная своими углами по странам света, размерами 3,1×3,4 м. Жилище оконтурилось на глубине 20 см, что, по-видимому, соответствует уровню древнего горизонта.

Пол жилища прослежен на глубине 0,9 м от современной поверхности, он ровный, без ям и выбоин. Поверх плотного мергеля находился черный слой вязкой земли толщиной около 5 см.

Жилище имело несколько усложненную столбовую конструкцию. В южном углу была квадратная ямка со стороной около 18 см и глубиной 25 см. Три другие угловые ямы были круглые, диаметром около 20 см и глубиной 9-20 см. У середины юго-восточной стены ямка была овальная, размерами 40×30 см и глубиной 16 см. Ямка у середины северо-западной стены размерами 30×17 см и глубиной 15 см имела две прямые стены. Создавалось впечатление, что тут был закопан столб, обтесанный с двух сторон. У юго-западной и северо-восточной стен было по две круглых симметрично расположенных ямки диаметром 25–30 см и глубиной около 25 см.

Вся северо-западная половина жилища была занята обломками гранита. Этих обломков было настолько много, что они не могли быть остатками одной печи, значительная часть их лежала на 15–25 см выше темной прослойки и фактически относилась к заполнению жилища. Камни от печи лежали непосредственно на темной прослойке, главным образом около северо-западной стены.

В западном углу находилась большая печь-каменка, сложенная из крупных кусков гранита размерами 1,4×1,2 м, стены ее сохранились на высоте 0,6 м, перекрытие и верхняя часть упали внутрь. Прямоугольный под печи размерами 0,8×0,35 м был огражден крупными плоскими кусками гранита. Под глиняный, дважды подмазывался. На уровне пола жилища находилась первоначальная обмазка. Поверх нее лежал слой пепла и черного от сажи песка толщиной около 2 см. Второй под тоже был покрыт черным слоем песка толщиной до 3 см, смешанным с сажей и пеплом. В заполнении ямы жилища почти на уровне пола между лежавшими тут камнями найдены обломки толстостенного лепного сосуда с орнаментом из кружочков и врезанной волны (рис. 17, 1). На полу были найдены костяная проколка, воткнутая в пол, ребро со сработанной тонкой стороной, обструганный рог козы с кольцевой канавкой в верхней части и часть глиняной сковородки с округлым краем.

Жилище 5 (см. рис. 31, 2). Квадратная полуземлянка, ориентированная сторонами по странам света с небольшим отклонением, со стенами длиной около 3,4 м. Жилище оконтурилось на глубине около 35 см, пол его залегал на глубине 0,9 м от современной поверхности и 0,55 м от поверхности обнаружения. Глубина 30–35 см, по-видимому, отвечает уровню древнего горизонта, который фиксировался тут тонкими прослойками светло-серого пепла и уровнем залегания культурных остатков.

Полом жилища служил болотный мергель, в который была углублена его нижняя часть. Поверх мергеля находился обычный темный слой толщиной 1,5–2 см и до 7 см около печи. По углам и средине стен были ямки от столбов диаметром 20–25 см и глубиной около 20 см. У средины западной стены таких ямок было две: одна у самой стены, и другая ближе к центру жилища, у середины южной стены одна ямка перерезала другую.

В юго-восточном углу была печь-каменка размерами 1,2×1 м, сложенная из крупных кусков гранита, с прямоугольным подом 0,7×0,4 м. Печь устьем была обращена к северу, стены ее отстояли от стен жилища на 20–25 см.

У самого устья с западной стороны находилась еще одна столбовая ямка диаметром 20 см и глубиной 25 см. Западнее ямки находилась овальная выбоина размерами 0,6×0,4 м и глубиной до 15 см, заполненная пеплом. На полу лежал обломок сковородки с горизонтально срезанным бортиком (рис. 16, 8). В заполнении над самым полом, кроме лепной керамики, найдено несколько амфорных черепков.

Жилище 6 (см. рис. 31, 3). Полуземлянка имела форму неправильного четырехугольника и была углублена в землю на 0,8–0,9 м от современной поверхности и 0,6–0,7 м от уровня обнаружения. Стены ее имели следующие размеры: северная — 3,6 м, восточная — 2,8 м, южная — 2,7 м, западная — 3,4 м. Жилище было выкопано в болотном мергеле, который и служил его полом. В отличие от иных жилищ над полом черной прослойки не имелось. Стены жилища были ровные, северо- и юго-западные стены имели мелкие уступы (возможно, это результат последующих разрушений). Углы жилища были закругленные.

В центре пола прослежена большая овальная столбовая яма размерами 50×35 см и глубиной до 40 см.

На полу жилища были разбросаны куски сильно обожженной глины, надо думать остатки глинобитной печи или очага. Место, где могла находиться эта печь или очаг, установить не удалось, как не удалось установить и их конструкцию.

Жилище 7 (см. рис. 31, 4). Большая четырехугольная полуземлянка, ориентированная углами по странам света, размерами 3,7×3,4 м. Яма жилища оконтурилась на глубине 25 см. Ровный с небольшими выбоинами пол из болотного мергеля залегал на глубине 0,6 м от поверхности обнаружения и 0,85 м от современной. Поверх него лежал черный слой толщиной в 2–3 см.

По углам и в середине четырех сторон было по столбовой яме.

В восточном углу находилась плохо сохранившаяся печь, сложенная из обломков гранита, квадратная в плане, со стороной 1,1 м, обращенная устьем к юго-западу. Под ее располагался на уровне пола, он прямоугольный, 0,6×0,7 м, без вымостки или обмазки. В печке был слой пепла толщиной до 4 см, камни имели значительную закопченность. В северо-западной стороне, непосредственно у устья печи, была еще одна столбовая ямка овальной формы. Печь отстояла от стен жилища на 20 см.

Среди камней печи и около нее на полу лежали обломки трех лепных сосудов. Два из них — довольно большие горшки — имели незначительно отогнутый наружу венчик. Они были сделаны из глины с примесью мелкого песка (рис. 16, 2). У третьего горшка венчик был более ярко выражен и украшен неглубокими пальцевыми вмятинами по краю (рис. 16, 5).

Перед печью на полу лежало ребро со сработанной тонкой стороной и обломок сковородки с пальцевыми вмятинами по верхнему краю бортика. Почти в центре пола находился железный нож или кинжал с широким суживающимся к краю клиновидным обоюдоострым лезвием. Предмет очень плохо сохранился.

Жилище 8. Почти квадратная полуземлянка, ориентированная углами по странам света с небольшим отклонением, размерами 3,4×3,6 м. Жилище оконтурилось на глубине 30 см, что примерно соответствует уровню древнего горизонта, который фиксируется тут пепельными прослойками и уровнем залегания основной массы культурных остатков. Пол жилища находился на глубине 1–1,1 м от уровня древнего горизонта. Основанием жилища служил материковый песок, залегавший тут под слоем болотного мергеля. Ровный, без ям и выбоин, пол жилища имел темный углистый слой толщиной 3–4 см.

В углах жилища (за исключением западного), а также у середины стен (за исключением северо-западной) были столбовые ямы. Угловые ямы имели диаметры 18–20 см и примерно такую же глубину. У середин юго-восточной и юго-западной стен ямки были прямоугольными, размерами 35×30 см и 18×15 см, у северо-восточной — круглая, диаметром 18 см и глубиной 25 см. Ямка у юго-западной стены отстояла от нее на 15 см.

В западном углу жилища находилась печь-каменка размерами 1,2×1,2 м, почти совсем разрушенная, с прямоугольным подом 45×70 см. Печь была обращена устьем к северо-востоку. Подом ее служил песок, окрашенный в черный цвет на глубину до 5 см.

Около печи найден точильный брусок с дырочкой для подвешивания. В заполнении жилища примерно над печью на глубине 15 см от древнего горизонта лежал костяк подростка. Покойный был положен на правый бок черепом на юго-запад с несколько согнутыми ногами и руками. Поверх ребер скелета лежало три обломка гранита.

Костяк к жилищу отношения не имеет. По-видимому, тело подростка было здесь закопано после того, как углубленная часть жилища заплыла. В заполнении жилища культурных остатков почти не содержалось.

Постройка 9 (см. рис. 31, 5). На глубине около 25 см появилось темное пятно без четких контуров. Под этим пятном оказалось не совсем обычное сооружение, ориентированное с северо-запада на юго-восток, представляющее собой четырехугольник с полукруглой юго-восточной стороной. Стены его имели следующие размеры: северо-западная — 3,6 м, юго-западная и северо-восточная — по 2,7 м, расстояние между центрами северо-западной и юго-восточной стен — 4,4 м. Помещение было вырыто в болотном мергеле, который и служил его полом, прослеженным на глубине около 1 м. Пол перекрывала обычная для жилищ черная прослойка, которая была только в северной части. Стенки сооружения хорошо сохранились с глубины 40 см (с этой глубины начинается мергель). В восточной стене есть небольшой, узкий выступ.

В полу было шесть ямок — четыре в центре, симметрично расположенные, и две в западной части. Первые четыре ямки безусловно столбовые, они круглые, глубиной около 15 см, две другие неправильной формы и очень мелкие (одна глубиной 4 см, другая 7 см). Создавалось впечатление, что в центре помещения было какое-то сооружение на столбах, возможно навес с основанием 1,4×1,6 м. Признаков очага или печи в помещении не было.

В обычном темном заполнении постройки обнаружены обломки лепного сосуда, обломки верхней части амфоры салтовского типа (рис. 17, 14), костяная проколка и биконическое пряслице с какими-то черточками.

Лепной сосуд представлял собой значительных размеров горшок, сделанный из довольно грубого теста, с небольшим венчиком и пальцевыми вмятинами по краю (рис. 16, 3).

Жилище 10 (см. рис. 31, 6). Четырехугольная полуземлянка размерами 3,4×3,5 м, ориентированная углами по странам света, с отклонением. Оконтурилась она на глубине 35×40 см — от уровня, на котором начинается болотный мергель. Пол находился на глубине 0,9–0,95 м от современной поверхности. Он ровный, лишь в центральной части была небольшая выбоина. Поверх болотного мергеля находилась углистая прослойка толщиной 2–3 см. Ямок от столбов в полу жилища не было.

В северном углу находилась печь, от которой сохранился под в виде прямоугольного пятна песка, смешанного с сажей, и мелких камней от стен печки. Печь была обращена устьем к юго-востоку. На полу жилища в различных местах лежали закопченные камни от разрушенной печи.

Заполнение жилища светлое, с включением довольно крупных кусков болотного мергеля. Культурных остатков в заполнении почти не было. Создается впечатление, что жилище после прекращения своего существования было специально засыпано, не превратившись в мусорную яму.

Жилища 11, 12 и 13 находились в непосредственной близости одно от другого, располагаясь в ряд поперек останца, все они одинаково ориентированы. Крайние из них такие же, как обычно, а среднее маленькое и мелкое.

Жилище 11 (см. рис. 31, 7). Четырехугольная полуземлянка, ориентированная углами по странам света с отклонением против часовой стрелки, размерами 3,4×3,5 м. Жилище выкопано в болотном мергеле, который залегает тут с глубины 30 см. На этом уровне оно и оконтурилось. Пол жилища находился ниже этого уровня на 1 м, что соответствует глубине 1,3 м от современной поверхности. Стенки жилища совершенно отвесные, идеально прямые. Пол — из болотного мергеля, ровный, без рытвин и выбоин. В юго-западной части полуземлянки была почти круглая яма диаметром 0,8 м и глубиной 28 см, заполненная твердой сцементировавшейся серой массой, состоявшей из пепла, угольков и песка. Столбовых ям в полу не было.

Печь находилась в юго-западном углу вблизи ямы. От нее остался только под в виде темного углистого прямоугольника 0,6×0,8 м и обожженный докрасна мергель под ней. Устьем печь была обращена на север. Под отстоял от южной стены на 0,9 м, а от западной на 0,45 м. Этим расстояниям, по-видимому, соответствуют толщины стен.

За границами жилища, главным образом северо-западнее, на глубине около 25 см на одном уровне залегало много обломков лепной керамики и расколотых костей, которые связаны с уровнем древнего горизонта.

Жилище 12 (см. рис. 31, 7). Небольшая квадратная полуземлянка со стороной 2,3 м, ориентированная сторонами по странам света с отклонением, углубленная на 0,75 м от современной поверхности и на 0,5 м от поверхности обнаружения.

В северо-восточной и северо-западной части жилища земляные стены были наклонные. Полом служил болотный мергель. Ям от столбов в полу не было.

В юго-восточном углу землянки имелась круглая очажная яма диаметром 0,7 м и глубиной 20 см. Тут сохранилось несколько сильно закопченных и пережженных камней. На дне ямы находился слой черного пепла толщиной в 2,5–3 см, в котором встречались мелкие угольки.

В заполнении ямы почти у пола найдены нижняя часть толстостенного лепного сосуда с просверленной круглой дыркой в центре дна. Излом стенок заглажен обпиливанием (рис. 16, 9).

Жилище 13 (см. рис. 31, 7). Большая четырехугольная полуземлянка не совсем правильной формы, ориентированная сторонами по странам света с отклонением. Ее стены имели следующие размеры: северная и восточная — 3,6 м, южная — 3,8 м, западная — 4,2 м.

Жилище оконтурилось на глубине 35–40 см, что отвечает уровню древнего горизонта. Пол жилища находился на 0,7 м глубже. Он ровный, без ям и выбоин, поверх светлого болотного мергеля была значительная углистая прослойка, достигавшая в северной части жилища 15–16 см.

Ямок от столбов в полу не было.

В западном углу находилась печь, от которой сохранились незначительные остатки, не дающие представления о ее ориентации и размерах. Очень похоже, что эта печь была разобрана в древности и камень унесен.

На полу жилища находок нет. В заполнении собраны обломки одного лепного сосуда (рис. 16, 6), обломки сковородки, а также днище горшка с просверленной в центре дыркой.

Постройка 14. Представляла собой два углубления, вытянутые с юго-запада на северо-восток, выкопанные одно в другом с общей юго-западной стенкой. Большая яма имела размеры 3,6×2,7 м и глубину до 0,7 м от современной поверхности, меньшая — 2,25×1,8 м. По отношению к основанию первой ямы она была глубже на 35 см.

Дно ям ровное, такого же характера, как и полы жилищ, но без углистой прослойки. Никаких ямок от столбов, а также признаков очагов в ямах нет. Заполнение по цвету такое же, как и заполнение ям жилищ, но почти без культурных остатков. Назначение сооружения осталось невыясненным.

Жилище 15. Прямоугольная в плане полуземлянка, ориентированная углами по странам света, размерами 3,4×3,6 м. Пол находился на глубине 0,7 м от современной поверхности. Печь-каменка, сложенная из крупных кусков гранита, располагалась в северном углу. В углах и в серединах стен находились ямки от столбов. На полу жилища у северо-западной стены около столбовой ямки лежал железный ножик (рис. 18, 2). В связи с окончанием срока работы экспедиции, обнаруженные поисковыми траншеями жилища 16, 17 и 18 исследованы не были. Траншеями были установлены лишь их размеры и ориентация.

Жилище 16. Четырехугольная полуземлянка, ориентированная сторонами по странам света, размерами 2,5×2,7 м и глубиной 0,75 м от современной поверхности. На полу, поверх болотного мергеля, была черная углистая прослойка толщиной около 3 см, на которой лежали куски гранита — развал печи.

Жилище 17. Почти квадратная полуземлянка, ориентированная углами по странам света, со стенами около 3 м. Глубина ее не установлена.

Жилище 18. В 3 м восточнее жилища 17 — полуземлянка прямоугольной формы, размерами 3,8×4 м, ориентированная углами по странам света.

За два дня до отъезда экспедиции в Киев пошли сильные дожди (до этого их не было около шести недель), основательно промочившие землю. На влажной поверхности урочища очень четко вырисовывались незаметные ранее темные пятна, соответствующие местам жилищ. Оказалось, что в темных местах растет и определенная растительность.

Между жилищами 11–13 и 16 есть пять таких пятен, которые, вероятно, являются следом жилищ. Такие же пятна были хорошо заметны почти по всей площади урочища.

Места предполагаемых землянок были нанесены нами на глазомерный план. К сожалению, обстоятельства не позволили этот план уточнить.

Керамический комплекс урочища Луг II типологически такой же, как и поселения Луг I (рис. 19). Разница только в количественном соотношении, что видно из таблиц подсчетов керамики (см. ниже).

Кроме описанных поселений, около с. Пеньковки исследовались еще одно поселение — в урочище Макаров остров. Это самое большое поселение, занимавшее площадь несколько десятков гектаров, раскопано оно далеко не полностью. Его интерес заключается в том, что в его комплексах значительное место занимает керамика, сделанная на примитивном гончарном круге, очень близкая к керамике памятников типа Лука-Райковецкая.

При разведках автора в 1956 г. тут было раскопано одно полуземляночное жилище с печью-каменкой такого же типа, как и на других поселениях (см. рис. 30, 5). В жилище был найден очень интересный клад железных вещей, состоявший из шести серпов, двух ручек от деревянных ведер, трех наконечников копий, двух топоров и двух тесел. Все найденные вещи хорошо сохранились, за исключением серпов. Мы впервые имеем определенный комплекс хозяйственных железных изделий, принадлежавший одному хозяйству. До сих пор такого рода изделия в культурном слое если и встречались, то, как правило, разрозненно. Судя по найденному нами комплексу, в обиходе обитателей этих поселений было довольно значительное количество железных изделий самого разнообразного назначения.

Наральник (рис. 20, 2). Имеет треугольную форму и втулку, образованную надрубленными и загнутыми концами. Общая длина его 18 см, ширина плечика 11,3 см, втулка имеет длину 4 см, ширину 2,3 см, толщину 0,5–0,6 см. Следует отметить, что по сравнению с другими известными наральниками его втулка очень короткая. Если, например, в наральниках из городищ в Райках, Колодяжине, на Княжей Горе отношение длины втулки к общей длине наральника близко 1:2, то описываемый наральник имеет это отношение, очень близкое к 1:4 (точнее — 3,5:13). Если мы сравним его с более ранними наральниками, найденными на Волынцевском поселении и на городище Курган в с. Волынцеве, то картина получится примерно такая же. Наральник из Волынцевского поселения имеет отношение длины втулки к длине всего наральника, равное 2:5, а у наральника из городища Курган это отношение равно 1:2.

Такая короткая втулка исключает большие нагрузки на рабочую часть, что является свидетельством того, что данный наральник предназначался для обработки очень легких почв, вроде почв на останцах, где находились поселения.

Серпы (рис. 20, 6, 13–15). Целыми сохранились три штуки. Все они по форме очень близки к серпам Киевской Руси. Пять из них имеют длинную ручку (11–12 см), а один — ручку с пятой на конце, как у кос-горбуш. Все серпы имеют наибольшую крутизну около ручки и очень незначительную в остальной части. Конец их заострен перпендикулярно к плоскости. Длина серпов по прямой от острого конца до начала ручки колеблется в пределах 23–30 см.

Тесла (рис. 20, 1, 3). Имеют дугообразные лезвия, заточенные с одной стороны. Прикреплялись они к какой-то ручке при помощи загнутого тупого края, образовавшего подобие крючка.

Одно тесло по форме напоминает алебарду, его длина 20,2 см, ширина лезвия 13,3 см, высота крючка 3 см, толщина около 1 см.

Второе тесло имело веерообразно расширяющуюся рабочую часть. Его длина 21,5 см, ширина лезвия 11 см, высота крючка 2,4 см.

Топоры (рис. 20, 4, 7). Оба найденных топора клиновидные, со сравнительно узким лезвием. Один из них имеет фигурную среднюю часть и квадратный обушок с выступами. Его длина 15,7 см, ширина лезвия 5,5 см, диаметр втулки 4×3,5 см.

Второй топор более прост по форме и представляет собой просто клин со втулкой. Его общая длина 18 см, диаметр втулки 4×2,5 см, ширина лезвия 4 см.

Ручки от ведер (рис. 20, 5, 8). Одна из них круглая в сечении, с загнутыми концами. Около одного конца сохранилась скоба в форме якорька, при помощи которого дужка крепилась к ведру. Общая длина дужки (по хорде) 28 см, толщина около 1 см, расстояние между острыми концами скобы 11 см, длина ее 8 см.

Вторая дужка — плоская, с крючками на концах. На одном крючке сохранилась петелька, при помощи которой она крепилась. Длина этой дужки (по хорде) 36 см, ширина около 2 см.

Железные наконечники копий (рис. 20, 10–12). Все три наконечника имеют почти одинаковую листовидную форму, полую коническую втулку и лишь несколько отличаются размерами.

Самый большой наконечник копья достигает 25 см в длину, длина его втулки — 12 см, максимальная ширина пера — 3 см и максимальный диаметр втулки (у края) — 2,7 см.

Средний наконечник имеет общую длину втулки 11 см, ширину пера 2,5 см и диаметр втулки 2,3 см.

Наименьший наконечник имеет длину 21 см, ширину пера 2,5 см. Его втулка в своей нижней части имеет диаметр 2,4 см.

У всех трех наконечников копий толщина пера в средней части составляет около 4 мм, сходя на нет к краям.

В заполнении жилища было найдено семь толстых костяных проколок и точильный камень для их заточки (рис. 21, 4, 5). Кроме того, тут же найдено два пряслица, сделанных из стенок сосудов.

Керамика, найденная в жилище, очень близка к керамике из урочища Луг, с той лишь разницей, что тут больше половины сосудов было сделано на медленном гончарном круге и имело в тесте еще больше примесей дресвы. Некоторые из найденных здесь сосудов по всей своей поверхности покрыты волнистым линейным орнаментом. По своему типу эта керамика чрезвычайно близка к керамике из Луки-Райковецкой[272] (рис. 21, 1–3, 6).

Во время работ на Макаровом острове колхозник с. Пеньковки Цында Степан рассказал нам, что осенью 1955 г. при вспашке поля примерно в 200 м восточнее раскопанной нами землянки за плуг зацепился бронзовый обруч, который он разрубил на две части. Одну из этих частей нам удалось получить. Это оказалась половина бронзовой шейной гривны диаметром около 21 см, круглой в поперечном сечении (диаметром около 1 см). Попавшая в наши руки половина гривны оканчивается раструбом, полым в середине, диаметром 1,9 см. Непосредственно за раструбом вокруг гривны идет ряд углубленных канавок, за ними — сфероидальные утолщения и опять ряд канавок. Примерно на ⅓ длины половины гривны эта комбинация повторяется.

Ряд наблюдений, сделанных при раскопках поселений, дает основания считать, что для всех них характерна очень малая плотность заселения. Ярче всего это прослеживается на поселении Луг I. Это поселение исследовано полностью, тут известно количество жилищ, бывших на нем за все время его заселения, известна его планировка.

Одним из основных свидетельств малой плотности заселения является характер культурного слоя. Как мы уже говорили, на всех поселениях он не сплошной, остатки жизнедеятельности людей концентрируются только в заполнении жилищ или в непосредственной близости к ним. В заполнение жилищ культурные остатки попадали после того, как жилища прекращали свое существование и превращались в мусорную яму, заполнявшуюся отбросами, принадлежавшими обитателям жилищ, расположенных поблизости.

В некоторых случаях удавалось наблюдать жилища, в которых частично разобраны печи, а яма была засыпана чистым материковым грунтом без всяких культурных остатков. Объяснение этому явлению можно найти только в том, что засыпались они материковым грунтом, вынутым при сооружении иных, близко расположенных жилищ.

Оба приведенных наблюдения говорят, что далеко не все сооружения, обнаруженные раскопками, существовали одновременно.

Подтверждение этого положения можно видеть и в том, что в материалах различных участков поселения совершенно явно чувствуется разновременность. Так, например, в жилище 4, которое находилось в средней части поселения, было много лептой керамики с линейным и волнистым орнаментом. Такая же керамика была около двух разрушенных жилищ. В жилищах, расположенных восточнее и западнее этой группы, такого материала нет. Больше того, расположенное невдалеке жилище 12 обладало рядом архаических черт. Печь его была сложена из мелких кусков гранита, между камнями печи на полу жилища и на его бортах было много керамики с резко выраженными биконическими формами. По характеру печи и керамическому материалу это жилище можно считать одним из наиболее ранних и отнести к периоду существования поселения в урочище Молочарня.

В юго-западной части поселения встречалось гораздо больше амфорной керамики, гончарной посуды с пролощенным орнаментом, гончарной посуды местного производства и т. д. Здесь находился наиболее поздний для поселения материал.

Если не все жилища существовали одновременно, то очень интересно установить их количество для каждого небольшого отрезка времени. Прямого ответа на этот вопрос мы получить не можем, но косвенные данные для этого имеются.

Прежде всего, возникает вопрос о продолжительности среднего периода существования каждого жилища и поселка в целом. Обращает на себя внимание, что во всех жилищах хорошо сохранились стены, хотя и были они выкопаны не в особенно плотном грунте, а иногда даже в песке. Земляные стены ям полуземлянок имели облицовку из плах или бревен. В пойме, где, по-видимому, уровень грунтовых вод был довольно высок, дерево долго сохраниться не могло. Мы провели наблюдения над погребами в современном с. Бондаривка, расположенными примерно в таких же условиях, как жилища поселения в урочище Луг I. При этом было установлено, что погреб без обкладки стен камнем или без обшивки деревом вообще нельзя сделать. Погреба, обложенные деревом, хорошо сохраняются шесть-семь лет, после этого они требуют основательного ремонта. Из осмотренных нами 11 погребов с деревянной обшивкой только три функционировали больше десяти лет. В одном хозяйстве погреб, служивший девять лет, пришел в полную негодность и в 1957 г. вместо него был выкопан новый. Мы присутствовали при разборке облицовки стен старого погреба, сделанной из толстых сосновых досок. Доски были очень ветхими, столбы, которые их удерживали, перегнили на уровне пола и у потолка. В момент удаления досок стенки погреба начали обсыпаться, а одна сторона сразу же осела, образовался обвал почти в ширину стены, глубиной до 60 см.

На Путивльщине в Сумской обл. нам приходилось наблюдать временные жилища, построенные жителями сел, сожженных оккупантами. Это были полуземлянки, по типу очень близкие к жилищам наших поселений. В 1949–1951 гг., т. е. через пять-семь лет после сооружения, они были уже совершенно дряхлыми. Стены их неоднократно ремонтировались, дерево частично заменялось.

Сопоставляя все эти наблюдения, а также учитывая характер культурного слоя поселений, надо прийти к выводу, что пеньковские жилища были очень недолговременными, период существования каждого из них не мог превышать 15–20 лет. О кратковременности их существования говорят и печи. Только в двух случаях удалось проследить следы ремонта или перестройки их. В подавляющем большинстве их эксплуатировали от момента постройки жилища до окончания его существования без всяких переделок и ремонтов. Печи, даже сложенные из камня, не могли существовать больше 15–20 лет без перестроек или капитальных ремонтов.

Можно считать, что жизнь каждого из поселений продолжалась 100–120 лет, а каждого жилища — 15–20 лет, т. е., что среднее время существования каждого жилища составляло примерно ⅙ времени существования каждого поселения. Как установлено нашими раскопками, на поселении в урочище Луг всего было 35–36 сооружений, из которых два-три, по-видимому, были нежилыми. Учитывая выведенное нами соотношение времени существования поселения и жизни землянок, можно считать, что на поселении одновременно было не более пяти-шести жилищ. Такова и была действительная густота заселения поселений этого времени.

Как видно из приведенного материала, все четыре поселения, имея много общего в топографии, домостроительстве, материальной культуре, в то же время имеют некоторые отличительные черты, которые находят свое объяснение в их хронологии.

Все четыре поселения по времени следуют одно за другим, сосуществуя друг с другом на некоторых отрезках времени. Наиболее архаичное из них — это поселение урочища Молочарня, за ним по времени следуют поселения в урочищах Луг I, Луг II и Макаров остров. Для иллюстрации этого мы составили сводные таблицы 1–3 подсчетов керамики на Пеньковских поселениях.

При рассмотрении этих таблиц можно легко заметить некоторые закономерности в изменении керамических комплексов, которые могут объясняться только хронологией.

Основной тенденцией является изменение соотношения лепной и гончарной керамики. В более ранних памятниках лепной керамики больше, с уменьшением возраста памятников ее удельный вес уменьшается и одновременно возрастает удельный вес керамики, изготовленной на гончарном круге. Если поселение урочища Молочарня дает практически 100 % лепной керамики (из гончарной керамики тут найдено три донышка черняховских сосудов с кольцевой ножкой, по-видимому попавших сюда случайно, и семь невыразительных амфорных обломков, из которых шесть могут быть античными), то на других поселениях процент гончарной керамики возрастает, достигая в материалах урочища Макаров остров 20,24 %.

Сама лепная керамика также претерпевает изменения в связи с возрастом памятников. В наших таблицах, к сожалению, невозможно показать изменения в формах керамики, так как раскопки дали незначительное количество цельных сосудов или обломков, по которым можно полностью восстановить их форму. Несмотря на это, можно утверждать, что форма горшков развивалась от биконической к близкой горшкам дунайского типа. На урочище Молочарня биконических горшков больше всего, на урочище Луг I их меньше, на урочище Луг II еще меньше и на урочище Макаров остров нет совсем.

Такое же явление прослеживается и по сосудам с налепным валиком. На урочище Молочарня они составляют 2,46 % всего керамического комплекса, на урочище Луг I — только 0,18 %, на урочище Луг II такой керамики нет совсем, фактически нет ее и на урочище Макаров остров, так как один черепок, найденный там, мог попасть и случайно, особенно учитывая столь близкое соседство урочища Молочарня.

В то время как количество биконических сосудов и сосудов с налепным валиком с увеличением возраста памятников уменьшается, количество орнаментированных сосудов возрастает.

Венчики 1,19 % сосудов с урочища Молочарня украшены орнаментом. Весьма характерно, что подавляющее большинство их имеют насечки — наиболее ранний тип орнамента, меньшее число — защипы и совсем отсутствуют пальцевые вмятины. На сосудах с урочища Луг I большинство украшенных венчиков имеют пальцевые вмятины, а не насечки, на сосудах с урочища Макаров остров насечек уже нет совсем.

Сосуды с линейным и волнистым орнаментом с урочища Молочарня представлены тремя обломками (0,19 %). Практически с ними можно не считаться, так как совершенно очевидно, что к керамическому комплексу поселения они не относятся, а попали сюда из близко расположенного поселения в урочище Макаров остров. На урочище Луг I эта керамика составляет 2,52 %, на урочище Луг II ее уже 6,49 %, а на урочище Макаров остров — 9,71 %. Возрастание совершенно определенное.

Таким образом, в развитии лепной керамики всех четырех поселений совершенно очевидна следующая последовательность: наиболее ранние памятники характеризуются неорнаментированной керамикой и наличием налепного валика под венчиком. Развитие орнамента идет таким образом: вначале украшался край венчика — насечки, наколки, потом пальцевые защипы или вмятины. Дальше вместе с этой орнаментацией появляется узор на плечиках и боковых стенках сосудов в виде прочерченных вокруг всего сосуда прямых или волнистых линий. Орнамент этот наносился на неподвижный сосуд или, может быть, на поворачивающийся на какой-то подставке. Выполнен он, как правило, довольно небрежно. Прямые линии непараллельны, часто не горизонтальны, волнистые линии неровные, с разной степенью изгиба отдельных волн, часто также непараллельны венчику. Наносился этот орнамент заостренным предметом, но не гребешком.

Нам кажется, что появление такого рода орнамента на лепной посуде следует связывать с проникновением сюда отдельных образцов гончарной керамики, для которой этот орнамент наиболее характерен. При изготовлении посуды на гончарном круге линейный и волнистый орнамент наносится простым прикосновением острия или гребенки к быстро вращающемуся сосуду.

Таким образом, момент появления лепной керамики с линейным орнаментом должен отражать время появления на Тясмине керамической посуды, изготовленной на гончарном круге. Это первые признаки развития местного гончарства. Они появились тут на том этапе, когда поселение в урочище Молочарня прекратило свое существование и уже существовало поселение в урочище Луг I.

Момент появления на пеньковских поселениях первых образцов гончарной керамики фиксируется тут появлением амфор так называемого салтовского типа и керамики, сделанной на быстро вращающемся гончарном круге, с орнаментом из пролощенных полос. Вторая появляется на урочище Луг I (на урочище Молочарня она пологостью отсутствует) в небольших количествах (5 %), достигает своего максимума в материалах урочища Луг II (27,2 %) и очень ощутимо уменьшается в комплексах Макарова острова (5,86 %).

Максимальное количество находок амфор было сделано в урочище Луг I (86,3 %). В урочище Луг II их уже меньше (60,8 %) и еще меньше в урочище Макаров остров (29,42 %). Характерно, что количество посуды с пролощенным орнаментом и амфор изменяется не одинаково, несмотря на то, что это явление одного порядка. Надо думать, что амфорная керамика начала проникать на тясминские поселения несколько раньше, по-видимому путем обмена. Гончарная посуда с пролощенным орнаментом проникала сюда уже вместе с людьми, ее делавшими.

В связи с незначительным количеством находок керамических дисков и сковородок вывести твердые закономерности их распространения трудно. Можно только отметить возрастание количества сковородок (урочище Молочарня — 0,12 %, урочище Макаров остров — 2,04 %), а также тот факт, что если сковородки с урочища Молочарня всегда имеют ровный или закругленный край бортика, то в дальнейшем появляется все больше и больше сковородок, верхний край которых покрыт пальцевыми вмятинами. В материалах Макарова острова — это основной тип.

В домостроительстве, в планировке поселений и других элементах материальной культуры четкие данные для хронологического расчленения отдельных памятников найти трудно. В урочище Молочарня жилища неглубокие, печи в них клались из более мелких обломков гранита, не так тщательно. На остальных поселениях жилища практически одинаковы, с одинаковыми печами. Чувствуется, что тип их установившийся.

В правильности выведенных нами особенностей эволюции керамических комплексов пеньковских памятников убеждает нас эволюция керамики, прослеженная для левобережного восточнославянского племени — северян. Тут точно так же на лепной керамике появляется сначала орнамент по венчику в виде защипов (волынцевские памятники), потом появляется орнамент на плечиках сосудов (роменские памятники), правда иной, чем в нашем случае, и, наконец, появляется керамика, сделанная из грубого теста на медленно вращающемся гончарном круге.

Тут, как и на Левобережье, на определенном этапе, где-то в VII — начале VIII в., появляются такие же амфоры салтовского типа и гончарная посуда с орнаментом из пролощенных линий.

Таковы пути развития керамического производства всех восточнославянских племен или во всяком случае южной их группы.

Для составления шкалы абсолютной хронологии пеньковских поселений есть довольно твердые основания. При раскопках урочища Молочарня в культурном слое была найдена серебряная щитковая зооморфная фибула с железной иглой. Аналогичных фибул найдено довольно много. Например, фибула из могильника Суук-Су[273], с Пастерского городища[274]. В могильнике Суук-Су эта фибула находилась в одном из ранних погребений, которое датируется VI в. В типологическом ряду, составленном Б.А. Рыбаковым, такого типа фибулы стоят между фибулами V и VIII вв.[275] На основании этой фибулы можно с уверенностью утверждать, что в VII в. поселение уже существовало.

Наиболее молодое поселение в урочище Макаров остров, давшее значительное количество примитивной гончарной керамики, а также прекрасный комплекс железных изделий, следует датировать концом VIII–IX в. В правильности такой датировки убеждает и отсутствие тут более совершенной гончарной керамики так называемого курганного типа, широко распространившейся на всей территории обитания восточных славян в конце IX — начале X в.

Таким образом мы получили начальную и конечную дату отрезка времени, когда пеньковские поселения были обитаемы. Несколько сложнее определить время существования каждого отдельного поселения.

В этом вопросе нам может оказать некоторую помощь гончарная посуда с пролощенным орнаментом и амфоры. Как мы уже отмечали, керамика такого рода и специфические амфоры характерны для довольно широкой территории. Явление это может найти свое объяснение только в связи с салтовской культурой и какими-то передвижениями ее носителей на запад. В памятниках волынцевского типа такая керамика появляется в конце VII — начале VIII в. В это же время в порожистой части Днепра, на склонах балки Канцырки, функционирует громадное количество обжигательных гончарных печей, выпускающих керамику с пролощенным орнаментом, сделанную на быстром гончарном круге[276]. В с. Пастырском в самом начале VIII в. уже существует большое поселение, а возможно и какой-то своеобразный центр, в керамических комплексах которого такого рода посуда занимает чуть ли не главное место. Безусловно, в это время появляется она и на поселении урочища Луг I, в дальнейшем она существует на поселении урочища Луг II и исчезает в период жизни на поселении в урочище Макаров остров. Таким образом, на пеньковских поселениях наблюдается такая же картина, как на Пастырском городище и на поселениях Левобережья, где появление этой керамики было также эпизодическим явлением, не получившим дальнейшего развития. Все это дает основание считать, что поселение урочища Молочарня существовало в VII в., поселение в урочище Луг I — в конце VII — первой половине VIII в., поселение в урочище Луг II — в VIII в. и поселение в урочище Макаров остров — в VIII — первой половине IX в.

В 4 км вверх по р. Тясмину около с. Большая Андрусовка разведками Е.В. Максимова и Е.А. Петровской[277] было обнаружено два пункта с керамикой, аналогичной керамике из урочищ Луг I и Луг II у с. Пеньковки (рис. 22). Оба поселения располагались в долине Тясмина в таких же топографических условиях, как и поселение у Пеньковки. Одно поселение занимало западную часть урочища Чаплин, находившегося против села, около переправы через реку. Тут была встречена толстостенная лепная керамика с примесями толченого гранита в керамической массе. По форме — это горшки или баночные сосуды, иногда с биконическими боковыми стенками; встречено несколько обломков верхних частей сосудов с валиком под венчиком. Второе поселение с такой же керамикой открыто в 3 км выше по течению реки в урочище Каменоватое. Здесь на поверхности развеянной дюны было много скоплений кусков гранита, часто со следами пребывания в огне. Как считают авторы разведки, это остатки печей-каменок.

На этом урочище в 1959 г. нами было заложено несколько небольших траншей в тех местах, где на поверхность выступали камни. В двух случаях из пяти шурфами были обнаружены землянки с печами-каменками. Тут полуземлянки копались в песке и стены их сохранились гораздо хуже, чем на исследованных нами поселениях. Культурный слой бедный, черепки попадались только в непосредственной близости от жилищ и в их заполнениях. Среди развалов печей собраны лепная керамика, почти полностью повторяющая формы керамики из поселения Луг I.

Еще выше по Тясмину, у с. Стецовки Чигиринского района Черкасской обл., также исследовалось поселение очень близкого типа[278].

В 1,5 км к востоку от хут. Крещатик Софиевского сельсовета Черкасского района, на берегу оз. Обыштын, отрядом Е.Ф. Покровской при раскопках раннескифского поселения была встречена грубая лепная керамика с шероховатой поверхностью и примесями дресвы и шамота в тесте. Исследователи отнесли ее к славянской и датировали VII–VIII вв. до н. э.[279] Здесь же были обнаружены две неглубокие полуземлянки с остатками печей-каменок. Одна из них была ориентирована с юго-востока на северо-запад. Северная стена ее хорошо прослежена и имела длину около 4 м. Остальные стены проследить не удалось. Поверх песчаного пола лежали камни от печи. Остатки печи в виде сплошного залегания камней в слое сажи и мелких углей находились в северо-восточном углу. Под этим темным слоем песок под влиянием высокой температуры приобрел розовато-коричневый цвет.

В полу жилища у стен прослеживались круглые столбовые ямы диаметрами около 30–35 см и глубиной свыше 0,5 м.

На полу жилищ были собраны обломки нескольких сосудов, в том числе одного биконического с прямым невыделенным от стенки краем. Сосуд имел шероховатую поверхность и шамот в тесте.

От второго жилища сохранился только развал от печки, остатки пода и пол. Печь была сооружена в углу непосредственно у стен жилища.

На левом берегу Днепра поселения, очень близкие к Пеньковским, были встречены при работах С.С. Березанской в с. Домантово Золотоношского района Черкасской обл. в 1958 г.[280] При исследовании поселения эпохи бронзы было обнаружено несколько поселений, на которых встречены полуземлянки с печами-каменками и пепельно-углистыми прослойками над полами. В одном из жилищ найдена лепная керамика, среди которой имеются сосуды «с маленьким отогнутым венчиком или без него. Во втором случае верхний край сосудов или горизонтально срезан, или закруглен. Сосуды имеют выпуклые тулова с резким переломом в средней части (биконические)».

Бо́льшая часть керамики не орнаментирована. К украшениям сосудов можно относить только налепной валик под самым венчиком. Он бывает гладкий или рассеченный косыми насечками. Кроме горшков, встречено несколько обломков лепных мисок с защипами по верхнему краю.

Из вещей тут найдено несколько биконических глиняных пряслиц без орнамента и глиняная льячка для набирания расплавленного металла. В ручке ее было отверстие, в которое вставлялась деревянная рукоятка.

Автор раскопок отмечает, что эти поселения аналогичны поселениям с. Пеньковки.

Как мы уже упоминали, значительное количество аналогичных или очень близких к Пеньковским памятников открыл А.В. Бодянский[281] в Надпорожье. Правда, он не называет их уличскими, а считает «полями погребений антского времени» или просто «антскими». Отдельные памятники им не датируются, а всю культуру в целом он относит к IV–VI вв. н. э., что не совсем соответствует действительности.

Давая общую характеристику открытых им памятников, он отмечает, что это открытые поселения или недолговременные стойбища, размещавшиеся на пологих берегах Днепра около самой воды или даже на островах. Культурные слои этих поселений содержат раздробленные кости домашних животных и обломки грубой лепной керамики. На этих же поселениях встречаются обломки амфор и салтовской керамики.

На такого рода поселениях он находил биконические пряслица, иногда с орнаментом из наколов, пальчатые, пластинчатые и арбалетные фибулы, бронзовые трубочки-пронизки, трапециевидные подвески, круглые жернова, наральники и другие предметы.

Поселения эти характеризуются наземными и полуземляночными жилищами. Вторые, но мнению А.В. Бодянского, были временными.

Как он утверждает, эти поселения сопровождаются могильниками и отдельными погребениями с трупосожжениями и трупоположениями[282].

Такая характеристика поселений порожистой части Днепра очень схожа с характеристикой памятников, исследовавшихся нами на Тясмине. В том и другом случае поселения располагались в низких местах, имели полуземлянки с печами-каменками и почти идентичные керамические комплексы.

Следует оговориться, что все материалы, полученные А.В. Бодянским, — это материалы разведок, во время которых в основном проводились поверхностные сборы, в лучшем случае зачистки обнажений. Учитывая большую насыщенность археологическими памятниками территории Надпорожья, при поверхностном сборе на каждом пункте обычно попадался разновременный материал. Если, например, материалы эпохи неолита и бронзы легко отделяются от материалов славянских, то материалы, более близкие хронологически, выделить не так легко. Этим и следует объяснять датировки, предложенные А.В. Бодянским, а также утверждение, что на поселениях с керамикой пеньковского типа основным видом жилищ являются наземные, и т. д. Большую путаницу в этот вопрос внесло наличие в районе его разведок значительного количества черняховских памятников, часто на тех же местах, где находились и памятники VI–VIII вв. н. э.

Так как систематических раскопок в этих местах не проводилось, то типологическое и хронологическое соотношение этих материалов на современном этапе выяснено быть не может.

В материалах А.В. Бодянского не всегда удается установить связь отдельных вещей с определенным пунктом. Имеющиеся в коллекции комплексы не всегда достоверны. Это, конечно, до некоторой степени снижает научную ценность материалов, но наличие их и то, что они собраны в Надпорожье, — это бесспорный факт. Пользоваться ими безусловно можно и нужно.

Ценность этих материалов значительно повышается в связи с исследованиями аналогичных памятников в других местах. Теперь уже есть реальная возможность более точно разобраться в этом обширном материале и найти ему соответствующее место.

Из памятников Надпорожья значительный интерес представляют поселения около с. Игрень, на левом берегу Днепра против г. Днепропетровска и у с. Волошского Днепропетровского района, на правом берегу.

Около с. Игрень есть большой полуостров, называемый Подковой, который сейчас вдается в оз. Ленина. С северной стороны полуострова до постройки Запорожской ГЭС проходило устье р. Самары. Полуостров очень немного выступает из вод озера, и при высокой воде перешеек, соединяющий его с берегом, заливается. На этом полуострове известен ряд поселений самых различных эпох, в том числе и несколько поселений интересующегося нас времени (рис. 23).

Пункт I находился в 0,5 км от старого кладбища. Тут А.В. Бодянским собран значительный керамический материал, хранящийся и фондах Института археологии АН УССР. Среди этого материала больше всего биконических горшков с отогнутым наружу краем, образующим небольшой венчик, или без него, с ровным срезом верхней части. Иногда эти сосуды имеют налепные ручки, как у керамики зарубинецких памятников. Кроме биконических горшков здесь встречались и горшки с расширенным туловом и небольшими венчиками, иногда украшенные ногтевыми вдавлениями или пальцевыми защипами. Есть тут и обломки глиняных сковородок.

Кроме лепной керамики, на поселении встречается керамика, сделанная на гончарном круге, коричневого или серого цвета, с орнаментом из пролощенных линий, которую бесспорно следует относить к салтовской культуре[283].

Пункт II характеризуется такой же керамикой, сделанной из глины грубого состава с примесями шамота или дресвы. На некоторых сосудах с округлым туловом встречается нанесенный заостренной палочной линейный и волнистый орнамент. Кроме этого, в керамическом комплексе встречаются обломки сосудов, сделанных на примитивном гончарном круге, из грубой керамической массы, с линейным волнистым орнаментом, а также обломки салтовских кувшинов.

По своему комплексу и облику керамика очень близка к керамике Макарова острова.

Из вещей здесь найдено кольцо из низкопробного серебра[284].

Пункт III находится между пунктами I и II, обнаружен разведками 1953 г. Тут на значительном пространстве на поверхности разбросаны многочисленные камни со следами обжига (по-видимому, из разрушенных печей-каменок). Этот участок полуострова почти все время находится под водами оз. Ленина и появляется над его поверхностью только во время сильного спада воды. Поэтому площадь поселения интенсивно размывается.

В 1953 г. на поселении В.Н. Даниленко и А.В. Бодянским были проведены небольшие раскопки, в результате которых было исследовано несколько жилищ. В отчете В.Н. Даниленко дается следующая характеристика: «…небольшие, слегка углубленные в землю прямоугольные жилища с каменными фундаментами и деревянными стенами, с прямоугольными каменными печами, находящимися в одном из углов жилища»[285].

В отчете А.В. Бодянского есть некоторые детали этих раскопок. Одна из землянок имела хорошо сохранившуюся печь-каменку, среди кладки которой были обломки лепных сосудов и часть салтовского кувшина. Вторая землянка размерами 2,5×4,5 м имела прямоугольную форму и такую же печь. В землянке сохранились остатки сруба. На ее полу собраны обломки четырех лепных сосудов. Это — высокие горшки с отогнутыми венчиками, сделанные из теста с большой примесью дресвы или шамота. Их поверхность покрыта бугорками. Один из сосудов покрыт по всей поверхности линейным и волнистым орнаментом, второй имеет защипы по краю венчика[286]. Керамика эта идентична посуде из поселения в урочище Макаров остров.

При раскопках у с. Пеньковки мы ни разу не встречали в полуземляночных жилищах каменных фундаментов, неизвестны они нам и по литературе. По-видимому, тут произошла какая-то ошибка. В раскопе вне упомянутых жилищ встречалось много камней, были камни и в жилищах, и надо думать, что камни, принятые В.Н. Даниленко за фундаменты, попали в жилище после его разрушения или являются остатками каменного очага.

Пункт IV. На этом пункте также были обнаружены полуземляночные жилища, но с посудой, изготовленной на гончарном круге, очень близкой по типу к салтовской[287].

Кроме этих пунктов, в отчете А.В. Бодянского упоминается еще два поселения. Это поселение в устье р. Самары, где, кроме обломков лепных биконических горшков, найдена зооморфная фибула, аналогичная такой же находке в урочище Молочарня[288], и поселение на левом берегу р. Самары в 400 м от Днепра. Здесь также найдена лепная керамика, обломки глиняных сковородок, куски амфор с поясками из ряда тонких линий, часть зооморфной фибулы и трехперые железные наконечники стрел[289].

Второе большое гнездо поселений было обнаружено им в районе с. Волошское Днепропетровского района. У устья р. Суры над Сурской Заборой (район с. Волошского) в 1940 и 1947 гг. при разведках и раскопках поселений эпохи бронзы было исследовано славянское жилище, по типу и найденному в нем материалу очень близкое к пеньковским. К сожалению, в своей публикации этих работ автор не упомянул о встреченных им славянских материалах, приведя попутно только план одного жилища[290]. Более подробные сведения об этих работах содержатся в отчетах. Местность, где расположено поселение, представляла собой сравнительно низкий берег Днепра, возвышавшийся на 1–1,5 м над уровнем реки (воды, поднятые Запорожской плотиной, сейчас залили его). На всем пространстве тут разбросаны по поверхности куски гранита, часто закопченные. На этой же площади было очень много обломков керамики и расколотых костей[291]. Кроме керамики, А.В. Бодянским здесь было собрано много вещевого материала, которому он дает следующую характеристику: «…к этому времени относятся найденные тут биконические пряслица, пальчатые и звериного стиля фибулы, железные втульчатые пики, бронзовые трубки, бронзовый перстень с четырьмя плоскими витками, болотная руда, железные шлаки и черепки грубой неаккуратной посуды, которая имеет большие примеси шамота. Из этого пункта происходит также жернов и несколько целых сосудов биконических и округлых форм»[292] (рис. 24; 25, 1). Был исследован на поселении и жилой комплекс, связанный с этими вещами. Он состоял из полуземляночного жилища, хозяйственной ямы и очага. Жилище прямоугольное в плане, размерами 2,3×2,15 м, ориентированное углами по странам света, над полом была зольно-углистая прослойка, в углах и у середин стен имелись ямки от столбов. Хозяйственная яма круглой формы диаметром 1,3 м была заполнена пеплом, смешанным с землей. В яме была грубая лепная керамика с шамотом в тесте, с отогнутыми наружу венчиками. Очаг круглой формы находился на глубине 70 см. Диаметр его 0,8 м. На нем лежал слой пепла толщиной 10 см[293].

Второе поселение у с. Волошского находилось на острове Сурском. Культурный слои его сохранился гораздо хуже: оно характеризуется такой же керамикой, как и поселение над Сурской Заборой. Тут же на острове было обнаружено трупосожжение в виде овальной ямки 0,8×0,5 м, глубиной 24 см, заполненной золой и угольками, смешанными с кальцинированными костями. Среди этих остатков находились бусы, бронзовые трубочки, трапециевидные подвески и другие вещи. В непосредственной близости были собраны обломки биконического лепного горшка, которые с большой вероятностью можно связывать с погребением[294].

Похоже, что аналогичные сосуды-урны были встречены А.В. Бодянским еще в одном месте: «В с. Волошском, с левой стороны балки Довжик вода вымыла пять сосудов биконической формы, один из них приобретен для Днепропетровского музея. При разведке найден еще один такой сосуд при детском погребении»[295] (рис. 26, 1, 2).

Несколько аналогичных поселений открыты им в районе колхоза им. Крупской Васильевского сельсовета Синельниковского района Днепропетровской обл. Одно из них находится над балкой Тягинкой, на отлогом береговом склоне берега Днепра, против о-ва Кизлевого. Поселение интенсивно размывается водами Днепра. Много находок из этого пункта в 1941 г. поступило в Киевский исторический музей. На этом поселении было исследовано полуземляночное жилище. Керамика, судя по фотографиям в отчете, сделана на медленно вращающемся гончарном круге и украшена примитивным волнистым и линейным орнаментом[296].

Второе поселение находится в 1 км вверх от устья р. Вороной, также на левом берегу Днепра. Из этого поселения происходят более архаические материалы, характеризующиеся главным образом неорнаментированными лепными сосудами биконических форм, чаще всего без венчиков, есть также обломки больших сосудов с валиками под венчиками[297] (рис. 26, 3–7).

Где-то невдалеке против о-ва Кизлевого обнаружено погребение — сожжение на стороне и захоронение праха в круглой ямке диаметром около 50 см и глубиной 40 см. В ямке вместе с кальцинированными костями, пеплом и угольками были найдены бусы, трапециевидные подвески, колокольчик, бронзовые трубочки-пронизки, а также бронзовый и стеклянные слитки.

Над Любимовской Заборой, на третьем поселении, также собрана аналогичная керамика и найден железный наральник[298].

На правом берегу Днепра у с. Звонецкое Солонянското района Днепропетровской обл. на правой стороне балки Звонецкой были собраны обломки лепной керамики с биконическими стенками, без орнамента, а также была найдена широкая пластинчатая фибула с подвязной ножкой[299].

На склонах балки Майоровой была найдена зооморфная фибула, аналогичная фибуле из урочища Молочарня, в сопровождении керамики примерно такой же, как на Тясмине[300] (рис. 25, 2, 3).

На о-ве Шулаевом в 1946 г. было раскопало прямоугольное полуземляночное жилище, на полу которого обнаружена лепная керамика с шамотом в тесте.

В 1952 г. тут же были собраны обломки биконических горшков с небольшим венчиком или без него[301]. В коллекциях Института археологии с о-ва Шулаевского хранятся обломки больших горшков с валиком под венчиком (рис. 26, 8, 9).

На правом же берегу Днепра у с. Алексеевки Красноармейского района Запорожской обл., над Тягинской Заборой, в 1952 г., собрана значительная коллекция обломков биконических горшков и больших сосудов с валиком под венчиком. Здесь же найдена трапециевидная бронзовая подвеска и глиняная льячка.

Кроме перечисленных поселений, в отчете о разведках А.В. Бодянского за 1952 г. упоминается, что «с левой стороны реки Вильнянки (левый берег Днепра) следы антского стойбища». Разведками в 1953 г. у с. Дибровы, на берегу Днепра за левым мысом балки Лоханской, в срезе размываемого берега были видны полуземляночные жилища, на поверхности и в размывах берега была собрана лепная посуда с примесью шамота в тесте[302].

Разведками В.Н. Даниленко у с. Днепровского (б. Ямбург), против центральной его части, обнаружено поселение, на котором собрана лепная керамика «антского типа»[303].

Аналогичные или очень близкие к пеньковским памятники известны и во многих иных местах Поднепровья.

В фондах Института археологии АН УССР хранится — материал, доставленный краеведами из Ирклиевского района Черкасской обл. Среди него главное место занимают обломки сосудов с валиками под венчиком или с биконическими стенками, по составу теста они такие же, как и пеньковские.

В самом Ирклиеве есть несколько поселений, где найдена целая коллекция черепков, среди которых много обломков биконических сосудов и сосудов с валиками под венчиками.

Такая же керамика хранится в коллекциях института и из с. Мойсинцы Ирклиевского района.

Разведками 1956 г., проведенными в зоне Кременчугского водохранилища, на Левобережье был зафиксирован ряд поселений, располагавшихся в пойме, на останцах неразмытых террас или на сильно задернованных дюнах. Керамика этих поселений очень близка к керамике Пеньковки. Такие поселения зафиксированы в селах Крутьки (два пункта), Мойсинцы, Васютинцы, Мельники, Самовицы — все Ирклиевского района Черкасской обл.[304]

Разведками 1958 г. было зафиксировано еще несколько таких же селений в Черкасской обл.: с. Радуцковка Градижского района на берегу оз. Плавистое, с. Котлов и два поселения у с. Лозивок[305].

Такие же поселения, расположенные в пойменных местах, с полуземляночными жилищами и почти идентичными пеньковским керамическими комплексами, открыты и в бассейне Южного Буга.

Стали они известны по работам П.И. Хавлюка, проводившего разведочные и раскопочные работы на территории Винницкой обл. Этим исследователем были открыты поселения в селах Шуровцы, Кисляк, Губник Гайсинского района, Скибинцы, Лодыжин Тростянецкого района, Семенки и Самчинцы Брацлавского района. Материалы раскопок этих пунктов публикуются в данном сборнике.

В 1947 г. во время наших разведок по Южному Бугу было встречено два таких же поселения: одно около с. Сокольца Немировского района Винницкой обл. и второе у с. Сандраки Хмельницкого района той же области. К сожалению, на этих поселениях был собран очень незначительный материал, напоминающий материал из урочища Макаров остров. Здесь была встречена керамика, сделанная на медленно вращающемся гончарном круге, с линейным и волнистым орнаментом[306].

В тех же Сокольцах, но, по-видимому, в другом пункте, разведками В.Н. Даниленко было открыто более раннее поселение, на котором существовали полуземляночные жилища с печами-каменками. Керамика этого поселения лепная, толстостенная, с грубыми примесями. Исследователь определяет ее как «поздние эпигоны местной культуры, родственной корчеватовской»[307].

Заканчивая краткий обзор известных сейчас уличских памятников, можно констатировать, что все они располагаются в низких местах в пойме или на первой боровой террасе. Все эти поселения отличаются незначительной густотой заселения, везде встречаются полуземляночные жилища с печами-каменками. Эта картина находится в полном соответствии с известными описаниями антских поселений, приведенных в работах Прокопия Кесарийского и Псевдо-Маврикия, отмечающих, что анты и склавины «селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер»[308], «живут они в жалких хижинах на большом расстоянии друг от друга, и все они по большей части меняют места жительства»[309]. Сказанное не следует понимать в том смысле, что сведения византийских авторов следует распространять на Поднепровье. Это, конечно, не так. Все, что писалось ими, относится только к непосредственному окружению империи, к антам и склавинам, жившим на левом берегу Дуная. Однако удивительное совпадение этих сведений с археологическими материалами должно привести к выводу, что на широких территориях расселения славян в период VI–VIII вв. условия обитания их, обычаи, типы поселений и прочее были почти совсем одинаковыми.

Если в отношении характера уличских поселении вопрос довольно ясен, то этого нельзя сказать о могильниках. Пока что могильников, связанных с поселением пеньковского типа, мы не знаем. Довольно упорные поиски их на Тясмине к положительным результатам не привели, что, конечно, не может истолковываться как их отсутствие.

Все наши сведения о погребальном обряде уличей базируются на находках А.В. Бодянского, открывшего несколько погребений этого времени в порожистой части Днепра. Судя по этим погребениям, для уличей было характерным сжигание покойников и захоронение праха в ямках или урнах. Кроме погребений с трупосожжением, А.В. Бодянским были исследованы какие-то погребения с трупоположением около с. Алексеевки, которые он связывает с «антскими» памятниками над Тягинской Заборой[310]. К сожалению, никаких вещей кроме глиняного пряслица, при погребенных не было, и нам кажется, что пока нет оснований связывать эти погребения с уличами.

На современном уровне знаний славянских памятников VI–VIII вв. мы с большой вероятностью можем предполагать, что могильники этого времени должны быть бескурганными, а погребения совершаться по обряду трупосожжения.

По-видимому, это общеславянское явление, засвидетельствованное многочисленными археологическими памятниками и письменными источниками для очень широкой территории расселения славянских племен.

На Левобережной Украине такого рода погребальные памятники существовали у северян, где был распространен обряд урновых захоронений[311]. Бескурганные могильники с урновыми или ямными трупосожжениями известны на славянских памятниках Румынии. Здесь на левом (севером) берегу Дуная в последние годы был полностью исследован могильник в Сэрата Монтеору, где было раскопано свыше 1080 погребений VI–VIII вв. Погребения сопровождались разнообразными украшениями, среди которых были пальчатые фибулы. Весь комплекс могильника хорошо подтверждает приведенную дату[312]. Могильник этого же времени с очень близкими материалами раскапывался также в Сатул-Ноу[313]. В Чехословакии бескурганный могильник с трупосожжением этого же времени известен в Старом Мясте[314], в Польше — около Варшавы[315].

Таким образом нам стали известны памятники еще одного восточнославянского племени — уличей. Исследование этих памятников еще только начинается. Почти все они, за незначительным исключением, известны по разведкам и подъемному материалу. Совершенно не изучены связанные с ними могильники. Все это не дает возможности достаточно подробно осветить многие вопросы, связанные с этим племенем.

Частично остается непроверенной связь памятников типа Пеньковки с памятниками IX–X вв. на территории между Бугом и Днестром — той территории, на которую переселились уличи, согласно летописным сообщениям.

Не касаясь многих иных вопросов, хотелось бы обратить внимание на характер материальной культуры уличей сравнительно с материальной культурой иных восточнославянских племен.

Весьма характерно, что все известные памятники летописных племен VII–IX вв. очень близки между собой и отражают совершенно одинаковый уровень социального и экономического развития.

Такая мысль не нова, но иногда она облекается в несколько странную форму[316]. Некоторые исследователи хотят все памятники времени существования восточнославянских племен унифицировать, привести их к единой археологической культуре. Таким эталоном племенных культур избрана так называемая роменско-боршевская культура, хотя даже такое сочетание терминов в ее названии совершенно не соответствует действительному положению вещей и отражает только недостаточность наших знаний о материальной культуре северян и вятичей. Возможно, об этом не следовало бы и говорить, но это явление принимает все более и более широкий размах и, как нам кажется, сужает вопрос. Если стать на точку зрения И.И. Ляпушкина или Г.Ф. Корзухиной, утверждающих, что роменская культура на Правобережье «начинает появляться буквально на наших глазах»[317], то, по-видимому, все попытки разыскания памятников конкретных восточнославянских племен надо заранее считать обреченными на неудачу. К чему приводит развитие таких идей, можно видеть хотя бы из того, что на верхнем Днестре, как утверждает Г.И. Смирнова, есть памятники, материалы которых «позволяют различать два этапа жизни на поселении — роменский и дороменский»[318]. Оказывается, что «открытие на верхнем Днепре памятников с культурой, близкой роменско-боршевской, свидетельствует о широком распространении культуры этого типа далеко на запад»[319]. По-видимому, тут произошло смещение понятий. Говоря о столь широком распространении роменско-боршевской культуры, некоторые авторы видят только один ее элемент — господство лепной керамики, сделанной из довольно грубого теста. Но это не является отличительным признаком археологической культуры. Наличие в той или другой культуре лепной керамики говорит только об уровне социального или экономического развития общества, которое создало данную культуру. Сама археологическая культура определяется, по-видимому, несколько иными признаками, главным образом этнографическими. К таким признакам относятся: форма и орнамент керамики, набор бытовых предметов, типы поселений, жилищ, погребальный обряд и т. д. Только сумма этих, по сути формальных, признаков может являться определяющей для той или иной археологической культуры, а не наличие в ней лепных или гончарных горшков.

Каждое из летописных племен в своих культурах имеет специфические черты, отличающие их друг от друга. В одной группе племен этих различий больше, и они более яркие, у других их меньше. Например, археологические культуры северян и вятичей очень близки между собой, что нашло отражение в наименовании «роменско-боршевская культура». Так казалось раньше. Сейчас, когда памятники северян и вятичей изучены лучше, мы эти культуры уже не смешиваем.

Оказывается, что несмотря на ряд общих этнографических признаков, между ними все же есть много существенных отличий. Например, даже при беглом взгляде на лепную славянскую керамику из Саркела сразу можно сказать, что она не северянская (роменская), а вятичская (боршевская).

Такое же положение существует и на Правобережье. Поселения типа Пеньковки очень близки к памятникам Луки-Райковецкой. Но это не то же самое. Те и другие памятники имеют специфические черты, характеризующие этнографические различия уличей и древлян.

Такого же типы памятники, исследовавшиеся около Канева[320], имеют свои специфические черты, отличающие их от памятников уличей, древлян и северян. По-видимому, они являются полянскими. Это те памятники, которые так долго и безуспешно разыскивались археологами.

Дальнейшие работы советских археологов славистов, конечно, приведут к обнаружению археологических памятников всех летописных племен.

На всех этих памятниках хорошо прослеживается единство исторического развития всего восточного славянства. Оказывается, что вопреки утверждениям некоторых ученых процесс исторического развития как на Левобережье, так и на Правобережье шел одним путем, по крайней мере, с середины I тысячелетия. На Левобережье этот процесс отражают памятники типа Харьевки, Волынцева и материалы роменской культуры — затем Киевской Руси. Такая схема для Левобережья не вызывает особых возражений.

Несколько сложнее обстоит вопрос с Правобережьем. Если приведенную схему исторического развития Левобережья можно считать общепринятой и притом уже довольно давно, то для Правобережья такой общепризнанной схемы пока нет.

Часть исследователей стоит на той точке зрения, что в развитии правобережных племен значительную роль играла черняховская культура, будто бы существовавшая почти до времен Киевской Руси[321]. Этой же культуре, по их мнению, и обязана своим возникновением Киевская Русь. Однако оказывается, что между памятниками культуры полей погребений черняховского типа и памятниками Киевской Руси на тех территориях, где ее не было и где она была, существовали совершенно отличные от нее, но очень близкие между собой племенные культуры. Эти славянские культуры образовывают как бы стерильную прослойку между памятниками черняховскими и памятниками Киевской Руси. Для черняховской культуры как на Левобережье, так и на Правобережье в процессах исторического развития восточных славян нет места.

Культура Киевской Руси на всей территории сложения имела свои истоки в славянских племенных культурах, ничего общего с черняховской не имеющих. Эти племенные культуры совсем не являются примитивными архаичными, как это считали долгое время. Почти все элементы высокой культуры Киевской Руси были заложены в племенных культурах VII–VIII вв.

Свидетельством этого явления могут служить ювелирные комплексы типа антских древностей, клады харьевского типа, а также уровень развития железодобывающего и железообрабатывающего ремесла, которые можно иллюстрировать хотя бы памятниками типа Григоровки[322] или кладом из землянки в урочище Макаров остров.

Последняя находка характеризует также очень высокий уровень земледелия того времени.

В нашу тему не входит рассмотрение судеб черняховской культуры, и мы лишь разрешим себе заметить, что она отражает общеисторический этап развития населения широких территорий, входивший в сферу влияния Римской империи, и, следовательно, не может быть культурой одноэтничной. С прекращением этого влияния, во время бурных событий эпохи великого переселения народов, черняховская культура прекратила свое существование. Славянская часть носителей этой культуры, вовлеченная в балканские войны, в значительной части ушла с насиженных мест. Оставшееся значительно поредевшее население смешалось с пришедшими в Поднепровье более северными славянскими племенами, восприняло их нормы общежития и культуру и вместе с ними принимало участие в общем историческом развитии и в создании Киевской Руси.