Славяне накануне образования Киевской Руси

Л.В. Артишевская Могильник раннеславянского времени на р. Десне

Бассейн среднего и частично верхнего течения р. Десны (в пределах Брянской обл.) археологически исследован довольно хорошо. Наиболее интенсивные работы производились на правом высоком берегу, насыщенном археологическими памятниками, особенно городищами. Здесь вели многолетние работы как местные археологи-краеведы[175], так и археологические экспедиции Института истории материальной культуры. В течение нескольких лет в бассейне р. Десны работала Деснинская экспедиция, возглавляемая М.В. Воеводским, которым впоследствии были обобщены материалы по городищам юхновской культуры. В результате всех этих работ на правобережье Десны были выявлены многочисленные памятники, относящиеся как к неолиту и бронзе, так и в основном к середине I тысячелетия до н. э. и ко времени Киевской Руси. Однако недостатком этих исследований был большой хронологический разрыв между памятниками ранней группы — городищами юхновской культуры середины I тысячелетия до н. э. и славянскими памятниками IX–XII вв. Образовалась значительная хронологическая лакуна. Отсутствие поселений и могильников промежуточных эпох, частые наслоения на юхновских памятниках культурного слоя славянских поселений без стерильных прослоек давали основания некоторым исследователям проводить прямую генетическую связь между ними и говорить о преемственности этих культур.

В связи с этим возникало много неясностей и, несмотря на значительный археологический материал, район среднего Подесенья, чрезвычайно важный, и интересный для решения проблемы этногенеза восточных славян, оставался фактически белым пятном.

Впервые задачи широкого систематического исследования археологических культур области верхнего Поднепровья и ее периферии были поставлены П.Н. Третьяковым при работах сначала Славянской, а затем Верхнеднепровской экспедиций, руководимых им. Благодаря этим работам, здесь был не только детально исследован ряд уже известных памятников, но и открыты новые, ранее неизвестные археологические культуры, заполнившие значительные хронологические пробелы.

В числе других районов Верхнеднепровская экспедиция П.Н. Третьякова вела свои исследования в среднем и верхнем Подесенье.

В составе этой экспедиции работал и Деснинский отряд (под руководством автора). В число обследованных нами памятников вошел курганный могильник, расположенный между деревнями Кветунь и Макорзно Трубчевского района Брянской обл. (в урочище Дуля). Курганы эти были известны давно и раскапывались ранее: один курган был раскопан В.П. Левенком в 1938 г.[176], один — П.Н. Богелевым в 1930 г. и два — М.В. Воеводским в 1947 г., который в одном кургане нашел на разной глубине только мелкие черепки «от горшка, грубо сделанного на медленно вращающемся ручном кругу»[177], в другом — кроме трех черепков и кусочка угля, один человеческий позвонок и обломки сильно окислившейся «бронзовой пряжки лировидной формы, с железным язычком»[178]. Таким образом, даже обряд погребения, а тем более время существования могильника здесь оставались неясными. С целью выяснения этого нами были продолжены работы по раскопкам этих курганов.

Кроме разведок 1957 г., когда нами был раскопан один курган, работы на могильнике велись в 1958–1959 гг. Северная группа курганов была раскопана целиком, южная — частично. В 1961 г. предполагается продолжить раскопки, так что настоящая публикация является предварительной информацией как в отношении датировок, так и материала могильника впредь до окончания раскопок.

Само расположение могильника уже обращает на себя внимание. В отличие от известных в этом районе славянских курганов, находящихся обычно на возвышенных местах, могильник Кветунь-Макорзно расположен очень низко, в пойме Десны, на задернованной дюне, выступающей невысоким узким гребнем между двумя озерками, теперь превратившимися в болота. Курганы располагаются двумя группами вдоль всего гребня с северо-востока на юго-запад. Первая группа — северная — состоит из девяти курганов[179]. Первый курган этой группы (I) вынесен вперед и вбок к северо-востоку от центровой линии расположения остальных курганов, которые дальше идут цепочкой, на некотором расстоянии один от другого (рис. 1). Примерно в 70 м к югу от последней насыпи группы находится первый курган, другой — южной группы (рис. 1, курган 1). Он тоже вынесен вперед, к северу по отношению к остальным насыпям, но без смещения вбок, к востоку, как это было с первым курганом северной группы. За ним идут другие курганы, более беспорядочно и кучно, группируясь в южной части урочища. Здесь насыпи располагаются более близко одна к другой, нередко сливаясь основаниями. Наибольшее количество курганов — 36 из 45 — относится к южной группе (в это число включены и места предполагаемых курганов). Площадь могильника с юга-запада ограничивается старым руслом небольшой речки, теперь заболоченным. Таким образом, самые южные курганы раньше стояли непосредственно на берегу речки, у воды.

В этом же урочище рядом с курганным могильником были найдены и грунтовые захоронения без насыпей. При раскопках кургана I северной группы, в 2,5 м к западу от центра кургана, была обнаружена яма овальной формы размером в 1,20 м с запада на восток и 1 м с севера на юг. Описание ее заполнения дается ниже. Но само расположение ямы в стороне от основных погребений, отсутствие над ней темного пятна первоначальной засыпки, которое прослеживалось над основными захоронениями, ее размеры и глубина давали возможность предположить здесь более раннее погребение по обряду грунтовых захоронений. С тем, чтобы проверить это предположение и выяснить, нет ли еще подобных могил вблизи упомянутой, около кургана I был заложен ряд траншей (четырехметровой ширины). Траншеи к югу и востоку от кургана не дали результатов, траншеи же к западу от него, против описанной выше ямы, позволили обнаружить грунтовые погребения. Вероятно, весь грунтовой могильник находится в северо-западной части урочища (см. рис. 1). Этим и объясняется, что курган I смещен в сторону, к востоку. Надо полагать, что во время сооружения его насыпи места грунтовых могил были хорошо известны и захоронение было произведено так, чтобы не затронуть их, и только одна могила была засыпана восточной полой кургана (яма 1 кургана I).

Как уже указывалось выше, исследование могильника было начато с раскопок курганных насыпей. Трудно говорить об их первоначальной форме, так как могильник стоит в низком месте и частично в паводки заливается водой. Сейчас насыпи обеих групп — сильно оплывшие, приплюснутые, круглые в плане, диаметром от 7 до 12 м, высотой от 80 до 80 см, за исключением четырех курганов в южной группе, которые имеют удлиненную, овальную в плане насыпь (рис. 1, курганы 17, 18, 21 и 29). Они расположены в южной части могильника, среди обычных круглых курганов.

Все насыпи раскопанных курганов, включая и удлиненные, совершенно одинаковы. Поверхность их была задернована, часто покрыта кочками. Под дерном шла основная насыпь кургана, состоявшая из песка. Под ней залегал темный мешаный слой, часто с включениями мелких углей и отдельных черепков, перекрывавший могильные ямы; он подстилался тонкой прослойкой светлого речного песка, являвшейся дневной поверхностью. Часто эта прослойка гуммировалась верхним темным слоем. В разрезах хорошо прослеживался темный слой первоначальной засыпки могильных ям. Все погребения в могильнике совершены по обряду трупосожжения на стороне. Следы небольших кострищ, которые часто прослеживались на уровне поверхности погребальных ямок, носили чисто ритуальный характер, связанный с обрядом погребения, а не с сожжением останков умершего. Погребения производились, как правило, в небольших круглых ямках, очень незначительно углубленных в материк, а иногда и в основании насыпи, на уровне горизонта. Погребальные ямки обычно были заполнены углем и золой с мелкими кальцинированными костями. Кальцинированные кости встречались также и в насыпи курганов. Все погребения сопровождались керамикой. Обычно это фрагменты от нескольких различных сосудов, намеренно разбитых. Но в трех случаях встречены и целые урны. Вещей в погребениях найдено очень мало. В нескольких случаях отмечены впускные погребения, как одновременные могильнику, так и более поздние. Количество захоронений под одной насыпью колебалось от двух до семи. Примером нескольких одновременных захоронений под одной насыпью может служить курган VI северной группы (рис. 1), где хорошо прослеживался и весь обряд, наиболее характерный для могильника.

Курган круглый в плане, диаметром 12 м, высотой 80 см. Под основной насыпью на глубине 68 см было прослежено большое пятно темной земли с включениями угля, золы и скоплений керамики, которое перекрывало лежащие под ним погребальные ямки. Всего в кургане пять погребальных ямок — три в восточном секторе — № 1, 2, 3 и две в западном — № 4, 5 (рис. 2, 1). Ямки 2 и 4 в западном секторе представляли собой поверхностные пятна с включениями угля, а ямка 1, хотя и была углублена в материк и заполнена углем и золой, но кальцинированных костей в ней не было. Все погребальные ямки обнаружены на одной глубине — 80–83 см, на уровне горизонта и очень незначительно углублялись в материк, всего на 18–20 см. Диаметр их от 40 до 60 см, а в разрезе они линзообразные. Погребения здесь в большей своей части были женскими, — так, в ямке 1 (восточный сектор) вместе с кальцинированными костями найдены два пряслица и мелкие обломки, очевидно раскрошившихся от огня, синих стеклянных бус. В ямке 2, в том же секторе, тоже вместе с костями лежало одно пряслице. Вероятно, женским было погребение и в ямке 5 (западный сектор), так как к северо-западу от нее рядом со скоплением керамики на уровне поверхности ямки тоже лежало пряслице со следами пребывания в огне.

Как уже говорилось, рядом с могильными ямами и в слое, перекрывавшем их, были фрагменты керамики вместе с углем и отдельными кальцинированными костями (рис. 2, 3). Керамика концентрировалась отдельными скоплениями рядом с могильными ямами. Наибольшее ее скопление начиналось в центре кургана и шло к северо-западу около погребальных ямок (№ 3 и 4). К погребению 3 (рис. 2, 3) следует отнести, очевидно, и два днища, стоявшие к юго-востоку от него, и пряслице, лежавшее рядом с ними. Оба днища от крупных толстостенных сосудов, обломки которых часто встречаются в курганах, из рыхлой пористой глины с крупной примесью. Верхняя часть сосудов отбита, края окатаны. Нижнее днище стояло в линзообразной ямке, незначительно углубленной в материк (на 5 см), под ним и вокруг него обнаружены отдельные мелкие угли. Оно было покрыто другим, подобным же днищем (рис. 3, 4). Кальцинированных костей в них не было, но отдельные кости часто встречались среди скоплений керамики в центральной части кургана. Еще одно днище от такого же сосуда стояло напротив описанных, к северу от них, в северо-восточном секторе кургана. В остальных скоплениях лепная керамика такая же, какая обычно сопровождает большинство погребений под насыпями.

В кургане III этой же группы всего два погребения, совершенных по тому же обряду, что и в кургане VI, — сожжение на стороне, захоронение в небольших ямках, со следами небольшого ритуальною костра на поверхности и скоплениями керамики над могилами. Оба погребения расположены одно против другого, почти точно на линии север-юг, под бровкой кургана. Обе могилы почти одинаковы по форме как в плане, так и в разрезе. Погребение 1 расположено к югу от центра, погребение 2 — к северу (рис. 2, 4). В заполнении обеих погребальных ямок содержались включения отдельных угольков и золы, небольшое количество мелких кальцинированных костей. Над обоими захоронениями имелись небольшие скопления керамики, расположенные очень компактно, почти не выходя за пределы поверхности могильных ям. В погребении 1 на поверхности ямы и рядом с ней к западу обнаружены следы угля и золы, здесь же вместе со скоплением керамики, состоящем из венчика, днища и нескольких стенок сосуда, была найдена бронзовая фибула, лежавшая на одном уровне с черепками (рис. 2, 5). Между погребениями прослеживалось темное пятно с включениями золы и угля — следы небольшого костра. Судя по тому, что после первоначальной засыпки никаких следов нарушения курганной насыпи не прослеживалось, она была сооружена после того, как были совершены оба захоронения.

Другой тип более позднего погребения был прослежен в кургане I северной группы.

Кроме обычных захоронений в неглубоких и небольших ямках под насыпью, в верхней части насыпи, под дерном, в 4–5 см от современной поверхности, в центре кургана, стояла нижняя часть урны с кальцинированными костями. Урна представляла собой сосуд довольно больших размеров, толстостенный, из плотной глины. Поверхность его была довольно грубо заглажена, особенно у днища (рис. 3, 10). Сосуд сделан на примитивном гончарном круге, на днище ясно видна подсыпка.

Это единственный гончарный сосуд в могильнике (исключая позднее впускное славянское погребение в кургане 21). Кальцинированные кости, заполнявшие урну, довольно крупные, значительно крупнее костей, находимых в захоронениях под насыпями. И по стратиграфии, и по сосуду это захоронение наиболее позднее из всех погребений под курганными насыпями.

Совсем другой характер носило третье погребение: под насыпью, на том же уровне, что и обычные захоронения в неглубоких ямках. В 2,5 м к западу от центра кургана была обнаружена яма размером с запада на восток 1,20 м, с севера на юг 1,1 м. Она была заполнена сверху перекопанным материковым слоем, под которым шел серый золистый суглинок с золой и песком. В этом суглинке, на густом слое, в 40 см от поверхности ямы, в ее южном углу, лежали черепки и небольшое количество кальцинированных костей. В южной части яма имела почти прямоугольную форму, с отвесной стенкой и слегка скругленным углом; северная сторона ее была более расплывчата. Яму заполняла лепная грубая керамика кирпично-красного цвета, но имелось несколько таких же черепков, как в основных погребениях. Черепки от разных сосудов; особенно интересны два обломка от глиняной крышки.

Как уже говорилось выше, размеры и форма этой ямы, ее местоположение и несколько более архаичный облик керамики дали основание предположить здесь грунтовое захоронение, впоследствии попавшее под курганную насыпь. Таким образом, в кургане I было три типа захоронений: одно, более раннее, — в грунтовой могиле, второе — обычное захоронение под курганной насыпью и третье, более позднее — впускное — в верхней части насыпи.

Большая часть раскопанных курганов, как северной, так и южной групп, проста и однородна по конструкции. Но в двух курганах южной группы прослежены дополнительные погребальные сооружения. Это курганы 17 и 21. Курган 17 по форме насыпи удлиненный, вытянут с запада на восток, размером 13×9 м, высотой 80 см. Насыпь его, как и других курганов, состояла из более темного слоя первоначальной засыпки и перекрывающего его песка. Под темным слоем были прослежены следы ограды в виде канавки глубиной 30–40 см при ширине 20–30 см (рис. 4, 1). Форма ограды — трапециевидная, с хорошо выраженными углами. Ограда вытянута с запада на восток, длина северной стенки 4,50 м, южной — 5,20 м, восточной и западной — по 4 м (размеры даны по внутренним сторонам). Судя по разрезам канавки, ограда состояла из вертикального частокола (рис. 4, 2). Площадка внутри ограды была покрыта горелым слоем (на уровне дневной поверхности). Ограда после ее сооружения была сожжена, а затем засыпана (прослежен слой темной земли в плане перекрывающий канавку) и уже потом была возведена основная насыпь кургана. На одном горизонте с углистым слоем, почти в центре ограды, с небольшим смещением к западу, стояла раздавленная урна с кальцинированными костями. Кости были вокруг нее и над ней, в насыпи, где тоже были обломки керамики, возможно от второго сосуда. С восточной стороны ограды под этой же курганной насыпью было найдено еще одно захоронение, тоже по обряду трупосожжения, но в обычной неглубокой полуовальной в разрезе ямке, заполненной кальцинированными костями с углем. Возможно, что погребенный в ней был родственником захороненного в ограде, но так как насыпь была уже насыпана и нельзя было нарушать погребальное сооружение, то он был захоронен рядом, а курганная насыпь подсыпана, в результате чего курган и получил овальную форму. Это подтверждается и тем, что если принять за первоначальный центр кургана положение урны в ограде, то, отложив равные радиусы к западу и востоку, мы имели бы обычный курган, круглый в плане. Здесь же удлинение его произошло явно к востоку, т. е. в результате подсыпки насыпи над новым погребением.

Второе подобное же погребальное сооружение было найдено в кургане 21. Этот курган был меньших размеров, менее выраженной овальной формы, по длинной оси 9 м, по короткой — 8 м, вытянут с юга на север. Насыпь его обычная и так же, как и в предыдущем кургане, на уровне дневной поверхности была обнаружена канавка от прямоугольной ограды, но здесь по углам прослеживались и в плане, и в разрезе ямки от угловых столбов, кроме одного юго-западного угла, который был закруглен. Ширина канавки 20 см, глубина 40–60 см (рис. 4, 4–5). Ограда вытянута с юго-запада на северо-восток; северная и южная ее стенки имели длину 2,40 м, западная — 4 м; восточная — 4,10 м. В центре ограды было углистое пятно, под которым находилась погребальная ямка с кальцинированными костями и фрагментами керамики. Кроме того, кальцинированные кости были и вне пятна, в пределах ограды. Скопление отдельных углей на поверхности ямки, ее золистое заполнение позволяют предполагать и здесь, что частокол был сожжен.

Курганы с погребальными сооружениями в виде оград, кольцевых или прямоугольных, известны, прежде всего, по памятникам роменско-боршевской культуры (раскопки П.П. Ефименко и П.Н. Третьякова[180]). Ближайшей же по территории аналогией раскопанным курганам являются погребения могильника у с. Полужье Выгоничского района Брянской обл. на р. Десне, исследованные И.И. Ляпушкиным в 1956 г. Им были обнаружены в трех курганах кольцевая и две прямоугольные ограды[181]. Последние по типу чрезвычайно близки описанным выше (но по времени, очевидно, более поздние). Таким образом, в описанных двух курганах мы имеем иные детали в обряде захоронения в виде дополнительных погребальных сооружений.

Инвентарь, сопровождавший все описанные типы погребений, как курганные, так и грунтовые, чрезвычайно беден. Основной здесь являлась керамика, представленная в большинстве случаев намеренно разбитыми сосудами или частью их. Сосуды лепные, разных вариантов баночных форм, с прямыми венчиками. Вся посуда без орнамента. Кроме больших толстостенных сосудов красной глины с массивными днищами как здесь, так и в других курганах найдена керамика более тонкостенная из сероватой глины, тоже с прямой профилировкой венчика (рис. 3). Эти сосуды, как можно судить по обломкам, — меньших размеров, в их глине отсутствуют крупные примеси. В кургане VI обнаружены самые крупные скопления керамики. Это объясняется и большим числом погребении и тем, что в каждом погребении было больше обломков от двух-трех сосудов, чем, например, в кургане III, где положено всего несколько черепков от разных сосудов. В северной группе курганов не было встречено целых урн или скоплений, из которых можно было бы собрать сосуды целиком. Иная картина наблюдалась в курганах южной группы. Уже в кургане 7, в скоплении, сопровождавшем погребение, были целиком собраны два сосуда (рис. 3, 3), третий — частично. Окатанность краев стенок и расположение отдельных фрагментов керамики говорят о том, что сосуды были специально разбиты при захоронении. В курганах северной группы обломки сосудов только сопровождали погребения, в курганах южной группы наряду с такими же погребениями имелись захоронения, где, кроме того, сосуд уже являлся урной, в которую складывали кальцинированные кости. Если в кургане VI днища только сопровождали погребения, то в кургане 27 южной группы мы нашли такое же днище с кальцинированными костями, а в кургане 12 — целую урну, заполненную углем и костями (рис. 3, 8). Несколько изменился и облик керамики. В курганах северной группы встречено всего несколько фрагментов от сосудов, поверхность которых более тщательно заглажена. Обычная курганная посуда, как красная, так и серая, имеет плохо сглаженную, шероховатую поверхность, на которой резко выступают зерна примеси. В южной группе более часто попадались черепки с тщательно заглаженной поверхностью, а иногда и лощеные. А в кургане 17 этой группы найдена раздавленная урна с костями, поверхность которой залощена. Сосуд этот довольно больших размеров, днище его менее массивно, венчик обычной прямой профилировки, внутренняя поверхность хорошо сглажена, внешняя заглажена до лощения. И хотя внешне, благодаря более тщательной обработке поверхности, сосуд кажется менее грубым, чем обычная красная керамика, но в тех местах, где лощеная поверхность отслаивается, ясно видно, что он сделан из той же рыхлой пористой глины, с теми же примесями, как и нелощеные сосуды в других курганах.

Во всех грунтовых могилах тоже имелась керамика, но в связи с другим обрядом захоронения ее скопления располагались иначе и среди них пока не встречено целых сосудов.

Грунтовые погребения совершались в ямах круглых или овальных в плане, размером от 80 см до 1 м. В разрезе форма их очень устойчива и сводится в основном к двум типам — прямоугольной и полукруглой (рис. 5). Ямы располагались на расстоянии 1–4 м одна от другой. Глубина их колебалась от 40 до 60 см. Так как площадь могильника вскрыта только частично, сейчас пока трудно говорить о какой-либо закономерности в их расположении и судить о планировке грунтового могильника, но следует отметить, что на вскрытой площади ни одна яма не перерезала другую и во вскрытых траншеях они располагались по линии запад-восток. Заполнение грунтовых могил очень единообразно. Как правило, погребальный комплекс состоял из угля и золы в заполнении ямы, кальцинированных костей и нескольких фрагментов керамики, лежавших вместе с костями. Если кости и черепки лежали на дне ямы, то дно было обожжено, угли и зола лежали там же, если же кости и керамика лежали выше, в заполнении ямы, то углистые и золистые прослойки находятся над и под ними. В некоторых ямах кальцинированных костей было очень мало. Встречено несколько ям без костей, но там под фрагментами керамики прослеживался слой сажи. Как правило, черепки принадлежат нескольким (обычно двум или трем) разным сосудам; но в тех случаях, когда положены только фрагменты стенок, бывает затруднительно это определить, так как керамика однообразна. Черепки часто носят следы пребывания в огне. Иногда они лежат поверх засыпки ямы. Никаких других предметов или костей животных в ямах не встречено, за исключением тех случаев, когда в яме «Г» (траншея 8) вместе с кальцинированными костями лежали обожженные зерна гороха, в ямке «Д» (траншея 8) вместе с костями было обнаружено обожженное пряслице и в яме 4 (траншея 8) найдены обломок ножа и бусина.

В керамике грунтового могильника преобладает грубая толстостенная посуда из красной глины. Это обломки массивных днищ и более тонкостенная посуда из сероватой глины типа урн из курганов 12 и 7, которая встречается гораздо реже. Среди черепков, сопровождающих погребения, есть также фрагменты из красной глины с крупной известковой примесью, не встреченные в курганах. Два раза найдены черенки с более тщательно сглаженной поверхностью. Но формы сосудов и профилировка венчиков такие же, как и в курганных захоронениях, особенно у толстостенной посуды красной глины. По сравнению с посудой с подлощенной поверхностью (из кургана 17) керамика из грунтовых могил значительно грубее, но форма сосудов та же.

Особо следует отметить обломки слабо профилированных глиняных крышек при погребениях, которые в курганном могильнике встречены только один раз, и не в погребении, а в насыпи кургана I.

Таким образом, керамика грунтового могильника представляется более архаичной, хотя она и продолжает бытовать вместе с курганными захоронениями.

Грунтовой могильник раскопан только частично, но в нем вещей еще меньше, чем в курганном. Найденные при погребениях пряслица ничем не отличаются от пряслиц в курганах. Возможно, что дальнейшие раскопки грунтовых могил и дадут какой-либо вещевой материал, сейчас же те немногие вещи, которые найдены, относятся к курганному могильнику. Количество их очень невелико. Тем не менее, они представляют интерес и могут служить для определения хотя бы примерных дат бытования могильника.

Это, прежде всего, бронзовая фибула из кургана III (рис. 6, 6), обломок подобной же фибулы из кургана I (рис. 6, 7) и бронзовая пряжка из кургана 1 (рис. 6, 1).

Фибула щитковая, литая, с перекладинами длиной 9 см. Вверху по бокам небольшого круглого отверстия она имеет прямоугольные прорези с округленными углами. Щиток несколько сужается книзу, заканчиваясь узким плоским стержнем с округлой плоской головкой. Первая перекладина находится в верхней трети фибулы, две другие — в нижней части. Над первой и последней перекладинами прослеживаются следы орнамента из двух параллельных полосок. Концы перекладин Т-образно расширяются (рис. 6, 6). На внутренней стороне сохранился приемник, который помещается сбоку. Фибула очень слабо профилирована, почти плоская. Находки фибул, близких по типу описанной из района Подесенья, были отмечены в свое время Тальгреном[182]. Близкая по типу фибула была найдена С.А. Плетневой[183] при раскопках на Цимлянском городище, к сожалению, вне комплекса. Нам представляется, что прототипом для изготовления описываемой фибулы служили перекладчатые фибулы прибалтийского типа. А ее известное своеобразие следует отнести за счет местного производства где-то в районе Среднего Поднепровья, где, очевидно, подобные фибулы бытовали. Судя по прибалтийским аналогиям, датировать их можно V–VI вв. н. э. Но нам кажется, что очень слабая профилировка описываемой фибулы, ее довольно большие размеры, известная упрощенность форм и «погрубение» в изготовлении этих украшений говорят скорее за более позднее время, VI в. н. э. Обломок бронзовой фибулы, близкой по типу вышеописанной, был найден в кургане. Это нижняя часть фибулы, вероятно тоже перекладчатой. На обратной стороне сохранился приемник. Он имеет более простую форму, чем у предыдущей, и помещается не сбоку, а в центре щитка (рис. 6, 7).

Бронзовая пряжка из кургана I лежала на кучке кальцинированных костей, поверх нее тоже были кальцинированные кости. Рядом с пряжкой вместе с обломками от обычных сосудов было несколько фрагментов от более тонкостенного сосуда с хорошо заглаженной, почти лощеной поверхностью и два фрагмента от сосуда с поддоном, вернее сам поддон из красноватой хорошо отмученной плотной глины, без обычных грубых примесей, свойственных остальной керамике могильника (рис. 5, 9). Сама пряжка бронзовая, с фигурным основанием. Кольцо овальное орнаментированное косыми насечками. В центре прослеживается небольшое углубление для язычка. Основание пряжки украшено геометрическими линиями. Полуовальная часть его покрыта рубчатыми насечками. На обратной стороне пряжки имеются три ушка для скрепления с ремнем. Пряжка немного деформирована огнем. Эта находка ближе всего по типу пряжкам из Кишкашша (Венгрия, ком. Баранья)[184] и Кестхей Добого (Венгрия, ком. Баранья)[185], описанным Д. Чалланем, который с полным основанием считает, что прототипом орнаментальных мотивов этих пряжек были пряжки, выполненные в зверином стиле, прослеживаемом на двух указанных им экземплярах только уже в виде геометрического орнамента. Нам представляется, что и на нашей пряжке, подобно пряжке из Кестхей Добого, профилированные края щитка повторяют контуры птиц. По своей форме, манере орнаментации и особенно способу скрепления с ремнем эта пряжка должна быть отнесена к типу византийских пряжек, датируемых VIII в. н. э.[186]

Кроме пряжки и фибул, из бронзовых вещей в курганном могильнике найдена круглая бронзовая бляшка (рис. 6, 5) в кургане 10, обломки бронзового браслета в кургане VII и маленькое крестообразное украшение с выемчатой эмалью (рис. 6, 3) в кургане 12.

Бронзовая бляшка — гладкая, почти круглая в плане и плоская в разрезе, с короткой конической ножкой, диаметром 3,5 см.

Браслет найден в обломках, проволочный, круглый в сечении.

Крестообразная бляшка имеет в центре ромб с вогнутыми сторонами, закраины которого подрезаны и заполнены красной эмалью, частично выкрошившейся. С обратной стороны на одном ответвлении отогнуты два крючочка, а на противоположном прослеживается только место излома, являющегося следом какого-то приспособления или для запора, или для закрепления бляшки. Подобные орнаментальные мотивы и формы украшений с выемчатыми эмалями широко известны в бассейне Поднепровья[187] и некоторых районах Прибалтики[188]. По времени она нам представляется несколько более ранней. Вероятно, ее можно отнести к V в. н. э.

Таким образом, весь небольшой вещевой материал могильника не выходит хронологически за пределы V–VII вв. Пока могильник не раскопан целиком, трудно говорить как о более точных его датировках, так и о выделении более ранних и более поздних погребальных комплексов по обряду захоронения и по керамике. Но все же более архаичный облик посуды грунтовых захоронений, ее некоторые переходные формы, встречающиеся в курганах, говорят о том, что грунтовые захоронения предшествовали курганным, но между этими обрядами погребения не было значительного хронологического разрыва. Несмотря на скученность курганов в северной части урочища, ни одна насыпь (за исключением кургана I) не перекрывает грунтовых погребений, оставляя свободной всю северо-западную часть могильника. Здесь мы наблюдаем переход от грунтовых захоронений к погребениям под курганными насыпями, при этом резко меняется форма погребальных ям — от более крупных грунтовых могил к небольшим линзообразным в разрезе ямкам, незначительно углубленным в материк. Наблюдаются и некоторые изменения в деталях обряда, но будет ли это являться закономерностью, выяснится только после раскопок всего могильника.

Пока что можно говорить о том, что все три группы захоронений — грунтовой могильник, южная и северная группы курганов — близки по времени. Они последовательно, связаны между собой единством обряда погребения — сожжением на стороне — и единством керамического комплекса (начиная от грубой толстостенной посуды до керамики с лощеной поверхностью). Могильник по вещам предварительно может быть датирован V–VII вв. н. э.

Нам еще неизвестны на среднем и верхнем течении Десны поселения, синхронные могильнику, только потому, что здесь не велось соответствующих археологических исследований. Но при работах Деснинского отряда в 1954–1956 гг. было исследовано городище, хронологически более позднее, материал которого, однако, генетически должен быть связан с материалом могильника. Это так называемое Владимировское городище[189], расположенное в верхнем течении Десны (Рогнединский район Брянской обл.). В 1955–1956 гг. на нем были заложены небольшие раскопы разведочного характера, которые позволили выяснить, что основные формы лощеной керамики этого памятника являются дальнейшим развитием форм посуды могильника, а в некоторых случаях и повторяют их. Керамика Владимирского городища значительно лучше обожжена, сделана из более плотной глины, в ней нет уже грубых примесей, поверхность ее хорошо залощена, но профилировка венчиков такая же, как и у подлощенной посуды из курганного могильника и у более грубых сосудов из грунтовых захоронений. Городище хорошо датируется стрелами аварского типа VIII–IX вв. Мы не можем еще говорить о прямой хронологической преемственности этих памятников; возможно, что дальнейшие работы на них позволят найти более поздние погребения на могильнике и выделить более ранний слой на городище; вероятнее же всего, существовали открытые поселения промежуточного времени, непосредственно предшествующие Владимирскому городищу. Расположение городища намного выше могильника по течению Десны говорит о том, что памятники этого типа были не единичны и занимали значительную часть среднего Подесенья.

Таким образом, здесь намечается группа памятников раннеславянского времени, в которой могильник Кветунь-Макорзно пока что является первым звеном. Дальнейшие работы на нем помогут уточнить его датировки, более полно выяснить обряд погребения, определить его этническую принадлежность и, возможно, при наличии более поздних захоронений, проследить связи памятников раннеславянского времени с городищами VIII–IX вв.