Славяне накануне образования Киевской Руси

В.П. Петров Стецовка, поселение третьей четверти I тысячелетия н. э. (По материалам раскопок 1956–1958 гг. в Потясминье)

Классификация археологических культур Среднего Поднепровья, восходящая к В.В. Хвойке, удерживает свое значение до сих пор без существенных изменений: Пруссы — Зарубинцы — Черняхов — период после Черняхова — Киевская Русь. Как опыт чисто археологической периодизации, эта классификация опирается на данные полевых исследований, и в этом ее достоинство[323].

Раскопки истекшего полустолетия подтвердили изложенную схему за исключением вопроса о послечерняховском этапе. В.В. Хвойка не назвал памятников, определяющих время между Черняховым и Киевской Русью, и с тех пор этот большой и важный вопрос советской археологической науки остается открытым. Отсутствие достаточных данных о памятниках третьей четверти I тысячелетия н. э. побуждало изменить датировку черняховских памятников. Если В.В. Хвойка датировал их II–V вв. н. э., то сторонники иной концепции переносили верхнюю границу черняховской культуры с V в. на VI–VII и даже VIII в. Тем самым период, расчленявший Черняхов и Киевскую Русь, выпадал из классификационной схемы и материальная культура Киевской Руси объявлялась вырастающей на основе культуры черняховского времени.

Сделанный вывод предварял итоги полевых исследований, строился независимо от материалов раскопок, хотя в археологии существует вообще только один надежный путь — от памятника к культуре, путь, которым шел В.В. Хвойка при построении разработанной им системы археологической периодизации.

Раскопки последних лет внесли ясность в запутанный и темный вопрос о памятниках третьей четверти I тысячелетия н. э. Более или менее выразительно наметилась линия членения между черняховским и послечерняховским временем, уточнились датировки, определились общие типологические черты, свойственные памятникам VI–VIII вв., обнаруженным в последние годы на Тясмине, Роси, Южном Буге, в порожистой части Днепра и пр.

В результате полевых работ, проводившихся в 1956–1959 г. в связи со строительством Кременчугской ГЭС, на нижнем Тясмине в зоне затопления от г. Новогеоргиевска до г. Чигирина были открыты многочисленные археологические памятники. Памятники интересующего нас времени раскапывались в двух пунктах: у с. Стецовки Чигиринского района Черкасской обл. и ниже по течению Тясмина у с. Пеньковки Новогеоргиевского района Кировоградской обл.

Раскопки у Стецовки, в 12 км к юго-востоку от г. Чигирина, продолжались в течение трех лет, в 1956–1958 гг. В 1956 г. в раскопках принимали участие Е.Ф. Покровская и Г.Т. Ковпаненко[324], в 1957 г. — В.П. Петров, в 1958 г. — В.П. Петров и Н.М. Кравченко.

Обследование местности у с. Стецовки позволило установить наличие здесь двух поселений. Одно из них, поселение третьей четверти I тысячелетия, было обнаружено к северу от села на останце в пойме Тясмина; другое, поселение черняховского времени, было обнаружено в противоположной стороне Стецовки, к югу от села, у колхозной птицефермы, в 3 км от первого. Пойменное поселение обозначается в дальнейшем как «Стецовка I», черняховское поселение у птицефермы на южной окраине села как «Стецовка II».

Обнаружение этих двух поселений в одной местности у с. Стецовки и то обстоятельство, что оба они находились в непосредственной близости одно от другого, позволило уточнить постановку вопроса о пространственном и топографическом соотношении памятников черняховского и послечерняховского времени и в какой-то мере осветить до сих пор еще крайне неясный общий вопрос о развитии и сдвигах, происходивших в области Среднего Поднепровья на рубеже первой и второй половин I тысячелетия н. э.

Выяснилось — и это важно подчеркнуть, — что переход от одного периода к другому не вносит изменений в пространственное распространение памятников черняховского и послечерняховского времени. На карте, приложенной к статье М.А. Тихановой «О локальных вариантах черняховской культуры» в области Нижнего Потясминья, на стыке лесостепной и стенной зон, черняховские памятники не обозначены[325]. Памятники черняховской культуры, писала М.А. Тиханова в 1957 г., «полностью отсутствуют» «на берегах самого Днепра не только между рр. Ирпенем и Стугной, но и далее к югу, появляясь непосредственно у берега реки лишь значительно южнее — на Порожистом Днепре»[326]. В настоящее время в результате работ, производившихся за последние годы в связи со строительством Кременчугской ГЭС, мы можем говорить о черняховских памятниках между Росью и Тясмином (у сел Лески и Ломоватое Черкасского района, у с. Адамовки Чигиринского района и др.)[327].

На основании данных о раскопках названных памятников, с одной стороны, и памятников у с. Пекари, близ Канева, в устье р. Роси, у сел. Стецовки и Пеньковки на Нижнем Тясмине, с другой, мы получаем возможность утверждать, что данному району свойственны одинаково памятники как черняховской культуры, так и последующего этапа. Новые обитатели края осваивают в основном те же места и местности Поросья-Потясминья, где до этого жили «черняховцы».

Нам не известно точно, когда прекратило свое существование черняховское поселение, Стецовка II (у колхозной птицефермы) и когда именно возникло новое поселение, Стецовка I (в тясминской пойме), насколько длителен был хронологический промежуток, отделяющий эти два этапа. Точно так же нам неясен вопрос об этническом и племенном составе местного населения в черняховское и послечерняховское время. Здесь возможны те или другие более или менее правдоподобные предположения.

При всем том многое уже сейчас становится для нас очевидным, и, прежде всего, изменения в топографии селищ, в геоморфологической структуре и ландшафтных условиях их расположения, резко отличных на одном и другом этапе, в характере домостроительства, в типе материальной культуры и пр.

Особенно выразительны сдвиги в топографии селищ. Хотя Стецовка I и Стецовка II находятся неподалеку друг от друга, однако каждое из этих селищ расположено в совершенно иных топографических условиях.

Топография черняховских поселений изучена вполне достаточно. Как и другие поселения черняховской культуры, селище на южной окраине с. Стецовки расположилось в широкой низинной ложбине на склоне одной из гор, окружающих долину, у истоков небольшого ручья. Ручей, пересекающий равнину, течет далее по дну яра, который прорезает массив высокого плато, протянувшегося вдоль правого берега Тясмина.

Совершенно иное приходится сказать о топографии пойменного селища. В отличие от предыдущего, оно вынесено за пределы берегового плато. Новые обитатели края селятся на ранее необжитых местах. Они отдают предпочтение заболоченной пойме реки. Вместо открытой долины у небольшого ручья они выбирают для своего селища малодоступный останец, затерянный в дебрях мелкого чернолесья среди пойменных болот и топей. Заросшие камышом озерца и болота, опоясывая со всех сторон останец, отделяют его как от правого коренного берега, так и от реки, отстоящей от островка на расстоянии около полукилометра к северо-западу.

Останец у с. Стецовки, где производились раскопки, представляет собою дюнную гряду, узкой полосой протянувшуюся в пойме реки с запада на восток. Описание местности очень удачно сделано Е.Ф. Покровской: «Часть высокого берега поймы, на котором расположено с. Стецовка, полудугой охватывает широкую частично осушенную пойму р. Тясмина. В средней части поймы напротив села пойму пересекает длинная песчаная гряда, протяженностью с В на З свыше одного километра и шириною до 200 м. Западная пологая часть гряды ограничена р. Чутой, впадающей в Тясмин, а восточная, более всхолмленная, — пологим склоном к болоту. Поверхность песчаной гряды неровная. В ее средней части заметны три дюнные всхолмления»[328]. Всхолмление на восточном краю останца наиболее высокое. Оно образует мыс, круто приподнятый над пойменной низменностью. К западу небольшая ложбинка отделяет мыс от центрального всхолмления в средней полосе останца. Западная часть останца плосковатая, доходит, как сказано, до р. Чутой (рис. 1).

Ко времени раскопок местность была обезлесена, но еще за несколько десятилетий до этого вся правобережная пойма Тясмина густо заросла мелким лиственным лесом, и лесная топь с чередованием болот и чернолесья делала местность труднопроходимой и малодоступной.

По ту сторону реки, на боровых террасах левого берега Тясмина, на всем пространстве между Тясмином и Днепром, еще недавно рос глухой бор, протянувшийся от г. Новогеоргиевска до г. Чигирина и от Чигирина до Черкасс. К началу раскопок от этого огромного лесного массива лишь кое-где уцелели отдельные участки сильно разреженного сосняка.

Таковы ландшафтные, геоморфологические условия, в которых расположилось окруженное болотистыми топями, скрытое в зарослях чернолесья селище, отрезанное от реки и берегового плато. Приходится думать, что обитатели селища больше всего стремились сберечь свое уединенное положение, сделать неприметным место своего обитания.

Потясминье — лесостепь, или, точнее, южная граница лесостепи на ее стыке со степью. Однако на данном этапе население выбрало для себя природную обстановку, отвечающую скорее Полесью, чем степи или же лесостепи.

Раскопки в Стецовке дали весьма много для понимания эпохи, смены культур в середине I тысячелетия н. э. при переходе от одного исторического периода к другому. Изменения в топографии селищ, о которых шла речь выше, не были единстве иными. С ними связаны изменения в типе и технике домостроительства.

Жилища на черняховском поселении у с. Стецовки, как и на многих известных нам поселениях этой культуры, наземные. Подобные жилища раскапывались нами в 1958 г. у с. Радуцковки Градижского района Полтавской обл., на левом берегу Днепра, в 1956 г. у с. Николаевки Корсунь-Шевченковского района Черкасской обл., на Роси и т. д. Они однотипны. Это — наземные сооружения на деревянном каркасе. Они плетены из лозы и обмазаны глиной, смешанной с соломой. Куски обмазки стен сохраняют отчетливые отпечатки нешироких расколотых плах, прутьев лозы и круглых жердей.

Совершенно иное устройство свойственно жилищам пойменного поселения. На поселении Стецовка I находки обмазки стен отсутствуют, — и это в высшей степени характерно. Наряду с прочими обстоятельствами и причинами в данном случае могли сказаться в какой-то мере природно-ландшафтные условия. Среди болот на пойменном островке, скрытом в лесных зарослях, следует полагать, отпала возможность сооружать жилища того типа, которые строились на сухих пологих склонах плато, в открытых долинах, доступных ветрам и солнцу. Обмазанные глиной жилища на деревянном каркасе уступили место жилищам без обмазки, наземные — постройкам, более или менее углубленным в землю.

Жилища на пойменном останце, раскопанные в 1956–1958 гг., имели прямоугольную, почти квадратную форму, были опущены в землю на глубину 0,2–0,7 м, отличались незначительными размерами (3–4×4-4,5 м) и были, очевидно, предназначены для одной малой, «узкой» семьи.

Всего в 1956 г. было раскопано 10 жилищ. Помещаемые ниже описания этих жилищ приводятся на основании статьи, отчета, дневников и чертежей Е.Ф. Покровской и Г.Т. Ковпаненко. Отчет, дневники и чертежи хранятся в Научном архиве Института археологии АН УССР.

Жилище 1 обнаружено в разрушенном состоянии на склоне крайнего восточного всхолмления в конце дюнной гряды, на глубине 0,3 м от современной поверхности. Жилище — наземное, прямоугольной формы, плохой сохранности, уцелела одна лишь юго-западная часть. Сохранился угол, образованный остатками южной стены (длиной около 4 м) и части западной стены (длиной около 3 м), «в виде скопления глины, лежавшей двумя полосами шириною 0,33 м». В юго-восточном углу находились остатки глинобитного пода печи, имевшего вид «тонкой сильно обожженной глиняной обмазки». За исключением отдельных угольков и мелких обломков костей животных никаких других находок, позволяющих определить время и культурную принадлежность этого наземного жилища, встречено не было[329].

Жилище 2 (рис. 2, 1) обнаружено на южном склоне восточного всхолмления, в 17 м к югу от репера, установленного на вершине в западной части этого всхолмления. Жилище — полуземлянка, прямоугольной, почти квадратной формы (3×3,3 м), опущено в песчаный грунт на глубину 0,4–0,45 м. Стенки покаты к дну. Дно — желтый песок, без подмазки пола. Печь-каменка находилась в северо-восточном углу; завал камней, распавшихся от действия огня, перекрывал площадь размером 2×1,5 м; нижний ряд камней, сохранившийся в первоначальном положении, окружал место пода, которое обозначало углубление диаметром 0,9 м, заполненное угольками и сажей. Среди камней печного завала встречены обломки горшков, стоявших в печи или же возле нее. Горшки — грубой выделки, с коротким отогнутым наружу венчиком и высоким округлым плечом, в тесте примесь дресвы. На расстоянии около 1 м к западу от печи-каменки на дне жилища лежали два жерновых камня; внешняя поверхность камней грубо оббита, рабочая поверхность плоская, гладкая[330].

Жилище 3 (рис. 2, 2) обнаружено в южной части ложбинки, отделяющей восточный бугор гряды от центрального всхолмления, в 65 м к западу от жилища 2. Жилище — полуземлянка, прямоугольной формы с округлыми углами, размером 4×4,55 м, опущено в материковый грунт на 0,6 м от современной поверхности, ориентировано с северо-запада на юго-восток. Дно покатое, постепенно снижалось к центру. Печь-каменка сложена из камней средней величины (размером от 7 до 15 см) в северо-восточном углу. Камни печного завала охватывали площадь до 1,5 м в диаметре; нижний ряд камней окружал углубление пода печи диаметром около 60 см, заполненное угольками и сажей. В инвентаре жилища — обломки лепных и гончарных сосудов; лепные двух групп: а) горшки средних размеров, с диаметром устья 12 см, грубой выделки, с шероховатой и бугристой поверхностью, черного и коричневого цвета, венчик отогнут, верхний край плоско срезанный, тулово округлое, в примеси дресва; б) такие же лепные горшки, но лучшей выделки, с подглаженной поверхностью, по наружному краю венчика орнамент в виде насечек или же ямок. Среди фрагментов гончарных сосудов — обломок придонной части сосуда, украшенный вертикальными лощеными полосками. У южной стены вблизи юго-восточного угла найдено плоское пряслице диаметром 3,3 см[331].

Жилище 4 (рис. 2, 3) расположено в 60 м к северо-западу от жилища 3, на южном склоне срединного холма. Жилище — полуземлянка, прямоугольной формы, размером 3×3,8 м, впущено в песчаный грунт на глубину 0,83 м от современного уровня поверхности. Дно слегка понижалось к центру, кое-где прослеживалась тонкая прослойка глиняной подмазки коричневатого цвета. Печь-каменка, сложена в северо-восточном углу жилища из камней малого и среднего размера. Нижний ряд камней на площади 0,6×1,2 м почти правильным полукругом окружал углубление пода печи, заполненное углями и сажей. Всего насчитано до 500 камней. Среди камней печного завала встречены отдельные обломки лепных горшков грубой выделки. В 1,5 м от каменки в юго-восточной части жилища на глубине 67 см лежал большой раздавленный горшок с бугорчатой поверхностью; венчик высокий, отогнутый наружу, плечо высокое, покатое, тулово округлое, удлиненное книзу[332].

Жилище 5 (рис. 2, 4) обнаружено в 37,5 м к северу от жилища 3, в верхней части срединного холма на восточном конце этого бугра. Жилище — полуземлянка, прямоугольной формы, размером 4×4 м, опущено в песчаный материковый грунт на глубину 0,7 м от современной поверхности. Печь-каменка, находилась в северо-восточной части жилища, занимая площадь 1,3×1,6 м. Камни в верхней части завала — средних размеров (5×15 см, 10×18 см); камни нижнего ряда крупных размеров (16×24 см, 20×30 см) лежали почти правильным полукругом в наклонном положении внутрь, на 10 см выше дна, вокруг печного подового углубления, заполненного песком, смешанным с сажей и мелкими угольками. Среди камней печного завала встречены верхняя часть горшка баночной формы с коротким прямым, слабо выраженным венчиком, а также перевернутая вверх дном нижняя часть горшка. В засыпке и на дне жилища были найдены фрагменты стенок лепных сосудов, часть высокоплечего горшочка с ногтевым орнаментом по краю отогнутого наружу венчика, точильный брусок и кости животных. Верхний жерновой камень небольших размеров (30×25×10 см), овальной формы, со сквозным отверстием в центре, лежал на глубине 0,35 см от поверхности, к западу от печи-каменки, в северо-западном углу описываемого жилища[333].

Жилище 6 (рис. 3, 1) обнаружено на одной линии с жилищем 4, в 35 м к западу от последнего, на южном склоне срединного всхолмления. Жилище — полуземлянка прямоугольной формы, размером 2,25×3,3 м, опущено в желтый материковый песок на глубину 0,25-0,3 м (0,9 м от современной поверхности). Контуры стенки в юго-восточном углу не прослеживались, так как здесь дно жилища покатым склоном выходило на уровень материковой плоскости. Печь-каменка; завал камней на площади 1×1,8 м занимал почти всю среднюю часть помещения вдоль северной стены; камни нижнего ряда в основании печи на глубине 0,85-0,9 м располагались широким полукругом, охватывая площадь 0,9×1,37 м, вокруг углубления пода, суженного по дну до 0,4 м в диаметре. Углубление пода в 1,05 м от поверхности расположено на 10–15 см ниже общего уровня дна жилища. Оно заполнено, как и все другие, песком, смешанным с угольками и сажей. Среди камней печного завала встречены обломки лепных сосудов грубой выделки, с отогнутым венчиком и высоким округлым плечом. У западной стенки на дне жилища найден «костяной струг» (?), у восточной стенки — точильный брусок[334].

Жилище 7 (рис. 3, 2) раскопано на южном склоне центрального всхолмления, на одной линии с жилищами 4 и 6, в 28 м к западу от № 4. Жилище — полуземлянка прямоугольной формы с округлыми углами, размером 3,5×3,75 м, опущено в материковый песчаный грунт на 25 см (65 см от уровня современной поверхности), ориентировано с северо-востока на юго-запад. Полукруглый выступ в юго-западном углу длиною и шириною 72 см указывает, возможно, на вход в жилище. Печь-каменка, сложена из камней по преимуществу небольших размеров в северо-восточном углу; под ними — углубление пода округлой формы, диаметром 1 м, глубиной 13 см, заполненное угольками и сажей. За каменкой у восточной стены лежали кучкой длинные кости и зубы животного. Среди камней печного завала встречены обломки стенок лепных сосудов грубой выделки и нижняя часть гончарного сосуда серого цвета, украшенного вертикальными пролощенными полосками. Половина лепного сосуда (горшка) с отогнутым наружу венчиком лежала к югу от каменки в центре жилища. Возле жилища в 0,8 м к юго-востоку имелась хозяйственная яма размером 5×3,5 м, глубиной 1,7 м; в нижней части яма значительно сужалась (3×2,75 м). Авторы раскопок говорят об этой яме как о колодце[335].

Жилище 8 (рис. 3, 3) обнаружено на глубине 0,25 м на одной линии с жилищами 5 и 9, между ними, в верхней части восточного края центрального всхолмления. В отличие от всех прочих жилищ полуземляночного типа, данное жилище представляло собой остатки наземного сооружения округлой формы. Темная полоса канавки, впущенной на глубину 10–15 см, образовывала большой замкнутый круг, несколько вытянутый с востока на запад, диаметром 6×7,2 м; ширина канавки 0,3–0,4 м (на восточной стороне до 0,7 м). Площадь внутри круга была покрыта золистыми пятнами и небольшими впадинками глубиной до 5-10 см, заполненными сажей. Пятна сажи прослеживались также вне круга, в особенности у западного и восточного краев. Что касается инвентаря, то в пределах пространства, ограниченного канавкой, были найдены следующие вещи: обломки железных ножниц (одна целая половинка и обломок лезвия другой), кусок точильного бруска, трубочка, свернутая из тонкого бронзового листа (пронизь), круглая тонкая поделка из амфорной стенки, описываемая обычно как заготовка для пряслица, а также, как обычно, обломки лепных и немногих гончарных сосудов[336].

Жилище 9 (рис. 4, 1) расположено к западу от жилища 8, на одной линии с последним и с № 5. Жилище — полуземлянка прямоугольной, почти квадратной формы, размером 4,2×4,5 м, с невыразительными контурами, опущено в песчаный материковый грунт на глубину 0,45-0,5 м (0,9–1 м от современной поверхности). Стены несколько наклонны ко дну, южная стена отвесна. Дно несколько понижалось к середине. Восточная стена была нарушена ямой, прорезавшей дно и часть стенки жилища. Остатки полностью разрушенной печи-каменки находились в северо-восточном углу. Под скоплением лежавших в беспорядке сильно пережженных мелких камней на глубине 0,7 м от современной поверхности обнаружено пятно сажи и угля диаметром 1×1,1 м. На дне и в засыпке найдены в сравнительно большом количестве обломки лепных сосудов, изредка — сделанных на гончарном круге, а также кости животных. Возле печи лежало несколько сильно обгорелых костей животных. Здесь же была часть глиняной овальной сковороды грубой выделки, с большой примесью дресвы в тесте. У южной стенки обнаружены обломок сделанного на гончарном круге сосуда с пролощенным орнаментом, стенка желобчатой амфоры, часть точильного бруска; в юго-западном углу — глиняное пряслице. На расстоянии 0,6 м к югу от каменки на дне жилища находился жернов диаметром 33 см, с гладкой рабочей поверхностью и грубо оббитой верхней, с отверстием в центре[337].

Жилище 10 (рис. 4, 2) обнаружено в западном краю центрального всхолмления, на одной линии с жилищами 5, 8 и 9, на расстоянии 78 м к западу от последнего. Жилище — полуземлянка прямоугольной формы размером 3×3,5 м, опущено в материковый песок на 10–15 см (70–75 см от современной поверхности), ориентировано с севера на юг. Печь-каменка, в отличие от других жилищ находилась не в северо-восточном углу, а несколько ближе к северо-западному углу. Камни более крупных размеров на глубине 0,6 м были уложены стоймя по кругу, причем некоторые из них сохраняли первоначальное положение. Внутри круга, образованного камнями, была заметна сажа и угольки, заполнявшие впадину диаметрам 1×1,25 м, залегавшую на 10–15 см ниже общего уровня жилищного дна. Среди камней печного завала попадались обломки лепных сосудов, в том числе два обломка горшков, орнаментированных по венчику пальцевыми ямками. Рядом с печью находился жернов, аналогичный найденным в других жилищах. В юго-восточном углу на дне обнаружены округлое глиняное пряслице и трубчатая кость животного (лошади) с искусственно уплощенным краем. В верхнем гумусированном слое были встречены черепки лепных сосудов, обломки амфоры, а также кости животных[338].

Жилище 11 (рис. 4, 3) раскапывалось Н.М. Кравченко в 1958 г., обнаружено на южном склоне в западной части восточного всхолмления, к югу от точки, служившей репером, неподалеку от жилища 2. Верхний слой представлял собой светлый песок и был перепахан; в нем попадались отдельные фрагменты грубой лепной керамики, камни и кости животных. На глубине 0,2 м отчетливо обозначилось пятно темно-серого цвета, контрастировавшее с окружающей более светлой поверхностью. Наилучше прослеживались контуры пятна по его северному и восточному краям. Границы северного края жилища определялись по заполнению внутрижилищного углубления, а также по местонахождению камней печного завала. Что касается южной половины, то расположение жилища на пологом склоне холма в направлении с севера на юг привело к тому, что темный грунт всей южной части внутрижилищного заполнения оказался смытым и к моменту раскопок почти слился с поверхностью вне жилища, вследствие чего границы помещения в этой части не прослеживались. Южный край, а также частично западная стена, которые не удалось уловить по оттенкам почвы в заполнении и вне его, определялись на основании соотношения углов, а также по расположению инвентаря в жилище. Подобно всем другим, это было жилище прямоугольной формы, типа полуземлянки, размером 3×3,3 м, опущенное в материковый песок на глубину 0,4 м от современной поверхности. Печь-каменка находилась в северо-восточном углу жилища в полуразрушенном состоянии. Камни меньших размеров (8-10×10–12 см) лежали в верхней частя печного завала. Более крупные камни (15–20×30 см) залегали под ними на уровне дна жилища. Всего в завале было насчитало свыше 200 камней. Особого пода эта печь, как и все прочие, не имела. Зольное пятно толщиною 5-10 см, открывшееся после снятия камней, охватывало площадь овальной формы размером 1×1,2 м. В юго-восточной части жилища, в углу, на глубине 0,43 м в 1,2 м к югу от печи был найден переломанный на две части железный серп; у западной стены на глубине 0,4 м в 1,4 м к юго-западу от печи обнаружена массивная каменная зернотерка — прекрасное свидетельство того, что на данном этапе наряду с жерновами по-прежнему все еще удерживались зернотерки. Помимо серпа и зернотерки в состав инвентаря входили лепные глиняные сосуды и пряслице. Сосудов было три. Все они были раздавлены. Два толстостенных сосуда плохого обжига и пряслице биконической формы были найдены среди камней печного развала. Один из них был украшен по верхнему краю венчика ямочными вдавлениями. Третий сосуд находился на расстоянии 1,4 м к югу от печи-каменки в южной части жилища. Упомянутый выше железный серп лежал в 0,4 м от него. Следует полагать, что этот сосуд и серп под воздействием стока вод были сдвинуты за пределы южного края жилища.

Жилище 12 (рис. 4, 4) раскапывалось Н.М. Кравченко в 1958 г., обнаружено в 40 м от предыдущего, на западном склоне восточного всхолмления гряды. В верхнем пахотном слое найдено небольшое количество фрагментов керамики и камни (размером 5–6×8 см). При зачистке на глубине 0,2 м показалось скопление камней и характерное темное пятно, выразительно обозначившееся на более светлом глинистом грунте. Размеры пятна 3,6×4,8 м. На глубине 60 см были обнаружены угольные пятна, два куска обгорелых бревен, лежавших перпендикулярно одно по отношению к другому (размер бревен 15×40 см и 15×30 см), а также пять обломков стенок грубых лепных сосудов. Завал камней в северо-восточном углу жилища на глубине от 0,35 до 0,8 м занимал площадь 1,4×1,6 м. Камни нижнего ряда печи, обращенной устьем на юг, лежали полукругом, охватывая подовое углубление печи размером 0,8×0,5 м. Возле завала в стороне печного устья наблюдалось зольное пятно на площади 1,6×1,8 м, представлявшее собою, очевидно, остатки золы, которая выгребалась из печи. Здесь же были встречены обломки лепного горшка с сильно отогнутыми краями венчика. В целом это было жилище полуземляночного типа, опущенное в грунт на глубину 0,8 м, прямоугольной формы, вытянутое с северо-востока на юго-запад. Границы жилого углубления прослеживались достаточно выразительно на площади 3,4×4,4 м, за исключением западного края, проходившего по склону возвышенности и заплывшего в результате сползания грунта. Было бы трудно сказать что-либо определенное об остатках обгоревшего дерева. За исключением фрагментов сосуда у печи никакого другого инвентаря в жилище не было.

Помимо описанных жилищ, в разных местах на расчищенных площадях гряды были встречены отдельные комплексы находок, указывавших на остатки жилищ, контуры которых в силу условий залегания не прослеживались. Иногда это были скопления фрагментов керамики, иногда — скопления камней, обычно растащенные на значительной площади, что исключало возможность выяснить более точно место первоначального их залегания. В настоящей публикации нет особой надобности приводить описание всех этих остатков совершенно разрушенных жилищ и тем самым чрезмерно расширять текст.

Достаточно сделать несколько общих замечаний. Если оставить в стороне жилище на крайнем восточном конце гряды, то все прочие жилища окажутся вполне однотипными: полуземлянки с печами-каменками. Правда, наряду с ними встречаются также наземные жилища, возможно круглые шалаши с открытыми кострами-огнищами.

Никаких остатков стен за все три года раскопок не удалось проследить. Судя по тому, что между местом расположения печи-каменки и внешним краем внутрижилищного заполнения обычно оставалось свободное пространство, как бы щель шириной в 20–30 см, можно думать, что стены полуземлянки в ее нижней части сооружались из дерева, скорее всего из деревянных плах.

Наземная часть полуземлянок вообще ускользает от наблюдения. По-видимому, она легкой конструкции. Нельзя не учитывать, что стены в некоторых полуземлянках были иногда несколько покатые, скошенные к дну, что, возможно, указывает на соответствующую конструкцию верхней наземной части этих жилищ[339].

Что касается планировки селища, то уже в результате работ 1956 г. удалось проследить наличие по крайней мере, двух рядов жилищ. Они были «расположены вдоль гряды двумя почти правильными рядами с востока на запад»[340]. Раскопки 1957–1958 гг. полностью подтвердили сделанное наблюдение. Останец застраивался параллельно краям гряды по вершинам всхолмлений и их склонам. Для южного склона это было вполне засвидетельствовано раскопками.

Стецовский тип жилищ-полуземлянок засвидетельствован в ряде пунктов на обширных пространствах Поднепровья-Побужья, в том числе на р. Тясмине у с. Пеньковки[341], у с. Пекари близ Канева в устье р. Роси[342], на Южном Буге у с. Скибинцы Тростянецкого района, у с. Самчинцы Брацлавского района Винницкой обл.[343], в области правобережного Полесья у с. Райки на р. Гнилопяти в урочище Запасика[344], у с. Липа Дубенского района Ровенской обл.[345], у с. Корчака на р. Тетерев вблизи г. Житомира[346], у г. Петрикова на р. Припяти[347].

В настоящее время было бы преждевременно делать какие-либо обобщающие выводы относительно жилищ стецовского типа в области Поднепровья-Побужья. Здесь возможны самые разнообразные построения. При всем том нельзя не указать на соответствия археологических и этнографических материалов. Дело в том, что подобного рода печи-каменки еще в конце XIX в. встречались в области белорусского Полесья. Белорусы-полещуки селились на пойменных островках-лядах (польское lad) среди болот и лесов, — любопытное соответствие, заслуживающее внимания со стороны археологов и этнографов.

В известной работе А. Харузина относительно печей-каменок читаем: «Простейшая каменка, как она кое-где еще встречается, например, в Виленской и Витебской губерниях, несет следы глубокой старины. Она представляет из себя груду больших камней, сложенных без какого-либо связующего цемента в виде свода. Такая каменка, несмотря на первобытное устройство, несет наименование печь. Сверху на большие камни накладываются в значительном количестве мелкие булыжники»[348]. На фото, изображающем каменку (из б. Виленского у. Витебской губ.), отчетливо видно ее устройство. Как в археологических печах-каменках, в основу печи положены камни крупных размеров, окружающие подовое углубление. Два особенно больших камня определяют устье, два таких же камня перекрывают свод над устьем. Мелкие камни набросаны грудой сверху в верхней части печи.

В инвентаре черняховского поселения в Стецовке у колхозной птицефермы преобладает гончарная керамика. На новом этапе соотношение гончарной и лепной керамики резко меняется. На пойменном поселении Стецовка I преимущественное число находок падает на фрагменты лепных сосудов. Их много, они разнообразны по формам и выделке. В их числе — небольшие горшочки, горшки средних и крупных размеров, корчаги, сосуды биконической и баночной формы, сковородки и пр. Миски в комплексе лепной керамики отсутствуют. В Стецовке их нет.

Для лепных сосудов из Стецовки I характерны различные оттенки от черного до серого и от темно-коричневого до красновато-коричневого. В примеси дробленый кварц, песок, дресва. Поверхность, в зависимости от количества примеси, бывает шероховатая, бугристая, на сосудах лучшей выделки — подглаженная, изредка местами подлощенная.

Тулово у лепных сосудов из Стецовки I обычно выпуклое, иногда овальное или округлое. Встречаются сосуды с профилированным, реберчатым боком. Венчики в большинстве случаев отогнуты наружу. Верхний край гладкий или орнаментированный ямками и насечками (рис. 7, 5; 8, 1, 3).

На первых порах складывалось впечатление, что «черняховцы», в результате постигшей катастрофы покинув свое сожженное селище, вынуждены были укрыться на острове, создав пойменное поселение с лепной керамикой, печами-каменками, жилищами-полуземлянками и крайне скудным инвентарем[349]. Однако по мере накопления полевых и сравнительно-типологических данных ошибочность подобного предположения становилась все более и более очевидной. Лепные сосуды в керамических комплексах синхронных поселений на Тясмине, Роси, Южном Буге, Тетереве и т. д. имеют общие типологические черты, образуют тождественные группы, свидетельствующие о сложившихся керамических формах и устойчивом составе керамических комплексов.

Описание лепных сосудов из Стецовки I начинаем с находок 1956 г.

Для группы небольших округлобоких горшочков весьма характерен малый горшочек № 56/217 (рис. 5, 1), найденный в Стецовке неподалеку от остатков пода глинобитного очага (вблизи жилища 9). У него шероховатая, несколько подглаженная поверхность, красно-коричневый цвет, скошенная средневысокая шейка, округловатый, слегка профилированный бочок. Высота его 8,5 см, диаметр венчика 10–10,5 см[350].

Здесь же, возле жилища 9, вместе с горшочком № 56/217 был найден другой лепной горшок, № 56/218 (рис. 5, 2), более крупных размеров, черного, местами красновато-коричневого цвета, с бугристой, отчасти подглаженной поверхностью. Этот горшок характерен для овальнобоких горшков средней величины, с наибольшим диаметром в средней части тулова. У него несколько скошенная наружу средняя невысокая шейка, плосковатое плечо, плавно переходящее в слегка выпуклый бочок. Высота его 14 см, диаметр венчика 11,7 см, толщина стенки 0,7 см[351].

У лепного горшка № 56/140 из жилища 7 (рис. 6, 1), высотой 15 см, черного, местами серо-коричневого цвета, с бугристой поверхностью, средневысокая, незначительно скошенная прямая шейка, высокое плечо, удлиненное тулово, широкое днище. Наружный край венчика украшен косыми нарезками. Наибольший диаметр — в верхней плечевой части сосуда[352].

Особо следует упомянуть о лепных сосудах, у которых верхняя часть подлощенная, тогда как нижняя часть тулова остается шероховатой. Таков, например, лепной горшок с прямым высоким цилиндрическим горлом из жилища 7 (рис. 7, 11). У него прямая шейка, длинное плоское плечо, выпуклый бочок, скошенная нижняя часть, неширокое днище. Наибольший диаметр расположен в средней части тулова. Высота горшка около 14 см, диаметр венчика 10,6 см[353]. Наряду с округлобокими и овальнобоким и горшками в Стецовке были встречены реберчатые сосуды биконической формы, как, например, сосуд с прямой резко скошенной шейкой, удлиненной верхней половиной тулова, острореберным, профилированным бочком; «поверхность пятнистая, темная, слегка залощенная» (рис. 5, 3). Этот сосуд, как и оба описанных выше горшочка — № 56/217 и № 56/218, найден неподалеку от жилища 9, за его пределами[354]. Лепной фрагментированный сосуд № 56/220 из жилища 9, серого, местами темно-серого цвета с коричневатым оттенком, подглаженной поверхностью и с примесью мелкого кварца имеет верхний край венчика плоский, горизонтально срезанный неотделенный от стенки. Прямая стенка, скошенная к бочку, указывает, по всей вероятности, на сосуд с реберчатым туловом. Размеры фрагмента 12×10×0,6–0,8 см (рис. 6, 2)[355].

Значительный интерес представляет комплекс лепных сосудов, входивших в состав инвентаря жилища 11 (1958 г., раскопки Н.М. Кравченко). Все они довольно крупных размеров. При общем типологическом сходстве каждый из них имеет свои особенности. Приводим их описание. Большой горшок с почти цилиндрическим горлом (рис. 8, 2). У него средневысокая, почти отвесная прямая шейка (высота 3 см), плечо покатое, бочок овально-вогнутый, местами плосковатый. Наибольший диаметр несколько выше середины общей высоты сосуда. Высота его 21,2 см, диаметр венчика 15 см. Другой горшок (рис. 8, 4), приблизительно тех же размеров, также из жилища 11, фрагментированный (отсутствует днище), черно-серого цвета с коричневым оттенком, близок по форме к описанному. У него такое же овально-вытянутое тулово с наибольшим диаметром в средней части сосуда. Верхний край венчика у обоих горшков гладкий. Отличие сводится к тому, что у первого шейка почти отвесная, тогда как у второго она сильно отогнута наружу с глубоким перехватом на стыке с плечом. Высота горшка около 21 см, диаметр венчика 15,7 см. Весьма любопытна крупных размеров корчага из жилища 11 (рис. 8, 3). Цвет ее черный с коричневым оттенком, поверхность бугристая, подглаженная, обжиг неполный, в примеси размельченный кварц. Характерную особенность корчаги составляет высокая (6 см) выделенная горловина с овально-вогнутой шейкой, венчик украшен по наружному краю ямочным орнаментом. Плечо короткое, высокое. Наибольший диаметр — в плечевой части. Тулово вытянутое, плосковатое. Высота корчаги около 30 см, диаметр венчика 27 см.

Кроме перечисленных сосудов, найденных в замкнутом комплексе, приводим описание отдельных фрагментов вне комплекса. Фрагмент верхней части сосуда крупных размеров, типа корчаги, № 57/337 (рис. 7, 3). Цвет серо-коричневый, местами желтовато-красноватый, в разломе черный; поверхность подглаженная, отчасти бугорчатая; обжиг неполный, в примеси мелкотолченый гранит. Венчик сосуда отогнут наружу, верхний край венчика плосковатый, наружный — прямой, скошен книзу, так что нависает над шейкой. Шейка высокая, вогнутая, плавно переходит в скошенное к бочку плечо. Фрагмент верхней части сосуда крупных размеров, типа корчаги, № 57/338 (рис. 7, 10). Цвет темно-коричневый, с более светлыми пятнами; поверхность шероховатая, местами бугристая, подглаженная, обжиг неполный, тесто с примесью мелкотолченого гранита. Венчик слегка выделен, отогнут наружу, верхний край округлый, наружный — шероховатый, скошенный книзу. Шейка высокая, слегка вогнутая, к плечу расширяется. Кроме фрагментов верхней части корчаг, от них же сохранилось довольно много фрагментов днищ (рис. 9, 1–5). Примером может служить фрагмент днища № 57/526. Цвет коричневый, поверхность неровная, бугристая, несколько подглажена; тесто плотное, но местами отслаивается; обжиг неполный, с черной прослойкой в разломе. Низ днища плоский, пористый, с отпечатками, возможно, ткани, на которую сосуд был поставлен. Днище массивное, толщиной до 2 см. На внутренней поверхности днища следы пальцев от выглаживания (рис. 9, 1, 2).

Наряду со значительным количеством фрагментов корчаг в Стецовке явственно обозначилась группа фрагментов лепных сосудов средних размеров, в основном одной формы. Для сосудов этой группы характерны такие типологические признаки: короткая, несколько отогнутая наружу шейка, венчик, обычно неотделенный от шейки непрофилированный, верхний край венчика по большей части округлый; под шейкой вогнутый перехват, с плавным переходом к плосковатому или несколько выпуклому плечу; цвет варьируется от темно-коричневого к черному; поверхность подглаженная, иногда немного шероховатая, иногда бугристая; примесь — толченый гранит, тесто плотное. Таковы фрагменты № 57/161, 452, 929 (рис. 7, 1, 2, 8). Фрагмент верхней части сосуда № 57/929 (горшочек средних размеров) черного цвета, коричневатого тона; поверхность его подглаженная, местами бугристая; тесто с примесью толченого гранита, плотное; обжиг хороший. Венчик отогнут наружу, верхний край выпуклый, наружный край скошен книзу, снизу выделен. Шейка средневысокая, вогнутая, плавно переходит в плечо. Плечо вытянутое, удлиненное, несколько выпуклое. Толщина стенки около 0,5 см.

Характерной принадлежностью керамического комплекса в Стецовке, как и в других памятниках второй половины I тысячелетия, являются сковородки с отогнутым невысоким бортиком (рис. 7, 12). Пряслица, встреченные в Стецовке, подобно пряслицам черняховского времени обычно биконические (рис. 6, 3, 4), однако изредка встречаются плоской формы (рис. 6, 5).

Гончарная керамика в составе инвентарного комплекса Стецовки I немногочисленна, но достаточно выразительна. По числу находок она значительно уступает лепной керамике, однако для характеристики памятника и в особенности для выяснения его пространственных и типологических связей с синхронными памятниками смежных территорий эта группа керамики имеет первостепенное значение. В Стецовке I были встречены фрагменты гончарной керамики следующих основных групп: 1) горшки с бороздчатым или волнистым и линейным орнаментом; 2) сосуды более грубой выделки с лощеным вертикальным орнаментом; 3) сосуды салтово-канцеровского типа; 4) амфорная тара. Для характеристики гончарных горшков лучшей выделки с бороздчатым (желобковым) орнаментом следует особо остановиться на фрагментированном горшке № 56/139 из жилища 7 (рис. 5, 4). Цвет его серый, поверхность гладколощеная, тесто отмученное, обжиг полный. Венчик сверху округлый, отогнут наружу, от шейки неотделен. Шейка овальная вогнутая, плечо высокое, выпуклое, тулово шаровидное. Наибольший диаметр несколько выше средней части сосуда. Плечевая часть на стыке с бочком орнаментирована глубокой круговой бороздкой (желобком), от которой к днищу идут вертикально пролощенные линии. Размеры фрагмента 11×18×0,8–1 см. Относительно описанного горшка Е.Ф. Покровская отметила, что этот сосуд и фрагменты некоторых других «имеют полные аналогии в керамике раннеславянского слоя Пастырского городища, датированного VII–VIII вв. н. э.»[356]. Совершенно правильное замечание, с которым необходимо согласиться. Сосуд № 56/139 подтверждает ближайшие территориально-типологические связи Стецовки, Пастырского, Николаевки близ Стеблева на Роси, где были встречены тождественные сосуды (наши раскопки 1956 г.). Найденные здесь горшки отличаются прекрасными технологическими качествами. При общем сходстве с горшками черняховской культуры они отличаются тем, что у них орнамент располагается не на плечевой части, а несколько ниже — посередине тулова[357]. Особую группу составляют в Стецовке фрагменты № 57/1, 26, 49, 50, 70, 120 и др. (рис. 10, 13–20). Все они однотипны, коричневого и сероватого цвета, с линейным и волнистым орнаментом, нанесенным зубчатым штампом. Особенностью фрагментов этой группы является их тесто: они изготовлены из отмученной глины, как бы мягковатой, хотя и не мажущейся [358].

В отличие от керамики черняховского времени, когда лощеный зигзаговидный орнамент располагался по горизонтали в верхней части сосуда, на сосудах из Стецовки и других аналогичных памятников исследуемого периода лощеный орнамент в виде прямых параллельных линий располагается по вертикали, охватывая, помимо верхней части, нижнюю половину сосуда. Пролощенный орнамент по вертикали одинаково характерен в Стецовке как для сосудов лучшей выделки, так и для сосудов с шероховатой поверхностью и с более жестким тестом. Образцом для последних может служить фрагмент днища с обломком боковой стенки № 56/60 (рис. 6, 7). Цвет фрагмента темно-серый, коричневатого тона, поверхность шероховатая, несколько подглаженная, примесь незначительная, обжиг полный. Стенка орнаментирована прямыми вертикальными лощеными линиями с промежутками между ними около 1 см. Размеры фрагмента 11,5×11×1 см.

Кроме перечисленных групп гончарной керамики, в Стецовке представлена так называемая салтовская группа[359]. Ее культурно-типологическое определение не может вызвать каких-либо сомнений за исключением вопроса об ее терминологическом обозначении, — следует ли в данном случае говорить о ней как о салтовской или же как о памятниках канцирского типа[360]. Это — фрагменты гончарных сосудов, крупных размеров, темно-серого, иногда почти черного цвета, с гладколощеной поверхностью, с тестом из отмученной, без примесей, глины, с отличным (горновым) обжигом (рис. 11, 1-13). Особого внимания заслуживает фрагмент № 57/380. Рисунок орнамента на этом фрагменте достаточно сложен: поле, ограниченное с одной стороны желобком-бороздкой и по бокам двумя вертикальными валиками (кантами), заполнено лощеной ромбической сеткой («косой решеткой»); от линии бороздки идут параллельные лощеные полоски (рис. 11, 1). Фрагмент № 57/383, возможно от тот же сосуда, аналогичен описанному, с тем, однако, отличием, что выпуклые валики на его стенке имеют более острую профилировку по сравнению с предыдущим. Они постепенно сближаются, и поле в промежутке между ними соответственно суживается (рис. 11, 2). Ромбическая сетка, кроме описанных случаев, встречена на фрагменте № 57/212 (рис. 11, 3). Широкие двойные бороздки-желобки представлены на фрагменте № 57/962 (рис. 11, 9). Пролощенные линии, идущие вертикально по бочку на некотором расстоянии одна от другой, или, напротив, дочерченные почти вплотную, имеются на фрагментах № 57/393, 422, 397 (рис. 11, 4, 5, 7). На некоторых обломках бочка есть коническая шишка (рис. 11, 10, 11).

Кроме фрагментов стенок, был встречен также обломок горловины с ручкой, № 57/226 (рис. 11, 13). Верхний край горловины плоский, широкий, шейка высокая, прямая, ручка массивная, в разрезе овальной формы, прикреплена к шейке в ее средней части.

Гончарная керамика описываемого типа не является специфической принадлежностью инвентарного комплекса на Тясмине одной лишь Стецовки. Такая же керамика встречается в Пеньковке. Прекрасный обжиг, безукоризненная отделка и выделка, высококачественное тесто — все это свидетельствует, что сосуды, представленные перечисленными фрагментами, происходят из крупного производственного центра, располагавшего обширными товарно-рыночными связями. Керамика изготовлялась на гончарном круге и обжигалась в горновых печах. Где следует искать подобный производственный центр? Необходимо отметить, что в Стецовке за время раскопок не было встречено обычных салтовских кувшинов-кубышек с расширяющимися книзу туловом. Если это так, и в Стецовке действительно не было подобных случаев, то мы получаем ценное свидетельство того, что Стецовка была связана не столько с Салтовым и Левобережьем, сколько с каким-либо другим, местным производственным центром, скорее всего с Канциркой, расположенной ниже по Днепру, в порожистой части правобережного Днепра. Как известно, в Канцирке было сосредоточено значительное число гончарных обжигательных печей. В 1930 г. В. Гринченко раскопал здесь 10 печей; в послевоенные годы А.Т. Брайчевская дополнительно раскопала две печи. Мы не знаем, как далеко простирался район сбыта местной керамической продукции, достигала ли последняя района Тясмина или ее сбыт ограничивался исключительно прилегающими районами стенной полосы; завезена ли сюда гончарная керамика описываемой группы, встреченная в Стецовке, по Днепру снизу из Надпорожья или же из какого-либо иного центра, если таковой имелся поблизости. Во всяком случае территориальная близость и близость типологических форм, при отсутствии в Стецовке находок, тождественных с верхнесалтовскими, говорит в пользу того, что сосуды данной группы были получены в Стецовке скорее всего из Канцирки.

Помимо гончарных сосудов, перечисленных выше групп, в Стецовке представлена еще одна группа — амфорная тара, фрагменты амфор, по преимуществу красного цвета, с рифленой, желобчатой поверхностью, как, например, № 57/357, 385, 416, 463, 922, 956 (рис. 10, 7-12). К сожалению, отсутствие крупных фрагментов, в особенности горловины и днищ, лишает нас возможности выяснить, относятся ли они к типу остродонных или же круглодонных амфор и соответственно более точно датировать находки[361]. Для нас в данном случае имеет значение не столько возможность уточнить датировки, сколько указать, что сочетание в керамическом комплексе амфорной тары с сосудами салтово-канцирского типа отвечает тому факту, что амфоры, изготовлявшиеся в гончарных центрах восточной Таврии, вполне отвечают амфорам из Верхнего Салтова и других левобережных пунктов[362]. В свою очередь для средневековых поселений Северного Причерноморья в Крыму, помимо бороздчатых амфор, не менее характерны сосуды с лощеным вертикальным орнаментом, которые исследователи, как правило, относят к керамике салтово-маяцкой культуры[363]. Наглядным примером связей может служить фрагмент боковой части шаровидного горшка, найденный при раскопах в Тиритаке[364]. По тулову сосуда проходит желобковидный ободок, горизонтально прочерченная углубленная бороздка; сверху от нее тулово покрывает сетчатый ромбовидный лощеный орнамент, книзу идут пролощенные вертикальные полоски[365]. Этот фрагмент отвечает салтовским находкам, но мы не удивились бы, если бы встретили его на Правобережье, в Стецовке, Пеньковке на Тясмине, в Николаевке на Роси или же на Пастырском городище[366]. По мере расширения наших сведений становится все более очевидным, что во всех приведенных случаях речь должна идти о явлениях и процессах не столько частного, сколько общего порядка, характерных для обширных территорий как Левобережья и Крыма, так и для всего Правобережья. Находки из металла в Стецовке подтверждают это наблюдение.

Находки из металла немногочисленны. За годы раскопок в Стецовке I встречены: лунница, шаровидный бубенчик с прорезью внизу, арбалетная фибула с подогнутой ножкой и подвязным замком, бронзовая пронизь, железный серп, топор-колун, ножи, обломки ножниц и пр. Описывая инвентарные комплексы «антских древностей», А.А. Спицын к составу «кладов с антскими вещами» относит такие находки: «зооморфные и антропоморфные фибулы, подвески в виде трапеций, лунницы, широкие колокольчики, браслеты с расширенными концами, гладкие прорезные бляшки из поясов»[367]. Как видим, Стецовка дала ряд находок, аналогичных названным А.А. Спицыным, — подвеску в виде лунницы, найденную при раскопках в 1957 г., а также позолоченный с прорезью бубенчик (рис. 10, 2, 4). Находка зооморфной фибулы отмечена в Пеньковке (урочище Молочарня)[368].

Находки бубенчиков наряду со Стецовкой засвидетельствованы на Левобережье при раскопках Новотроицкого городища на р. Псле[369], в Верхнем Салтове на Донце[370], в Крыму в Тиритаке[371] и т. д. И.Л. Ляпушкин в связи с находками на Новотроицком городище пишет: «Бубенчики этого типа широко распространены в южных и юго-восточных районах нашей страны, в частности среди древностей салтово-маяцкой культуры»[372]. Замечание вполне справедливое, однако при всем том в известной степени одностороннее, поскольку бубенчики характерны не только для Левобережья, но и для Правобережья, и не только для Поднепровья, но и для моравского Подунавья[373]. В исследуемый комплекс, помимо лунницы и бубенчика, следует включить также бронзовую трубочку-пронизь из Стецовки (рис. 10, 5). Подобные трубочки-пронизи входили в состав клада, найденного в 1893 г. у с. Хацки (в 30 км севернее Пастырского городища, близ г. Смелы), датируемого VI в. н. э.[374] Находка восьми бронзовых трубочек-пронизей отмечена в кладе VI–VII вв. у с. Новая Одесса Богодуховского района Харьковской обл.[375] Лунница, бубенчик, трубочка-пронизь из Стецовки составляют общую принадлежность того же культурного комплекса, к которому относится зооморфная фибула из Пеньковки, а также все прочие находки, перечисленные А.А. Спицыным, в том числе браслеты с расширенными концами, трапециевидные подвески-пластинки, грушевидные (гиревидные) подвески и т. д. Браслеты с расширенными концами не были встречены в нижнем Потясминье при раскопках 1956–1959 гг., однако они вообще характерны для инвентарных комплексов данного периода. Упомянем о некоторых из этих находок. Например, на синхронном со Стецовкой пойменном поселении в Среднем Побужье у с. Скибинцы Тростянецкого района Винницкой обл. (остров Мытковский, жилище 2)[376], в Крыму в раннесредневековых могильниках в Суук-Су и Артеке[377], в Чуфут-Кале (склеп 38, датируемый VII в.)[378], в кладах на р. Росаве у сел. Малый Ржавец и у Мартыновки, оба Каневского района Киевской обл.[379] в кладе из г. Полтавы[380], в кладе, вырытом на берегу р. Оскол близ дер. Колосково Валуйского района Воронежской обл.[381], у с. Козиевки Богодуховского района Харьковской обл.[382], в Железницком кладе близ Зарайска[383]. В конечном счете речь идет о едином устойчивом инвентарном комплексе, охватывающем обширные пространства в южной полосе Восточной Европы. Правда, перечень вещей, определяющих состав комплекса, до сих пор еще не уточнен. Его приходится воссоздавать, соединяя единичные находки.

Вопрос о некоторых находках вообще остается открытым. В частности, это относится к находке в Стецовке арбалетной фибулы с подогнутой ножкой и подвязным замком (рис. 10, 1). Такие фибулы характерны для инвентаря Черняховского могильника и прочих памятников черняховской культуры, однако они, очевидно, бытуют в материальной культуре более позднего времени. В этой связи заслуживает особого внимания находка аналогичной фабулы при раскопках синхронного со Стецовкой поселения у с. Самчинцы Брацлавского района Винницкой обл. на Южном Буге[384]. Фрагменты черняховских сосудов из Стецовки, по-видимому, говорят о том, что черняховские находки как пережиток продолжают удерживаться в инвентарных комплексах памятников послечерняховского времени.

Что касается изделий из железа, то в первую очередь приходится назвать серп, найденный в жилище 11 (рис. 6, 6). Серп — крупных размеров. Его длина от острого конца до ручки 18 см; поскольку острие отломано, то длина в первоначальном виде могла быть около 20 см. Длина ручки 11 см. Наибольшая крутизна клинка у ручки; высота в точке наибольшего изгиба клинка 8 см.

Шесть аналогичных серпов было найдено в раскопанном жилище на поселении в урочище Макаров остров близ с. Пеньковки[385]. Согласно М. Берановой, серпы данной формы были широко распространены у славян VI–VII вв.[386] Топор, найденный в Стецовке (1958 г.), принадлежит к типу клиновидных топоров-колунов. Его длина 17 см, ширина лезвия 4 см, диаметр втулки 3×4 см, ширина корпуса у втулки 4,5 см, размеры обушка 3×4,5 см. Хотя топор найден вне комплекса, однако его одновременность комплексу не вызывает сомнений. Тожественный топор-колун встречен в жилище на урочище Макаров остров[387]. Во время раскопок 1946 г. были найдены обломки двух ножей, лезвия железных ножниц (жилище 8) и железные стержни.

Непосредственное участие в 1959 г. в раскопках поселения в урочище Луг II ниже по Тясмину у с. Пеньковки позволило расширить и существенно углубить круг наших наблюдений. Оба поселения, Стецовка I и Луг II, принадлежат к одной общей локально-типологической группе в основном синхронных памятников. Оба поселения расположены в одинаковых геоморфологических условиях. Стецовка I, как и Луг I и Луг II, как поселения в урочище Макаров остров и у Молочарни близ с. Пеньковки, равно как и поселения на Южном Буге, раскопанные в последние годы П.И. Хавлюком у сел. Скибинцы, Самчинцы и других, представляют собой селища на пойменных островках. Островное положение образует отличительную особенность упомянутых поселений третьей четверти I тысячелетия н. э.

Сказанное о топографии селищ относится в равной мере и к домостроительству, к устройству жилищ и печей. Жилища, раскопанные нами в 1959 г. на поселении Луг II (№ 1–3), не отличались сколько-нибудь значительно от жилищ в Стецовке I. И тут и там жилища были небольших размеров, имели прямоугольную форму, были несколько впущены в землю. Печи в жилищах — каменки. Правда, они отличаются одни от других тем, что каменки в Стецовке сложены из камней меньших размеров, чем на поселении Луг II, что объясняется, возможно, близостью залегания карьера в последнем случае.

Керамические комплексы Стецовского поселения и поселения в урочище Луг II хотя и не совпадают, однако по составу весьма близки. В обоих пунктах представлена лепная или же сделанная на медленно вращающемся гончарном круге керамика, амфорная тара, гончарная керамика салтовского типа, типа пастырского, черняховского типа (в небольшом количестве).

Для лепных сосудов на поселении Луг II характерны такие сосуды, как, например, горшок № 59/1381. У него выступающий орнаментированный венчик, средневысокая вогнутая шейка, высокое покатое плечо, наибольший диаметр в верхней плечевой части тулова, удлиненный бочок, сужающийся к днищу; цвет коричневый, поверхность бугристая, подглаженная, в примеси толченый песок-кварц. Горшок № 59/1388 принадлежит к этой же типологической группе, но у него значительно больше диаметр в плечевой части тулова; к тому же он несколько ниже предыдущего. Сосуд № 59/1569, найденный у печи-каменки в жилище № 3, в отличие от предыдущих имеет узкое, высокое тулово с незначительно выгнутым бочком.

В керамическом комплексе Стецовки I имеются сосуды с биконическим туловом. Такие же сосуды встречены на поселении Луг II, как, например, горшок № 59/1327, найденный при расчистке зольной ямы, расположенной возле жилища 1. Наружный край венчика орнаментируется одинаково у сосудов как из Стецовки, так и урочища Луг II (например, № 59/1590).

Что касается гончарных сосудов, то амфорная тара, фрагменты амфор с желобчатой, рифленой поверхностью встречены в обоих пунктах (сравни фрагменты урочища Луг II № 59/1425 и 59/1605). Относительно сосудов с пролощенным вертикальным орнаментом необходимо указать на полное тожество фрагмента нижней части сосуда с днищем из Стецовки № 56/60 с аналогичным фрагментом № 1424 из наших раскопок в урочище Луг II. В обоих случаях стенка сосуда покрыта лощеным линейным орнаментом по вертикали.

Черняховская группа в Стецовке I достаточно выразительно представлена фрагментом днища от горшка с шероховатой поверхностью № 58/223, фрагментом днища на кольцевой ножке от большой серой миски с гладколощеной поверхностью № 58/166, бочком малой биконической мисочки № 58/184, верхней частью миски-вазы с широким горизонтальным краем венчика № 58/716 и обломком днища от такой же крупной миски-вазы № 58/718. Наличие черняховской керамики в инвентаре поселения Луг II засвидетельствовано находкой днища на кольцевой ножке № 59/1518 у жилища № 3.

До сих пор речь шла о связях, элементах тождества, между тем имеются также и различия между Стецовкой I и поселением Луг II. Так, например, для Луга II характерны сосуды грубой выделки, очевидно, сделанные на медленном вращающемся гончарном круге, с рыхлым, иногда крошащимся или слоистым тестом, украшенные орнаментом в виде гребенчатой волны (сравни Луг II № 59/1386 и № 59/1448)[388]. В Стецовке фрагменты этого рода керамики не встречены — наглядное свидетельство того, что, несмотря на общую территориально-типологическую общность известных нам памятников Нижнего Потясминья, они далеко не тождественны в целом. Каждый из них имеет свои особенности, представляет в пределах данного единства тот или иной культурно-типологический вариант.

Нам пока неизвестны памятники, непосредственно приходящие на смену памятникам черняховской культуры. Мы еще не можем сказать ничего определенного о том, как происходила смена культур, какие именно памятники получают распространение на первоначальном этапе развития в послечерняховское время. Однако мы едва ли ошибемся, если будем рассматривать Стецовку и другие памятники Нижнего Потясминья как памятники, представляющие собой вторую, а отнюдь не первую фазу развития в период, отделяющий черняховское время от времени Киевской Руси.