Слесарь 4

Глава 16 ВСЕ, ПОРА БЕЖАТЬ!

Утром Румелия встала с заплаканным видом и долго приводила себя в порядок, прежде, чем выйти на кухню и начать готовить завтрак.

Видно, что мучает женщину совесть, ведь она фактически предала меня и теперь понемногу, когда испуг от визита бандитов прошел, начинает понимать, что поступает нехорошо, хотя бы, не предупредив меня об опасности. Даже хочется поговорить с ней, объяснить, что я все знаю и понимаю, чтобы лишнего не переживала. Но, побаиваюсь, что при следующем визите того же Гомеса не выдержит она и от испуга выдаст себя.

Или меня.

Пусть все идет, как идет, в наших отношениях, ведь осталось существовать им один жень всего, по моим расчетам.

Тем более, пару тюков с необходимым и накопленным добром я уже сформировал, они спрятаны под кроватью в моей комнате, ключ тоже у меня, но я не знаю, нет ли второго у хозяйки и не может ли она заглянуть под кровать. Хотя, вроде, ни разу я не видел, чтобы она интересовалась моими вещами, но сторожок приготовил, на всякий случай.

Сегодня она снова идет на подработку в лавку и, возможно, бандиты навестят ее там. Поэтому, после завтрака, я дождался, когда она уйдет и проверил в своей комнате, открывалась ли дверь, с помощью конского волоса, аккуратно приклеенного сосновой смолой в самом низу двери. Но, все оказалось в порядке, волос на месте и в тюки никто не лазил, там я тоже насторожил такие же ловушки. При блеклом свете свечи их точно не увидишь, да и с закрытыми ставнями это проблематично, при неярком зимнем свете.

У меня все уже готово к тому, чтобы покинуть мое уютное место жительства, которое за последние две недели стремительно превратилось в настороженную ловушку. Лучше бы это сделать за день до намечающегося ограбления, когда иногородние бандиты подтянутся в Ивор и будут сидеть в ожидании на подготовленных квартирах или просто в доме-крепости на холме, тогда мои слова в письме сразу упадут на подготовленную почву и будут приняты беспрецедентные меры после их обнаружения, по розыску и арестам всех остальных членов криминальной камарильи.

Крону и остальным, точно, сразу станет не до меня, за свою семью Астиаг перевернет все их тайные места, прикажет забирать просто всех, кто будет хоть немного подозрителен или окажется рядом. Выживут только те, кто успеет удрать в соседнее государство, рассчитывая, что тамошний умеренный криминал их не выдаст.

Что, отнюдь, не факт, учитывая, что после получения просьб от официальных властей королевства, все и вся контролирующие там графы, точно не захотят оставлять в своих землях прямо покусившихся на власть преступников и прикажут своим жуликам выдать пришлых бандитов. Забьют в колодки и выдадут то, что от них останется, на окончательную расправу Астиагу.

Все же высоковато захотели прыгнуть Крон с компанией, совсем чувство меры потеряли, от безнаказанности, если решили так рассчитаться с всесильным чиновником. Уверен, после шумного мероприятия, обеспечившего им алиби, все они планируют забиться по подготовленным норам, чтобы не попасть под горячую руку обезумевшего от горя барона.

Который неминуемо перегнет палку в пытках и смертях невинного населения и будет смещен со своего поста королем, после многочисленных жалоб подданных.

Я пошел на работу, провожаемый уже старым филером, отдохнувшим за последние пару дней. Наверно, все-таки, это скорее средство психологического давления, типа, мы за тобой следим и все знаем, чем способ незаметного наблюдения. Ничем другим такую топорную слежку я не могу объяснить.

Возможно, в последний раз, открываю баню, запускаю парилку и греюсь около горячей с раннего утра печи, добирая последние крохи маны, потраченной вчера во время встречи на конспиративной квартире, когда запускал сторожок, чтобы сзади никто не подкрался. Делаю то же, что и всегда, попутно отмечая, что так толком и не научил никого из парней, присланных на замену Алису, работать с вениками в парной.

Алис, кстати, может и освобождение получить от оков рабства, если разыщут место, где он приговорен бандитами к каторжным работам. И мной тоже, конечно, за глупость и длинный язык. Вот он, точно, молчать не будет, когда поймет, что может безопасно про меня рассказать. Уж у него то накипело на душе, сам ведь виноват, деньги лишние голову задурманили, потерял и работу, и девку, и жизнь хорошую, получил только побои и много тяжелого, бесплатного труда с голодом вместе. Расскажет и что знает и что не знает, в подробностях.

Но, я про эту тему подумал, и решил убийцами барона выставить тоже Крона с подручными. Им то, уже будет все равно, после попытки покушения на семью Директора Стражи. Одним грехом меньше, одним грехом больше, все равно — страшная смерть всех ждет. Даже придумал слезливую историю, что меня оставили в живых, повязав смертью одного из охранников барона, когда внезапно перебили всех остальных из арбалетов и меня под угрозой смерти заставили задушить, валяющегося без сознания, оглушенного охранника. Только так и выжил, а все вещи с барона и остальных забрали бандиты, которые жаловались недавно, что не получается их пристроить никому. Точно, ведь что-то у них в закормах найдут из дворянских вещей и оружия, те же седла, хотя бы, и по всем статьям виноватыми назначат в смерти барона. Они, конечно, будут отпираться, на меня валить, но итог все равно будет один, назначат виновными и только больше пытать будут, пока не признаются.

Это я все расписал в письме на имя Директора Стражи, где назвался условным именем, на случай, если и меня загребут во время бегства и запахнет большими проблемами. Мало ли, вдруг, поможет мне это имя, если барон окажется хоть немного благодарным человеком. Все в этой жизни может быть, соломку можно и нужно подстелить.

— Здорово, Торк! — весело хлопнул меня по плечу мой приятель-стражник, писарь, который, подошедший сзади и даже испугавший меня немного.

Парни-ученики от иворской мафии были, в этот момент, рядом и сразу насторожили уши, не сболтнет ли чего он, насчет доверительных отношений, установившихся между нами, поэтому я принял удивленный вид и сразу отшил приятеля, заявив, что сегодня не буду его парить, не до этого мне. И отошел от удивленного стражника, с почти упавшей челюстью, как можно дальше. Не хочу рисковать даже в мелочах, ибо, настрадавшиеся от меня ученики с визгом понесутся докладывать про мои разговоры с дуриком, то есть, стражником. Вскоре отправил учеников заготавливать дрова и тщательно просмотрев клиентов, не заподозрил в них никого из людей Крона. Позвал серьезно недовольного таким поворотом стражника в парилку и быстро извинился, объяснив, что не могу при таких соглядатаях быть с ним в приятельских отношениях. Между сменами веников, он спросил меня о том, почему я интересовался охраной и в каких домах стоят именно стражники.

Ясно, парень не глупый.

Вспомнил наш разговор и решил прояснить мой интерес, типа, не пора ли звать Стражу к такому интересующемуся. Может, и ждут снаружи итогов разговора, ну это я уже себе нагоняю.

Быстро подумав, я решил упростить себе жизнь и, заодно, реально помочь приятелю продвинуться по службе, как спасителю семьи Директора Стражи. Куда он там из Старших Писарей может продвинуться, не знаю, но может помощником Директора быть назначен, по хозяйственной части, например.

— Я тебе сейчас кое-что скажу, не удивляйся и не переспрашивай. Я знаю о готовящемся преступлении, поделюсь с тобой этим знанием, только здесь нигде не могу это сделать. Следят за мной постоянно, и в бане, и на улице, люди Крона. Приходи ко мне в одиннадцать ночи, к дому, где я живу, — и я назвал ему адрес, где квартировал и объяснил, как найти окно, куда надо будет постучаться.

— Дело очень серьезное, я не хочу, чтобы это произошло, поэтому помогу и тебе сделать карьеру заодно. А, теперь, когда выйдем, заплати мне двойную цену, как будто, только этим меня и соблазнил, — закончил я разговор и перестал махать вениками.

У входа в парную, приятель выплатил мне пару серебра, вместо одной монеты, и я громко похвалил его, объяснив всем, что попасть вне очереди ко мне в парную можно за двойную плату. Что интересно, в течении дня ко мне еще два раза подошли клиенты и за повышенную плату попали на веники в парилку без очереди. Давно надо было этот ход продумать, денег хорошо поднял бы сверху. Ученики, открыв рот, смотрели на такое увеличение доходов, и я даже позвал их с собой в парилку, начав немного обучать, показывая и рассказывая. В, основном, чтобы они сразу не побежали делиться информацией с Гомесом, хотя бы сегодня потерпели, раз уж стали получать скудные крупицы знаний.

За ужином в трактире нашел конюха и попросил подготовить мне лошадь и побольше зерна положить в торбу, на пару дней. Серебряная монета незаметно перекочевала в руку довольному старику, и я сказал, что приду после десяти, чтобы ждал меня.

Вот самое слабое место у меня, в моих планах, если конюх постукивает на сторону про мои поездки планируемые. Только на свою способность и ману рассчитываю, если засада будет меня подстерегать в конюшне.

Вечером, все ждал, когда за мной явится Стража, чтобы взять и поспрошать про известное мне готовящееся преступление, но, слава богу, приятель-писарь не захотел ни с кем делиться будущей славой, понимая, что начальство сразу ототрет его в сторону. Тут ему надо один на один с бароном встречаться, лично рассказать про такого осведомителя, которого он завербовал и получил такую важнейшую информацию.

Дома поужинали вдвоем, теперь уже молча, и, улучив момент, подлил в чайник Рутении солидную порцию снадобья сонного, она последнее время спала плохо, и сама попивала на ночь расслабляющий чай. Тут выбор был небольшой, или усыпить ее, или глушить и вязать, вставив кляп в рот. Большой такой процент вероятности, что задохнется она и грех будет на моей совести, чего мне совсем не хотелось. Посмотрел, как она выпила пару чашек, сразу юркнул в кровать, чтобы подруга просигналила мерзнущим на улице бедолагам, уже зевая изо всех сил. Уснула она через пару минут, глубоко и крепко, хорошо, что я превысил норму, сказанную мне соседкой всего в три раза.

Эффективное оказалось средство.

Теперь пришло время лихорадочной деятельности, я оделся во все темное, принес из моей комнаты оба тюка, стараясь ступать помягче, чтобы не мешать спать соседям.

Но, все же одной соседке помешал, скромница-аптекарша выглянула в коридор, стыдливо прикрывая грудь рукой:

— Торк, ты уезжаешь?

— Да, надо мне съездить на побережье.

— Сейчас? Ночью?

— Да, милая, сейчас, утром мы должны быть на берегу, — такой диалог, по-моему, предшествовал моему проникновению в комнату скромницы и превращению девушки в женщину. В другое время я не отказался бы и помог лишиться девственности своей хорошей подруге, как я понимал ее призывно горящие глаза и одну только сорочку, надетую на тело. Но, время поджимало и с таким вопросом за пятнадцать минут не управишься, быть первым у хорошей, молоденькой девушки — это дело ответственное и требует опытного мужчину и, минимум, пару часов времени. Ко мне через час придет мой приятель-писарь, может и не один, а я еще должен забрать лошадь на конюшне, нагрузить ее тюками и быть готовым сразу резко стартовать. Через полчаса, если он рискнет прочитать в Караулке или у себя дома письмо, поймет, что за бомба попала к нему в руки и ломанется в дом к Директору. Через час во все стороны поскачут посыльные и еще через полчаса город будет наглухо перекрыт и Стражей, и Гвардией. Может, конечно, барон и не станет поднимать большой шум, а будет ждать появления иностранных наемников, чтобы провести грамотный захват и все спокойно узнать у них. Но, я написал, что без меня нападения на его дом, всего скорее, не будет и сто процентов, барон прикажет первым делом отыскать меня. И допросить, без особой благодарности, вполне такое может быть. Поэтому, надо мне быть уже за городом, удирая в неизвестном направлении. Если погоня и будет, по факелам я ее сразу увижу издалека и успею спрятаться. Тогда планы придется менять и удирать лесными тропинками в сторону границы.

На самом деле, на конверте написано — передать лично в руки Господину Директору Стражи, и писарь должен дождаться утра, чтобы взломать при бароне сургучовые печати, которыми я густо облепил конверт. Надеюсь, что ему хватит воли и выдержки, потерпеть до утра и лично доставить домой послание.

Поэтому я многообещающе поцеловал крошку аптекаршу в губы и закрыл ее дверь.

Как всегда, совершенно нет времени на личную жизнь. Когда надо срочно спасать свою, пусть и не единственную.

Тюки с добром я занес в комнату моей подруги, продолжавшей крепко спать, сложил их на полу у входа, забрал огрызок свечи и с ним вышел из дома через заставленный всяким хламом коридор, чтобы в темноте не зацепиться за какое-нибудь барахло и не разбудить весь дом. это мне сейчас совсем ни к чему.

Поспешил в трактир, еще работающий, но заходить в него не стал, сразу отправился на конюшню, где и получил готовую лошадь с торбой зерна.

— Приеду вечером, рассчитаюсь с хозяином, — пообещал я конюху, не собираясь, конечно, больше никогда появляться в столичном городе Иворе. И вывел сонную лошадку за повод, так и ведя ее до садика перед домом, где привязал ее покрепче, насыпал немного земна в торбочку и подвесил ей на морду, чтобы она не переживала, пока меня не будет несколько минут.

Хорошо, что подошел к дому сильно заранее, копыта лошадки достаточно громко цокали по попадающимся на дороге булыжникам, а я не хотел, чтобы мой приятель писарь понял, что я куда то тороплюсь смыться. Мало ли какие мысли придут ему в голову, что такой разговорчивый свидетель и ему пригодится и он захватит с собой пару стражников. Поэтому я зашел обратно в комнату, скинул верхнюю куртку и остался в одной рубахе, как будто встал только что из постели, присел у окна и принялся поджидать своего знакомого, держа рядом горящий огарок свечи.

Часы на ближней церкви пробили одиннадцать, я распахнул ставни и, выставив свечу в сторону от себя, сразу увидел знакомое лицо стражника, уже стоявшего рядом с окном. Пунктуальный он человек, так ведь писарь, к такому быстро приучают на службе.

— Слежку снимают в десять часов, вроде, или около того, точно не знаю, поэтому не стал рисковать и на одиннадцать тебя позвал, — объяснил я такое позднее время встречи шепотом.

— Понимаю. Кто за тобой следит в бане? От Крона? — сразу перешел к интересующим его вопросам приятель.

— Оба ученика, точно, имеют выход на него и пришли тоже от него, — сдал я своих засланцев ему, — может и кто еще есть, про таких не знаю.

Я передал ему конверт и предупредил, что надо отдать в руки барону лично и лучше не ждать его в Караулке, а утром самолично навестить его дома.

— Скажи, что я обещал тебе информацию о месте нападения и про все остальное, только время точно мне не известно, но, в ближайшие дни. Видишь, что и меня под наблюдение взяли, уже неделю как.

— Как я объясню появление конверта? — задал самый интересующий его вопрос писарь.

— Скажи, что я тебе обещал всю информацию выдать, а сегодня утром подкинул за ставню на окне, как и обещал, — предложил я.

— Хорошо, это нормальное объяснение, — подумав, согласился приятель.

Нормальное то нормальное, если бы кого другого грабить собрались, какого-нибудь купца или состоятельного горожанина, на что я и намекал приятелю-стражнику. Когда барон поймет, что целью нападения должна была стать его семья, он из писаря в один миг выбьет мои данные и через десять минут Стража прискачет сюда, с приказом, любой ценой доставить меня под его светлы очи.

Шансы, конечно, есть — получить прощение и полное отпущение всех грехов, но, минуй нас барская любовь. Могу в одном подвале оказаться с Кроном и его бандой, только на разных лобных местах, чтобы проверить, как мы все под пыткой будем петь. Нет в таком развитии событий никакой невозможности, поэтому мне и нужен запас по времени, часов девять, как пока получается.

Писарь с конвертом исчез в темноте, я закрыл ставню, посмотрел на похрапывающую в глубоком сне Румелию последний раз и, подхватив оба тюка, вышел из дома. Разместил свою поклажу на лошади и повел ее на выход из города. в направлении границы с Терумом.