Сломай мой лед

Она напоминает дом

Антон.

– Стив, мне не пять лет, все будет нормально… да, я понял! Тебя не упоминать. Все давай! – я выключаю телефон и сажусь в такси от аэропорта.

Мой новый временный агент, некая Элли, уже в Торонто улаживает последние нюансы сделки, пока я закрывал дела в Нью-Йорке и отыгрывал последние обязательные игры сезона.

Голова раскалывается, все чего хочется это завалиться в отель и выспаться, но я пообещал явится на встречу в клуб, все-таки решают вопрос о моем переводе, это мне нужно не меньше моих агентов и самому клубу, с позором вылетевшему из плей-оффа из-за дырявой защиты.

– Понабирают по объявлению – ругаюсь я по-русски.

– Вообще-то у меня стаж 20 лет за рулем – отвечает мне таксист на идеальном русском.

– Простите, я не вам – я улыбаюсь, всегда радует, когда слышу русскую речь, напоминает мне дом, где я не был уже десять чертовых лет. – Вы из России?

– Ереван – уточняет таксист.

– Армения – я киваю – Давно здесь?

– Уже около пятнадцати лет – улыбается таксист – Я вас знаю, вы хоккеист, да?

– Да, Антон, очень приятно.

– Нарек – представляется таксист – Вы сюда отдохнуть или по делу?

– Планирую переехать, как у вас здесь?

– Мне очень нравится, будете играть за Торонто?

– Хотелось бы, болеете за него?

– Честно сказать, я смотрю русский хоккей, но за играми кленовых листов все-таки иногда поглядываю, не жить хоккеем просто невозможно, когда ты живет в Канаде.

– Вы правы, – я улыбаюсь и уже который раз ловлю себя на мысли, что именно такие простые разговоры со случайными людьми делают мой день в сто раз лучше, чем забитая шайба и море оваций после выигранного матча. Через час мы подъехали к ледовому дворцу.

– Нарек, а не дадите ваш номер телефона, мне может понадобится такси с проверенным человеком?

– Конечно, Антон – он протягивает мне визитку, которую я фотографирую и оставив ему щедрые чаевые выхожу из такси.

***

– Антон, добрый день! – Джон Уилсон встречает меня в коридоре офиса клуба и пожимает руку – Проходи в кабинет, твой агент уже там. Я вместе с представителем совета директоров подойдем через 5 минут.

Я открываю дверь в офис директора и мой взгляд сразу сталкивается с роскошной женской фигурой в шелковой рубашке цвета шампань и высоких широких брюках палаццо. Ничего себе, Стив забыл упомянуть, что мой новый агент «ходячий секс»? Я не вижу лица, так как девушка стоит спиной и наблюдает за тренировкой команды с панорамного окна. Она держит руки в карманах и даже не оборачивается на звук открывающейся двери.

– Приветствую, Элли! Ну вот мы с вами и встретились – я вальяжно приземляюсь за длинный стол переговоров и жду пока девушка повернется и покажет свое лицо.

– Ты прав, Соколов, десять лет понадобилось, чтобы наконец-то встретиться.

Отвечает она по-русски голосом той, которую я думал уже больше никогда не увижу. Эля, моя Эля. Моя принцесса, чемпионка, малышка. Первая и, наверно, последняя, в кого я отчаянно влюбился. Ведь после нее я больше ни к кому ничего подобного не чувствовал. В одну секунду из комнаты будто выкачали весь воздух, все перед глазами размылось, кроме ее совершенного силуэта. Она другая, взрослая, уверенная, раньше она была по милому красивой, а сейчас она роскошная. Спортивному стилю и вечно собранным волосам теперь она предпочитает строгие брюки, дорогие блузы и каблуки. Будто девушка из высшего общества: идеально уложенные волосы, безупречный макияж, а губы… Я помню, как они вечно обветривались, ведь половину своей жизни она проводила на льду, однако сейчас это ровный контур, очерчивающий глубокий бордовый цвет. Сегодня ее стихия, вот такие офисы с кожаными креслами, дорогое кофе и большие деньги.

Что же с тобой сделала эта жизнь, Эля? Я усмехаюсь сам себе, потому что меня жизнь превратила вне менее стереотипного подонка, которому сначала вскружила голову слава и деньги, а потом он банально не может справится с депрессией.

– Эля? – я тихо проговариваю ее имя, все еще не веря своим глазам – Ты изменилась.

– Да, годы нас не щадят – усмехается она и начинает открывать свою папку – Итак, здесь коротко наши ключевые требования, пройдись еще раз своим взглядом все ли тебя устраивает, и я думаю уже сегодня все подпишем.

– Ты как здесь? Ты теперь работаешь в Канаде? – я даже не взглянул на документы, все ушло на второй план.

– Соколов, не отвлекайся, у нас мало времени.

– Ты… когда сюда перебралась? Как мама? Она с тобой? – мне было так все равно на условия, все чего я хотел это узнать побольше о ее жизни. Невероятно! Пару секунд назад я был уставшим богатым ублюдком в чужой стране, а сейчас я будто снова наполненный мечтами подросток. Она мне сразу напомнила дом, мою прошлую жизнь и лучшие моменты, которые когда-либо переживало мое сердце.

– Мама умерла несколько лет назад – говорит она ровным голосом и продолжает перебирать документы в папке, хотя я вижу, как она всеми силами пытается скрыть боль.

– Прости, соболезную, она была отличной женщиной. – тихо говорю, чтобы не спугнуть.

– Спасибо…

– Эль, так ты теперь агент? – решаю сменить тему и мягко улыбаюсь.

– Да, я теперь агент.

– А как же фигурное катание? Как же олимпийская медаль?

Она резко вскидывает на меня свой взгляд, и я понимаю, что зашел на запретную территорию. Я ведь ни разу даже не попытался узнать, как сложилась ее жизнь после нашего расставания. Вот. Я. Идиот.

– Соколов, рада что у тебя карьера сложилась именно так как ты мечтал, я выбрала для себя другой путь, а теперь прочитай документ. – строго чеканит, сверля меня своим ледяным взглядом.

Холодная, чужая, но все равно такая красивая.

– Ладно… – я понимаю, ей есть за что на меня злится, поэтому решаю отступить. Пока отступить.

В кабинет входит Джон с двумя мужчинами, я их называю «пиджачки» именно так на русском, типичные ребята из Уолл-стрит, у которых на первом втором и третьем месте стоит коммерческий интерес, а потом уже все остальные нематериальные ценности.

– Антон, Элли – обращается к нам Уилсон – это Майк и Джордан у них финальная информация от совета директоров.

Я замечаю, что у Джона поменялось настроение, он откашливается и слегка отворачивается, будто не хочет слышать или стесняется смотреть нам в глаза, пока эти двое белых воротничков выкатят нам свой вердикт.

– Очень приятно! – отвечают они по очереди жмут руки мне и Элли – Мы внимательно ознакомились с вашими условиями и вынуждены не согласится с некоторыми пунктами. В частности, мы не готовы оплачивать жилье, отпускать более, чем на 3 дня в отпуск во время сезона и сумма контракта должна быть снижена до 6 миллионов.

– Какого хрена? – вырывается у Элли, что вызывает у меня невольную улыбку, она всегда была немного бунтаркой, готовой бросится в бой в любой момент.

– Что простите? – вежливо уточняет один из «пиджачков».

– Я спрашиваю с чего вы решили, что мы согласимся на эти унизительные условия? У вас в офисе сидит лучший защитник НХЛ, а вы предлагаете сумму вполовину меньше заявленной.

Элли опирается на стол руками, как питбуль, набрасывается словестно на этих придурков. У-ух, ребята, вам конец, моя девочка!

– Мы посмотрели статистику и заметили некоторые настораживающие вещи.

– Интересно, скауты из центрального бюро не нашли, а вы, значит, нашли?

– Вы можете отказаться – выдает белый воротничок, и я понимаю, что они просто пытаются меня слить. В любой другой ситуации я бы уже встал, послал их на три известные русские буквы и ушел. Но я не в том положении, чтобы показывать характер, мне нужна эта работа, мне нужно попасть именно в этот клуб. Поэтому я даю возможность своему профессиональному агенту уладить данный вопрос.

– Именно так мы и сделаем! – выдает Элли и звонко кидает папку на стол. – Всего хорошего, когда протрезвеете, можете подписать документы в папке, мы птицы не гордые, примем изначально предложенные условия и сделаем вид, что этого разговора не было.

Она уверенной походкой направляется к двери и хлопает меня по плечу, давая сигнал следовать за ней.

– До свидания – говорю я слегка растерянно, не на такой исход я рассчитывал, но молюсь что у нее есть какой-то план Б.

***

– Поверить не могу! Что за игру они затеяли? – возмущаясь, она продолжает идти быстрой походкой по коридору.

– Не знаю, но Эля, подожди – я хватаю ее за руку, чтобы притормозить немного.

– Элли – поправляет она меня, видимо привыкла к имени на западный манер.

– Ладно, Элли. Мне нужен этот контракт. – говорю я нежно поглаживая ее пальчики.

– И что ты предлагаешь? – она мягко забирает руку и складывает их в защитной позе на груди.

– Мне 6 миллионов хватит.

– Мне не хватит!

– Заплачу сколько скажешь.

– Ты в своем уме? Что тебе так уперся этот Торонто?

– Мне нужна эта работа, это… это личное.

Не заставляй меня говорить, молю. Дай возможность узнать тебя. Заново.

– Не хочешь посвятить своего агента? Я не могу играть в слепую.

– Все что тебе нужно знать – ты знаешь, добудь этот контракт для меня. Прошу. – умоляю я свою бывшую. Расскажи мне кто-нибудь, что мы окажемся в подобной ситуации, я бы назвал его сумасшедшим. Десять лет назад я думал у нас будет пять детей, у нее своя школа по фигурному катанию и будем жить мы где-то во Флориде.

– Ладно, но не смей ничего делать за моей спиной. Шесть миллионов это унижение и откровенный слив. Мы получим контракт, но на своих условиях. – говорит она мне уверенным тоном, а потом отворачивает голову и уже себе задумчиво добавляет – Так даже интереснее.

Она закусывает губу, и я зависаю. Я так давно ни с кем не был, и, что самое дикое, я слишком хорошо помню, как было с ней. Как я кусал ее губы, как стал у нее первым и наивно полагал, что останусь последним.

– Что? – она замечает мое замороженное состояние.

– Ты такая же, как и 10 лет назад, готовая порвать всех на своем пути. – нежно говорю я.

– Ну, видимо некоторые вещи не меняются. – холодно отвечает она, в каждой ее фразе я чувствую холод, она будто выстраивает ледяную стену, через которую я пытаюсь до нее достучаться.

– Видимо… ты невероятно красивая. – говорю, слегка понизив тон.

Она снова впивается в меня взглядом своих ледяных глаз.

– Спасибо.

– Чемпионка… – не дышу, приближаюсь к ее лицу в готовности поцеловать.

– Мне пора! – громко заявляет и вбегает в лифт.

Я продолжаю смотреть перед собой, понимая, что много лет назад я потерял что-то больше, чем первую любовь, я потерял себя.