Сломай мой лед

Глава 3. Катайся, чтобы кататься

Элли, декабрь 2012 года.

Каждый раз, ступая на лёд, я ощущаю волнение, смешанное с предвкушением победы и страхом поражения. Этот холодный, слегка влажный воздух, наполненный запахом свежести и натуги, заставляет моё сердце биться быстрее, а кровь – приливать к щекам. Сегодня я собираюсь покорить тройной тулуп – прыжок, который стал моей одержимостью и кошмаром одновременно.

– Золотова, соберись в конце-то концов! – слышу строгий тон я своего тренера Екатерины Витальевны Сенцовой, олимпийской чемпионки.

Разминка – это лишь прелюдия к основному акту. Каждое движение, каждый поворот на льду – звенья одной цепи. Плохо выйдешь на прыжок – скорее всего, плохо приземлишься, перепутаешь руку в незначительном танцевальном движении – поменяется инерция тела и не сможешь выйти в следующее движение.

Я уже несколько часов тренирую одну и ту же связку, которая заканчивается этим несчастным элементом, без которого мне не светит призовое место на соревнованиях. Вот я снова подхожу к тому месту, где нужно прыгнуть тройного тулуп, моё дыхание учащается.

У тебя всё получится! Не дрейфь!

В груди зарождается буря… раз… два… три…

Грёбаные небеса! И вот я снова вытираю лёд задницей.

Да что со мной не так?

Я не чувствую боли, только злость на себя и на своё тело: оно будто мстит мне за то, что я не даю ему спать, нормально есть и извожу в зале, чтобы сделать его более выносливым и сильным.

– Ты снова и снова делаешь одну и ту же ошибку! Эля, тебе нужно прыгнуть, а не кокетливо встать на цыпочки, будто ты влюблённая пятнадцатилетка! Прыгнуть! Оттолкнуться со всех сил, чёрт тебя возьми! А ты ленишься! Я вижу.

Иногда очень хочется ей ответить. Грубо, с матом. Это я ленюсь? Да, я отбила себе все конечности и уже давно ног не чувствую.

– Да, Екатерина Витальевна, – вместо того чтобы огрызнуться, покорно отвечаю я, отряхиваю снег со своих конечностей и иду на новый круг, чтобы повторить связку ещё раз.

И ещё раз и, вашу ж мать, ещё раз.

– Попытка номер хрен знает какая, – бубню себе под нос и начинаю заново.

Я уже смирилась, что сегодня у меня наверняка не получится ничего толкового, поэтому я просто отпускаю ситуацию и впервые за тренировку решаю не думать, позволить музыке вести меня. «Катайся, чтобы кататься», – вспоминаю я слова мамы, которая всегда говорит так, когда я плачу из-за проигрыша. Она хочет, чтобы я просто наслаждалась фигурным катанием, а не рвала себя на части ради куска металла. Прислушиваюсь к её совету, позволяю заглушить весь посторонний шум, не думать о том, что за каждым моим движением пристально наблюдает как минимум четыре пары глаз. Одна – моего тренера, который готов сжечь меня на расстоянии, а вторая того хоккеиста, что каждый день сюда приходит и сканирует меня всю тренировку. Маньяк хренов.

Нарастающая динамика скрипки Вивальди, бьющееся в такт сильным долям музыки моё сердце и ровное дыхание – всё это сливается в один идеальный танец стихий. Я не замечаю, как выхожу на прыжок и, будто в каком-то гипнозе, по инерции прыгаю…

Один, второй, третий оборот… звук врезающегося в лёд конька и красивый плавный выход. Такой, как по учебнику. Я не сразу осознаю: что сделало моё тело, я даже начинаю следующую связку, пока музыка резко не обрывается. Будто пробуждаясь от сказочного сна, внезапно попадаю в реальность.

– Вот! Вот оно! – кричит мой тренер, который даже хвалит так, будто ругает.

Она сопровождает свои возгласы громкими хлопками, которые также поддерживает тот парень из нашего хоккейного клуба, улыбаясь своими ямочками на щеках.

Какие ямочки? Эля, соберись!

– Боже, я что, прыгнула? Я только что прыгнула тройной и идеально приземлилась? – бубню себе под нос, осматривая лёд, где только что сделала прыжок.

– Ещё раз? – с воодушевлением спрашиваю я Екатерину Витальевну с горящими глазами.

– Нет, если сейчас не получится, весь запал пройдёт, уходи победителем, сейчас же! – кричит мне тренер.

– Ладно, – я с улыбкой подъезжаю к бортику.

Сенцова даёт мне наставления по сегодняшнему вечеру: обычно они состоят из одних и тех же рекомендаций: поесть овощей, много пить, рано лечь спать и прогнать программу в голове.

Будто я не прогоняю её нон-стопом каждую свободную минуту. Улыбка так и не сходит с моих губ. У меня получилось, получилось, получилось. Слышите меня? По-лу-чи-лось!

– Ты молодец! – мужской голос раздаётся у меня над головой, пока я расшнуровываю свои коньки.

– Надо же, ты умеешь разговаривать! – подкалываю в ответ хоккеиста, который наконец-то решился подойти ко мне.

Не то, чтобы я сильно этого ждала.

– Просто раньше не было повода начать разговор.

– А может, я специально? – хихикаю.

– Что специально?

– Ну, падала, чтобы у тебя не было предлога со мной заговорить.

– Чушь, ты с таким упорством пыталась сделать эту мёртвую петлю: не думаю, что ты настолько не хочешь со мной знакомиться.

– Ха-а… – вырывается у меня. Чёрт возьми, мне нравятся его ответы или я просто на радостях такая добрая сегодня – Я Эля! – протягиваю ему руку.

– Я знаю, Антон, – пожимает в ответ. – Хоккеист «Торпедо».

– Я знаю – улыбаюсь. – Почему ты здесь? Ваша тренировка закончилась около 3-х часов назад.

– Не могу добровольно оторваться от твоих танцев на льду.

– Бесконечно можно смотреть как моя задница полирует лёд, понимаю. – Я саркастично комментирую и снимаю конёк.

– Нет, ты прекра… Матерь божья, что с твоими ногами?

Хоккеисты выкатывает глаза и таращиться на мои сбитые ноги.

– А, это? – я безразлично бросаю взгляд на мозоли – Знаешь, если у тебя ничего не получится в хоккее, не смей идти в фигурное катание, тебя ждёт вот это.

Как я и предполагала, натёрла новые мозоли поверх старых, тем самым стерев кожу в кровь.

– Ты идти сможешь? – испуганно спрашивает Антон.

– Конечно. – Я резко встаю, но действие адреналина исчезает, и ноги решают, что могут устроить себе незапланированный отпуск: одним словом, я валюсь прямо в большие руки моего маньяка с клюшкой.

– Эл… ты что?

– Ой, прости, это просто побочный эффект от долгой тренировки.

– Ни хрена себе побочный! Нам нужно в медпункт! – паникует он, сверля меня испуганным взглядом.

– Нет, это нормальная практика. Ты… ты что делаешь? – Я не успеваю за развитием событий, но каким-то образов оказываюсь на руках у хоккеиста. – Это очень плохая идея! – чеканю строгим тоном, скрестив руки на груди.

– А по мне так отличная – скалится мой маньяк – Мы идеально анатомически подходим.

– Я не буду с тобой спать, даже не мечтай! – вырывается у меня.

– Это мы ещё посмотрим!

С улыбкой победителя он гордо несёт меня через весь спортивный комплекс. По дороге мы встречаем моего тренера, которая даже не находит едкого комментария от шока, его тренера, который грозит Антону тремя дополнительными тренировками в зале, если он решит сделать мне ребёнка и уйдёт в декрет перед началом сезона.

– Тренер, чего вы так переживаете, у нас полкоманды уже с детьми? – смеётся Антон, не выпуская меня из рук.

– Они женаты не на фигуристках! Ты выбрал самый сложный вариант: они себе руку отгрызут, но на соревнования поедут.

– Это правда, – с деловым видом вставляю я, всё также сидя в руках хоккеиста со скрещёнными руками, будто не я здесь подбитая птица, а директор клуба.

Антон заливается смехом, слегка подкидывает, чтобы взять поудобнее, и следует дальше.

– Ладно, спасибо, дальше я сама – пытаюсь отделаться от него, как только он усаживает меня на кушетку.

– Подожду снаружи, – безапелляционно заявляет он и выходит.

Боже, да что с ним не так?

Спустя десять минут медсестра выходит из кабинета, сказав моему новоиспечённому телохранителю забирать меня.

– Доктор, скажите, она сможет ходить? – наигранно спрашивает он интонацией из дешёвых мелодрам.

– Нет, Соколов, только кататься на льду. Пришлось ей вшить коньки в кожу: она всё равно их никогда не снимает.

– Спасибо, док, – бросает ей довольный Антон и врывается в кабинет.

– У тебя что, никаких дел нет? – возмущаюсь я, пока он бесцеремонно натягивает на мои, заклеенные пластырями, ноги кроссовки.

Антон резко останавливается, но не выпуская мою голую ногу из рук, говорит как-то неуверенно, уже без улыбки.

– Ты же знаешь, что я уже месяц к тебе подойти пытаюсь? – Он всё ещё смотрит на мой кроссовок, который пока так и не одет на ногу.

– Откуда? Я решила, что ты просто озабоченный маньяк – решаю подшутить, вот только всё его озорство куда-то исчезло, он поднимает на меня свои грустные глаза.

– Пойдёшь со мной на свидание?

– Конечно, нет! – даже не думая, отрезаю я – Я не хожу на свидания!

– Почему?

– Потому что это всё отвлекает, а мне нужно тренироваться.

– Это всем нужно, но жизнь – это не только лёд.

– Уверена, у тебя в голове тоже сначала хоккей, а потом всё остальное.

– Одно другому не мешает.

– Я не завожу романы.

– Тогда давай заведём дружбу. – Он откашливается – С привилегиями?

– Иди ты! – я начинаю смеяться и легонько пихаю его в плечо ногой.

Он обхватывает её обеими руками и, смотря мне в глаза, произносит:

– Никуда не отпущу, пока не согласишься.

– Я не соглашусь!

– Тогда пропустишь следующую тренировку

– Ты тоже свою пропустишь?

– Да!

– Нет!

– Что нет?

– Ты не пропустишь, я же знаю!

– Проверим?

– Давай!

– Ок, но я бы предпочёл другое положение.

Он резко встаёт, и оказавшись между моих ног, притягивает к себе так, что моя промежность ударяется прямо о его пах. Он запускает руку мне в волосы и шепчет:

– Если я тебя сейчас поцелую, какова вероятность, что ты снова со мной заговоришь?

– Нулевая… – тут же отвечаю я, но между нами, девочками, я хочу, чтобы он поцеловал меня. Наша перепалка всё это время веселила меня и расслабляла. А если быть уже совсем честной, он красавчик. Хоть мне и всё равно.

Мне всё равно!

– Тогда сделаю это на первом свидании, – тихо говорит он, чуть касаясь моих губ.

– То есть никогда?

– То есть завтра!

Он целует меня в щеку и уходит из кабинета, оставив меня в полном замешательстве. Зачем ему всё это? С его светлыми волосами, голубыми глазами и зарплатой начинающей звезды КХЛ он может заполучить любую. А я что? Я точно не буду ходить в свитере с его номером и слать поцелуйчики с трибун. Даже если бы хотела, у меня соревнования, у него игры, а после них нам хочется или спать, или лежать в ванне. Какой там секс и обнимашки?

Собрав свои вещи, я плетусь домой. Изнеможённая и загруженная. Мои мысли крутятся то вокруг дьявольского прыжка, который, я боюсь, больше никогда не повторить, то вокруг напористого хоккеиста, внимание которого мне нравится, хоть я в этом никогда и не признаюсь.