Элли.
– Джон, что это было?
Я сижу в офисе Уилсона и потягиваю свой растворимый кофе с молоком. Они отчаянно его мне заваривают, не зная, что я уже давно пью натуральный.
– Элли, извини, я здесь бессилен. Клянусь, до нашей встречи все были настроены подписать этот контракт на предварительно оговоренных условиях.
– И ты не знал, что они такое выкинут?
– Не знал, – качает он головой.
– Не понимаю, с чего вдруг? Я ещё раз всё перепроверила: его статистика прозрачна как слеза младенца. Условия идентичны тем, что предлагают другие клубы. У вас не всё хорошо с финансами?
– Даже если бы это было так, я бы тебе не сказал, – усмехается Джон. – Но это не так.
– Бред какой-то! – Я начинаю тереть лоб ладонью, пытаясь придумать хоть какое-то разумное объяснение.
Джон уходит в угол кабинета, звонко наливает себе стакан воды, возвращается за стол и вздыхает.
– У меня есть догадка, – выдаёт он, и я понимаю, что всё это время он взвешивал «за» и «против»: рассказать мне или нет.
– И? – давлю я, потому что пауза затянулась.
– Это не профессионально… – теперь он трёт свой лоб и, очевидно, придумывает, как дать заднюю.
– Джон!
– Ладно, в общем… у Картера был конфликт.
– С кем?
– С каким-то русским хоккеистом из «Рейнджерс». Они сцепились на одной из игр, многие списали это на обычную стычку на льду между конкурирующими командами, но говорят их конфликт случился еще за пределами льда.
– Хочешь сказать, мнение капитана команды настолько весомо, что весь совет директоров его с радостью поддержит? Даже если это очень выгодная и нужная клубу сделка?
–Картер не простой игрок, – аккуратно уточняет Уилсон, и я чувствую, 9 внутри меня напрягается. – Он сын влиятельного бизнесмена, хоккейного фаната, который помогает клубу и имеет влияние на совет директоров.
– Что? Картер Адамс гребаный принц клуба? – я взрываюсь – И когда ты собирался мне сообщить, что этот избалованный индюк сунул свой нос в мои дела?
– Я не связал его конфликт с русским хоккеистом и нашей сделкой. Элли, это всего лишь догадка: может, это вообще не он.
– Чёрт! Если дело реально в этом, то они и правда собираются нас слить, а не снизить цену. – Я хватаюсь за голову и начинаю нервно поправлять свой конский хвост.
– Элли, я тебе это рассказал, как другу, а не как спортивному агенту конкурирующего клуба.
– Я агент вообще не в вашей лиге, расслабься. Мне нужно заключить сделку и упорхнуть к своим медведям с балалайками.
Уилсон усмехается и кивает. Какой бы я стервой ни была в бизнесе, своих людей я не подставляю. Выйдя из кабинета, я сажусь в машину и еду в отель, где вытрясу из Антона всю правду, и не дай Бог, окажется, что он влип в какое-то дерьмо.
***
– Э…Эля? – Соколов с голым торсом в одних спортивных штанах встречает меня удивлённым взглядом.
Я на пару секунд задерживаю взгляд на его теле. Мне не впервой видеть соблазнительный мужской торс: мои клиенты постоянно пытаются мне его продемонстрировать, но тут другое. Антон никогда не был моим клиентом, он был парнем, которого я искренне любила и хотела. Во всех смыслах хотела.
Элли, это всего лишь мужик, такой же, как и многие! – говорю я себе.
И неважно, что у вас когда-то был секс. Это было так давно, что уже не кажется правдой.
– Привет, нужно поговорить! – Я решительно прохожу в номер, в наглую отодвигая его безупречное тело.
– Тебя не смущает, что я могу быть не один? – смеётся Антон, забавляясь моему напору.
– Даже если бы у тебя здесь была оргия, я бы вошла и задала свой вопрос.
– Видишь, цель, не видишь препятствий, – цокает Соколов.
– Это тебе нужно больше, чем мне, поэтому отложи свои претензии и ответь на мои вопросы.
– Ты невероятно сексуальна, когда ведёшь себя так деловито. – Он понижает голос и начинает медленно двигаться ко мне, как хищник.
Мне показалось или в его интонации была нотка флирта и капелька похоти?
– Я невероятно профессиональна и зла, когда меня пытаются смутить или склеить, пока я собираюсь вытащить клиента из задницы!
Антон наконец-то останавливается посреди комнаты, так и не дойдя до меня. В его глазах читается понимание, он кивает.
– Извини, я… я не должен был, ты права. – Он тянется к футболке, чтобы прикрыть свою наготу.
– Что у тебя с Адамсом?
– А что у меня с ним?
– Соколов, не валяй дурака, ты с ним подрался на льду!
– Да, как и каждый второй игрок лиги когда-нибудь с кем-нибудь подрался.
– Что вы не поделили?
– Не поверишь, шайбу. – Он усмехается и складывает руки на груди.
– Небеса! – Я запрокидываю голову вверх, чтобы собрать всё своё самообладание. – Я знаю, что это была не просто игровая стычка.
– Откуда?
– Какая разница? У меня свои источники, выкладывай!
Антон игнорирует меня и проходит вглубь номера, чтобы достать пиво из холодильника.
– Будешь что-то пить? – беспечно задаёт мне вопрос, будто я с ним веду милую беседу о погоде, а не задаю вопросы как детектив на допросе.
– Нет, Антон, давай рассказывай.
– Дело в девушке, – признаётся. – Но это была случайность.
– Ты приставал к его девушке?
– Не совсем, флиртовал.
– Спал с ней?
– Нет.
– Когда это было?
– Что-то твои источники плохо работают.
– Они вообще не работают: я взяла тебя на понт, так, когда это было?
Антон смеётся и ерошит свою макушку с короткими светлыми волосами.
– Я тебя, оказывается, совсем не знаю.
– Вероятно, – безразлично отвечаю и продолжаю давить. – Антон, когда?
– Принцесса, хватит командовать. Я не обязан тебе отчитываться: прошло то время, когда ты могла мной помыкать! – Он повышает голос, и я понимаю, что мы уже не говорим, а кричим друг на друга.
– Серьёзно? Решил поныть?
– Хватит вести себя как стерва!
– Я веду себя как твой агент!
– Я не хочу, чтобы ты была моим агентом!
– Тогда решай свои проблемы сам!
Я уже потеряла контроль над эмоциями: меня раздражает то, что он не слушает, что-то скрывает и постоянно пытается перевести разговор в личное. Я порываюсь к выходу, но он успевает схватить меня за руку и полностью повернуть к себе.
– Почему ты отталкиваешь меня?
Он оказывается слишком близко, я предпринимаю ещё одну попытку вырваться, но Антон решает идти напролом и ловит мои губы своими.
– Соколов! – Я не даю ему ни секунды насладиться поцелуем, толкаю в грудь и для пущего эффекта заряжаю звонкую пощёчину: всё мое тело наполняется яростью.
Тишина.
Он в оцепенении сверлит меня взглядом, недоумевая, почему бывшая не бросается к его ногам? Что касается меня, я не собиралась его бить: уже давно простила и отпустила, он просто меня вывел своей безответственностью. Мы громко дышим, анализируя, что только что произошло.
– Прости, – говорю я, поглаживая ладонь, которая продолжает гореть от удара.
– Я, видимо, заслужил, – тихо говорит он, глядя в пол, затем вздыхает и резко возвращает взгляд на меня. – Тебе полегчало?
– Что?
– Ну, мы расстались не очень: ты наверняка придумала сотню способов как меня убить.
– Успокойся, эта пощёчина – не вендетта, а результат эмоционального срыва, к которому ты не имеешь никакого отношения.
– У тебя хоть что-то зашевелилось в груди, когда ты меня увидела?
Он смотрит на меня своими лазурными глазами со вселенской печалью. Было время, когда я мечтала увидеть в нём это раскаяние и желание получить взаимность, но это время прошло. Мне не нужны его подкаты и комплименты, двусмысленные вопросы и оленьи глаза, молящие о близости.
– Нет, Соколов, абсолютно ничего.
Я мягко киваю в знак безмолвного прощания и выхожу из номера быстрым и уверенным шагом.
Взвинченная, злая, я влетаю в лифт и наконец-то выдыхаю. Меня эти хоккеисты сведут в могилу, нужно выпустить пар. Я достаю телефон и ищу ближайший тренажёрный зал.
Anastacia – Left Outside Alone играет в машине, и я невольно улыбаюсь, когда-то я рыдала под эту песню, оплакивая свою первую любовь. Сегодня я под неё улыбаюсь, потому что несмотря на то, что мой бывший всё так же хорош собой, как и много лет назад, я не чувствую, как подкашиваются мои коленки при его взгляде.
Ты победила, Золотова, вот только почему от этого всё равно не радостно?