Сломай мой лед

Ничего не бойся я с тобой

Элли 10 лет назад.

– Соколов, даже не думай!

Я стою у края огромного бассейна, который вместе с баром и SPA арендовала команда Антона в честь окончания хоккейного сезона.

– Принцесса, – улыбается своей хитрой улыбкой под названием «тебе не убежать» мой до неприличия сексуальный парень в одним шортах-плавках – Иди сюда.

– Соколов, я только что намазалась кремом, если ты… Ай!

И вот я уже лечу в голубую бездну бассейна, зафиксированная в смертельной хватке мускулистого хоккеиста. Не успеваю набрать воздуха и глотаю стерильную хлорированную воду. Это все происходит за каких-то пару секунд, Антон моментально выплывает, все так же крепко удерживая меня спиной к себе. Мне даже смотреть на него не надо, чтобы понимать, какое у него выражение лица. Я чувствую его каждой клеточкой своего тела и, клянусь, сейчас этот засранец улыбается своими ямочками и смеется, пуская приятную вибрацию по всему моему телу.

– Я тебя бросаю, Соколов! – ору я, вырываясь – Или нет, сначала я тебя убью!

– Тише это же всего лишь вода – говорит он, пока я барахтаюсь и пытаюсь отплыть от него, но, конечно, это невозможно, я вешу как вся его экипировка, он может скрутить меня до размера шайбы и положить к себе в карман если захочет.

– Какая же ты скользкая! – хихикает он мне куда-то в волосы.

– Да, ладно? С чего это? Может быть потому, что Я В КРЕМЕ? – намеренно выделяю я последние слова. И хоть я в бешенстве, эта злость не серьезная, потому что невозможно сердиться за правду, пока тебя обхватывают эти мужественный загорелые руки, прижимают к идеальному телу в шесть кубиков на животе, которые ты ощущаешь даже спиной.

– Пусти меня – вдруг прекращаю трепыхаться и прошу спокойно, но с угрожающей интонацией прошу я.

– Не-а.

Мямлит мне куда-то в шею и начинает покрывать ее дразнящими поцелуями.

– Антон… – хныкаю.

– М?

– Ты можешь не делать этого здесь?

– Не могу – он покусает мочку моего уха, параллельно поглаживая мой живот в опасной близости от трусиков купальника.

– Антон, я же… – вздыхаю – Ты чем вообще думаешь? – мое дыхание сбивается от возбуждения и стыда, потому что он сделал из меня живой щит. Я ведь чувствую его желание в физическом смысле. Такое внушительное твердое желание, упирающееся мне чуть ниже поясницы.

– Уверен, ты уже почувствовала, чем я думаю – и снова эта вибрация от его смеха.

– И что делать будем?

– Останешься у меня?

Я застываю. Дело в том, что у нас еще не было близости, мы много чего попробовали и все наши, как называет их Антон, детские шалости становятся все смелее и заходят все дальше. Но все же полноценного секса у нас еще не было. Мы даже не ночевали вместе. Я не против всего этого, даже искренне хочу. Просто… просто боюсь. Это впервые, и я не знаю, как поменяются наши отношения после. Мне так хорошо сейчас, в этом моменте.

– Принцесса – пускающий заряд по венам шепот возвращается меня в реальность – Я так скучаю.

– Ой, признайся, ты просто хочешь затащить меня в постель – смеюсь я, будто это не очевидно.

– Кто? Я? – он игриво корчит удивление – Как тебе такое вообще в голову пришло? Я просто хочу показать тебе свою коллекцию бабочек.

– Ну, ты бы хоть правдоподобный подкат придумал.

– Ты не поняла про каких бабочек я говорю – тихо щебечет мне в ухо и вырисовывает на моем животе спирали.

– Антон, пожалуйста – мое дыхание снова сбивается и градус нашей химии резко подскакивает – Я тоже не железная. – почти стоном шепчу я.

– А я уже было подумал, что железная, ты столько меня маринуешь, что я уже потерял надежду. – он говорит это шутливой интонацией, но я вдруг чувствую свою вину, неужели я и правда слишком затянула?

– Почему ты тогда не уходишь от меня?

– Потому что люблю – он говорит так просто, будто это самый очевидный ответ на свете, будто это не главные слова, которые должны сказать друг другу влюбленные, будто это и так понятно.

Или для него это было всегда понятно?

– Не смешно! – я снова превращаюсь в застывшее бревно.

– Я и не смеюсь – произносит с легких удивлением – Почему тебя это так удивляет?

– Я просто не думала, что ты сообщишь мне об этом так.

– Как? Ладно, согласен нужно было подождать пока включится на фоне романтичная музыка, мы будем смотреть друг на друга минут 15, а потом я буду долго-долго решаться и на выдохе произнесу этих три заветных слова.

Я щурюсь, а потом начинаю истерично смеяться.

– Не знала, что ты такой фанат турецких сериалов!

– Мой любимый жанр – он подхватывает меня на руки и выносит из бассейна.

– Ты что творишь?

– Несу снимать сцену 18+, знаешь, я ведь еще и поклонник порно.

– Хорошо, что не фильма «50 оттенков серого»

– Не любишь боль, детка?

– Не люблю красное – вторю ему, за что получаю сочный хлопок по заднице.

– Ай! Соколов!

– Да, Соколова?

– Это что еще за новое прозвище?

– Привыкай, ведь после сегодняшней ночи, я буду обязан на тебе жениться.

**

Это не любовь. Сумасшедшая ревность, безумные поступки, признания под романтические треки или поцелуи под луной – это не любовь. Любовь гораздо глубже, ярче, невероятнее. Любовь – это когда ты чувствуешь его закрытыми глазами, спиной, на другом конце страны. Когда жаждешь его победы не меньше, чем своей. Когда бежишь подпрыгивая на встречу с ним, как ребенок. Когда по телу бегут мурашки только от его взгляда, и ты боишься его прикосновений, потому что перестаешь контролировать свое тело.

Любовь – это мурашки. Мурашки – это он. Он во всем, внутри, под кожей, в сердце, в моих жестах, словах, дыхании. Мне иногда кажется, что он поселил внутри меня какой-то чип, который начинает вибрировать и пускать ток по артериям стоит ему оказаться в радиусе километра.

– О чем думаешь – тихий вопрос Антона вырывает меня из своих раздумий.

Мы лежим в его постели, запутавшись в шелковых простынях жемчужного оттенка. Я обнаженная, приятно уставшая, с раскрасневшимися щеками от его щетины и парочки оргазмов, которые, как я читала, невозможно получить в первый раз. Антон полусидя играется с моими волосами, а я, расположившись между его ног и раскинув свои волосы по его груди, стыдливо прикрываю наготу шелком и думаю о том, что, если он позовет меня замуж, я не задумываясь соглашусь.

– Принцесса, ты здесь? – его грудь дрожит от смеха под моей головой – Я надеялся лишить тебя дара речи, но не в буквальном смысле, а так на пару минут, чтобы потешить свое эго.

– А мне тебя не судьба лишить? – вдруг подскакиваю я, осознавая, что Антон прекрасно знает, как доводить девушек до состояния абсолютного счастья, но знаю ли я? И сколько мне понадобится времени чтобы научится и успею ли я стать для него незаменимой в постели до того, как ему наскучит, и он захочет чего-то новенького.

– Не понял – сводит он свои брови и тянется к моему лицу, чтобы убрать прядь за ухо.

– Я ведь просто лежала и стонала, а ты… ну, тебе наверняка хотелось бы.

– Чего?

– Не знаю! Какие там трюки нужно уметь делать в постели, чтобы парни тоже лишались дара речи?

– Хм, ну можешь попробовать прыгнуть тройной Аксель?

– Я серьёзно, Соколов! – я шлепаю его по плечу.

– Да, я не договорил. Можешь прыгнуть и в шпагате приземлиться на мой…

– Все, я пошла! – я порываюсь вылезти из пастели изображая из себя обиженную.

– Все-все я больше не буду – он накрывает меня своим телом, и я оказываюсь прижата всей его грудой мышц. Затем переворачивает меня на спину, но продолжает нависать надо мной.

– К чему эти вопросы, Эля?

– Да, просто, пытаюсь просчитать, когда я тебе надоем.

– Никогда,

– Ну прям…

– Я всегда буду с тобой – он наклоняется и начинает нежно водить губами по моим. – Принцесса, я люблю тебя, с тобой у меня лучший секс, лучшая ночь, лучшая жизнь. Я люблю тебя так, что дышать сложно, мне даже все равно, любишь ли ты меня, потому что просто твое присутствие делает меня самым счастливым парнем на свете, а твое признание боюсь и вовсе разорвет мне сердце.

Я смотрю на него стеклянными глазами. И этого парня называют «русской глыбой льда»? «Айсбергом»? Нет, это самый чуткий, нежный, прекрасный мужчина на свете. Он мой чемпион и я…

– Я люблю тебя! – выпаливаю на одном дыхании.

– Тогда ничего не бойся, Эля, я с тобой.

Он накрывает мои губы в чувственном поцелуе, а я окончательно отпускаю себя, отдаю ему свое сердце в полной уверенности, что он его сохранит.