Смертельный яд

ГЛАВА 2

Суета в зале утихла, присяжные вернулись, обвиняемая возникла на скамье подсудимых как чертик из табакерки, судья снова занял свое место. С роз облетело несколько лепестков. И старческий голос возобновил свое повествование с того самого места, где оно было прервано.

— Господа присяжные! Думаю, у меня нет необходимости подробно вдаваться в историю болезни Филиппа Бойза. К нему 21 июня была вызвана сиделка, и в течение этого дня врачи посещали больного трижды. Его состояние продолжало ухудшаться. Его мучили непрестанная рвота и диарея, и он не мог удержать в желудке ни пищи, ни лекарства. На следующий день, 22-го, состояние ухудшилось еще больше — появились сильные боли, пульс стал слабым, губы высохли и потрескались. Врачи пытались сделать все возможное, но ничем не могли ему помочь. Был вызван его отец, он застал сына в сознании, но подняться тот уже не мог. Однако несчастный еще мог говорить и в присутствии отца и сиделки по фамилии Уильямс произнес следующее: «Я умираю, папа, и рад, что все кончилось. Теперь Харриет освободится от меня — я не знал, что она меня так сильно ненавидит». Это поразительные слова, и мы слышали два различных их истолкования. Вам предстоит решить, имел ли он в виду «Ей удалось от меня избавиться; я не знал, что она ненавидела меня настолько сильно, чтобы отравить» или же он хотел сказать «Когда я понял, что она так сильно ненавидит меня, я решил, что больше не хочу жить», а может, он имел в виду нечто третье. У умирающих возникают фантастические идеи, и сознание у них мутится; так что, возможно, вы сочтете нецелесообразным слишком полагаться на эти слова. Тем не менее это — улика, и вы обязаны учесть их.

Затем он начал слабеть, стал бредить и в три часа ночи скончался. Произошло это 23 июня.

Итак, до этого времени ни у кого не возникало никаких подозрений. И доктор Грейнджер, и доктор Вир пришли к выводу, что причиной смерти явился приступ острого гастрита, и нам не следует осуждать их, так как симптомы вполне соответствовали данному заболеванию и согласовывались с предшествующей историей болезни. Положенным образом было выдано свидетельство о смерти, и 28-го числа состоялись похороны.

А затем произошло то, что часто случается в подобных ситуациях, — кто-то начинает говорить. В данном случае это была сиделка Уильямс, и хотя вы можете счесть, что она поступила неправильно и опрометчиво, в конечном счете она оказалась права. Конечно, ей следовало своевременно поделиться своими подозрениями с врачами, но она не сделала этого, и мы можем быть по крайней мере спокойны относительно того, что, если бы она даже это сделала и врачи обнаружили бы, что болезнь вызвана мышьяком, они мало чем могли бы помочь умирающему. Как бы там ни было, случилось так, что в конце июня сестру Уильямс отправили к другому пациенту доктора Вира, который принадлежал к тому же литературному кружку в Блумсбери, что и Филипп Бойз и Харриет Вейн. Она рассказала о Филиппе Бойзе, заметила, что, с ее точки зрения, его болезнь очень напоминала отравление, и даже произнесла слово «мышьяк». Вы хорошо знаете, как распространяются слухи. Один передает другому, люди начинают обсуждать это за чаем и на вечеринках, называют имена, и уже появляются сторонники той или иной версии. Об этом узнали мисс Мэрриотт и мисс Прайс, и вскоре это уже дошло до ушей мистера Воэна. Тот был потрясен смертью Филиппа Бойза, тем более что они вместе были в Уэльсе, и он знал, насколько улучшилось физическое состояние его друга, к тому же он осуждал Харриет Вейн за то, как она отнеслась к любящему ее человеку. Мистер Воэн счел, что обязан что-то предпринять, и рассказал все мистеру Эркхарту. Мистер Эркхарт, будучи адвокатом, очень осторожно отнесся к слухам и подозрениям и предупредил мистера Воэна, что неразумно выдвигать обвинения, если он не хочет сам быть обвинен в клевете. В то же время мистера Эркхарта, естественно, встревожило, что подобные вещи говорятся о родственнике, к тому же умершем в его доме. Он начал действовать, и действовать крайне разумно, посоветовавшись с доктором Виром и заявив, что если тот абсолютно уверен, что смерть вызвана гастритом и ничем иным, то он предпримет определенные шаги, чтобы отчитать сестру Уильямс и положить конец пересудам. Естественно, доктор Вир был потрясен и огорчен услышанным, но так как предположение было высказано, он не мог отрицать, что при установлении диагноза на основании одних лишь симптомов существовала небольшая вероятность ошибки, тем более что, как вы уже слышали, симптомы мышьякового отравления и острого гастрита практически неразличимы.

Когда это передали мистеру Воэну, он еще больше укрепился в своих подозрениях и написал старшему мистеру Бойзу, предлагая начать расследование. Естественно, это потрясло мистера Бойза, и он тут же согласился. Он знал о связи сына с Харриет Вейн, обратил внимание на то, что она не пришла на похороны, и проявленное ею бессердечие поразило его. В конечном счете, он обратился в полицию и получил ордер на эксгумацию.

Вы слышали о результатах вскрытия, проведенного сэром Джеймсом Лаббоком и мистером Стивеном Фордайсом. Здесь много говорили о методах анализа и о том, как воздействует мышьяк на организм, но не думаю, что мы должны утруждать себя этими мелкими подробностями. Главным мне представляется следующее, и вы при желании можете это записать.

Врачи изъяли из тела определенные органы — желудок, кишечник, почки, печень и так далее — изучили их и выяснили, что все они содержат мышьяк. Удалось определить количество мышьяка, содержащегося в этих органах, и на основании этого вычислили общее количество яда, находившегося в организме. Затем прибавили мышьяк, выведенный из организма со рвотой, поносом и мочой, так как почки играют очень важную роль в выведении именно этого яда, и пришли к выводу, что за три дня до смерти покойный принял смертельную дозу мышьяка — около четырех или пяти гранов.

Не знаю, насколько внимательно вы следили за выступлениями экспертов, а потому повторю вам главное, что я почерпнул из них сам. Природа мышьяка такова, что он очень быстро выводится из организма, особенно если его принимать с едой или сразу после нее, так как он раздражает покров внутренних органов и ускоряет процессы выделения. Эти процессы еще больше ускоряются, если мышьяк принимать с жидкостью. Если мышьяк принимается вместе с едой или сразу после нее, он почти полностью выводится из организма в течение двадцати четырех часов после появления первых симптомов отравления. Таким образом, вы видите, что, несмотря на то, что реальное количество яда, обнаруженного в организме, может показаться нам незначительным, сам факт его присутствия после непрерывной трехдневной рвоты и поноса указывает на то, что в какой-то момент пострадавший принял большую дозу.

Далее развернулась слишком длительная дискуссия относительно того, когда именно проявились первые симптомы. Защита высказала предположение, что Филипп Бойз сам мог принять мышьяк после того, как покинул квартиру Харриет Вейн, но до того, как сел в такси на Гилфорд-стрит. В качестве доказательства были представлены книги, в которых сказано, что в большинстве случаев симптомы отравления начинают проявляться очень быстро после приема мышьяка — кажется, наикратчайшим упомянутым периодом была четверть часа, когда мышьяк принимался в растворенном виде. У нас есть лишь заявление обвиняемой относительно того, что Филипп Бойз ушел от нее в десять часов, а в десять минут одиннадцатого он уже был на Гилфорд-стрит. Уже тогда он выглядел нездоровым. Для того чтобы добраться до Вобурн-сквер в это время суток, требуется всего лишь несколько минут, но когда машина подъехала к дому, у него уже начался приступ острой боли, и он едва стоял на ногах. Далее, для того чтобы дойти от Даути-стрит до Гилфорд-стрит, требуется не более трех минут, и у вас может возникнуть вопрос: если показания обвиняемой верны, что делал Бойз в течение этих десяти минут? Может, он удалился в какое-то тихое место и принял мышьяк, заранее принесенный с собой в предвосхищении неблагоприятного исхода разговора? Однако позволю себе напомнить вам, что защите не удалось представить доказательств того, что Филипп Бойз когда-либо покупал мышьяк или имел к нему доступ. Это не означает, что он не мог достать его — покупки, сделанные Харриет Вейн, показывают, что закон относительно продажи ядов отнюдь не так эффективен, как хотелось бы, — и все же защите не удалось доказать, что пострадавший имел его в своем распоряжении. Пока мы не ушли в сторону, упомяну и о том интересном факте, что во время анализа в организме пострадавшего не были выявлены следы угля или индиго, с которыми смешивается применяемый в быту мышьяк. Если бы он был куплен обвиняемой или пострадавшим, можно было бы ожидать присутствия этих красящих веществ. Впрочем, вы можете предположить, что они были удалены из организма во время рвоты и поноса.

Что касается версии о самоубийстве, вы прежде всего должны задуматься о том, чем он был занят эти десять минут — принимал ли Бойз в это время мышьяк, или, что вполне возможно, он уже неважно почувствовал себя в это время и присел передохнуть, или, может, он просто бродил, как это случается со всеми вами, когда у нас тяжело на сердце. Вы также вправе предположить, что обвиняемая ошибается или сознательно указывает неправильное время, когда Бойз покинул ее дом.

У вас также есть показания обвиняемой относительно того, что Бойз упомянул о своем плохом самочувствии перед уходом. Если вы сочтете, что это было вызвано принятым мышьяком, то, конечно, версия о самоубийстве, совершенном после ухода от обвиняемой, отпадает.

Если вдуматься, то станет ясно, что вопрос о начале проявлений симптомов отравления так и остается туманным. Здесь выступали разные врачи, делившиеся с вами своим опытом и цитировавшие авторитетные источники, однако вы могли обратить внимание, что у них нет единого мнения относительно времени начала проявления симптомов. В некоторых случаях для этого требуется четверть часа или полчаса, в других — два часа, иногда этот период времени занимает пять-шесть часов, а в одном случае симптомы отравления начали проявляться лишь через семь часов после приема яда.

— Кажется, в этом случае, ваша честь, речь шла о приеме яда на пустой желудок, — почтительно заметил прокурор.

— Благодарю, я очень обязан вам за то, что вы мне об этом напомнили. В этом случае яд был принят на пустой желудок… Я перечислил эти случаи лишь для того, чтобы показать вам, что мы имеем дело с очень расплывчатым явлением, и именно поэтому я хотел напомнить вам все эпизоды, когда Филипп Бойз принимал пищу 20 июня, так как, возможно, вам придется учесть их.

— Зверь, но зверь справедливый, — пробормотал лорд Питер Уимзи.

— Я намеренно ни разу до сих пор не упомянул еще об одном результате исследований, а именно о наличии мышьяка в волосах. У покойного были курчавые, довольно длинные волосы, длина передних прядей в некоторых местах достигала шести-семи дюймов. Так вот, в его волосах был обнаружен мышьяк, притом в той части волос, которая ближе к корню, и сэр Джеймс Лаббок пояснил, что его количество значительно превышало то, которое можно было бы объяснить естественным образом. И у обычных людей могут наблюдаться следы мышьяка в волосах, коже и так далее, но не в таком количестве. Таково мнение сэра Джеймса.

Вам рассказали — и мнение медиков здесь едино, — что в случае приема мышьяка определенное его количество откладывается в волосах, ногтях и коже. Яд аккумулируется в корнях волос и продвигается к их кончикам по мере роста, так что в зависимости от места нахождения мышьяка в волосах вы можете составить грубое представление о том, в течение какого времени он принимался. Этот вопрос тоже вызвал оживленную дискуссию, однако, кажется, все сошлись во мнении, что, если вы приняли мышьяк, его следы обнаружатся в корнях волос приблизительно через десять недель. Волосы растут со скоростью шесть дюймов в год, и участок с мышьяком будет все больше отдаляться от корней, пока его не состригут. Не сомневаюсь, что дамы, присутствующие среди присяжных, поймут меня очень хорошо, так как то же самое происходит в случае так называемого «перманента». Сделанная завивка со временем смещается к концам волос, а у корней они становятся гладкими, так что ее приходится делать снова. В зависимости от местонахождения завивки можно судить о том, когда она сделана. Точно так же при травме ногтя синяк медленно поднимается вверх, пока не оказывается в таком положении, когда ноготь можно срезать.

Таким образом, присутствие мышьяка в корнях волос Филиппа Бойза указывает на то, что он принимал яд по крайней мере в течение трех месяцев до наступление смерти. Вы сможете оценить всю важность этого открытия, учитывая покупки мышьяка, осуществленные обвиняемой в апреле и мае, а также имея в виду обострения болезни покойного в марте, апреле и мае. Ссора с обвиняемой произошла в феврале; пострадавший заболел в марте и умер в июне. Ссору и смерть разделяют пять месяцев, между первым приступом болезни и смертью — четыре месяца, и вам следует обратить внимание на эти даты.

Теперь мы переходим к данным, полученным полицией. Когда возникли подозрения, детективы расследовали деятельность Харриет Вейн, а затем допросили ее. Когда ей сообщили, что Бойз отравлен мышьяком, она очень удивилась и сказала: «Мышьяком? Как странно!» А затем рассмеялась и добавила: «Я же пишу книгу об отравлении мышьяком». Когда ее спросили о покупке мышьяка и других ядов, она с готовностью признала это и дала те же пояснения, что и в суде. Ее спросили, что она сделала с ядами, и она ответила, что сожгла, так как держать их дома небезопасно. Полиция произвела обыск, но никаких ядовитых медикаментозных веществ у нее в квартире найдено не было, если не считать аспирина и других обычных лекарств. Обвиняемая категорически отрицала, что подмешивала Филиппу Бойзу мышьяк или какой-либо другой яд. На вопрос, не мог ли мышьяк случайно попасть в его кофе, она ответила, что это полностью исключено, так как все яды были уничтожены ею еще в конце мая.

Здесь вмешался сэр Импи Биггз, смиренно попросивший, чтобы его честь повторил присяжным показания, данные мистером Чэллонером.

— Безусловно, сэр Импи, спасибо за напоминание. Вы помните, что мистер Чэллонер — литературный агент Харриет Вейн. Он сообщил нам, что еще в декабре обсуждал с ней тему ее будущей книги, и она сказала ему, что та посвящена ядам, скорее всего мышьяку. Поэтому можете счесть, что намерение обвиняемой изучить способы приобретения и применения мышьяка, возникшее еще до ссоры с Филиппом Бойзом, свидетельствует в ее пользу. Очевидно, она довольно глубоко занималась этой проблемой, так как на ее полках был обнаружен целый ряд книг, посвященных судебной медицине и токсикологии, а также отчеты о нескольких известных судебных процессах, включая дело Мадлен Смит, дело Седдона и Армстронга — все это дела об отравлении мышьяком.

Таково представленное вам дело. Эта женщина обвиняется в убийстве своего бывшего любовника с помощью мышьяка. В том, что он отравлен мышьяком, нет сомнений, и если вы сочтете, что яд был дан ему обвиняемой с целью нанесения телесных повреждений или убийства и он умер от этого, ваш долг признать ее виновной.

Сэр Импи Биггз красноречиво убеждал вас в том, что у нее не было мотива для совершения такого убийства, но я должен напомнить вам, что зачастую убийства совершаются по совершенно незначительным причинам, если вообще какая-либо причина может быть сочтена значительной для совершения такого преступления. Особенно когда их участниками становятся муж и жена или люди, жившие вместе как муж и жена. Если они люди неуравновешенные, с низкими моральными устоями, страсть зачастую приводит их к насилию и преступлению.

Обвиняемая имела в своем распоряжении средство убийства, а именно мышьяк, она знала, как осуществить отравление, и имела возможность сделать это. Защита утверждает, что этого недостаточно. Она считает, что обвинение должно доказать, что яд не был принят потерпевшим каким-либо другим образом — случайно или в порядке самоубийства. Решить это предстоит вам. Если вы усомнитесь в том, что обвиняемая умышленно дала яд Филиппу Бойзу, вы должны счесть ее невиновной в убийстве. Решать, каким образом он попал в его организм, уже не ваше дело. Рассмотрите все обстоятельства в целом и сообщите, к какому вы пришли выводу.