Смертник из рода Валевских. Книга 8.

Глава 12

— Макс, нас ждут, — Наира уселась, даже не думая натягивать на себя простынь. Против воли мои глаза открылись. Да, за последние двенадцать часов я видел эту обнажённую грудь неоднократно, но до сих пор не мог устоять от того, чтобы ещё раз не насладиться прекрасным видом. Как и у Алии, грудь Наиры идеально помещалась в ладони, вынуждая меня тянуться к ней даже сейчас, после бурной и незабываемой ночи. Девушка не стала отстраняться. Наоборот, потянулась ко мне сама, наглым образом вырывая из объятий краткого сна. Использовав «Лечение», снимая даже малейший намёк на усталость, я на время забыл о всех неприятностях этого мира. Как ни крути, но прямо сейчас в моих руках находилась прекраснейшая девушка этого мира. И отказываться от этого счастья я не собирался.

— Вот теперь точно пора, — полчаса спустя Наира всё же вырвалась из моих объятий и принялась одеваться. — У нас с тобой вся жизнь впереди, а представители твоего императора не каждый день заявляются в Кострищ. Как правителю города, тебе нужно его встретить.

Мне оставалось лишь недовольно засопеть. Наира была права — личный помощник Зургана Первого, явившийся в Кострищ, мог значительно повлиять на расклад сил в Заракской империи. Эрцгерцог Валевский мог перестать быть злом, разом превратившись в спасителя империи. Для этого следовало проявить чуточку вежливости и чуткости. Показать, что я рад такой чести и готов приносить пользу светлым землям и дальше. Кималь Саренто убил вчера часа четыре, заставляя меня репетировать улыбку, приветствие и величавый поклон. Причём спихнуть на Элеонору эту процедуру у меня возможности не было. На таком уровне требовалось только личное присутствие.

— Макс, закругляйся, тебя уже ждут, — в голове появились слова Алии. Мы оба старательно избегали обсуждения произошедшего. Моя личная служительница прекрасно понимала, что пока она является частью церкви, наш брак невозможен, поэтому спокойно отнеслась к требованиям клана Бартоломео. Ревность вообще была несвойственна Алии. Меня бесило её навязчивое желание вернуться в Крепость, но решить эту проблему сейчас я не мог. Не помогли даже разговоры Алии с отцом Локом, бывшим верховным епископом. Ладно, это всё проблемы будущего меня. Вернусь к ним потом.

— Иду. Уже одеваюсь, — ответил я, положив руку на бедро. На моём теле всё ещё оставалось два символа, но с каждым днём они становились всё менее заметными. Какими-то блеклыми. Требовалось срочное изучение «Писательства», чтобы разбираться с удалённой связью. Удобная штука, не хочется от неё отказываться. Тот же мастер Мерам, что слонялся без дела по Кострищу, едва двери вчера не снёс, узнав, что я вернулся. Старик явно желал со мной говорить, но мне было немного не до этого. У меня была Наира и первая брачная ночь.

Явились служанки. Практически все они занялись растрёпанной Наирой, однако одну мне всё же выделили, чтобы уложить непослушные волосы. Это с мифриловым шлемом у меня всегда была идеальная причёска. Без него я мало чем отличался от обычных людей.

Спустя час я находился на своём троне, готовый вершить и править. Элеонора стояла по правую руку, Кималь Саренто по левую. Алия и Наира оказались позади трона. У меня слишком быстро появилась жена, так что трон для неё ещё был не готов. В зале было многолюдно. Судя по символам над головами, большая часть народа являлись гостями города. Представитель императора, как лицо высокого уровня, не имело права путешествовать по Заракской империи без сопровождения. Нескольким десяткам вельмож различных мастей пришлось сопровождать этого человека, демонстрируя его статус. Наконец, в зал вошёл глашатай и торжественно объявил:

— Уполномоченный представитель его императорского величества Заракской империи, герцог Одоевский!

Правила требовали от меня спокойствия и терпения, однако обуревавшие эмоции жаждали вырваться наружу. Сволочь, что убила мою семью, посмела явиться в мой дом? Граф Фарди вошёл в зал, гордо подняв голову. Этот гад ничего не боялся. Статус представителя императора оберегал его как от посягательств на жизнь, так и от оскорблений. Ибо здесь и сейчас этот человек являл собой лично Зургана Первого. И любой косой взгляд на него являлся преступлением против короны.

— Ты знала, но ничего не сказала? — прошептал я, обращаясь к Элеоноре. Слева кашлянул Кималь Саренто, призывая меня к спокойствию, но я его не слушал.

— Если бы ты знал, кем является представитель императора, это бы на что-то повлияло? — в лоб спросила управляющая.

— Да. Я бы ещё вчера придумал себе обязательное и безотлагательное дело где-нибудь в Калиманской империи.

— Встреча с уполномоченным представителем Калиманского императора состоится сразу после принятия благодарностей от Зурганской империи, — ответила Элеонора. — У тебя не было возможности не явиться на эту встречу.

— Смотри на происходящее шире, наставник, — Кималь Саренто осознал, что простым покашливанием меня не успокоить. — Граф Фарди прекрасно знает, кто ты такой и что желаешь сделать. Что, в принципе, уже сделал с его дочерью, пустив арбалетный болт ей в лоб. И, несмотря на это, он явился сюда, чтобы от лица Зургана Первого принести тебе благодарность. Какой удар по его самолюбию!

— Меня больше волнует вопрос, почему в Кострищ явился именно герцог Одоевский? — Элеонора не сводила взгляда с медленно приближающего мужчины. — У императора полным-полно помощников. Почему граф Фарди.

— Провокация чистой воды, — ответил Кималь Саренто. — Кто-то искренне надеется на то, что Максимилиан не справится с эмоциями и нападёт на представителя императора, подписав тем самым смертный приговор себе и всему городу.

— Граф Вяземский? — нахмурилась Элеонора.

— Кто же ещё? После каменоидов ему нужно хоть как-то реабилитироваться. Лучше всего это сделать на фоне борьбы с Кострищем. Всё, господа, прекращайте болтать. Это можно расценить как неуважение к представителю императора.

Герцог Одоевский подошёл к незримой черте и остановился. Опытный политик прекрасно знал, где начиналось личное пространство и не планировал его нарушать. Ибо в этом случае даже защита императора ему бы не помогла.

— Приветствую представителя его императорского величества Зургана Первого в автономном городе Кострищ, — произнёс я обязательную фразу. Ибо так требовал протокол. Моё личное отношение к графу Фарди не должно сказываться на городе.

— Его императорское величество Зурган Первый выражает свою признательность эрцгерцогу Максимилиану Валевскому за уничтожение каменоидов и спасение жителей северного региона Заракской империи, — торжественно произнёс граф Фарди. — В благодарность за столь великое деяние его императорское величество приглашает эрцгерцога Максимилиана Валевского принять участие в соревнованиях по определению представителя Заракской империи в турнире трёх империй.

— Разве эта почётная роль не была присуждена мне по результатам предыдущего турнира?

— Результаты несостоявшегося турнира были признаны нелегитимными. Победитель был выбран не по результатам соревнований, а по решению участников. В связи с тем, что турнир трёх империй был перенесён на более поздний срок, его императорское величество приняло решение о проведении новых отборочных соревнований. Они состоятся через неделю в окрестностях Турба. Расписание и приглашение на участие было передано сегодня в канцелярию Кострища.

Канцелярия? У меня и такое есть? Мне не нравилось выражение лица графа Фарди. Даже не выражение лица — глаза. В них явственно читалось, что меня ждут крупные проблемы на грядущих соревнованиях. Какие? Почему этот человек выглядит победителем, хотя явился благодарить того, кто собирается его убивать? Всё выглядело крайне подозрительно. За километр несло очередной подставой, но отказываться от такого приглашения у меня права не было. Представитель императора прилюдно заявил, что оный император желает видеть меня на соревнованиях. Тут хоть голову сверни, но на турнир явись. Ибо никто не поймёт отказа.

— Я принимаю приглашение его императорского величества и прибуду в указанный срок на соревнованиях, — ответил я. На лице герцога Одоевского появилась победная улыбка. Всё шло по сценарию того, кто отправил ко мне этого человека. Граф Фарди развернулся, собираясь покинуть зал, но меня это не устраивало. Нехорошо оставлять последнее слово за противником.

— Я не отпускал вас, герцог Одоевский, — произнёс я. Вновь раздалось покашливание со стороны Кималя Саренто, но я проигнорировал его. Отец Карины развернулся и, красноречиво подняв бровь, с усмешкой спросил:

— Эрцгерцог Валевский желает что-то сказать голосу императора?

— Желаю, — ответил я, смотря в глаза человека, приказавшего убить мою семью из-за тройки незарегистрированных разломов. — Прошу подойти представителя Цитадели.

К трону подошёл брат Лу, обладатель наполненных Светом глаз. Цитадель не мелочилась, отправив в Кострищ заместителя брата Лина. Обладатель красной мантии дознавателя прошерстил мой город вдоль и поперёк, выискивая спрятанных тёмных или тех, с кем мы можем работать вне контроля церкви Света. Вот только таковых не было. Кострищ жил строго по законам светлого мира, не давая даже малейшего повода усомниться в нашей лояльности. Три дня назад, к примеру, когда Кималь Саренто тащил меня к клану Бартоломео после битвы с каменоидами, виконт Курпатский пристрелил нескольких тёмных, обнаруженных на улице. С ними даже разговаривать не стали — над головой не было символа, сам виконт их не знал, поэтому отдал приказ стрелять на поражение. Анализ трупов показал, что в Кострищ нагрянули обращённые. Отряд быстрого реагирования, в который, в том числе входил брат Лу, обнаружил тайное убежище тёмных и всех их уничтожил. Минус пятеро тварей, плюс куча вопросов к нашей системе безопасности. Нам категорически не хватало таких же световых идентификаторов над тёмными, как над светлыми.

— Слушаю тебя, определяющий тьму, — произнёс церковник. Представители церкви Света называли меня только так. Тот, кто может определять тьму в человеке, независимо от степени его подготовки или защиты.

— Человек, что стоит передо мной, обладает неприкосновенностью. У меня нет права его обвинять или наказывать. Нет права даже косо смотреть на него, потому что сейчас он является голосом его императорского величества Заракской империи. Однако у меня есть право рассказать представителю Цитадели одну увлекательную историю о графине Фарди, дочери неприкасаемого человека.

— Карина Фарди мертва, — напомнил брат Лу. — Какой смысл рассказывать историю о человеке, сожжённом на костре Цитадели?

— Карина Фарди жива и продолжает служить Скрону, отдав ему своё тело в качестве сосуда, — я решил не ходить вокруг да около, сразу вывалив правду. То, что Цитадель не знала о Фарди, проблема Цитадели, но никак не моя. — Она перестала быть человеком в привычном смысле этого слова. Она даже не обращённая. Она сосуд. Тёмная, способная выдержать тьму Скрона и явить его через себя. Карина Фарди стала Скроном и уничтожила иномирцев, после чего из мира ушла рунная магия. Карина Фарди успешно атаковала каменоидов, не пуская их к Керуксу. Карина Фарди заявилась сейчас в Храм Скрона и требует от тёмных активных действий в части уничтожения светлых земель. Мои слова не являются голословными — здесь присутствуют два свидетеля, что видели её разговор с туманным служителем Храма Скрона. Карина Фарди желает уничтожить церковь Света и сделает это, как только наберёт силу.

— Я тебя услышал, — судя по голосу, новость оказалась не самой приятной для брата Лу. — Однако не могу понять, для его ты это рассказал? Насколько я вижу, указанной девушки среди присутствующих нет.

— Карина Фарди является ученицей тёмного ортодокса Эльора. Ещё три месяца назад она находилась в Цитадели, где проходила обучение у служителей Света. Тогда тьмы в ней не было. У меня вопрос к вам, брат Лу, где и когда юная графиня могла познакомиться с ортодоксом Эльором? Кто их свёл? Кто породил в этом мире монстра, способного уничтожить церковь Света, как она сделала это с иномирцами? Я не могу озвучить ответы на эти вопросы — у меня нет такого права.

— Зато это могу сделать я, — брат Лу перевёл взгляд на герцога Одоевского. Ехидная ухмылка ушла с лица графа Фарди, и он превратился в неподвижную статую, убравшую с лица любой намёк на эмоции. — Мне нужны доказательства того, что Карина Фарди жива. Кто является свидетелем этого?

— Если позволите, то я, — Кималь Саренто обозначил своё присутствие. — Вчера на приёме в клане Бартоломео мы в очередной раз с ней пересеклись. Мне придётся внести некоторые уточнения в рассказ своего наставника. Карина Фарди явилась в Цитадель уже являясь ученицей мастера Эльора. Эту информацию поведал мне тёмный лично, когда объявлял о том, что в скором времени собирается меня уничтожить. По какой-то странной причине мастер Эльор вначале встречался со своими врагами, прежде чем предпринимать против них какие-то активные действия. Мастер Эльор был крайне доволен тем фактом, что его ученица попала в Цитадель и прошла все проверки, даже несмотря на то, что у неё к тому моменту уже была открыта строка состояния. Поведал мне тёмный и о том, где состоялась его встреча со своей будущей ученицей. В поместье Фарди. Он был частым гостем этого дома. Причём задолго до того, как его заинтересовала Карина Фарди. Что он там делал и зачем — вопрос явно не ко мне, а к… К сожалению, я не имею права называть имён, защищённых законом о представителях императора.

— Бросаться такими обвинениями, не имея подтверждения — прямой путь на костёр, — голос брата Лу стал низким, а Свет в глазах, казалось, испепелит моего ученика. Вот только пронять прожжённого интригана такими мелочами было нельзя.

— Поэтому у меня совершенно случайно сохранились стенограммы разговоров, состоявшихся в поместье Фарди, между мастером Эльором и … Вы же понимаете, брат Лу, что у меня нет права называть имён? Закон Заракской империи запрещает этого делать.

— Я не намерен стоять и выслушивать голословные обвинения в свой адрес! — заявил герцог Одоевский. — Его императорское величество будет уведомлено о произошедшем. Нарушение закона…

— Ещё одно слово, граф Фарди, и я прикажу заключить вас в кандалы и залить рот расплавленным оловом, — голос брата Лу наполнился страшной силой человека, имеющего право на такие жуткие действия. Понял это и герцог Одоевский — он продолжил стоять с высоко поднятой головой, вот только вся спесь, с которой он явился в мой город, слетела. Тяжело спорить с человеком, говорящим от лица Света. С таким даже император ничего поделать не может.

— Человек, который вёл стенографию встречи, ещё жив?

— Да. Сейчас он находится на задании, в течение трёх дней я могу предоставить его для расспросов.

— Где документы?

— В Кострище их нет. Они в Турбе, спрятаны в надёжном месте.

— Церковь Света желает получить эти стенографии, — потребовал брат Лу. — Прошу всех присутствующих покинуть зал! Граф Фарди, вы остаётесь.

Собравшиеся явно не желали покидать место, где разыгрывался столь увлекательный спектакль, но спорить с церковниками никто не желал. Ибо совершенно внезапно в зале появилось сразу десять облачённых в красные мантии служителей Света. Я даже не знал, что в Кострище так много дознавателей. Дождавшись, когда в зале никого лишнего не останется, брат Лу повернулся к герцогу Одоевскому.

— Граф Фарди, как официальный представитель Папы в Западных землях, я предлагаю вам покаяться в содеянном. Чистосердечное признание будет являться облегчающим фактором и может уберечь вас от костра. Карина Фарди является совершеннолетним человеком и за свои деяния будет отвечать сама. Церковь Света желает знать, каким образом она стала тёмной. В какой момент? Какие знания она могла вынести из Цитадели? Что могла натворить или подстроить? Цитадель до сих пор разгребает последствия открытия Волны в своём жилище. Погибло много доблестных служителей Света, простых граждан. Папа желает разобраться с тем, почему всё произошло именно таким образом. Мы проверим показания Кималя Саренто, удостоверимся в том, что стенография разговоров является подлинной, так что рано или поздно мы всё равно докопаемся до правды. С одним отличием. Если вы действительно приняли участие в превращении дочери в тёмную, потом вы будете сожжены. Сейчас наказание будет строгим, но не думаю, что столь радикальным.

— Я не буду говорить в присутствии этого человека, — после паузы произнёс граф Фарди. Смотрел он, конечно же, на меня. — Карина Стала решила стать тёмной из-за него!

— И это мы тоже хотели бы выяснить, — брат Лу подарил мне недобрый взгляд, после чего повернулся к своей команде. — Обеспечить трансфер герцогу Одоевскому в Цитадель под усиленной охраной. В случае нападения объект уничтожить. Проинформировать Зургана Первого, что Цитадель арестовала графа Фарди. Отправить дознавателей в имение рода Фарди. Прошерстить там всё. Выполнять!

Представителя его императорского величества увели, причём не через парадную дверь. Брал Лу не желал, чтобы толпа прихлебателей, что явилась вместе с графом Фарди, случайно его отбила или увидела своего покровителя в столь нелицеприятном виде. Не каждый день церковь Света кого-то арестовывает. Тем более человека такого уровня.

— Мне нужны бумаги и ваш человек, — брат Лу повернулся к Кималю Саренто.

— Как я сказал, для этого нужно отправиться в Турб. Полагаю, уже сегодня мы с моим наставником это сделаем. Личное приглашение его императорского величества игнорировать нельзя.

— Я еду с вами, — безапелляционно заявил церковник. — Сколько вам нужно времени, чтобы собраться?

— Мы будем готовы сразу после встречи с представителем Калиманского императора, — произнёс я, посмотрев на подсунутый список гостей, что ожидали со мной встречи. Всеми остальными присутствующими может заняться Элеонора, но этого придётся принять мне. К слову сказать, с калиманцами я, кажется, ещё не встречался. Даже интересно будет на них посмотреть.

— Надеюсь, этого человека в связях с тёмными вы обвинять не будете, — произнёс церковник и отошёл к стене. Мне не понравилась его реплика, но реагировать на неё я не стал. Один из церковников открыл двери, и гости вновь заполнили зал. Они начали озираться, пытаясь найти герцога Одоевского, но того уже не было во дворце. Полагаю, церковники уже во всю скачут к главным воротам, стараясь как можно скорей выполнить приказ своего начальства. В какой-то момент даже начали раздаваться робкие вопросы о том, куда подевался герцог Одоевский, как глашатай представил нового гостя:

— Уполномоченный представитель его императорского величества Калиманской империи, эмир Хаджи!

Эмир? Я переглянулся с Элеонорой. Император в Калиманской империи ещё назывался султаном, эмиров у него было всего четверо, и они управляли четырьмя регионами, на которые была поделена юго-восточная империя. То, что мне в Кострищ отправили герцога Одоевского, одного из девяти руководителей регионов Заракской империи, не говорит ровным счётом ничего — граф Фарди явился сюда с целью провокации. Стоит сказать, что он своего добился — о том, что произошло, судачить будут долго. Но ко мне претензий быть не может. Все вопросы к церковникам. Что касается эмира Хаджи, то это уже сильно.

В зал величаво вплыл темнокожий великан, что на голову превосходил в росте всех собравшихся. Одет эмир был в странную яркую одежду. Я даже не понял, что это — что-то вроде огромного куска материи, обмотанного вокруг тела. Конец ткани эмир Хаджи величаво держал в руке, словно это была наивысшая ценность. У калиманца оказался примечательным не только рост, но и объёмы — эмир явно любил поесть. Однако при этом он не походил на нашего императора — не было отвисших щёк, тройных подбородков, толстых мясистых пальцев. Всё было достаточно гармонично, аккуратно, но толсто.

— Да прибудет Свет в твоём доме, эмир Хаджи, — произнёс я приветственную фразу. Элеонора научила.

— Пусть никогда не погаснет Свет и в твоей груди, эрцгерцог Валевский, — ответил посол, умудрившись поклониться таким образом, что и спину не гнул, и почтение выказал. — Великий султан Калиманской империи, император Боро, шлёт тебе поклон и эти скромные дары.

Эмир поднял руку и щёлкнул пальцами. Двери вновь открылись, и темнокожие слуги эмира внесли несколько десятков огромных сундуков. Установив их рядом с эмиром, они открыли крышки и по залу прокатился приглушённое перешёптывание — сундуки оказались забиты золотом, драгоценными камнями, ювелирными изделиями, а также среди этого богатства затесался небольшой сундук с тремя артефактами. Магическими, весьма простенькими, но, учитывая количество артефактов в светлых землях, подарок был поистине императорским. Император Калиманской империи покупал меня, причём открыто и при свидетелях. И, чего греха таить, я прекрасно знал, зачем он это делает. Два разлома с метаморфами сами себя не уничтожат. Один из разломов имел всего девятнадцатый уровень, зато второй добрался до двадцать шестого и уверенно двигался дальше, формируя гнилостные уровни. Клан Гурфанов, полагаю, с лёгкостью справился бы с такой напастью, но кто же пустит в свои земли тёмных?

— Благодарю великого султана Боро за столь щедрый дар, однако грусть и печаль омрачает мою душу, что я не могу столь щедро ответить на такое подношение. Эмир Хаджи своими глазами видел стройку, в которой погряз мой город. Все ресурсы уходят на превращение Кострища в жемчужину Заракской империи. Могу лишь сказать, что калиманские купцы всегда будут желанными гостями в моём городе.

— Мудрость эрцгерцога Валевского приятно удивляет. Я вижу юного, но слышу мудрого правителя, — кивнул эмир. — Калиманской империи интересна торговля, представленная в автономном городе Кострищ. По пути сюда мы видели много строительных бригад, работники которых являлись истинными тёмными. При этом я вижу дознавателя Света, скромно стоящего у стены и не отправляющего тёмных на праведный костёр. Людская молва говорит правду — Кострищ является местом торговли с тёмными. Новые рынки всегда интересны. Нам есть что предложить локации Керукс. Но я прибыл сюда с другой целю, эрцгерцог Валевский, известный многим как покоритель разломов.

Эмир Хаджи умолк, а я улыбнулся. Мне определённо нравится этот человек. Даже несмотря на то, что по данным «Анализа» передо мной стоял один из опаснейших людей этого мира. Себя и Кималя Саренто я уже к людям не относил. Но вот графу Вяземскому или тому же графу Шубному эмир Хаджи даст огромную фору и победит их как малых детей. После двадцатого уровня каждое новое повышение камней значительно усиливает своего владельца, а если камни уже доползли до двадцать девятого, максимально доступного уровня в обычном мире, то сила человека является ультимативной.

— Я догадываюсь, для чего вы здесь, однако хотел бы обсудить детали.

— Для этого я и прибыл в Кострищ. Как говорит великий султан Боро, торговля у меня в крови. Мы будем обсуждать детали здесь, или можем пройти в более приватную обстановку? Полагаю, мне есть чем удивить правителя, заполучившего себе в жёны само солнце.