Смертные души

Глава 24. Экзистенция

Весь обратный путь человек, называющий себя Ларсом, проделал, ни разу не сбавив хода. Он шёл первым, в полный рост и строго по прямой, лишь изредка огибая лакуны, оказывающиеся на поверку глубокой трясиной. Олег и Жером двигались след в след за своим странным проводником, опасливо переглядываясь и озираясь в поисках знакомых ориентиров. Ориентиры были на своих местах. Ларс шагал по тёмному болоту, словно по собственному дому, зная, казалось, каждый его сантиметр. И это пугало куда больше, чем мёртвая топь под ногами.

Когда троица добралась до островка, Дик всё так же сидел там, привалившись спиной к коряге и запрокинув голову. Ни плеск воды, ни окрики не привлекали его внимания.

— Он жив, — кивнул остальным Олег, убрав пальцы от шеи Миллера, и развязал бинт на его ноге. — Чёрт…

— Всё плохо? — невольно поднёс руку к носу Жером.

— Хуже, чем я рассчитывал.

Рана загноилась, ступня распухла и побагровела до самой щиколотки.

— Это заражение, — скомкал Олег грязный бинт.

— Кто… — разлепил потрескавшиеся губы Миллер. — Кто здесь? А, вы вернулись, — приподнялся он. — Нашли, что искали?

— Да, — вышел вперёд Ларс.

— Слава Богу, — улыбнулся Дик. — Рад тебя видеть, дружище. Ты… — указал он на голландца, прищурившись.

— Немного изменился, — кивнул тот.

— Как? Почему?

— Это долгая история, — вмешался Олег. — Сейчас нам лучше подумать о твоей ноге.

— Нога, да… Я её почти не чувствую. Может, оно и к лучшему, если это поможет идти, — Миллер предпринял попытку встать, но тут же упал обратно, стиснув зубы и отчаянно мотая головой.

— Почувствовал? — спросил Ларс безо всякой издёвки.

— В полной мере. Спасибо, что поинтересовался.

— Я могу помочь.

— Нам нужна душа, — погрузил Жером лицо в сложенные ладони.

— В прошлый раз мы потратили весь день и успели потерять… — осёкся Олег. — У нас нет на это времени.

— И что ты предлагаешь?

— Нет, парни, — нервно ощерился Дик, глядя на поднятую алебарду. — Вы же не всерьёз?

— Не вижу другого выхода, — тяжело вздохнул Олег.

— Да брось! Я же кровью истеку!

— Я могу помочь, — терпеливо повторил Ларс.

— Прижжёшь рану? — спросил Жером. — Этой чёрной хернёй?

— Какой ещё чёрной хернёй?! — сильнее прежнего забеспокоился Миллер.

— Ничего не потребуется прижигать, — помотал головой голландец. — Я просто… помогу.

— Как это? — сглотнул Жером. — Предлагаешь его…

— Да вы совсем охренели! — подтянулся Дик, стараясь отодвинуться подальше от непрошеных доброжелателей. — Если уж до того дойдёт, я и сам справлюсь!

— Где я сделал ошибку в слове «помогу»? — развёл руками Ларс. — Или оно приобрело иной смысл за минувшие сутки?

— Ты сможешь это вылечить? — недоверчиво покосился Олег на гниющую ногу Миллера. — Как?

— Такое сложно описать, — улыбнулся голландец. — Вы сами всё увидите, — раскрыл он ладонь, и чёрное пламя заструилось по его пальцам.

— Э нет! — встал между ним и Миллиром Жером. — Он, конечно, мудак и сраный расист, но это не причина пичкать его твоей… чертовщиной!

— Не тебе решать, — ответил ему в спину Дик.

— Ты не видел того, что видели мы, — обернулся Клозен.

— Да плевать я хотел на то, что вы видели. Если сам Сатана предложит спасти мне ногу… и жизнь, я только об одном спрошу — скольких принести в жертву.

— Такого не потребуется, — улыбнулся Ларс, и от этой улыбки у Олега холодок пробежал по спине. — Я ведь не Сатана.

— Отойди, — потребовал Дик.

— Ты не понимаешь, на что соглашаешься, — сделал шаг в сторону Жером.

— На всё.

— Готов? — присел Ларс возле больной конечности. — Не стану врать, это, скорее всего, будет больно. Неимоверно больно. Лучше взять что-нибудь в зубы.

— Да, — отломил Дик ветку, продышавшись, закусил её, ухватился за корягу и кивнул.

Чёрное пламя на ладони приподнялось, словно маленькое хищное существо, принюхивающееся к беспомощной искалеченной добыче, скользнуло по стопе, лизнуло её и впилось в рану.

Не дающая зубам сомкнуться ветка скрипнула, крошась. Миллер глухо зарычал, глаза его закалились, а нога, не слушаясь головы, дёрнулась назад. Но было поздно. Тёмная субстанция уже вгрызлась в плоть. Вены на багровой ступне запульсировали чёрным, пальцы выгнулись в разные стороны под дикими противоестественными углами, из разверзшейся раны брызнул смешанный с кровью гной. Ногу скрутило по самое колено, мускулы свело жесточайшей судорогой. Что-то незримое будто выжимало заразу из поражённой конечности. С последней каплей порченой крови ногу покинула и тёмная субстанция. Выйдя из вен и скопившись в ране, она потянулась обратно — к подставленной руке, которая её породила. И чем меньше черноты оставалось между краями раны, тем плотнее они смыкались, пока, наконец, ни срослись, обозначив границу свежим рубцом.

— С-с-сука, — выплюнул Миллер красную с глубокими отметинами ветку, дрожа и обливаясь холодным потом. — Чёртов ты коновал, Ларс! Я тебе сердце вырву, дай только отдышусь…

— Узнаю старину Дика, — устало хлопнул тот его по плечу.

— Как нога? — спросил Олег, утирая со лба испарину.

— Ты мне скажи, — обмяк Миллер, закрыв глаза. — Боюсь смотреть, там, небось, месиво. По ней будто кувалдой херачили.

— Ну, с виду вполне цела.

— Правда? — приоткрыл Дик один глаз. — Вот дерьмо… — пошевелил он пальцами. — Работает. Кости, они целы?

— Встань и узнаешь, — посоветовал Ларс.

Миллер осторожно, ухватившись за корягу и держа ногу прямой, поднялся и, морщась от предвкушения адской боли, наступил на измученную конечность.

— Ха, — расплылся он в глупой улыбке и перенёс вес на обе ноги. — Ха! Дьявол тебя дери, Ларс, как ты это сделал?!

— Было несложно.

— Жрать хочется, будто неделю голодал, — нахмурился Дик, держась за живот.

— Это нормально, так должно быть, — опустился Ларс на корягу.

— Что с тобой, ты в порядке?

— Слегка подустал.

— Расскажи нам, Ларс, — развёл руками Олег. — Я не понимаю… Что это сейчас было? Что ты сделал?

— Помог ему, как и обещал. Разве этого мало?

— Нет, это… хорошо, просто здорово…

— Но тебе недостаточно результата, ты хочешь знать больше, верно?

— Думаю, мы все не отказались бы узнать больше, — поддержал Жером.

— И ты? — посмотрел Ларс на Миллера.

— Ну, — смутился тот, — по большому счёту… Не так чтобы очень.

— Что? — в недоумении округлил глаза Клозен. — Эта чёрная дрянь только что была у тебя внутри, и тебе наплевать? Ты не хочешь знать об этом, серьёзно?

— А какой мне с того прок? Если Ларс не желает говорить — его право.

— С каких пор ты стал борцом за права?

— С тех самых, как этот парень спас мне ногу!

— Этот парень три часа назад был ходячим трупом, поглотил душу болотной твари и жрал падаль! А потом оказалось, что вместо огня он теперь синтезирует какую-то — мать её — антиматерию! Но тебе посрать, потому что Ларс так сказал! А мне вот хотелось бы знать, кто идёт рядом со мной по чёртовому Газамару! Потому как я совсем не уверен, что это Ларс!

Пламенная речь Клозена оборвалась, когда пальцы Дика сжались на его горле.

— Эй! — подскочил к бузотёрам Олег. — Хватит! Отпусти!

Не обращая внимания на потуги Олега, Миллер медленно приблизился к наливающемуся кровью лицу Жерома и прошипел: «Отвяжись от него. Повторять не стану».

Железная хватка разжалась, и Клозен, хрипя, повалился на землю.

— Ты спятил?! — заорал Олег, помогая Жерому подняться.

Но Дик не ответил, он подошёл к коряге и сел рядом с Ларсом. Тот во время потасовки даже не шелохнулся, сохраняя каменное спокойствие.

— Да что с вами такое?

— С нами всё в порядке, — улыбнулся голландец. — Мы просто слегка устали. Немного передохнём и с рассветом можем продолжить путь. Верно, Дик?

— Верно, — кивнул Миллер.

Едва блеклый свет пролился на топи, четвёрка отправилась дальше, ведомая новым лидером. Он не козырял авторитетом, не убеждал в своей правоте, не запугивал силой, он просто пошёл первым, и остальные были вынуждены следовать за ним.

— Ты хоть знаешь, куда ведёшь нас? — окликнул уверенно шагающего Ларса Олег.

— Прямо, — ответил тот, не оборачиваясь. — Так, кажется, ты говорил? Нужно идти прямо — это кратчайший путь.

— Знать бы ещё к чему, — пробормотал Жером, перешагивая с кочки на кочку.

— К нашей судьбе, разумеется.

— Удобно.

— Ты совершенно прав, друг мой. Мы никогда не заплутаем, ибо цель наша определена высшими силами.

— Да, похоже, фатализм — это всё, что нам осталось.

— Взбодрись. Новый день наступает, а с ним и новая надежда.

— Верно, — кивнул Дик. — Что нас не убивает, то делает сильнее.

— Какая чушь, — усмехнулся Жером.

— Почему?

— Сломанная рука не убьёт тебя, но и сильнее не сделает.

— Ты рассматриваешь событие в кратком временном промежутке, — снова взял слово Ларс, — а следует транспонировать его на более продолжительный. В конце концов, сломанная рука приведёт тебя к одному из двух исходов — либо станет причиной твоей смерти, ослабив, либо срастётся и послужит хорошим жизненным уроком, укрепив твой дух.

— Исход всегда один, — возразил Олег. — Предшествующие события могут лишь ускорить или отсрочить его.

— Не в Оше, — поднял Ларс указательный палец.

— Никто не может жить вечно.

— К сожалению, наш диспут неизбежно зайдёт в тупик, потому как любое утверждение, касающееся вечности, невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Это всё равно, что спорить о бесконечности вселенной. В любом из миров нет и не может быть существа, способного понять суть бесконечности, хотя бы потому, что в контексте сопоставления с бесконечностью, нет ни миров, ни существа, вообще ничего. Вселенная пуста. Солнечные системы и целые галактики — даже не капля в море, не песчинка в пустынных дюнах, они — ничто. Масштабы не имеют значения. Есть только бескрайняя всепоглощающая идеальная пустота.

— Здорово, — оценил Миллер.

— При таком подходе, зачем вообще что-то делать? — хмыкнул Жером. — Всё бессмысленно, все умрут, а если и не умрут… всё бессмысленно.

— Экзистенциализм! — снова поднял указующий перст Ларс.

— Что?

— Твоё сознание, друг мой — вот то немногое, что не растворяется в бесконечности. Вот то единственное, ради чего стоит жить. Ты — ничто перед вселенной, но твоё сознание — равновелико ей. Не воспринимай себя как материю, ты больше, несоизмеримо больше чем вульгарное мясо на костях и серое вещество в черепной коробке. Преодолевай себя, совершенствуй. Возможно, ради этого тебе и дана материальная жизнь.

— Предлагаешь заняться самокопанием?

— Нет, ни в коем случае! Выбрось всю эту рационалистскую чепуху на свалку истории. Твой мозг — оковы, а не инструмент. Как можно превозмочь телесную ничтожность с помощью тела? Ты должен перешагнуть через него, вознестись. Только тогда откроется истина. Потенциал человека огромен, нужно лишь высвободить его.

— Но как?

— Страх.

— Обожаю, когда ты изъясняешься односложно.

— Пограничное состояние — ключ к переходу на новый уровень существования. И страх — одно из таких состояний. Я говорю не об опасениях, а именно о страхе, животном ужасе. Он как лесной пожар — выжигает весь мусор из сознания, весь сухостой никчёмных мыслишек, больную поросль ложных идей и низменных стремлений. На пепелище останутся лишь гиганты, простирающие свои корни к самым глубинам души. О чём ты станешь думать, когда твои ноги соскользнут с края пропасти? Что будет волновать тебя? Вот именно за это и стоит держаться. Ухвати тот краткий миг просветления и не отпускай его никогда. Если сумеешь, обретёшь свободу, о какой прежде и подумать не мог. Тут старик Кьеркегор был прав.

— Страх… ясно, — покивал Олег. — А что на счёт смерти?

— Смерть — не пограничное состояние, — усмехнулся Ларс, слегка раздражённо.

— Да, я о том и толкую.

— Твой вопрос не вполне понятен.

— Брось, ты же был там, за гранью. И вернулся.

— Никто не возвращается оттуда сам.

— Ладно, мы тебя вернули. Не пойми неправильно, я не жалею об этом. Но… что там произошло?

Ларс молчал.

— Слушай, войди в моё положение, — продолжил Олег. — В наше положение. Творятся странные вещи, насколько слово «странные» вообще уместно в этом Богом проклятом месте. Ты сейчас хотя бы помнишь момент, когда очнулся? Помнишь, что ты говорил тогда?

— Боюсь, нет.

— Ты вёл себя как совершенно другой человек.

— Это последствия шока.

— Шок может лишить дара речи, но он не меняет её стилистику. Сейчас я слушаю тебя, и всё больше узнаю прежнего Ларса, но минувшей ночью кто-то другой говорил твоим языком. Я уж молчу о физических изменениях.

— К чему ты клонишь?

— Мне нужно быть уверенным, что ты — это ты.

— Какая абсурдная трактовка, — усмехнулся Дик.

— Разумеется, я — это я, — заверил Ларс.

— Может ли быть иначе? — добавил Миллер.

— Ты не отвечаешь на вопросы, и это настораживает, — пояснил Олег.

— Настораживает? — остановился голландец и чуть повернулся, глянув через плечо.

— Может, ты хотел сказать «пугает»? — встал лицом к Олегу Дик.

Образовавшуюся на несколько секунд молчаливую паузу нарушил Жером, указывающий куда-то в сторону:

— Смотрите. Смотрите, чёрт вас подери!

За пеленой тумана, там, куда показывал Клозен, темнел неясный силуэт. Сложно было сказать, насколько он далёк, равно как и оценить его размеры. Но определённо, новый элемент пейзажа выбивался из всего ранее виденного.

— Это башня, — произнёс Олег с сомнением.

— Башня без замка, — добавил Жером. — Неужели…?

— Боишься найти, что искал? — спросил Ларс. — Успокойся, Голодное чрево преисподней ждёт нас не там, и не сегодня.

— А что ждёт там?

— Наша судьба. И мы шагнём навстречу ей.