Смерть не азартный охотник

Глава 2 ПТИЦЫ И РЫБЫ

Юфимия Мэтесон была женщиной лет тридцати пяти, которая, отнюдь не будучи толстой, умудрялась производить приятное впечатление округлости. У нее были пухлые щеки, полные губы, большие и влажные карие глаза и необычайно упругая походка. Миссис Мэтесон носила сельский твидовый костюм, великолепно сидящий на ее изящной фигуре, но она едва ли подходила к обстановке захудалой деревенской гостиницы. Аккуратный макияж и розовые отполированные ногти чересчур контрастировали с удочками, сетями и коробками с наживкой, а также с весьма убого одетыми мужчинами за столом.

— Добрый вечер, — поздоровалась она мелодичным контральто.

— Добрый вечер, миссис Мэтесон, — отозвался Ригли-Белл. — Хотите присоединиться к нам?

— Господи, конечно нет! Я уже давно пообедала в положенное время, а сейчас просто вышла прогуляться. Такой прекрасный вечер! А сюда я пришла за новостями о моем нерадивом муже.

— Насколько мне известно, ваш супруг все еще бичует безответные воды первого участка.

— Бедняжка! Он вернется без задних ног. Почему вы к нему так жестоки? Это худший участок на всей реке. Неужели никто из вас не мог с ним поменяться?

Усмехнувшись, Смитерс встал и подошел к каминной полке, над которой висела доска, обитая зеленым сукном. На прикрепленном к ней объявлении были обозначены имена членов синдиката и график строгого чередования их участков во время рыболовного сезона.

— Пятница семнадцатого июня, — сказал Смитерс, изучая расписание, в котором значилось следующее:

17 июня 18 июня 19 июня

Р. Мэтесон 1 2 3

Т. Ригли-Белл 2 3 4

С.Ф. Смитерс 3 4 1

Дж. Рендел 4 1 2

— Ваш муж рыбачил на первом участке согласно правилам, — сообщил Смитерс, возвращаясь на свое место. — Признаю, что они драконовские, но, в конце концов, он сам их создал, так что должен жаловаться последним. Мы все по очереди занимаем каждый участок — пытаться поменять их опасно для жизни. Например, сегодня я рыбачил на третьем участке, а четвертый, самый верхний, пустовал. Полусотней футов выше пограничного столба наверняка был хороший клев, но я бы ни за что не осмелился признаться вашему мужу, что поймал хоть одну рыбу за пределами моего участка.

Миссис Мэтесон пожала плечами.

— По-моему, мужчины — нелепые создания, — заявила она, надув губки. — Вы придумываете правила ради самих правил. Почему вы прилагаете столько усилий, чтобы испортить себе удовольствие?

— Женщины по своей природе не в состоянии признавать никаких законов, — заметил Смитерс. — Нашим предкам хватало ума это понимать. Эти современные идеи, будто с женщинами можно обращаться как с разумными существами, попросту смехотворны.

Миссис Мэтесон, смотревшая в окно, не обратила на него внимания.

— Уже совсем темно, — сказала она. — Клев, должно быть, давно закончился. Что он может там делать?

— На вашем месте я бы не беспокоился, — отозвался Ригли-Белл. — Возможно, он изучает семейную жизнь бурой совы или что-нибудь в таком роде.

— Пожалуйста, Ригглс, не смейтесь над моим дорогим старичком.

— Уверяю вас, миссис Мэтесон, я вовсе не смеюсь. Такой энтузиазм в его возрасте просто чудесен. Жаль, что я им не обладаю.

— Благодарю вас, Ригглс. Вы не возражаете, что я вас так называю?

Ни в малейшей степени.

— Вашему мужу очень повезло, — заметил Смитерс, — что он может заниматься орнитологией, когда не удается рыбалка. Мы в худшем положении, так как не можем сослаться на то, что американские боксеры неправильно именуют «алиби». Если я ничего не поймал, то только потому, что не смог. А у вашего мужа всегда имеется предлог, что он наблюдал за трехпалой мухоловкой и забыл вытащить удочку. Я заметил, что с годами он прибегает к этому предлогу все чаще.

— Вы просто завидуете, Смиткинс. Вам отлично известно, что Роберт все еще лучший рыболов из всех вас. Он в любое время может поймать столько рыбы, сколько захочет.

— Даже на первом участке, миссис Мэтесон?

— Даже там, Смиткинс. Вы ведь не возражаете, что я называю вас Смиткинс?

— Возражаю, и даже очень. По-моему, я уже говорил вам это.

Юфимия беззлобно усмехнулась.

— Кажется, в самом деле говорили, милый Смиткинс. — При звуке открываемой входной двери она выбежала в коридор, и двое мужчин услышали ее ласковые упреки: — Прежде всего, Роберт, переодень носки. И не говори, что тебе нужно сушить лесу — это может подождать. Немедленно поднимайся, скверный старичок!

— Юфимия — удивительная жена, не так ли? — сказал Ригли-Белл. Казалось, его улыбка одновременно извиняется за нее и за свою попытку ее защитить.

— Удивительная — самое подходящее слово,— проворчал Смитерс. — Я не перестаю удивляться, что женщины выходят замуж за мужчин, годящихся им в отцы. Но это происходит снова и снова.

— Я имел в виду не разницу в возрасте, а то, что миссис Мэтесон — замечательная жена: всегда заботится о муже и делает все, чтобы их брак был удачным.

— Что касается удачного брака, то я вижу лишь внешние его проявления и знаю по опыту, что они могут быть обманчивы. Но меня это не интересует. Нравится Мэтесону супружеская жизнь или нет, обожает его жена или находит свою жизнь невыносимой — только их дело, покуда они не обратятся ко мне за профессиональными услугами. Меня беспокоит тот факт, что последние два года Юфимия упорно сопровождает его сюда. Она не ловит рыбу — и слава богу! — река ее не интересует. Ей здесь нечего делать, кроме как любоваться луной над сельским пейзажем и иногда портить своей женской тупостью приятные холостяцкие вечеринки. Зачем ей это нужно?

— Это как раз подтверждает мое мнение, что миссис Мэтесон — прекрасная жена, — возразил Ригли-Белл. — Очевидно, она приезжает присматривать за стариком — следить, чтобы он не переутомился и не промок.

— Чепуха! Старик крепок, как лошадь. Он не нуждается в уходе. А если бы Юфимия действительно хотела это делать, то ходила бы с ним на реку и следила, чтобы он вовремя возвращался домой, а не отправлялся бы в долгие прогулки после обеда.

— Тогда в чем, по-вашему, причина?

— Понятия не имею. Не мое дело искать причины поведения других людей. Но если бы меня спросили, я бы ощутил сильное искушение ответить, что...

Его объяснение было прервано возвращением миссис Мэтесон в сопровождении мужа.

Все знавшие Роберта Мэтесона соглашались, что для своих лет он замечательно сохранился. Подтверждением мог служить тот факт, что его возраст стали обсуждать только в последние годы. Прямая стройная фигура словно игнорировала время, движения оставались такими же энергичными, а голос — таким же твердым, как у мужчины в расцвете сил. Когда двенадцать лет назад, уже будучи на седьмом десятке, он женился на молодой женщине, никто не нашел в этом ничего экстраординарного и не делал комментариев, обычно сопровождавших столь неравный по возрасту брак. Но природе нельзя вечно бросать вызов. Начали сказываться годы тяжелой работы, и близко знавшие Мэтесона стали замечать, что нервная энергия, так долго его поддерживавшая, понемногу иссякает. Войдя в комнату с тяжелой рыболовной сумкой в одной руке и с футляром от удочки в другой, он выглядел старым утомленным человеком, и контраст между ним и его молодой жизнерадостной супругой был слишком очевиден.

Мэтесон опустился на стул со вздохом облегчения, порылся в сумке и вытащил катушку.

— День был длинный, — заметил он. — С удовольствием что-нибудь съем.

— Для тебя как раз подогревают суп, дорогой, — сообщила его жена.

— Отлично. — Он повернулся к двум мужчинам, начав сматывать лесу с катушки. — А как дела у вас? Сегодня вечером был хороший клев, не так ли?

— Неплохой, — отозвался Смитерс. — Я поймал двух хариусов.

— Превосходно! Где? В Ольховой заводи?

— Одного — там, а другого — чуть ниже тростниковых зарослей.

— Вот как? Отлично! Я всегда говорил, что там будет хороший клев, когда дно очистят от грязи. Выходит, я был прав.

— Как всегда. А вы что-нибудь поймали?

Очевидно, Мэтесон не расслышал вопроса — во всяком случае, он на него не ответил, а обратился к Ригли-Беллу:

— А вам повезло на вашем участке?

— Не слишком, — поморщился тот. — Поймал за мостом одну штуку весом в фунт и шесть унций, а потом у дорожного угла подцепил здоровенную рыбину, но она затащила меня в тростники и сорвалась.

— Я же говорил, что нужна твердая леса. Кстати, какая у вас была приманка?

— Голубая искусственная муха, о которой я рассказывал вам вчера.

— Уступили бы вы мне пару штук. На нее, кажется, хорошо клюет.

— Я бы с радостью, Мэтесон, но, к сожалению, это была последняя. Придется заказать еще одну порцию.

— Да, жаль. Всегда не хватает именно той наживки, которая вам нужна, не так ли?

— Вы еще не рассказали нам, как вам повезло на первом участке, — весьма агрессивно напомнил Смитерс.

— О, всем известно, что это за участок, — примирительно произнес Ригли-Белл. — Никто на него особо не рассчитывает.

От щекотливой темы их отвлекло появление растрепанной прислуги, несущей тарелку горячего супа.

— Спасибо, Дора, — поблагодарил Мейсон, усаживаясь за стол. — Первый участок? — переспросил он, начиная есть. — Знаете, там не так уж плохо. Попадается приличная рыба, хотя поймать ее трудновато.

— И скольких вы поймали этим вечером?

— Я не рыбачил.

— Но я видел, как вы только что сушили лесу, — настаивал адвокат. — К чему бы это, если вы не рыбачили?

— Я забросил удочку всего пару раз, — смущенно признался Мэтесон. — Но вечер выдался превосходный. Знаете пищух, которые всегда торчат на вязах в глубине долины?

— Вы часто о них упоминали, — отозвался Смитерс. — Не могу похвастаться знакомством с этими птицами. Я даже не знаю, как они выглядят.

— Куда же вы смотрите, мой дорогой Смитерс? Я вижу пищуху каждый раз, когда спускаюсь к реке. Но до этого вечера меня всегда озадачивало то, где она устраивается на ночлег.

Охваченный энтузиазмом Мэтесон казался помолодевшим. Его глаза блестели, щеки раскраснелись, а ложка напряженно повисла в воздухе.

— Роберт, дорогой, — проворковала его супруга. — У тебя стынет суп.

— Спасибо, я уже съел достаточно. Если бы ты положила мне немного окорока... Благодарю... Вы понимаете всю важность этого вопроса? — продолжал он. — Хорошо известно, что пищуха предпочитает ночевать на стволах деревьев с мягкой корой типа секвойи, зарываясь под кору для прикрытия. Но секвойи здесь растут только в Дидфорд-Мэноре. Между прочим, я бы хотел, чтобы Пэкер разрешил мне обследовать его деревья. Поэтому сегодня вечером я осмотрел с фонарем все возможные места, и где, по-вашему, я обнаружил пищуху?

— Где, дорогой? — спросила Юфимия, сидя на диване в углу.

Двое мужчин не выглядели заинтересованными. Ригли-Белл уставился в потолок из-под бровей, а Смитерс перелистывал «Рыболовную газету».

— На каменном дубе! — торжествующе воскликнул Мэтесон. — Случай, по-видимому, уникальный! Я сообщу об этом редактору «Британских птиц». Уверен, что еще никогда... Но я, кажется, вам наскучил?

— Нисколько, дорогой, — возразила Юфимия, прежде чем Смитерс успел открыть рот. — Пожалуйста, продолжай.

Мэтесон охотно повиновался.