Смерть ночи

16

Два дня подряд мы не видели никого похожего на майора Харви. Насколько мы могли понять, тот человек за всё это время не выходил из дома, но на третий день, когда в башенке дежурили мы с Робин, мы увидели его более чем отчётливо. «Рейнджровер» на этот раз остановился метрах в десяти от ворот, так что, выйдя на улицу, майор Харви прошёл эти метры до машины. Когда он появился в воротах, то был перед нами как на ладони: невысокий пухлый мужчина в тёмном костюме… единственный на всей Тёрнер-стрит не одетый в военную форму.

Робин изумлённо уставилась на меня.

– Это действительно он! – выдохнула она.

А я уже начинала сомневаться в том, что видели мои глаза, в собственных воспоминаниях, поэтому, получив доказательство своей правоты, разволновалась. Я была чрезвычайно довольна собой, так что стояла и победоносно смотрела на Робин. «Рейнджровер» развернулся и медленно, на первой скорости, удалился прочь. Я снова выглянула в окно. Майор Харви сидел позади слева, как и раньше, и о чём-то болтал с водителем, льстиво улыбаясь.

Когда машина выехала с Тёрнер-стрит, я прислонилась к стене и посмотрела на Робин.

– Вот ведь выродок! – сказала я. – Это же…

– Не ругайся, Элли, – со смущённым видом перебила меня Робин. – Мы ведь в церкви.

– Ладно, – согласилась я, сделав над собой усилие. – Но погоди, когда мы отсюда выйдем, я буду ругаться словами, которых ты никогда не слышала. Буду ругаться, как погонщик волов, которому достались верблюды. И вот что я тебе скажу, раз уж мы в святом месте… Здесь можно кое-что сказать. В Библии ведь говорится об Иуде Искариоте? А этот тип настоящий предатель, самый что ни на есть Иуда!

– Но не мог же он на самом деле… Неужели он сам предал «Героев Харви»? – спросила Робин.

– Не знаю. – Я попыталась подумать об этом, но слишком устала. – Просто не знаю. Наверное, он не рассчитывал на засаду около того танка, потому что если бы он знал заранее, то не пригласил бы зрителей. Солдаты явно не предполагали, что мы спрятались в буше прямо над ними. Я уверена только в том, что если Харви и был раньше на нашей стороне, то теперь это-не так.

И только к следующему утру я наконец нащупала главное. Я вдруг вспомнила разговор с мужчиной в машинном сарае у дома Кевина, когда встретила там миссис Макка. Прямо посреди завтрака, допивая фруктовый сок, я подавилась хлопьями и взволнованно спросила у Робин:

– Слушай, а что такое «чолки»?

– Чолки? Не знаю.

– А где словарь?

– Не знаю.

– Спасибо за помощь! – огрызнулась я.

Помчавшись наверх, в гостиную, я нашла словари – оксфордский и австралийский. Но они помогли мне не больше, чем Робин. Стало ясно лишь, что «чолки» так или иначе связано с мелом, «чолк». Я уже сильно подозревала, что это словечко может означать, но нуждалась в подтверждении. И его дал мне Гомер, когда вернулся со своей смены. Мы сидели вдвоём в эркере.

– Чолки? Это учитель – всё это знают.

– Вот как? Действительно? Ну тогда всё сходится. Тот мужчина, в сарае Кевина, сказал, что там был человек, бывший чолки, и именно он отбирал людей на территории ярмарки – по его подсказке людей уводили… – Я ещё сильнее разволновалась, вспомнив кое-что ещё. – И к тому же, кем бы он ни был, он знал всех, кто состоял в армейском резерве. Всё это идеально подходит к Харви! Идеально подходит!

Когда мы поведали об этом остальным, каждый отреагировал по-своему. Фай просто сидела, побледнев от потрясения, не в силах что-либо сказать. Ей словно никогда и в голову не приходило, что люди способны на такие низости. Ли, тоже побледневший, вскочил, его глаза пылали. Он изо всех сил ударил кулаком по стене.

– Он покойник! – заявил Ли. – Именно так. Он покойник.

Пройдя через комнату, Ли встал у окна, засунув руки под мышки и дрожа всем телом.

Гомеру понадобилось некоторое время, чтобы освоиться с этой мыслью.

– Да, всё сходится, – заговорил он почти мягко. – И это очень многое объясняет.

– Ну и что нам теперь делать? – спросила я. – Если мы намерены как-то атаковать те дома, то чего именно мы хотим? Уничтожить сами дома и всех, кто в них окажется? А дом Фай тоже? Хотим ли мы убивать людей? И майора Харви в том числе?

– Да! – заявил Ли, не оборачиваясь. – Всё перечисленное.

Он выпрямился и сделал выпад вперёд, как будто пронзая солдата. Ли становился страшным, когда вёл себя вот так.

– Это просто ужас, что они живут в нашем доме, – пробормотала Фай. – Мне кажется, нужно провести полную дезинфекцию, когда они уйдут. Но мне не хочется разрушать дом. Мама с папой убьют меня за это.

– Думаю, твоим соседям не слишком понравится, если мы подожжём все дома, кроме твоего, – заявил Гомер. – Это будет нечестно.

Фай окончательно впала в отчаяние.

– Я же видела, как взорвался дом Корри, – сказала она. – Видела, что они с ним сделали…

– Давайте потом решим, – предложил Гомер. – А сначала подумаем, можем ли мы вообще как-то напасть на то место. Если нам не удастся изобрести способ, как это сделать, то Фай не о чем тревожиться.

– Ты говорил о поджоге, – напомнила я. – Но не знаю, легко ли это?

– Это первое, что пришло мне в голову, – ответил Гомер.

– И ты собираешься убивать людей? – спросила Робин.

– Да! – снова отозвался Ли.

– Ли! – обратилась к нему Робин. – Перестань так говорить! Мне противно, когда ты такой. Меня это пугает.

– Но ты не видела, что они сделали с лагерем «Героев Харви», – возразил Ли.

– Вернись, Ли, сядь сюда, – попросила я.

Через мгновение-другое он так и поступил – сел рядом со мной на диван.

– Думаю, есть всё-таки разница между тем, чтобы поджечь дом, зная, что кто-то может погибнуть, и тем, чтобы намеренно убивать, – заговорил Гомер. – Но вообще-то, если мы убьём Харви и несколько старших офицеров, мы всё-таки поможем родине в этой войне. Мы же так спасаем жизни наших людей. Это факт, и тут даже спорить не о чем. Настоящий вопрос в том, хватит ли у нас духу на такое?

На какое-то время мы погрузились каждый в свои мысли. Я догадывалась, что все заняты тем же, чем и я, – копаются в себе, пытаясь понять, способны ли они на хладнокровное убийство. К собственному удивлению, я поняла, что, пожалуй, способна. Хотя мне не нравилось, что война так быстро меня ожесточила, я всё же чувствовала, что именно это от меня и требуется. Ведь все люди, запертые на территории ярмарки: мои родители, наши друзья, соседи – вполне могли этого ожидать. И те беспомощные милые бедолаги, что очутились в лагере Харви, тоже. Да и остальные люди по всей стране. И каким-то образом оказалось, что я должна просто сделать это. А насчёт того, как это повлияет на меня, думать уже потом. Странно, но только сейчас я осознала, что это может быть опасным и для меня самой.

– Я буду делать то, что должна, – сказала я.

– А если это будет означать намеренное убийство? – спросил Гомер.

– Да.

– А ты сможешь направить на них оружие и нажать на курок? – продолжил Гомер. – Сделать это спокойно, сознательно. Мы ведь уже знаем, на что ты способна сгоряча.

Робин хотела возразить, но Гомер быстро перебил её.

Мы должны задавать друг другу такие вопросы, – сказал он. – Нам надо понять. Ничего хорошего не будет, если в критический момент окажется, что кто-то не в силах исполнить задуманное. Тогда мы просто погибнем.

– Боже, мне иногда хочется, чтобы мы оказались в плену, как все остальные, – покачала головой я. – Но почему именно нам приходится всё это делать? Я не знаю, на что способна, и не узнаю, пока не окажусь в конкретной ситуации. Но думаю, что смогла бы застрелить одного из них.

– Отлично, – кивнул Гомер. – Ли?

– Я никого не подведу, – ответил тот.

– Что это значит?! – Робин начала выходить из себя. – Получается, что любой из нас, кто не хочет убивать, подводит остальных? Будь реалистом, Ли! Иногда для того, чтобы не сделать чего-то, нужно больше храбрости, чем для того, чтобы сделать.

Ли промолчал, просто снова задумался, не обращая внимания на то, что я поглаживаю его бедро. Гомер наблюдал за ним с минуту, потом вздохнул и повернулся к Фай:

– А ты, Фай?

– Сделаю всё, что смогу, – ответила она. – Даже если придётся уничтожить наш дом. Но, если честно, не вижу необходимости. В нашем доме поселили просто рядовых. Ни одной важной персоны там, похоже, нет.

– А ты сможешь в кого-нибудь выстрелить? – спросил Гомер.

– Нет. Ты же знаешь, я ни разу в жизни ни из чего не стреляла. Я уже умею заряжать и так далее, но стрелять не хочу.

– Ладно, хорошо, – кивнул Гомер. – Но сумеешь ли ты столкнуть кого-то с крыши, или зарезать, или, например, бросить в ванну электронагреватель, чтобы кого-то убило током?

– Наверное, только последнее.

– Значит, ты могла бы кого-то убить, если бы при этом не нужно было вступать в физический контакт?

– Пожалуй… Тут действительно есть разница. Я, наверное, и стрелять могла бы, если бы умела обращаться с ружьём.

– Робин?

– То, что сказала Элли, заставляет меня задуматься, – неожиданно сказала Робин. – Когда она спросила, почему именно мы оказались в таком положении, почему не попали в плен, как остальные… Может, для нас это некое испытание, проверка, мы должны продемонстрировать, на что способны… – Она встала, прошла к окну, потом повернулась к нам лицом. – И в конце, возможно, нас будут судить именно по тому, как мы справились с самими собой. Думаю, мы только тогда сможем пройти это испытание, если будем действовать с честью, если изо всех сил будем стараться поступать правильно. Если мы не станем делать что-то из жадности, амбиций, ненависти, жажды крови… если будем поверять все собственными убеждениями, постараемся быть храбрыми, честными, справедливыми… ну, думаю, ничего другого от нас и не требуется. Мы вовсе не обязаны быть безупречными, стоит хотя бы просто стремиться к этому.

– Ну и что ты готова совершить? – спросил Гомер.

– Не могу сказать заранее. Давайте составим план, а я сделаю всё, что смогу, чтобы его осуществить. И пока тебе придётся удовлетвориться этим.

– А как насчёт тебя самого, Гомер? – спросила я.

Гомер ответил, и его голос был таким же решительным, как и взгляд:

– Я буду сражаться и ни перед чем не отступлю. Ну, пожалуй, хладнокровно убить женщину-солдата мне было бы трудновато, это самое тяжёлое для меня. Может, это и нелогично, но так уж оно есть. Но думаю, если понадобится, я и это сделаю.

Каждый из нас что-то сказал. Мы теперь приблизительно знали, как каждый смотрит на дело. Следующей стадией стала разработка плана. Мы говорили и говорили. Фай не нарисовала карту, которой от неё ждали, так что пришлось просто задать ей тысячу вопросов. Где в каждом из особняков задняя дверь? Где внутренние лестницы? Имеются ли за домами веранды? Сколько спален в каждом доме? Где установлены щитки с электросчётчиками? Какое отопление? Фай отвечала подробно, но через какое-то время начала во всём сомневаться. Она не могла припомнить, где есть винный погреб, а где его нет и где имеются большие холодильные камеры.

К этому времени пришла нора очередной паре отправляться в церковь на дневное дежурство. Мы решили, что должны продолжить наблюдение, потому что нам требовалось как можно больше информации.

В следующие три длинных дня мы занимались всё тем же, а потом скорее удача, чем некий грандиозный план, который мы долго и тщательно разрабатывали, дала нам то, чего мы хотели. Однажды утром мы с Ли наблюдали за тем, как по Тёрнер-стрит медленно движется какой-то мебельный фургон. Это был фургон доставочной фирмы в Страттоне – Виррави был слишком маленьким, чтобы иметь собственную компанию перевозок. Фургон поднялся на холм, развернулся и остановился перед особняком в дальнем конце улицы. Из кабины вышел солдат-водитель и не спеша прошёл к другому дому. Грузовик стоял там несколько часов, и ничего не происходило. Но ближе к обеду из здания, которое мы теперь называли штабом, вышел офицер и позвал с собой караульных. Они повиновались, но без особого восторга. Офицер что-то им сказал, потом повёл к дому, перед которым стоял грузовик. Через несколько минут стало ясно: происходит нечто вроде грандиозного грабежа. Сначала солдаты вынесли из дома наружу прекрасный обеденный стол, старинный, тёмный, сверкавший на мягком солнце. За столом последовали шесть стульев из такого же тёмного дерева, с мягкой темно-бордовой обивкой. Затем вынесли несколько огромных картин в тяжёлых золочёных рамах, каждую тащили по два человека. Офицер суетился вокруг, распоряжался, но сам ничего не делал. На погрузку ушло много времени, потому что офицер следил за тем, чтобы каждая вещь была тщательно обёрнута тканью, но после погрузки картин отпустил солдат на обед. И больше до конца дня к грузовику никто не подходил.

Когда мы с Ли закончили дежурство и устало притащились обратно, я изложила ребятам некоторые свои соображения. На мысль меня натолкнуло наблюдение за грузовиком, целый день стоявшим на холме.

– Слушайте, – заговорила я, – а если предположить, что один из нас заберётся в грузовик, отпустит тормоза, поставит на нейтралку и тут же выскочит… Машина покатится вниз по холму. Она поедет точно по Тёрнер-стрит и врежется в дом в конце улицы. Конечно, все, кто там есть, сразу выскочат наружу. А мы воспользуемся тем, что они отвлеклись, проберёмся в дом и подожжём его. Надо постараться причинить как можно больше разрушений. Мы можем по одному проскочить в разные дома. А когда начнётся пожар, все снова будут заняты, и мы в суматохе сбежим.

Конечно, это было очень рискованно, но мы уже так устали от безделья и разочарования, что тут же решили попытать счастья. И хотя первая часть выглядела очень опасной, дальше мы могли преспокойно удрать в темноте. А когда пожар разгорится, это уже будет не так легко.

Мы принялись за работу. Собрали всё легковоспламеняющееся, что можно было распихать по карманам. Нашли бутылки со скипидаром, керосином и спиртом и, конечно, не забыли спички. Все свои пожитки мы оставили в саду, откуда могли без труда забрать. Предполагалось, что отступать мы будем прямиком через город, чтобы встретиться у дома миссис Александер, рядом с территорией ярмарки. В последний раз, когда мы там были, я видела в её гараже две машины, и обе с ключами в замке зажигания. Возможно, они до сих пор там, и это могло нам пригодиться, если мы решим, что машина – лучшее средство для бегства.

Мы сверили часы. Фай предстояло снять грузовик с тормозов. Все остальные выбрали себе по дому, но добираться до садов за ними должны были разными маршрутами. Я выбрала соседей Фай – особняк, в котором, похоже, жил майор Харви. Для дома Фай никого не нашлось, просто потому, что он не был самым важным, и мы ведь могли выбрать всего четыре объекта для нападения. У нас оставалась уйма времени, и мы не торопились: до назначенной атаки в три ночи оставалось ещё полтора часа.

Только уже перебираясь через изгородь сада за домом соседей Фай, я по-настоящему ощутила страх. До того всё шло как-то хаотично, неорганизованно. Но теперь, в холодной темноте, зная, что где-то между мной и домом – солдат с оружием, исходивший от земли холод будто прополз по ногам и распространился по всему телу. Я то ли дрожала, то ли это были судороги, не знаю, и несколько минут потратила, пытаясь совладать со своей нервной системой. Когда это не помогло, я поняла, что надо просто действовать дальше. Через изгородь я перелезла без труда – это была старая кирпичная стена около полутора метров высотой – и оказалась в дальнем углу, в яме для компоста. Владелец этого дома был отличным садоводом – таких ям тут был целый ряд, и в каждой лежал компост особого вида. Я упала на колени, так что пришлось выбираться из ямы, отряхивая джинсы, и уже после этого я осторожно двинулась к дому. Где-то внутри горел неяркий свет, возможно просто ночник. Мне понадобился едва ли не час, чтобы одолеть пятьдесят метров, а это заставляло сосредоточиться. Я делала шаг, потом выжидала несколько минут. Да, это было невероятно трудно, тем более что я с ужасом ждала, что вот-вот в меня вонзится пуля. Мне очень хотелось сказать: «Какого чёрта!» – и быстро пробежать хоть с десяток шагов. Но я держала себя в руках, продолжая продвигаться дюйм за дюймом. Это было и страшно и скучно одновременно.

Я остановилась у комнаты, которая походила на прачечную. Не знаю почему, но комнаты для стирки можно узнать сразу. Наверное, дело в запахе, который отмечаешь бессознательно. Я съёжилась там, пытаясь в темноте рассмотреть циферблат часов. Казалось, для этого понадобилась целая вечность, но я всё-таки поняла, что на часах два сорок пять. Разобравшись со временем, я потратила минут пять на то, чтобы изучить некий предмет возле моей левой лодыжки.

Это был, как я решила, газовый счётчик с краном. Ещё десять минут. Я изучила растение возле правой ноги. Незабудка. Ничего интересного.

К трём часам я тряслась всем телом. Но теперь уж точно от холода. Я искренне болела за Фай, которой нужно было стронуть с места грузовик, я ей даже завидовала, что в целом мне несвойственно. Как правило, я не спешила рисковать жизнью.

Стрелка медленно переползла за три часа.

«Торопись, Фай!» – мысленно твердила я.

Я уже начинала бояться, что от холода моё тело вот-вот скрутит судорога. Пять минут четвёртого, а на дороге тихо, как в сенном сарае. Десять минут четвёртого – и ничего. Я просто не могла в это поверить. И гадала, сколько ещё мне придётся ждать и когда я готова буду сдаться. Об этом мы заранее не подумали. В четыре часа должны были смениться караульные, на место сонных придут бодрые, выспавшиеся, и они без труда меня обнаружат. В три часа пятнадцать минут я медленно поднялась на ноги, услышав, как похрустывают мои коленки, чувствуя напряжение во всём теле. Я решила, что последний срок ожидания – три двадцать. А в три двадцать четыре начала отступление, почти такое же медленное. Когда я добралась до задней стены, было уже сорок минут четвёртого. Я немного постояла перед компостной ямой, пытаясь понять, правильно ли я поступаю, потом перелезла через стену и трусцой побежала к дому учителя музыки.

Гомер был уже там, он сходил с ума от тревоги.

– Как ты думаешь, какого чёрта там могло случиться? – то и дело повторял он. – Как ты думаешь?

– Не знаю, – снова и снова повторяла я, не теряя надежды.

– Как ты думаешь, мог кто-то пойти сразу к дому миссис Александер?

– Без вещей – нет.

Сразу после четырёх часов пришла Робин.

– Никого не видно, – доложила она.

В половине пятого появился Ли и, наконец, в четыре часа сорок пять минут – Фай. Она была в отчаянии.

– Грузовик оказался заперт! – выпалила она, едва увидев нас. – Он был заперт!

Я рассмеялась. Мы ничего тут не могли поделать. Такая простая штука, а мы о ней не подумали, никто не подумал! Я за весь день не видела, чтобы кто-то запирал кабину, но я ведь не следила за этим специально.

– Я ничего не могла придумать! – всхлипывала Фай. – Разбить стекло нельзя из-за шума. Я ждала, думала, кто-нибудь из вас придёт, но никто не пришёл.

Мы все были эмоционально измучены не меньше, чем физически. Когда я сказала, что мы на следующий день тоже должны вести наблюдение из церкви, меня никто не поддержал.

– Ох нет! – простонала Фай. – Это уж слишком!

– Для одной ночи достаточно, – согласилась с ней Робин.

– Сама иди туда! – огрызнулся Ли. – А я отправляюсь спать.

– Ну и пойду.

Почему-то я была уверена, что это важно. А все молча наблюдали, как я собираюсь. Никто не произнёс ни слова, когда я выходила из дома. Но уже через окно я услышала, как они начали спорить, кто должен первым идти наблюдать. Я подняла раму окна и просунула внутрь голову, чтобы вставить своё словечко.

– Эй, говорите шёпотом, ребята! Ночью звуки далеко разносятся.

Я знала, что день в башне церкви будет длинным и одиноким, но ничего не имела против. Я поспала час или около того, забравшись туда, и от этого чувствовала себя немного скованной, но, придя в себя, весь день спокойно наблюдала и думала. На улице ничего особенного не происходило. Грузовик переехал к следующему дому и в него погрузили кабинетный рояль, из следующего дома вынесли пару ковров и комод с зеркалом. Но к этому времени грузовик уже отъехал слишком далеко вниз по холму, и нечего было думать о том, чтобы постараться завершить задуманное. Требовалась идея получше.

Я видела, как в половине десятого из своего дома вышел майор Харви. «Рейнджровер» уже ожидал его. Майор сел на заднее сиденье – кроме водителя, в машине никого не было. «Рейнджровер» развернулся и покатил прочь. Я думала, не на ярмарочную ли площадь он поехал. Может быть, сегодня на допрос отправят моих родителей…

Сразу после четырёх часов майор вернулся, вышел из машины и направился в дом; на этот раз вместе с ним вышел и шофёр, но двинулся он к другому дому, оставив машину на улице. Солдат всё ещё находился в доме, когда около десяти вечера я поднялась и тихонько отправилась обратно. К этому времени я уже знала все привычки караульных, а запах готовящейся еды заставлял меня весь вечер истекать слюной, но от этого у меня родилась новая идея. Пробираясь за домом в ночном холоде, я потратила время не зря.

Когда я вернулась в дом учителя музыки, ребята захлопотали вокруг меня. Думаю, они чувствовали себя виноватыми. А я так измучилась, что даже протестовать не стала. Когда же я изложила им свою идею, они её приняли почти мгновенно. Всё было как прошлой ночью: нам отчаянно хотелось что-то сделать, и потому мы готовы были ухватиться за любую возможность.

А я хотела устроить такой взрыв, от которого посыпались бы окна в Лос-Анджелесе. И держалась эта мысль на воспоминании о домашнем газовом обогревателе. В детстве я выучила одно правило: если ты включаешь газ и не поджигаешь его сразу же, то надо поскорее убегать. Если подождёшь хоть несколько секунд и зажжёшь другую спичку, скорее всего, останешься без лица. Просто удивительно, как быстро утекает газ!

А если это происходит так быстро, то каким будет эффект, если оставить три или четыре обогревателя открытыми минут на тридцать? А потом чиркнуть спичкой? Будет большой-пребольшой «бумс»!

Такова была главная часть плана. Мы с Гомером продумали его более тщательно и аккуратно. Первое, что заставляло меня нервничать во время нашего неудачного рейда, – это мысль о том, что мы потратили на планирование не так много времени, как хотелось бы. Мы слишком многое предоставили на волю случая.

Поэтому в этот раз мы гораздо лучше рассчитали время, имея в виду вероятность и успеха, и неудачи. Мы решили собрать пять велосипедов и взять их с собой, чтобы, если понадобится, быстрее добраться до гаража миссис Александер. Нам осталось решить лишь одну проблему. Хотя я с самого начала понимала, что она и будет наисложнейшей. Проблемой был момент поджога. Я предположила, что можно сделать дорожку из какой-то горючей жидкости, как мы сделали, взрывая мост с помощью бензиновой цистерны, но это не слишком надёжно. И конечно, все тут же отвергли этот вариант.

– Караульные почувствуют запах, – покачал головой Гомер. – Это слишком опасно, пусть даже они закрывают окна в такой холод. Незачем лишний раз рисковать.

Решил проблему Ли. Он просидел молча полчаса, а потом вдруг вскочил на ноги, напугав меня. Он не закричал «Эврика!», но идея оказалась хороша.

– Идём во все дома, которые открыты, – приказал он, – и собираем тостеры и электрические кухонные таймеры. Не возвращайтесь, пока не найдёте хоть один. И не задавайте вопросов. Если поторопимся, сможем всё сделать прямо этой ночью.

– А заодно ищите и велосипеды, – сказал Гомер, когда мы начали утомлённо подниматься с мест.

Я уже и забыла, когда в последний раз спала как следует, так что двигалась практически на автопилоте.

Мы пошли вместе с Фай. Теперь мы передвигались по городу более уверенно. Кроме холма Снобов и торгового центра на Баркер-стрит, были ещё две зоны, постоянно освещавшиеся по ночам. Мы предполагали, что там живут люди, потому держались подальше. Но остальная часть города, тёмные улицы и молчаливые дома были в эти дни предоставлены сами себе. Мы никогда не видели там патрулей. Как будто солдаты были полностью уверены в том, что установили контроль над Виррави. Наверное, переловили всех, кроме нас.

«Ну, – мрачно думала я, – если мы сделаем сегодня то, что задумали, нам в Виррави долго нельзя будет появляться».

Мы с Фай зашли в четыре дома, легко отыскали четыре тостера, но с таймерами возникла проблема. Однако в последнем жилище мы сорвали джекпот. Там почти в каждой комнате были таймеры, они управляли радиаторами. Видимо, здесь жил кто-то очень организованный.

К двум часам все вернулись, каждый со своей небольшой коллекцией предметов и каждый катил велосипед. Робин нашла насос, в котором мы весьма нуждались, потому что почти все шины были спущены. Ли не сумел найти таймер, но мы с Фай решили его проблему. Но зато Ли нашёл пару кусачек и с их помощью показал нам, что собирается сделать. Это оказалось очень просто, умно и давало нам большой шанс на успех.

Когда мы оценили его план, Ли кусачками перерезал нагревательную спираль в каждом из тостеров и заставил нас потренироваться в установке таймеров.

К тому времени было уже три, пора выходить. Мы взяли таймеры, быстро собрали вещи, на этот раз прихватив с собой всё, чтобы обеспечить скорейший побег.

Мы выбрали те же дома, что и накануне. Я направилась к соседям Фай, Робин – к следующему дому, в котором, как мы думали, также жили офицеры; в следующий пошёл Ли – это был дом доктора Берджеса, где располагался штаб. Напротив него стоял большой новый кирпичный особняк, где ночевало множество офицеров, его Гомер выбрал для себя. Фай не нужно было теперь спускать грузовик с тормозов, и она храбро предложила пойти в свой собственный дом, но мы уговорили её отправиться в другой, на вершине холма, более густонаселённый. Но конечно, оставался шанс, что её дом точно так же пострадает от взрыва, и Фай это знала.

Я отправилась тем же маршрутом, что и в предыдущую ночь, перебралась через кирпичный забор и компостную яму. Я крепко держала в руке свой тостер, таймер торчал бугром в кармане, в другом кармане лежал фонарик. Мы должны были оказаться на месте к четырём часам, так что у меня было достаточно времени, чтобы продвигаться вперёд медленно и осторожно. Но наверное, меня уже просто тошнило от этой осторожности, от постоянного внимания, от дисциплины. Потратив пять минут на шесть шагов, я наконец потеряла терпение и следующие десять метров одолела одни махом, чтобы спрятаться за лимонным деревом. Я подумала, что таким образом избавлюсь от монотонности. Но это меня едва не погубило. Я уже готова была выйти из-за дерева и шагнуть дальше, когда услышала треск какой-то веточки. Похоже, на неё наступила человеческая нога. Я заколебалась, йотом пригнулась за деревом и стала ждать. И действительно, мгновением позже по саду скользнул луч фонаря. Он в пугающей тишине освещал растения. Я ещё сильнее прижалась к земле и зажмурилась, ожидая, что в меня вот-вот вонзится пуля. Интересно, думала я, услышу ли я что-нибудь, прежде чем умереть? Или всё это происходит так быстро, что ничего не успеваешь заметить? Я наконец заставила себя приоткрыть глаза и чуть повернула голову, чтобы хоть что-нибудь увидеть напоследок. Я почти ожидала, что караульный уже рядом и будет смотреть на меня сверху вниз, направив дуло винтовки мне в голову. Но увидела только луч фонаря, по-прежнему исследовавший сад, на этот раз довольно далеко от меня – свет падал на какой-то розовый куст. Потом ушёл в сторону. Я сразу поняла, в каком глупом положении оказалась из-за этого промаха. Тронувшись с места в любой момент до четырёх часов, я рисковала быть обнаруженной. Если же я никуда не пойду, останусь слишком далеко от дома, когда пробьёт четыре. В любом случае дело было плохо. Я раздумывала минут десять и решилась на компромисс. Нужно переместиться так, чтобы видеть охранника, а уж там решать, как быть дальше.

Теперь я двигалась с предельной осторожностью. И испытывала при Этом мучительную боль, потому что слишком долго лежала, свернувшись, как напуганная морская свинка. Я чуть не захихикала, когда представила, как буду объяснять наличие тостера, если меня поймают. «Мне вдруг ужасно захотелось тостов, и я искала розетку».

Я пробиралась дальше, оглядываясь во все стороны, и наконец увидела караульного. Он – или она, в темноте было не разобрать, – как будто всё ещё рассматривал сад и прислушивался. Повезло мне, попался опытный солдат. Я старалась увидеть часы, но было слишком темно, не понять, сколько времени.

Мы задумывали всё из расчёта на смену караула в четыре часа, а теперь я не знала, как долго до этого момента. Оставалось только надеяться, что я услышу, как смена подойдёт к дому. Церемония смены караула всегда была весьма краткой. Я её столько раз наблюдала, что знала весь протокол. Вновь прибывшие останавливались на улице. Старший смены свистел, дежурные охранники выходили на улицу, отчитывались, выстроившись в ряд, а потом маршировали в свою казарму, или где там они жили, а новые рассыпались по своим постам. Это занимало всего несколько минут, но именно от этих минут и зависело всё для нас.

Я подумала, что если караульный услышит свист, то и я его услышу, так что застыла на месте и ждала. Мне казалось, прошла целая вечность, но на самом деле всего через десять минут до меня донёсся звук шагов на дороге. Караульный тоже услышал это и, сразу утратив бдительность, поспешил за угол дома. И там остановился, ожидая свистка. Нет, всё-таки это была женщина. Похоже, ей нельзя было выходить на улицу раньше сигнала, и она замерла на месте. Видимо, в каждом доме охранники точно так же прятались за углами, ожидая момента освобождения. Четыре часа невыносимой скуки посреди ночи… ну, их можно было понять.

Наконец я услышала далёкий заливистый свист, и стражница исчезла, даже не оглянувшись. На осторожность у меня уже не оставалось времени. Я выпрямилась и быстро пошла к задней двери. Да, если караульные вообще останутся в живых, завтра у них будут серьёзные неприятности. Но моим главным страхом оставалась сама дверь. Если бы двери оказались запертыми, то мы должны были принять решение самостоятельно: либо отступать, либо замотать руку свитером и разбить стекло. Но Фай уверяла, что двери не должны быть запертыми. Её теория состояла в том, что большинство жителей Тёрнер-стрит очень заботятся о своей безопасности, и потому на задних дверях всех домов имеются врезные замки, как и в её доме. И солдатам, чтобы впервые попасть в дома, нужно было их взломать. А это значило, что если дверь не отремонтировали, то она до сих пор не заперта… и её даже невозможно запереть.

Теория выглядела весьма логичной и на этот раз сработала. Когда я повернула ручку двери и толкнула её, дверь едва не упала. Она распахнулась настежь, потом вернулась на место и ударилась о косяк. «Ну, Фай!» – усмехнулась я, надеясь, что и у других дела обстоят так же. Было очень темно, и мне понадобился фонарик – я нашарила его в кармане и, прикрыв рукой стекло, включила. В тусклом розоватом свете я увидела ряд ботинок и поняла, что очутилась в задней прихожей. Всё было именно так, как описывала Фай.

Я направилась прямиком к кухне. С помощью тоненького неяркого луча нашла плиту. Одного взгляда на неё хватило, чтобы мне стало плохо. Плита оказалась электрической. Это означало, что мне придётся продолжить поиски, нужно больше времени. Я поспешила в столовую, на коже выступил пот. Но тут я нашла то, что искала, – газовый обогреватель. Я открыла его на всю катушку и впихнула за трубу таймер с тостером. Я должна была установить таймер примерно на условленное время, так, чтобы всё-таки могла убежать. Но я теперь не знала, есть у меня время или нет, даже боялась об этом думать, а если честно, так перепугалась, что мне вообще уже было на всё плевать. Но я всё же проверила разрезанные провода тостера: если они окажутся недостаточно близко друг к другу, искра между ними не проскочит, и все усилия окажутся напрасными. Газ вовсю заполнял комнату, и я старалась не вдыхать его. Запах был отвратительным. Просто ужас, как быстро он распространялся… Я придвинула провода немного ближе друг к другу, чуть изогнув их, и поспешила в гостиную. Там тоже стоял обогреватель, отлично. Есть ли у меня время проверить ещё комнату для игр и кабинет? Да. Ну, в одно помещение я точно могла заглянуть. Комната для игр. Я буквально влетела в неё, обшарила прикрытым ладонью лучом фонарика. И – да, удача, удача, третий обогреватель! Я включила его и поспешила к задней двери, отчаянно желая оказаться снаружи, в страхе, что новый караульный уже на посту. Я чуяла запах газа даже от задней двери. Поверить невозможно, как быстро он распространяется. Я приоткрыла дверь и выглянула наружу. Я не могла позволить себе тратить время, проявляя слишком много осторожности. Закрыв дверь за собой, я метнулась к укрытию. Хрусь-хрусь-хрусь… Это был скрип ботинок охранника по гравию, солдат обходил дом. Я нырнула, как какой-нибудь футболист за мячом, и, приземлившись за кустом с крошечными цветками, ушибла о камень колено. Ох, это несчастное колено! Каждый раз, налетая на что-нибудь, я ушибала именно его, всегда одно и то же! Я сунула в рот кулак, чтобы не завопить от боли, и лежала, заливаясь слезами. И в то же время я невольно замечала, какой чудесный сладкий запах у цветов надо мной. Наверное, это было безумием – в такой момент думать об ароматах, но так уж оно было.

Я позволила себе полежать несколько секунд под этим кустом, но надо было поскорее отсюда уходить. С таймером я обошлась весьма небрежно в смысле установки времени, так что всё вокруг могло взлететь на воздух раньше, чем планировалось. Я выползла из-под укрытия и снова начала невыносимо медленное движение через сад, теперь уже в обратную сторону, к изгороди. Я дала себе десять минут, но страшно боялась, что вот-вот раздастся взрыв. По моему лицу стекал пот, будто я пробежала километров пять. Я воображала, как таймер внезапно срабатывает, электричество ударяет по тостеру, искры летят от одного разрезанного провода к другому и газ в одно мгновение превращается в гигантский шар огня…

У компостной ямы я, не обращая внимания на колено, стремительно перелезла через стену и захромала вдоль неё. Я отправилась прямиком к велосипедам и там взвыла от радости, увидев Фай, державшую сразу два велосипеда.

Конечно, я тут же зашипела на неё:

– Ты что творишь? Здесь стоять слишком опасно! – Но при этом я улыбалась во весь рот.

– Знаю, – ответила Фай. – Но я не могла уехать одна.

И я заметила, как в темноте на перепачканном лице сверкнули в улыбке её безупречные белые зубы.

Я схватила один велосипед, и мы, не обменявшись больше ни словом, покатили прочь. И тут же я услышала топот бегущих ног за спиной. Испуганная, я с надеждой оглянулась. Это оказался Ли.

– Скорее убираемся отсюда! – крикнул он, тяжело дыша.

– Хорошая сценка для кино, – прошептала я.

Ли сначала глянул на меня недоумённо, но потом, вспомнив, улыбнулся и вскочил на свой велосипед. Через секунду он уже метров на пять обогнал нас. Мы с Фай нажали на педали, догоняя его.

На то, чтобы добраться до дома миссис Александер, понадобилась уйма времени. Нам пришлось выбрать кружной путь, который шёл в основном вверх по холму. Но когда мы наконец около её гаража соскочили с велосипедов, холм напротив уже был охвачен огнём. Я никогда не видела извержения вулкана, но думаю, это было похоже на то. Слышалось громкое гудение, огонь то и дело рассыпался искрами, как бенгальские свечи. А ещё через мгновение будто раздался мощный удар грома. И одновременно – ещё два взрыва.

Мы не могли рассмотреть отдельные дома, но я видела, как в воздух взлетела какая-то крыша, рассыпавшись на части, и сразу же загорелись деревья, пылая, как сумасшедшие.

– Чёрт побери… – пробормотала Фай, благоговейно глядя на пылающий ад.

Это было самое крепкое из всех возможных для неё выражений.

Рёв огня был уже таким громким, что с того места, где находились, мы прекрасно его слышали. Волна жара от взрыва вдруг промчалась по саду, как стена, сгибая деревья и кусты и чуть не сбив нас с ног. Мимо меня проносились тёмные тени. Они как будто возникали ниоткуда – это были птицы, удиравшие от пожара. Половина Виррави была освещена, как днём. А в небе сияло адское красное зарево, я почти чуяла запах горения.

– Быстрее, – сказал Ли. – Надо убираться отсюда.

Мы бросились в гараж. Теперь у нас хотя бы был свет фонариков, в отличие от того случая, когда я в прошлый раз заходила сюда, рылась вокруг в поисках спичек, подвергаясь жуткой опасности.

– Надеюсь, Робин и Гомер успели удрать оттуда, – сказала я.

Но вообще, на разговоры времени не было. Я распахнула дверцу ближайшей машины, села в неё и повернула ключ. Раздался слабый скрипучий звук.

– Ох, чёрт, – проворчала я, – аккумулятор сел.

Ли заглянул в другую машину, пикап, и повернул ключ – с тем же результатом.

Едва он выпрямился, как в гараж ворвалась Робин, задыхаясь и вытаращив глаза.

– Все здесь? – спросила она.

– Гомера нет. А машины не заводятся.

– Ну и… – пробормотала она и снова исчезла снаружи, наверное, чтобы поискать Гомера.

Я снова проверила первую машину, но утомлённый звук стал ещё более утомлённым и наконец вовсе заглох.

– Придётся обойтись велосипедами, – сказала я, обращаясь к Ли.

Мы выбежали наружу и вывели велосипеды из сарая, где бросили их. Я невольно то и дело оглядывалась на яростное пламя, бушевавшее на холме. Во всех населённых частях Виррави горел свет, и мы видели фары множества автомобилей, устремившихся к Тёрнер-стрит. И ещё я рассмотрела две пожарные машины, ехавшие со стороны ярмарочной площади.

– Кое-что полезное для себя мы определённо сделали, – произнёс Ли. – Если мы уничтожили многих офицеров, у них может не найтись кого-то достаточно умного, чтобы начать погоню и вообще отдавать приказы.

Я кивнула.

– Значит, надо воспользоваться преимуществом. А как насчёт Гомера? Мы ему оставим какую-то записку?

Снова появилась Робин, возникнув из темноты, она катила свой велосипед.

– Я его подожду, – сказала она.

– Нет, Робин, нет, это слишком опасно. Пожалуйста, Робин, не надо!

Она немного помолчала. Но тут всех нас выручил голос, донёсшийся из ночи.

– Эй, кто-нибудь хочет жареного? – Это был Гомер.

– Не бросай велосипед! – быстро крикнула я. – Машины не заводятся. А где Фай?

– Здесь, – пискнула она откуда-то.

– Ну тогда вперёд, славная пятёрка!