Смерть ночи

9

Два дня спустя мы присутствовали на назначенном майором Харви собрании. Я сидела позади, от Фай меня отделяли моя соседка по палатке, Шарин, и соседка Фай – Давина. Робин сидела через два ряда от меня, а мальчики оказались в первых рядах. Вообще, всё мужское население лагеря сидело впереди, а женское – сзади. Майор Харви стоял на пеньке, справа от него был капитан Киллен, а слева – миссис Хофф.

За прошедшие два дня я только раз поговорила с остальными членами нашей группы, и разговор был коротким и неестественным. Нас вынуждали чувствовать себя так, словно мы делаем нечто нехорошее, просто разговаривая друг с другом. Шарин целыми днями болталась где-то рядом со мной. Я ощущала себя кем-то вроде парашютиста, а она была моим парашютом. С одной стороны, я её ненавидела, но с другой – вроде уже и привыкла к ней, начала зависеть от неё в мелочах.

«Шарин, как думаешь, может, мне лучше спать головой в ту сторону? Шарин, а эти джинсы не пора стирать? Шарин, мне положить картошку в синюю тарелку?»

Она была крупной девушкой, эта Шарин, и всегда ходила в чёрных джинсах, слишком тесных для неё. Как и многие женщины здесь, она сильно красилась. Пыталась она накрасить и меня, но я не могла представить себя с косметикой на лице. Это было бы слишком неестественно, неправильно в наших условиях.

Единственным решением, которое мы приняли на второй вечер нашего пребывания в лагере после коротких переговоров, было то, что двое из нас на следующее утро должны отправиться за Крисом. А час спустя после принятия этого решения я случайно заметила, как майор Харви пробирается между деревьями к своей палатке. Я подумала, что неплохо бы сообщить ему о нашем замысле, и потому перехватила его.

– Извините, майор Харви, можно с вами встретиться?

– А мне показалось, что ты уже здесь.

– Простите?

– Ты смотришь прямо на меня, так что я предполагаю, ты меня видишь. Или, может быть, здесь темнее, чем мне казалось.

Я стиснула зубы. Его пристальный взгляд сконцентрировался на мне и тут же скользнул в сторону.

– То есть я могу с вами поговорить?

– Валяй.

– Дело в том, что в нашем лагере остался один наш друг, Крис, так что завтра утром мы с Гомером хотели сходить за ним. Это не займёт много времени. Мы вернёмся к чаю.

Последовало долгое молчание. Мне вдруг показалось, что тьма вокруг сгустилась. Я больше не могла рассмотреть лицо майора: его глаза превратились в тёмные впадины.

Наконец он коротко произнёс:

– Иди за мной, – тут же развернулся на месте и быстро зашагал к своей палатке.

Я поспешила за ним, а потом стояла перед столом и ждала, пока он усядется и зажжёт свечу. Мне он сесть не предложил. Мигающий огонёк свечи заставил плясать тени на его лице. Иногда, если майор шевелился, что-то вспыхивало в его глазах, но по большей части он сидел как каменный.

Только когда свеча разгорелась, он заговорил:

– Что я вам говорил, тебе и твоим друзьям, на этом самом месте, всего сутки назад?

– Ну… э-э… что здесь ситуация не такая сложная, как в Виррави, и что вы взорвали какие-то электротрансформаторы, ну и вообще о военных делах. – Я вдруг сообразила, почему майор так зол. – О военном порядке.

– Именно. Военный порядок. А что это означает на практике?

– Ну, мы должны выполнять приказы и всё такое.

– Именно так! – Голос майора зазвучал жёстче. – Я тебе скажу, что не так с этой страной. Мы стали ленивыми, слабыми, мы потеряли направление. Спроси меня, и я скажу, что те люди оказали нам услугу, ворвавшись к нам. Мы многому можем у них научиться. Они имеют отлично организованные силы, хорошо подготовленных солдат. Ты не услышишь от них всякой болтовни о согласии. Не услышишь разговоров о «правах личности» или о «личной свободе»! Они знают, что к чему. Если мы сумеем укрепить хребет этой страны, то вместо снисходительной к себе кучки нытиков станем в итоге нацией, которой можно гордиться. – Свеча вдруг вспыхнула, и на мгновение я увидела на лице майора выражение мрачного гнева. – Я тебе объясню, чего мы тут хотим. Я тебе объясню, в чём нуждаются люди. – Он уже почти кричал, а я просто тупо стояла перед ним. – Они нуждаются в сильном руководителе, руководителе, которого смогут уважать! Люди нуждаются в лидерах, на которых будут смотреть снизу вверх! Эта страна много лет назад повернула не в ту сторону, и пора уже снова расставить всё по своим местам!

Ух… «Да как скажешь», – думала я, слегка отступая назад.

Майор откинулся на спинку стула и показал на стопку листов бумаги.

– А теперь, – сказал он, снова спокойным и рассудительным тоном, – я готов рассмотреть твою просьбу. Ваш юный друг, как я понимаю, имеет достаточно еды и какое-то укрытие?

– Конечно!

– Значит, причин для спешки нет?

– Ну, мы просто не хотели оставлять его там надолго одного, вот и всё.

– Вам следовало подумать об этом до того, как вы отправились в путь. Вы из тех, кто просто делает что-то и ничему не учится. Ты можешь подать мне письменное заявление, просьбу дать разрешение вернуться в прежний лагерь и забрать вашего дружка.

И нужно приложить подробную карту дороги и расположения вашей стоянки, расчёт необходимого времени и перечень продовольствия, которое вам понадобится. Это всё. Можешь идти.

Я вышла малость не в себе. У меня не было сил спорить с майором. Тревожило меня лишь то, что я едва ли не облегчение испытала, когда он разрушил наши планы. Я знала, что мы должны вернуться и забрать Криса, но единственной причиной для меня как раз и было то, что мы «должны». Однако в глубине души я вовсе не испытывала желания снова совершать тяжкий переход, и возвращение Криса или к Крису не вызывало у меня энтузиазма. И от этого мне тоже было не по себе, я ведь понимала, как бы чувствовала себя, останься я в одиночестве, и как важно нам держаться вместе, всем шестерым. От этого зависело многое.

На следующее утро, то есть в день собрания, мне пришлось выдержать ещё один неприятный разговор с майором. Шарин дала мне ведро с моющими средствами и велела пойти и прибраться в его палатке. Оглядываясь назад, думаю, что всё это, скорее всего, было подстроено, но тогда я этого не поняла. Просто с неохотой отправилась в палатку майора. Мне казалось, проблема «Героев Харви» в том, что они пытаются делать вид, будто никакой войны нет. Под военной маскировкой скрывалась группа самых обычных горожан средних лет, которые и здесь, в буше, хотели жить так же, как всегда жили в своих симпатичных, облицованных кирпичом домиках в долине реки Рисдон. Они сплетничали, обменивались садовыми растениями, говорили о детях, делали уборку, готовили обед или бесцельно тратили время. Накануне кто-то даже спросил меня, играю ли я в бридж.

Лишь майор Харви отличался от других. Его гнала вперёд некая жажда, которой не ведали другие. Я думаю, он наслаждался властью над людьми и в то же время был разочарован тем, что они не похожи на закалённые в боях отряды, которые он мог бы бросить на передовую в некой великой битве.

Размышляя об этом, я начала уборку всё в том же враждебном настроении. Подметать и вытирать пыль казалось мне просто глупо. И я чувствовала себя униженной из-за того, что я, Элли, взрывающая мосты, должна подчиняться любому приказу этой маленькой пародии на Гитлера. Я весьма агрессивно выметала листья, которые нанесло в палатку ветром, ободрала паутину, повисшую в заднем левом углу, протёрла два стула для посетителей. Кровать я оставила без внимания – я ни за что даже не дотронулась бы до неё.

Потом обошла вокруг письменный стол, чтобы и на нём навести порядок. И увидела кучу бумаг, сверху лежала папка из плотной коричневой бумаги с надписью: «Секретно». Я не колебалась ни секунды. Совершенно не рассуждая, просто поддавшись случайной мысли: «Ну, это должно быть смешно!» – я открыла её. Сверху лежал лист формата А4 с заголовком: «Отчёт о нападении на электростанцию», а дальше шли записи мелким почерком. Я наклонилась над листом, чтобы прочитать написанное, но едва пробежала глазами первую строчку, как почувствовала чьё-то присутствие. Я быстро подняла голову. Конечно, это был майор, он стоял у входа, склонив голову вправо, и его глаза бешено таращились на меня.

Ничего не поделаешь: я попалась; во всяком случае, тогда я считала именно так. Так как уже было понятно, что чувства юмора у майора нет, нечего было даже пытаться отшутиться.

– Извините, – виновато сказала я. – Я просто смотрю.

Он скрестил руки на груди и промолчал. Это была одна из его самых противных привычек. Я знала, что покраснела, но что уж тут изменишь? Наконец, пожав плечами, я снова повернулась к столу и начала его протирать. Только тогда майор заговорил:

– Похоже, ты ничего не запомнила из нашего вчерашнего разговора.

Я не ответила, продолжая тереть.

– Тебе следует хорошенько освоить дисциплину, юная леди.

Шорк-шорк…

– Забудь об уборке! Возвращайся к миссис Хофф. Я больше не желаю видеть тебя в своей палатке.

Моё лицо горело. Я собрала все принадлежности и отправилась к выходу. Но тут возникла проблема: майор Харви закрывал собой дверь и, похоже, не собирался меня пропускать. А я никак не смогла бы проскочить мимо него. Так что я остановилась и ждала. Спустя минуту он повернулся боком и замер, всё так же сложив руки на груди. Видимо, на другие уступки он идти не собирался, так что пришлось проскользнуть в образовавшуюся щель. Я выскочила на свежий воздух, даже не оглянувшись на него.

С облегчением вернулась я к Шарин. Конечно, она грубовата, командовать любит, да и характер у неё не из лучших, но её я не боялась. Она не была подлой.

В течение дня у меня не было времени написать просьбу о разрешении уйти за Крисом, и когда я рассказала обо всём Гомеру, он предложил отложить всё до следующего дня, когда Харви, возможно, успокоится. Так что вместо того я отправилась на собрание.

Собрания, которые устраивал майор Харви, совсем не походили на наши сходки в Аду. Майор Харви произносил длинную речь. Первая её часть была об угрозе нашей стране и о необходимости быть храбрыми.

– Настали страшные времена, – начал он. – Как и многие храбрецы до нас, мы поняли, что должны оберегать наши берега, защищать то, что принадлежит нам по праву, защищать наших женщин и детей.

Когда майор произнёс это, я почувствовала, что снова заливаюсь краской до самой шеи, а такое случается со мной лишь тогда, когда я по-настоящему зла. Его слова стали последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Харви, без сомнения, говорил только о храбрецах-мужчинах. Я нервно сглотнула, затем глубоко вдохнула и с силой выдохнула через нос. Возможно, это был ещё один урок дисциплины для меня. Майор Харви добавил несколько слов о патриотизме, а потом слегка углубился в историю.

– Люди вроде Уинстона Черчилля меняли ход истории. Конечно, я не ставлю себя в один ряд с Черчиллем. Но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы достойно руководить вами. Можете быть уверены, я вас не подведу.

Он перешёл ко второй части речи, насчёт военных действий. Это было куда интереснее. Я вполне насытилась домашними делами.

– Вскоре мы нанесём ещё один удар по врагу, – возвестил майор Харви. – Позже я обговорю кое с кем из вас детали дела. Мы с капитаном Килленом наметили несколько важных стратегических целей. Как вам известно, нас мало, оружия у нас не много и мы противостоим хорошо подготовленному и снаряженному врагу. Поэтому мы должны действовать с величайшей осторожностью. Несмотря на наше невыгодное положение, мы всё равно причинили значительный урон вражеским силам и тем самым внесли свой вклад, значительно превосходящий возможности нашего маленького отряда – «Героев Харви». Мы воистину можем гордиться собой. Как вы знаете, под нашим напором уже пали две электростанции и множество грузовиков.

Всё это и ещё двадцать минут всякого другого мало чем отличалось от речи, произнесённой майором Харви в день нашего прибытия. Мне было очень трудно сосредоточиться, и возникло ощущение дежавю: когда я слышала его слова, то будто возвращалась к нашему с ним разговору и ещё к чему-то… Поэтому я сконцентрировалась на том, чтобы понять, к чему именно. И наконец поняла: я чувствовала себя как на школьном собрании.

Майор Харви перешёл к третьей, и последней, части своей речи:

– Я ещё раз хочу отметить большой вклад в общее дело миссис Хофф и её команды. Наш лагерь поддерживается в идеальном порядке, еда готовится вовремя и очень хорошо. Как говорил Наполеон, «армия движется своим желудком». И в том, что сейчас «Герои Харви» пребывают в отличном состоянии духа, немалая заслуга девушек миссис Хофф.

Выражение лица миссис Хофф не изменилось, но я будто почувствовала, как медленная волна удовольствия проползла по её крупному телу. А я продолжала вся кипеть от негодования. Не видно было, чтобы хозяйственными делами занимался хоть один мужчина. Два дня подряд я лишь скребла и чистила кастрюли и сковородки, стирала простыни – в холодной воде, вот как весело! – и штопала носки. А мужчины занимались другими делами: копали дренажные канавы, собирали дрова, строили небольшую деревянную хижину, которой предстояло стать штабом майора Харви. Но меня приводило в недоумение, что все они были просто счастливы жить так. Ну, кроме нас пятерых, конечно, да и то насчёт Гомера я не была уверена. Если бы в Аду мы не подгоняли его постоянно, он каждый вечер устраивался бы перед огнём и ждал, пока его обслужат.

– И наконец, – сказал майор Харви, – мы рады приветствовать пятерых новичков. Очень приятно иметь среди нас молодёжь, и я уверен, что вскоре они привыкнут к военной дисциплине. Как я не раз и не два говорил более опытным членам нашего отряда «Герои Харви», если тебе приказывают прыгать, ты можешь задать только один вопрос: «Как высоко?»

Произнося эти слова, он с широкой улыбкой уставился прямо на меня, будто натягивая между нами какую-то нить. Настроение у него, кажется, было неплохим, потому я криво улыбнулась в ответ.

Собрание закончилось, и я отправилась к себе вместе с какой-то леди лет тридцати на вид, простенькой женщиной с каштановыми волосами, – она всегда выглядела уставшей и сердитой, чем бы ни занималась. Звали её Оливия. Шарин проводила нас взглядом, но следом не пошла. Думаю, она решила, что с Оливией я в полной безопасности, но я решила рискнуть и сказать кое-что непочтительное.

– Я всё пыталась понять, что мне напоминает это собрание, – заговорила я. – И наконец сообразила: я будто вдруг вернулась в школу.

Оливия засмеялась, но тут же виновато огляделась по сторонам.

– Ты знаешь, чем майор Харви занимался до вторжения? – спросила она. – Ты поэтому так сказала?

– Нет, я не знаю. Разве он не военный?

– Да ты шутишь, наверное! – снова хихикнула Оливия. – Он заместитель директора в рисдонской старшей школе.

– Ох!

Я почувствовала себя обманутой. Ведь всё это время я считала, что майор Харви – настоящая армейская суперзвезда!

– Тогда откуда у него военные знания? – спросила я.

– Какие военные знания? Это всё такое же военное, как клуб боулинга. Харви полтора года состоял в запасе, вот и всё.

– Но как же все эти разговоры о взрывах электростанций и вражеских машин?

– Ну, разговоров-то много можно услышать о том, что вокруг происходит…

– Так это и всё? Просто болтовня?

Оливия пожала плечами:

– Ну, они действительно подорвали две будки. Одна – трансформатор в Южном Рисдоне, а вторая – телефонная подстанция на линии к Даклинг-Флэт. Только в тот момент на десять километров вокруг не было ни одного вражеского солдата. Так что речь идёт вовсе не о ядерном реакторе. Одна будка размером с уличную уборную, вторая – чуть-чуть побольше.

– А машины? Что насчёт машин?

– Первой был грузовик, перевозивший солдат, он сломался и его бросили. Его и подожгли. Всем по золотой медали за это. Второй случай – такой же. Они просто ищут брошенные грузовики и легковушки и поджигают их.

– Поверить не могу…

Я действительно была потрясена и взбешена. Мы по-настоящему рисковали, мы причинили врагу настоящий ущерб, нам пришлось пережить ужасные события… и всё это время смешной толстячок и женщина с накрашенными губами и ресницами болтают между собой о том, как они хороши, какие они герои, и просто-таки раздуваются от самовосхваления! А как майор Харви разговаривал со мной, словно я щенок, нагадивший на новый ковёр? Да я сделала в десять раз больше, чем он! Как они смеют?!

Я пошла искать Робин и Фай, чтобы поведать им обо всём, но рядом с ними были их дуэньи. Потом меня заметила Шарин и тут же поволокла на кухонную площадку чистить картошку. Чистить картошку, когда ты взбешён, – не лучшая идея. Едва взявшись за третью картофелину, я сильно порезала большой палец на левой руке, хлынула кровь, и от этого я разозлилась ещё сильнее. Оливия подошла ко мне, чтобы перевязать порез. Попутно она мне сказала, что была медсестрой, так что умеет это делать. И правда, повязка получилась отличная.

Прежде чем я успела поговорить с кем-нибудь из своих друзей, атмосфера в лагере внезапно изменилась. На этот раз на пень забрался капитан Киллен. А я гадала, кем он был до вторжения: бухгалтером? Майора Харви почему-то нигде не было видно.

– Мы готовы начать операцию «Фантом», – провозгласил капитан сухим тоном. Я его почти не слышала, хотя стояла всего метрах в двадцати пяти. – Для самих действий нам понадобится всего несколько человек, но другие, если у них есть желание наблюдать за операцией, могут смотреть с определённой точки в противопожарной полосе над Каннамулла-роуд.

Зрители!

«И сколько нужно заплатить за билеты?» – хотелось мне спросить. Но у меня всё-таки хватило ума промолчать. Я посмотрела на Гомера, пытаясь поймать его взгляд, но он без какого-либо выражения на лице смотрел на капитана Киллена и не желал оглядываться по сторонам.

– Операция «Фантом» нанесёт врагу удар прямо под дых, – продолжал капитан Киллен. – Врежем там, где ему будет больнее всего. Это станет самой крупной операцией, предпринятой «Героями Харви», и самой важной из атакованных нами военных мишеней. Итак, в деле примут участие следующие: Ольсен, Эллисон, Бэббидж…

Прозвучало с десяток имён. Видимо, таково было представление капитана Киллена о маленькой группе. Ни Гомера, ни Ли среди них не было, и это меня порадовало. И уж конечно, не было никаких шансов, что выберут Робин, Фай или меня. Девушки не могли сравниться с «Героями Харви», их уделом было приготовление пищи и уборка. Но я ни секунды не колебалась, когда Шарин спросила меня, хочу ли я пойти посмотреть. Мне всё это казалось весьма забавным, но Шарин и остальные вовсе не смеялись. Все в лагере были сосредоточенны и молчаливы, пока группа готовилась к выходу. Конечно, это ведь действительно всерьёз, сердито напомнила я себе, – любое столкновение с противником было делом непростым, – мне хотелось лишь, чтобы они перестали себя вести как герои какого-нибудь американского военного фильма. Всё было совершенно не похоже на то, как действовали мы сами. Наша отчаянная борьба с врагом уже начинала казаться дурным сном, фантастическим к тому же, всё совершенно отошло куда-то вдаль, и уже с трудом верилось, что это происходило на самом деле.

Тем не менее я совсем не видела причин приглашать зрителей, разве что это заставляло капитана Киллена и остальных героев ощущать себя большими и важными. Но это не моя забота, собственно. Я полагала, что могу пойти и понаблюдать, вовсе не считая этих парней ходячей легендой. Поэтому я присоединилась к компании зрителей, надеясь, что майор Харви меня не заметит и не остановит. Нас было, наверное, человек пятнадцать, включая Фай, Робин, Гомера и Ли, – но, конечно же, прежде чем мы смогли уйти, нам пришлось выслушать Чрезвычайные Наставления капитана Киллена.

– Итак, – начал он, окидывая нас суровым взглядом, как будто мы собирались на школьную экскурсию в музей, битком набитый драгоценным фарфором. – Я хочу, чтобы вы зарубили себе на носу: мы приступаем к активным действиям. И те, кому позволено нас сопровождать, должны понимать, что любой приказ надлежит исполнять мгновенно. Вы должны держаться тихо, не высовываться, стараться не разговаривать. Постоянно быть за укрытием. А вы, дети… – (Это он о нас, сообразила я, сразу вскипая злостью). – Вы, дети, в особенности! Я не хочу слышать с вашей стороны ни единого слова! Не лезьте никому под ноги и ведите себя как положено.

Не знаю, чего он ожидал: может, думал, что мы начнём играть в прятки или затянем туристскую песню? На этот раз я даже не осмелилась посмотреть на Гомера. Он, вероятно, готов был расплавиться от ярости.

Я ожидала, что вот-вот появится майор Харви, но все уже тронулись в путь, и пришлось поспешить следом. Только тогда до меня дошло, что майор не идёт с отрядом. Я гак разозлилась, что начала скрипеть зубами и боялась раскрыть рот, чтобы не брякнуть что-нибудь непотребное. Вот это командир! Я презирала его. Болтать – вот единственное, что он только и умел.

Капитан Киллен вёл десяток партизан. Вскоре они разделились и пошли вниз по склону, по пересохшему руслу ручья.

Нашу группу вёл пожилой мужчина серьёзного вида, в очках. Его звали Терри. Он не говорил ни слова, но, похоже, неплохо ориентировался на местности. Мы следом за ним шли по гребню между деревьями. Я надеялась, что он действительно знает, куда идёт, ведь к тому времени, когда нам пора будет возвращаться, уже стемнеет. Я шагала рядом с Фай и её охранницей, Давиной. Оливия была немного впереди, а Робин – сзади, вместе со своей соседкой по палатке. Шарин с нами не пошла. Физические нагрузки были не для неё. Гомер и Ли шагали впереди, сразу за Терри.

Мы двигались таким образом около часа. Я наслаждалась прогулкой, она меня успокаивала. Мне нравился буш, нравилось быть в форме. От того, что я целыми днями топталась в лагере, общаясь почти с одной только Шарин, меня уже тошнило. Никакой опасности не чувствовалось, поэтому мой ум был свободен от страха. Капитан Киллен говорил, что мы будем находиться далеко от места главных событий, а после разговора с Оливией я была уверена, что собственно с врагом нам встретиться не удастся.

Наконец кустарник стал реже, и мы увидели долину. Далеко внизу были заметны жёлтые участки просёлочной дороги. Потом стал виден и довольно длинный её отрезок, там, где узкая долина уже превращалась в широкую ровную местность. Теперь нам приходилось избегать открытых мест и прятаться за деревьями. Я чуть ли не всё время шла, задрав голову. Было так приятно снова увидеть простор чистого неба! Пока мы пробирались сквозь густой кустарник, мы ещё переговаривались, но теперь все притихли, так что не нужно было никого слушать. И это было приятно.

Длинная противопожарная полоса в буше выглядела уродливо: бульдозер выворотил здесь глину и траву, мелкую поросль вдоль старой изгороди из кольев. Терри заставил нас пересечь полосу парами, пробежать через неё, пригнувшись, что было вполне разумно. Потом, когда все оказались на другой стороне, мы стали взбираться на холм.

Солнце уже начало опускаться; воздух быстро становился холоднее, тени деревьев были уже такими длинными, что достигали буша по другую сторону полосы. Но нас согревало быстрое движение. Подъём был крутым, и к тому времени, когда мы добрались до вершины, все уже задыхались. Но дело того стоило. Нам открылась потрясающая панорама. Вокруг Виррави лежали хорошие земли, но долина этой реки была самой плодородной в этой части мира. Здесь выпадало больше дождей, чем у нас, – то ли из-за формы гор, то ли ещё из-за чего-то, – и влаги тут хватало. На одном участке виднелся длинный ряд оросительных труб, похожих на какую-то машину из научной фантастики. Дальше стоял фруктовый сад, где деревья накрывали белые шатры, делая их похожими на скульптуры под открытым небом. Даже в такое время года пастбища и загоны зеленели, хотя их, скорее всего, не поливали с начала вторжения. И только вдали виднелся жёлтый цвет засухи. Садившееся солнце походило на некое огромное внимательное существо, охраняющее свои владения. Да, здесь всё казалось таким безмятежным, таким старым, спокойным и мирным, словно все эти мелкие стычки между людьми за право жить здесь землю вовсе не интересовали. Это мне напомнило строчку из одного стихотворения Криса: «Океану нет дела до моряков, пустыне нет дела до меня…»

Я начала беспокоиться за Криса, чувствовать себя виноватой. Похоже, обратный путь в Ад станет нелёгкой задачей. Я твёрдо решила завтра утром, пораньше, пойти к майору Харви и внушить ему, как важно для нас вернуться. Конечно, если бы в Аду осталась Фай, а не Крис, я сбежала бы ещё два дня назад. Может, лучше утром отправить к майору Фай?

Но пока что ко мне подобрался Гомер и потащил на другую сторону холма. Не говоря ни слова, он показал вниз, на дорогу. Именно там находилась цель капитана Киллена. Да, цель была аппетитной и, пожалуй, лёгкой – большой зелёный танк, развернувшийся поперёк дороги и выставивший орудия в сторону буша.

– Поверить не могу, – пробормотала я.

Даже с такой высоты было видно, что танк явно не в порядке. Он накренился на одну сторону, и мне показалось, что я вижу глубокие вмятины на дороге – там, где он потерял управление. Люк танка был открыт и никакого движения вокруг не наблюдалось.

– Точно как их войсковой грузовик, – сказала я.

– О чём ты? – спросил Гомер, явно не особо прислушиваясь.

Он пристально смотрел вниз, на танк, и мне показалось, что ему хочется забраться в эту махину.

– Ну, первый вражеский автомобиль, который уничтожили «Герои Харви», был транспортером, перевозившим солдат, точно так же брошенным на дороге. И потом другие, такие же.

Гомер наконец обратил на меня внимание.

– Что ты имеешь в виду?

Но нас прервал тихий оклик Робин:

– Эй, вон они…

Мы посмотрели вниз. Партизаны крались вдоль дороги примерно в километре от танка, они держались единой группой, прячась под деревьями, но не особо осторожничая. Мы узнали шедшего впереди капитана Киллена.

– Они довольно уверенно себя чувствуют, – заметила я.

– Наверное, заранее всё разведали, – предположила Робин.

– Надеюсь, – отозвался Гомер. – Так что ты хотела сказать насчёт того транспортера?

– Ну, мне Оливия рассказала… Эти парни просто милашки. Они не приблизятся к какой-то цели, если это не будет совершенно безопасно. Они поджигают сломанные или съехавшие с дороги машины, вроде вот этого танка. Брошенные. И сожгли таким образом несколько грузовиков.

Мы разговаривали шёпотом, хотя особой нужды в том не было. На лице Гомера появилось странное беспокойство.

– Ты хочешь сказать, они это регулярно делают?

– Не знаю, насколько часто. Но у меня сложилось впечатление, что все их вылазки таковы.

Гомер явно разволновался:

– Но это же значит, что они… Они что, думают, враг так и будет позволять им подкрадываться к машинам и сжигать их?

Он развернулся и сердито, взволнованно уставился на «Героев Харви». Мы могли рассмотреть кое-кого из них, когда они подобрались к повороту дороги.

– Ты думаешь… – начала было я.

– Я думаю, они сумасшедшие. Если они такое уже проделывали. Этот танк стоит миллионы.

Гомер подтолкнул нас немного вперёд, на несколько метров, так что мы оказались почти на виду, но зато прямо над танком.

– Смотрите внимательно, – пробормотал Гомер. – Ищите что-нибудь…

Терри отошёл от меня влево, в густые кусты, и там о чём-то говорил с Оливией. А Гомер вдруг приказал настойчивым шёпотом:

– Эй, отойдите под деревья!

Я отошла на несколько шагов влево, но Гомер и Робин остались на месте. Ли и Фай наблюдали за танком из-за груды камней по другую сторону пожарозащитной полосы, но теперь они повернулись к нам.

– Эй, что не так?! – крикнул Ли.

– Там! – почти в то же самое мгновение воскликнула Робин.

Яркий луч закатного солнца внезапно сверкнул на чём-то в деревьях рядом с дорогой. Я изумилась, что не заметила этого прежде. Может, мои глаза пока просто привыкали к косому освещению. А может, это было похоже на те загадочные картинки, на которые можно таращиться сто лет и видеть только фигуру молодой женщины, а однажды взглянуть под другим углом – и ты видишь лицо старухи.

И теперь, глядя в ту сторону, я видела солдат. Они прятались за деревьями и между камнями, устроившись полукругом над дорогой, ожидая капитана Киллена и его людей.

Это была засада, ловушка для дураков.

«Время, потраченное на разведку, потрачено не зря…»

Робин опередила остальных на секунду:

– Бе-е-е-ги-и-и-те-е-е!

Она вскочила, рупором приложив ладони ко рту, и её голос прокатился по склонам подобно крику какой-то гигантской птицы.

Эффект оказался впечатляющим. Он напомнил мне те моменты дома, когда я встряхивала какое-нибудь дерево, чтобы согнать с него диких бронзовокрылых голубей, и они шумно и стремительно уносились вдаль.

Но теперь это не было похоже на бегство птиц с одного дерева. Теперь движение началось одновременно везде. Вражеские солдаты вскочили на ноги, я увидела винтовки, повернувшиеся в нашу сторону. Захватчики, похоже, не предполагали, что кто-то есть и у них за спиной. Терри выскочил из кустарника, как взбесившийся олень. Он понятия не имел о том, что происходит. Наверное, решил, что Робин сошла с ума. Или что все мы – глупые безответственные дети, как считал и капитан Киллен. Я не сводила глаз с партизан. Когда Робин закричала, они уже прошли поворот и должны были оказаться у солдат на виду.

Я всеми силами беззвучно умоляла их: «Бегите! Бегите! Бога ради, бегите же!»

Но они будто примёрзли к месту. И все таращились наверх, в нашу сторону. Я даже видела лицо капитана Киллена и без труда догадывалась о его выражении. Он, наверное, уже начал мысленно составлять речь для собрания по возвращении в лагерь. Но её никому не суждено было услышать. Ни один из «Героев Харви» даже не снял с плеча винтовку. Они до сих пор не замечали засады. А мы втроём принялись пронзительно кричать, показывая пальцами на солдат. Кто-то из партизан наконец начал оглядываться по сторонам, один даже поднял винтовку. Тут враги открыли огонь. Мужчины задёргались, как безумные марионетки, но это длилось всего несколько мгновений. Они вертелись во все стороны, делали несколько шагов, а потом резко вздрагивали, когда в их тела врезались пули. Я не видела, как они падали, потому что к этому времени часть солдат начала палить в нашу сторону. У нас было несколько секунд, потому что враг ещё не перестроился. Солдаты не успели занять удобную позицию и не знали в точности, где их вторая цель.

Гомер, Робин и я метнулись вправо, к Ли и Фай. Если бы мы взяли влево от места, где находились, то, пожалуй, край защитной полосы оказался бы к нам поближе, но мы инстинктивно стремились к друзьям. К тому же и лагерь находился именно справа от нас, а остаться по другую сторону полосы относительно лагеря не хотелось. Последнюю пару метров я одолела одним прыжком, а пули уже с бешеной злобой срезали ветки деревьев надо мной.

Наверное, одна из них срикошетила от камня, потому что пролетела мимо меня, прогудев, как далёкий реактивный самолёт. Я упала на гравий и на какое-то колючее тёмно-зелёное растение, проползла несколько метров, потом снова вскочила на ноги и побежала, потратив лишь мгновение, чтобы оглянуться на остальных и убедиться, что все они в порядке. Фай мчалась прямо за мной.

– Все целы, – выдохнула она.

И я побежала дальше.

Минут двадцать мы со всех ног неслись через буш. Топот ног раздавался и справа и слева, я слышала рядом с собой тяжёлое дыхание Фай. А потом слева раздался голос Робин, опасно громкий:

– Стойте, стойте все!

К этому времени я уже просто нуждалась в остановке. Затормозив, с трудом переводя дыхание, я ухватилась за Фай, чтобы не упасть. Робин тяжело бежала к нам вверх по склону.

– Вы как? – спросила она.

– Нормально, – ответила я и подумала: «Надеюсь, выгляжу не так ужасно, как ты».

У Робин на голове, сбоку, виднелась кровь, и кровь текла у неё из носа. Фай подошла к ней, но Робин оттолкнула её руку.

– Это ерунда, – сказала она. – Ударилась о ветку.

Сумерки сгущались. Был слышен треск ломающихся ветвей и шорох гравия, кто-то поднимался по холму. Я испуганно оглянулась, пытаясь разобрать что-нибудь в темноте. Это был Гомер.

– Ты как? – одновременно спросили мы.

Он просто кивнул в ответ.

– А где Ли? – задала я вопрос.

– Разве он не с гобой был? – добавила Фай.

– Нет, он был с вами.

– Нет, – ответила Фай. – Он прыгнул прямо в твою сторону, когда ты побежал к деревьям.

– Я его не видел, – покачал головой Гомер.

Внезапно наступило молчание.

– Мы не можем позвать его, – сказал Гомер. – Слишком опасно.

Я повернулась к Фай в поисках виноватого.

– Ты же мне сказала, что всё в порядке! – в бешенстве воскликнула я.

– Ну да, так оно и было! – огрызнулась она. – И Ли был в порядке. Стоял рядом с деревьями, его не подстрелили. Что ещё тебе нужно? Я не собиралась там оставаться и оказывать кому-то первую помощь.

Фай дрожала с головы до ног, и мне стало не по себе из-за того, что я набросилась на неё. Но времени на извинения не было.

– Давайте-ка подумаем как следует, – предложил Гомер. – Мы можем вернуться в лагерь и всех предупредить. И мы можем пойти искать Ли. Если с ним всё в порядке, он уже сам идёт к лагерю. Если не в порядке, у нас серьёзная проблема.

– Тех, кто в лагере, другие предупредят, – возразила я. – Терри и остальные.

– Но они могут остаться по другую сторону полосы, – напомнил мне Гомер. – Или оказаться в ловушке.

– Тогда они уже мертвы, – сказала Робин.

– Мы должны разделиться, – заявила я.

– Согласен.

– Я пойду искать Ли.

– Я с тобой, – сказал Гомер.

– Хорошо, – согласилась Робин. – А мы двинемся в лагерь. А потом вернёмся к вам, ребята.

– Нет, так не получится, – решила я. – В такой темноте нам никогда друг друга не найти. Если там нет следов Ли и никакой тропы, мы мало что сделаем до рассвета. Если мы его не отыщем, то тоже вернёмся в лагерь.

На том и порешили. Мы думали, что сможем найти лагерь, даже если придётся подняться на скалы и искать его с гребня.

Мы с Гомером поспешили назад, к месту событий, той же дорогой. Держаться слишком уж тихо не старались, уверенные, что никто не станет гоняться за нами по бушу теперь, в почти полной темноте. Но нужно было разобраться, где именно мы подошли к защитной полосе. И оказалось, что мы ошиблись в расчётах своей скорости, обратно нам пришлось ползти около получаса.

В лунном свете пожарозащитная полоса была похожа на светлое шоссе по сравнению с тьмой окружавшего её буша. Мы минут двадцать лежали, глядя на неё. Наконец Гомер прошептал:

– Вроде ничего такого не видно.

– Я пойду. А ты здесь подожди.

Прежде чем Гомер успел возразить, я поднялась и стала подкрадываться к вскопанной полосе. Забавно, что, когда все были вместе, руководил почти всегда Гомер, а когда мы остались вдвоём, главной стала я. Я уже почти добралась до дороги. Там не на что было посмотреть. Ни трупов, ни солдат, ни ружей. И танка тоже не было. Чёрт побери, как же глупы были «Герои Харви», что попались в такую ловушку! Но, напомнила я себе, и я ведь ничем не лучше. Думала, что мы идём полюбоваться костром, а вместо того увидела расстрел, тошнотворное бессмысленное убийство.

Я пробралась немного вправо, почти до поворота дороги. Теперь можно было разобрать тёмные пятна на ней, я долго таращилась на них в каком-то оцепенении, не понимая, пятна ли это крови, тени ли деревьев. Неужели всех убили? Я принялась гадать, что могло произойти с выжившими, а потом вдруг связавшиеся воедино мысли заставили меня снова полезть вверх по склону, к Гомеру.

– Слушай, – задыхаясь, заговорила я, обогнув куст, за которым сидел Гомер. – А если они убили не всех? Представь, что кто-то был только ранен, а?

– И что? К чему ты клонишь?

– Да вот… Какой вопрос им зададут прежде всего, когда поймают?

– Что? Ну да, понял… «Где ваш лагерь?»

– А если их даже пытать начнут, чтобы узнать?

– Они всё выложат. Бежим! – Он быстро встал, потом замер. – А как же Ли?

– А Робин и Фай? Если они поймали Ли, – сказала я, и у меня даже на лбу кожа покрылась мурашками от этих слов, – то искать некого. Если он ранен и лежит где-то в кустах, мы можем не найти его за целую ночь. Если он в порядке, сам доберётся до лагеря. А вот те трое могут оказаться на месте одновременно с врагом, а мы тут сидим и болтаем об этом.

Мы помчались вперёд, едва я успела договорить. Это снова был безумный, панический бег, мы обдирали кожу о кусты, ударялись о крепкие ветки. Потом на несколько минут выскочили на открытое пространство, где не было ежевики и кроличьих нор или упавших деревьев, и тут я вдруг, поскользнувшись на камне, поросшем мхом, упала с размаху и ушибла колено. К тому же чуть не сбила с ног Гомера, мчавшегося рядом.

– Эй, ты в порядке? – спросил он.

– И почему я была уверена, что ты спросишь?

– Так что, в порядке?

– Не знаю. – Потом, собрав всю силу духа, о чём любил порассуждать Гомер, добавила: – Да, всё в порядке. Просто дай мне прийти в себя… – Через пару секунд я наконец сказала: – Помоги встать.

Не слишком уверенно, но я поднялась на ноги. И дело даже не в колене, я просто была потрясена тем, что упала.

– Спокойнее, – сказал Гомер.

– Это как же? Ладно, идём.

Мы снова побежали, но вскоре нас заставил остановиться звук стрельбы. Выстрелы звучали довольно далеко, пугающими очередями автоматов, сквозь которые пробивались отдельные выстрелы. Мы с Гомером в ужасе переглянулись. Я вдруг подумала, не придётся ли Гомеру, мне и Крису остаться в Аду вместе до конца нашей жизни. Это казалось чудовищным, отвратительным. А если мы не вернёмся и Крис навсегда останется там в одиночестве? Похоже, мы оба не находили, что сказать. Я видела, как задрожали губы Гомера, когда он попытался произнести что-то. Я тоже открыла рот, совсем не зная, что из него вырвется.

– Идём к тому дереву?

– К дереву? К какому дереву?

– Ну, к дереву, которое упало с утёса, из Ада. К нашей лестнице.

– А ты можешь его найти?

– Да, если мы просто пойдём к скалам и поищем как следует. Наверняка остальные тоже туда пойдут.

– Ладно.

Было ясно, что в лагерь Харви возвращаться смысла нет, если туда уже добрались солдаты. Оружия у нас ведь не было. А голыми руками пули не остановишь.

Мы поспешили дальше. Я всё ещё шла впереди, и вполне уверенно, считая, что, если колену не дать остыть, с ним всё будет более или менее нормально, и хотя иногда в нём вспыхивала острая боль, её можно было терпеть. Мы шли всё вверх и вверх, поднимаясь пока что в сторону лагеря партизан, но обходя его стороной и держась ближе к утёсам. Всё ещё были слышны иногда залпы оружейного огня, а теперь, когда мы находились ближе к лагерю, до нас доносились и крики. Поддерживать колено в тёплом состоянии мне не составляло ни малейшего труда: я разгорячилась вся, с головы до ног, и отчаянно потела. Мы уже добрались до густого леса, и вскоре бежать станет невозможно, но я старалась не терять темпа. Но сочетание темноты, усталости, паники и густых зарослей превращало каждый преодолённый метр в пытку. Я то и дело на что-нибудь натыкалась, вскрикивала от боли и разочарования, снова ударялась коленом. Наконец, когда перед нами возникло очередное упавшее дерево, я не смогла через него перебраться, у меня просто не осталось сил… И я встала перед ним, тихонько всхлипывая, как какой-нибудь трёхлетний малыш.

– Давай! – сказал Гомер, подходя ко мне сзади и толкая в спину.

Думаю, он тоже был слишком уставшим, чтобы проявлять сочувствие.

Я шагнула вперёд, кое-как перелезла через ствол, который и толстым-то не назовёшь, и зашагала дальше.

Через полчаса мы наконец добрались до скальной гряды, а то мне уже начинало казаться, что каким-то чудом мы проскочили мимо неё, хотя географически это было невозможно. Видимо, я просто не осознавала, насколько медленно мы продвигаемся. Я приветствовала скалы, как какого-нибудь старого друга, и на мгновение прислонилась к большому камню, чтобы ощутить щекой его прохладу. А потом медленно, утомлённо выпрямилась, как старая леди, и заставила себя шагать дальше. Идти было всё так же трудно, потому что во многих местах деревья росли вплотную к каменной стене. Но теперь, по крайней мере, стало ясно, что мы на верном пути и движемся к конкретной цели. От этого в нас появилось нечто вроде целеустремлённости, пусть даже в конце пути нас никто не ждал.

Около часа ночи мы наконец увидели старое побелевшее дерево, сиявшее в слабом лунном свете, точно призрак. Рядом с ним никого не было. Я села по одну сторону ствола, прислонившись к нему, Гомер – по другую. Мы не произнесли ни слова, мы просто ждали.