Смерть у порога

Глава семнадцатая

Два дня спустя на похороны Лэнгли собрался, казалось, весь Промис-Фоллс. В церкви Святого Петра легко могли уместиться человек пятьсот, и в тот день там яблоку было негде упасть. Альберт Лэнгли управлял самой большой юридической фирмой в городе, его жена Донна являлась одной из самых известных светских львиц города, а их сын Адам пусть и не считался лучшим учеником в школе, но имел прекрасные отношения с учителями и одноклассниками. Поэтому неудивительно, что попрощаться с ними пришло столько друзей, приятелей и знакомых покойных.

Не говоря уже о членах семьи.

В церкви я заметил сестру Донны Хизер — вместе с мужем и двумя детьми она прилетела из Айовы. Мать Альберта, пожилую женщину из Санкт-Питерсберга, привез сюда брат покойного Сет из Южной Каролины. Собрались кузены и племянники Лэнгли со всех концов страны, а также дядя Альберта из Манитобы.

И все плакали.

Это были первые похороны, на которых присутствовал Дерек. Жизнь сыграла с ним злую шутку, заставив парня в первый раз в жизни присутствовать на этой печальной церемонии, где прощались сразу с тремя знакомыми людьми, которые погибли так рано.

Похороны бабушки и дедушки, возможно, не так сильно травмировали бы его психику. Мать Эллен умерла, когда Дереку было всего шесть лет, и мы решили, что он еще слишком маленький и подобная церемония только расстроила бы его.

Мы сидели посреди церкви, достаточно далеко от гроба. Пусть и жили рядом с Лэнгли, но многие из присутствующих на службе состояли в более тесных отношениях с ними, и мы не стремились занять место в первом ряду.

Мэр произнес небольшую речь. Она изобиловала банальными сентенциями, но тем не менее Рэнди сумел почти искренне изобразить скорбь.

— Альберт Лэнгли, — провозгласил Финли, — был поистине человеком особенным. Он преданно и честно выполнял свои обязанности, являлся поборником справедливости и равноправия и мечтал, чтобы Промис-Фоллс стал еще более чудесным и процветающим городом.

И ни одного упоминания о том, что он по-свински обращался с женой. Но разве мог Рэнди сказать о чем-то подобном в своей речи, которая явно была репетицией выступления перед журналистами, где он собирался заявить о намерении баллотироваться в конгресс?

Почти всю церемонию в зале слышался странный шепот, и причина крылась явно не в долгом выступлении Финли. Люди пересказывали друг другу какую-то новость, наконец она дошла и до нашего ряда.

Сидевшей рядом с нами женщине какой-то мужчина — вероятно, ее муж — прошептал что-то на ухо.

— Нет, — тихо произнесла она. — О Господи!

Я наклонился к ней и негромко спросил:

— Что случилось?

— Какой-то мужчина покончил с собой. Кажется, полиция хотела допросить его по делу Лэнгли.

— Кто?

— Полицейские пришли к нему домой, чтобы задать несколько вопросов, а он взял и убил себя.

— Кто это был?

— Я не знаю имени. Он имел какое-то отношение к одному из дел Альберта. Там еще убили мальчика.

Теперь Эллен толкнула меня в бок. Я шепотом рассказал ей все, что услышал.

— Кто это? — спросила жена.

Я покачал головой. Мы должны были дождаться конца службы, чтобы все разузнать.

Когда служба закончилась, толпа направилась к выходу. Женщины вытирали глаза платками, мужчины старались держаться стоически, и все задавали друг другу вопросы, пытались узнать подробнее о том странном происшествии.

Я заметил сестру Донны — Хизер. Помню, она приезжала однажды в Промис-Фоллс вместе с семьей. Рядом с ней был ее муж Эдвард. Я подошел к ним, Дерек и жена следовали за мной. Они не сразу узнали меня.

— Мы скорбим вместе с вами, — выразила соболезнования Эллен.

Хизер кивнула и спросила:

— Вы слышали?

— Да, кое-что, — признался я. — Но до нас дошли только обрывки информации.

— Я разговаривала с детективом Дакуортом, — объяснила она. Барри мелькнул в толпе несколько минут назад. — Он хотел поговорить с человеком по имени Колин Маккиндрик.

«Ну конечно. Человек, чьего сына забил бейсбольной битой насмерть Энтони Колаптино».

— И что? — спросил я.

— Когда детективы постучали в дверь и сказали, что хотят переговорить с ним по поводу его угроз Альберту, Маккиндрик велел им убираться и пригрозил, что станет стрелять, если полицейские войдут. А минуту спустя в доме прогремел выстрел. И когда они вошли, Маккиндрик был мертв. — Хизер зажала рот рукой, а потом с трудом проговорила: — Он выстрелил себе в голову.

Эдвард обнял ее и прижал к себе.

— Боже, — ужаснулся я. — Мы слышали немного об этом деле, но, наверное, Барри вам все подробно рассказал. Маккиндрик говорил Альберту, что сведет с ним счеты, или что-то в этом духе, когда отпустили парня, который убил его сына. Альберт убедил присяжных, что Колаптино действовал в целях самообороны.

Хизер покачала головой — было видно, как она подавлена случившимся. Эллен дотронулась до ее руки:

— Нам очень жаль. Мы больше не будем донимать вас расспросами.

Это был своего рода сигнал — пора оставить их в покое. Когда мы отошли в сторону, жена спросила:

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Даже не знаю. Но если честно, я удивлен.

— Может, теперь все закончится?

— Возможно.

— Детективы пришли к нему в дом, хотели расспросить об Альберте, а он взял и убил себя?

— Что? — спросил Дерек. — Значит, копы думают, что Маккиндрик убил Адама и его родителей?

— Представь, полиция приходит к твоему дому и хочет расспросить о трех убийствах, после этого ты кончаешь с собой. Это очень похоже на признание, — заметила Эллен. — Он наверняка страшно страдал. Сначала из-за гибели сына, а потом, если он действительно убил Лэнгли, его наверняка мучило чувство вины.

Я по-прежнему не знал, что думать.

— Когда ты убиваешь адвоката, который отпустил на свободу убийцу твоего сына, это ужасный, но вполне объяснимый поступок. Но я не понимаю, зачем он убил жену и ребенка Лэнгли? — продолжала жена. — А может, это входило в его планы. Маккиндрик потерял сына и хотел, чтобы ребенок Альберта и его жена тоже погибли.

Как ни печальна была эта новость, но я почувствовал себя так, словно с моих плеч упал тяжелый груз. Если наши предположения оправдаются, то, возможно, я даже смогу забыть историю с Конрадом и пропавшим компьютером.

Эллен с грустью покачала головой. Дерек, который все утро умирал от жары в костюме и галстуке, сказал, что хочет домой.

Я разделял его желание. Мы повернулись, чтобы пойти на парковку, как вдруг увидели Конрада Чейза и Иллину, беседовавших с незнакомой женщиной. На вид она была чуть старше шестидесяти, тонкие седые волосы, немного вызывающий макияж, скромные, но дорогие серьги, а на пальце кольцо с крупным камнем. Ее кремовые узкие брюки и красная шелковая блузка смотрелись скромно, но элегантно. Слишком изысканно для повседневной одежды и несколько вызывающе для похорон.

— Джим, Эллен, — окликнул нас Конрад неожиданно дружелюбным тоном, чего, признаться, я не ожидал, учитывая, что наша последняя встреча закончилась перепалкой. Он кивнул нашему сыну и добавил: — Здравствуй, Дерек.

— Конрад, Иллина, — произнес я, затем повернулся к седовласой женщине: — Кажется, мы не встречались раньше.

— Элизабет Хант, — представилась она.

— Джим Каттер. А это моя жена Эллен и наш сын Дерек.

— Рада знакомству. Я понимаю, как вы подавлены, это была такая грустная церемония.

— Элизабет собирается поехать отобедать с нами, — объяснил Конрад. — Она приехала сюда прямо из своего дома на озере. — Президент колледжа сделал паузу, а потом закончил: — Элизабет — мой литературный агент. — Таким тоном хвастаются приобретением нового автомобиля.

— Что ж, — пожал я плечами. — Рад за вас.

— Мы там скорбим. — Конрад кивнул в сторону церкви. — Так скорбим. — Его грусть, как и большинство эмоций, казалась наигранной и показной. — Но мы должны идти дальше, не так ли?

В ответ послышалось какое-то утвердительное бормотание, но оно исходило не от меня.

— Джим, Элизабет могла бы познакомить вас с агентами, которые работают с художниками. То, что я говорил насчет ваших работ, может, показалось вам и не совсем уместным, но я был искренен.

— Что? — удивилась Эллен. Я не пересказывал ей нашу беседу с Конрадом слово в слово.

— Вообще-то, — замялась Элизабет, — боюсь, я не так много общаюсь с…

— Вот и правильно, — перебил я. Мне даже стало жалко ее из-за того, что ей приходилось терпеть выходки Чейза. — Вам не стоит утруждать себя.

— Верно, у Элизабет и без того будет много работы, когда Конрад допишет свою книгу, — заметила Иллина.

Глаза жены расширились от удивления.

— Ты написал книгу? Новую книгу?

— Ну, вроде того. Элизабет сказала, что многие издательства хотели бы почитать ее. — Наш гений явно перестарался со скромностью.

— Конрад, — начала осторожно Хант. Очевидно, ей было неудобно обсуждать это в нашем присутствии.

— Прекрасная новость, — отреагировала Эллен сдержанным тоном. — Насчет книги.

— Нам пора. — Мне хотелось поскорее убраться отсюда.

Но наше светило явно не хотело отпускать нас.

— Вы слышали, что случилось? — спросил он. — Об этом все только и говорят.

— Вы о Маккиндрике? — спросил я, и Чейз воодушевленно кивнул:

— Верно. Такие новости распространяются быстрее, чем лесной пожар. Даже не представляю, что будут говорить об этом в прессе. Доведенный до отчаяния отец, узнав, что убийцу его сына отпустили, покончил с Альбертом, а потом свел счеты с жизнью, поняв, что полицейские выследили его.

— Думаю, именно так все и будет, — подытожил я.

Чейз внимательно посмотрел на меня:

— Можно вас на минутку?

Мы отошли в сторону.

— Уверен, что после этого события, если все пойдет так, как я думаю, вы больше не станете подозревать, что тот дурацкий компьютер с моим романом в нем имеет какое-то отношения к убийствам.

Я даже не знал, что сказать. Пока думал над ответом, Конрад заполнил паузу:

— Знаете, наша вчерашняя ссора очень расстроила Иллину. Она услышала некоторые из ваших обвинений в мой адрес. Я сказал, чтобы жена не обращала внимания, здесь даже нечего было обсуждать. Хочу, чтобы мы обо всем забыли, Джим. Извиняюсь за то, что говорил с вами вчера в таком тоне. Это случилось непроизвольно. Но вы должны понять, что человек с моей репутацией не может спокойно выносить клевету в свой адрес.

— Конечно. Как скажете, Конрад.

Он улыбнулся и похлопал меня по плечу:

— Рад, что мы пришли к согласию, Джим. И не будем обижаться друг на друга. Хочу, чтобы вы с Эллен были первыми, после моего агента, кому я позволю ознакомиться с моим новым романом.

— Это широкий жест с вашей стороны.

— Мне важно ваше мнение. Очень. И я думаю, эта книга станет хорошим подспорьем для Эллен в организации следующего фестиваля. Выход в свет моего нового романа придаст дополнительную значимость этому мероприятию.

— Пойду к своей семье, Конрад, — закончил я этот поток словоизлияний, извиняясь за уход.

Может, Чейз был прав. Возможно, теперь все действительно кончено. У меня не осталось аргументов против того, что сказали Конрад и Эллен. Я так ничего и не стал предпринимать по поводу пропавшего компьютера. Пару раз собирался позвонить Барри, но так и не сделал этого. Я не знал, насколько полезной была эта информация, поэтому снова и снова обдумывал мотивы, которые толкали меня совершить этот поступок. Любой мой опрометчивый шаг мог отразиться на карьере Эллен и, что было не менее важно, на нашем браке.

Решил, что нужно немного подождать, пока все уляжется. По крайней мере пока не завершатся похороны Лэнгли. День только начинался. Поскольку нам с Дереком не нужно было ехать на кладбище, мы подумали, что лучше всего переодеться в рабочую одежду и привести в порядок дворы нескольких клиентов.

Мы работали в западном районе города, когда я заметил служебную машину Барри. Она остановилась напротив дома.

Дерек был в наушниках — он включил шумную пневмомашину, которой очищал дорожки от скошенной травы. Я похлопал его по плечу, а когда он обернулся, показал на машину Дакуорта.

— Это ненадолго, — сказал я очень медленно, чтобы он успел прочитать по губам.

Сын кивнул.

Барри опустил стекло на пассажирской двери:

— Привет, Джим! Не хочешь прокатиться со мной?

Я открыл дверь и сел в машину. Холодный воздух из кондиционера ударил мне в лицо. Я стал искать кнопку, чтобы поднять стекло, но детектив опередил меня. Потом он отпустил педаль тормоза, и мы медленно покатились по улице, словно не зная, куда ехать.

— Мы далеко?

— Без понятия, — ответил он. — Я просто хотел поговорить с тобой.

— О чем?

— О твоих отношениях с Донной Лэнгли. Ты никогда не говорил, что спал с ней.