Смерть у порога

Глава тридцать вторая

В понедельник утром я инструктировал Дерека на предмет его дальнейшей работы. В воскресенье мы решили устроить себе выходной и хорошенько отдохнуть.

— Строго говоря, — наставлял я сына, перед тем как ехать за Дрю, — ты босс. Техника и оборудование принадлежит твоему отцу, а ты — сын босса. Однако не нужно указывать Локусу, что делать. Ты сообразителен и становишься умнее с каждым днем, и все же пока что ребенок, и будет неправильно, если начнешь командовать взрослым мужчиной. Понимаешь, о чем я?

— Да, — согласился Дерек. — Нужно вести себя прилично, а не как полный придурок.

— Умница, — похвалил я его. — Мы с мамой поедем на ее машине, а ты сядешь за руль пикапа. Когда заберем Дрю, я вас познакомлю, а потом мама подвезет меня к ратуше.

— Даже не верится, что ты снова будешь работать на мэра, — удивился Дерек. — Я, конечно, не против, просто странно это как-то.

— Сам удивлен не меньше твоего, — признался я. — Но мы не всегда можем делать то, что нам хочется.

— Я бы помог тебе. Поработал бы у тебя бесплатно, чтобы ты сэкономил немного денег. Ведь это я во всем виноват. Я прятался в том доме и влип в историю. Вы с мамой не должны расплачиваться за мою дурость.

— Садись в машину, — велел я.

Мы с Эллен уселись в ее «мазду». Жена вела машину, а я показывал дорогу до дома Дрю. Когда мы подъехали, Локус, как всегда, ждал на обочине. Эллен затормозила, я вышел и подождал, пока Дрю не подойдет к нам.

— Это мой сын. Дрю, это Дерек. Дерек, это Дрю.

Они обменялись рукопожатиями.

— Я должен был позвонить тебе и все объяснить, но у меня даже не оказалось номера твоего телефона, — развел я руками.

— У меня нет мобильного — пока что не могу себе этого позволить. — Потом он обратился к Дереку: — Так тебя выпустили? Поздравляю.

— Я решил принять предложение и поработать в администрации мэра. — После тех осуждающих слов, которые высказал Дрю в адрес Рэнди, я не мог найти в себе сил, чтобы вслух произнести его имя. — Дерек на время заменит меня. Он знает работу, клиентов, технику.

— Хорошо, — кивнул Локус.

— Тогда я поеду. Поговорим вечером, — сказал я парню. Эллен вышла из машины, мы попрощались с сыном, обнялись. Он совсем не смутился и крепко прижался к нам.

Я уже садился в машину, когда услышал, как Дерек спросил у Дрю:

— Отец говорил, что вы грабили банки?

Возможно, мне стоило более тщательно проинструктировать его.

В тот день моя одежда отличалась от той, что я обычно носил на работу, — черные брюки, черные ботинки, белоснежная рубашка, серый спортивный жакет. Я положил на всякий случай в карман свернутый галстук. Но поскольку жара по-прежнему не спадала и я собирался держать ворот рубахи расстегнутым, подумал, что в нем вряд ли возникнет необходимость.

Я уже отвык проводить долгие часы в ожидании, но именно этим мне и пришлось заниматься почти все утро. Попутно узнал последние новости от других сотрудников администрации, которые одновременно сочувствовали мне и поздравляли с удачным разрешением семейных проблем.

Вскоре после обеда Рэнди заявил, что у него намечено несколько встреч за пределами мэрии. Он постарался облегчить свой график, поскольку на следующий день была запланирована пресс-конференция, где он предполагал официально заявить о намерении баллотироваться в конгресс.

Первым в его списке было открытие автомагазина, где мэр перерезал ленточку, съел кусок торта, пообщался с народом и сфотографировался около автомобиля, делая вид, будто собирается сесть в него. Я остался в «гранд-маркизе», поскольку совсем не горел желанием присутствовать на этом мероприятии. В качестве утешения получил бесплатный хот-дог.

После этого мы поехали в Дом Свонсон, где матери-одиночки получали материальную поддержку и кров. Мэр уже второй раз наносил сюда визит после того злополучного вторжения неделю назад, которое было так подробно освещено в прессе. Он уже привез очищенный ковер, на который его вырвало, а теперь хотел презентовать управляющей домом — Джиллиан Меткалф — чек на пять тысяч долларов. Я был уверен, что город выделял на Дом Свонсон гораздо большую сумму — где-то от пятидесяти до ста тысяч долларов в год. Но если отдать все деньги сразу, у тебя не представится лишней возможности попозировать перед фотографами. Лучше съездить сюда десять раз с пятью тысячами.

Пока мы шли к дому, Рэнди не скрывал досады.

— Куда подевались репортеры? — возмутился он. — Ты их видишь?

Я не заметил никаких следов прессы. У входа в Дом Свонсон не было ни микроавтобуса с эмблемой местного телеканала, ни автомобилей с логотипами городских газет. Да и кого могла заинтересовать передача чека на пять тысяч долларов приюту для матерей-одиночек? Не такая уж это и важная новость.

По своему прежнему опыту работы с Рэнди я прекрасно помнил его манеру поведения. Если он понимал, что его участие в том или ином мероприятии не будет освещено в прессе достаточно хорошо, просто отказывался от участия. Однажды его пригласили на выпускной вечер в местной школе. Но когда Финли узнал, что его посадят не на сцену, куда будут подниматься выпускники за дипломами, а в первом ряду зрительного зала, где его никто не увидит, начал препираться.

— Я отказался от участия в двух мероприятиях, где мне оказали бы больше уважения, а теперь вы предлагаете сидеть вместе с простым народом? — выговаривал он потрясенному директору школы. — Если вы не посадите меня на сцене, поеду в какое-нибудь другое место.

В этот момент я наклонился к нему и прошептал:

— Избиратели никогда не забудут вам таких слов.

— А кто у нас тут вообще мэр? — бросил он мне.

Но с Джиллиан Меткалф Рэнди не мог так поступить. Она умела работать с прессой. И случай с ковром в холле, на который вырвало Финли, был прекрасным тому подтверждением. Пускай поблизости не было видно ни одного журналиста, Рэнди постарается сделать все, чтобы она осталась довольна. Насколько ее мог обрадовать чек в пять тысяч долларов. Если Джиллиан — умная женщина, а в ее умственных способностях сомневаться не приходилось, она посмотрит на чек, одобрительно кивнет и удостоверится, что вскоре получит точно такой же.

Пока Финли тряс Меткалф руку и пытался с ней заговорить, а она лишь натянуто улыбалась в ответ, я прошел в коммунальную кухню. Это помещение было примерно в два раза больше, чем кухня в обычном доме. Две плиты, два огромных холодильника, пара микроволновок, посреди комнаты дюжина детских стульчиков. Повсюду разбросаны пластиковые слюнявчики. Откуда-то издалека доносились крики. Плакал младенец или даже двое маленьких детей, но ребенок, сидевший на высоком стуле посреди кухни, молчал и выглядел вполне довольным. Мать кормила его с ложечки кашей.

— Здравствуйте. — Я постарался не показаться навязчивым или грубым.

Женщина посмотрела на меня, улыбнулась, но тут же вновь сосредоточилась на кормлении ребенка, которому на вид было около десяти месяцев.

Что-то в ее внешнем облике заставило меня повнимательнее присмотреться. Лет двадцать, а возможно, и меньше. Сальные светлые волосы до плеч, карие глаза, крошечный гвоздик в носу. Бледная кожа, на лбу — пара прыщей, на подбородке — глубокая ямочка, ни следа косметики.

Я пытался вспомнить, где мог видеть ее прежде. Меня сбила с толку одежда — мешковатые брюки и простая футболка. Раньше она скорее всего была одета иначе.

— У вас красивый ребенок. — Я подошел поближе.

— Спасибо. Его зовут Шон, — просияла молодая женщина.

— Привет, Шон, — поздоровался я. Каша вывалилась изо рта ребенка и упала на столик. Малыш посмотрел вниз и стал размазывать кашу руками.

— А меня — Линда, — представилась его мать.

— Здравствуйте, Линда. — Я протянул ей руку. — Я Джим, Джим Каттер.

Мы обменялись рукопожатиями. Немного детской еды прилипло к моей ладони.

— Приятно познакомиться, Джим. Так вы работаете на мэра?

Наверняка она увидела Рэнди, беседующего с Меткалф, пока шла с ребенком на кухню.

— Я его шофер. Вообще-то я лишь сегодня приступил к работе после двухлетнего перерыва. Временно замещаю его бывшего шофера, который больше не может выполнять свои обязанности.

— Он приходил сюда на прошлой неделе и все здесь заблевал. Не шофер, а мэр.

— Я слышал. Он профессионал.

— Блевать?

— Нет, выставлять себя идиотом. У него весьма обширный репертуар по этой части.

Линда улыбнулась и зачерпнула ложечкой еще немного каши.

— Да, охотно верно.

Тон, которым это было сказано, свидетельствовал о том, что она не понаслышке знакома с замашками мэра.

— Мне кажется, вы хотели меня о чем-то спросить. Вам, наверное, интересно узнать, почему я оказалась здесь, почему осталась без мужа?

Она почти угадала мои мысли. Я действительно хотел ее кое о чем спросить. Но не об этом.

— Мне кажется, что это не мое дело.

— Да ладно. Эрик, тот парень, от которого я залетела… думала, что он на мне женится, но его послали в Ирак. Я ждала его, надеялась, что, когда он вернется, станет хорошим отцом для нашего малыша и даже, возможно, женится на мне. Но его убили.

— Простите.

— Вертолет, в котором он летел, упал.

— Мне очень жаль.

— Глупая война, — покачала головой Линда.

— Так многие думают.

— Денег и работы у меня не было, и мне разрешили оставаться здесь с ребенком, пока я не встану на ноги.

— Понятно. — Я немного помолчал, а затем все же решился: — Вы правы, я действительно хотел задать вам вопрос. Но на другую тему.

— Правда?

— Вы мне кого-то напоминаете. Мне кажется, мы уже когда-то встречались.

Линда отвернулась от Шона и внимательно стала изучать мое лицо, а потом снова принялась кормить ребенка.

— Да, возможно, мы и встречались. Все может быть. У меня было много знакомых… — Она запнулась. — Много мужчин.

И тут я вспомнил. Это была та самая девушка, которая дежурила у входа в номер, в коридоре, тем вечером, когда Рэндалл Финли встречался с малолетней проституткой. Я подумал, что Линда зарабатывала так же, как и Шерри Андервуд; по крайней мере ее короткий топ, шортики и высокие каблуки натолкнули меня на подобную мысль.

— Значит, вы… то есть мне кажется, что тогда вы… — Как же сказать об этом молодой матери, которая кормила ребенка?

— Трахалась за деньги? — спросила Линда. — Не волнуйтесь. — Она кивнула в сторону Шона: — Малыш еще и «мама»-то говорит с трудом. — Она снова пристально посмотрела на меня. — Но не думаю, что занималась этим с вами.

— Нет, — согласился я. — Вы правы. — Пришлось сесть за один из столов, чтобы ей не приходилось вертеть головой при разговоре. — Значит, вы все-таки ушли с улицы?

— Да. — Она развела руками. — И оказалась вот здесь. В доме для брюхатых малолеток.

Я улыбнулся:

— Не нужно принижать себя.

— Почти вся моя жизнь была сплошным недоразумением. Но сейчас мне хочется взять себя наконец в руки. — Линда с гордостью посмотрела на ребенка. — Хочу закончить школу и пойти учиться в колледж.

— А чем вы собираетесь заниматься?

— Ну, возможно, стану журналистом. Я повидала много грязи и людей, которые жили неправильно. В наших газетах должны больше писать об этом. Не думаю, что большинству есть дело до уличных детей и того, что с ними происходит. Поверьте, я знаю, о чем говорю. И хотела бы попробовать что-то изменить.

— Вы молодец, — похвалил я, стараясь избежать менторского тона в голосе. С минуту мы оба молчали. — Вы знали девочку по имени Шерри?

— Шерри?

— Шерри Андервуд, — напомнил я. — Тогда вы еще… как это называется, работали.

— Были шлюхами, — уточнила Линда.

Я кивнул:

— Да. Вы дружили с ней? Работали вместе?

Молодая мать задумалась.

— Ах Шерри! Черт, я уже давно не вспоминала о ней. Она была на пару лет моложе меня. Слишком молоденькая для подобных вещей, но кого это волновало? Каждый должен зарабатывать себе на еду.

— Так вы знали ее?

— Немного.

— Вы знаете, что с ней потом случилось?

— А что?

Я колебался, не зная, как ей лучше все объяснить.

— Понимаете, — начал я, — мы встретились с ней однажды ночью, когда она попала в небольшую передрягу. Ей нужно было в больницу. Ее ударили по лицу. Я пытался уговорить ее пойти к врачу, но она не захотела.

— Ну да, — кивнула Линда, — помню. Вы там были. — Она выглянула за дверь кухни. — Это сделал тот человек, который привез сюда чек.

Я удивленно приподнял брови:

— Вы помните его?

— Вы даже не представляете, скольких людей я помню. И куда более важных, чем он. Я объясню вам, почему она не пошла в больницу. Ей пришлось бы заночевать там, и она потеряла бы кучу бабок. Согласитесь, не самый разумный поступок.

— Конечно. Шерри все еще там? Занимается этим?

— Не знаю. Я завязала раньше ее. И наши пути больше не пересекались. Но я видела ее однажды, незадолго до того как залетела. Это было в центре, в ресторане «У Келли». Вид у нее тогда был неважный.

— Что вы имеете в виду?

— Не знаю. Выглядела она паршиво. Ей было тогда шестнадцать или семнадцать, а на вид дашь лет сто. Некоторые девочки нормально приживаются на улице, а из других она выжимает все соки, девчонки начинают колоться, пить. Подхватывают СПИД или еще что-нибудь подобное. — Бывшая проститутка говорила так, словно это были совершенно обыденные вещи.

— Значит, дела у нее шли плохо? — спросил я. — Думаете, она все еще на панели?

Линда достала салфетку, чтобы вытереть Шону лицо.

— Сомневаюсь. С ее-то внешним видом. Если кто-нибудь не помог ей встать на ноги, то, возможно, Шерри уже нет на этом свете.

— По-вашему, Андервуд умерла?

Линда пожала плечами:

— Откуда мне знать? Если только она не изменила свою жизнь, что вряд ли. Да вы сами подумайте: много ли было у нее шансов встретить человека, который захотел бы помочь уличной девке, наставил бы ее на путь истинный? Я же говорила, что большинство людей не хотят иметь дело с такими, как мы.