Снежная слепота

19

Первые полчаса обратной дороги в город из округа Дандас Джино и Магоцци ехали в приятном молчании, в котором оба они нуждались. Магоцци думал, что если политика дискриминации существует, то она должна отражаться в политике управления полиции. Мужчины берут в напарники мужчин, а женщины женщин.

В первые дни работы в полиции его напарницей была толковая и сообразительная женщина, которая ни в чем не уступала в работе всем, кого он знал сейчас и потом. Она справлялась и с плохими парнями, и с жертвами, которые бились в истерике, со своим оружием, со своей карьерой – словом, со всем, кроме своего рта, словно молчание было какой-то страшной опасностью, с которой надо справляться непрерывными разговорами. Магоцци никогда и ни к кому не поворачивался спиной, но после недель общения с ней в тесноте патрульной машины он стал лелеять дикие мечты, как бы приложить машину о дерево – с ее стороны.

Порой тебе надо помолчать, кое о чем подумать или вообще ни о чем не думать. Женщины этого не понимают. Это было одной из десяти миллионов вещей, которые он просто принимал и давным-давно перестал пытаться понять. Мозги у женщин и мужчин работают совершенно по-разному. Это не значит, что одни лучше, а другие хуже. Просто общаться с противоположным полом – и на работе, и вообще в жизни – было куда труднее.

– О, мать твою! – внезапно сказал Джино, и Магоцци улыбнулся. Типичное начало мужского разговора.

– В чем дело?

– Да эти проклятые часы остановились. Ты знаешь, как я ненавижу такие вещи. Когда у моего деда останавливались часы, он просто заводил их снова. В наши дни ты должен отправиться в мастерскую, отстоять очередь к какому-то мальчишке с жевательной резинкой во рту, который продаст тебе батарейку, снова ждать, пока выяснят, подходит ли батарейка и как эту штуку открыть… сплошной бардак. Ну почему часы на приборной панели выходят из строя?

– Наверно, потому, что ни у кого нет времени прочесть двести страниц инструкции и понять, как с ними обращаться.

– Новые машины, новые часы, а у нас все равно ничего не работает. Весь мир катится к черту.

– В широком смысле слова.

Джино с шумом набрал воздуха, словно он полчаса не дышал.

– Должен сказать тебе, Лео, этот Биттеррут меня вроде как перевернул. И я до сих пор не могу понять, что к чему. Я смотрел на лицо Джули Олбрайт и думал, что тут перед нами океан проблем. Пару дней назад мы были о себе самого высокого мнения, потому что вытащили женщину из багажника и спасли от смерти, а теперь… Господи, да я даже имени ее не помню…

– Бетти Экман.

– Да, черт побери, а здесь мы попадаем в этот проклятый город, полный Бетти Экман и Джули Олбрайт, – и какого черта мы не могли добраться до них прежде, чем их засунут в багажник или начнут резать на куски?

Магоцци закрыл глаза.

– Мы делаем то, что можем, Джино.

– Неужто? Так почему же четырем сотням баб пришлось выстроить этот проклятый город, чтобы жить в безопасности? Дерьма кусок. Ну как я могу явиться домой и рассказать об этом Анджеле? Она даст мне выпить, поставит тарелку спагетти, о которых я мечтаю, погладит по голове, потому что видит, как мне плохо, и все время будет смотреть на меня грустными, оленьими глазами, словно я слабак какой.

– Она так не думает, и ты это знаешь.

– Может, и нет, но дело в том, что, если чувствуешь личную ответственность за одну женщину, ты начинаешь чувствовать такую же ответственность за всех них… а Биттеррут прямо и откровенно, в лицо напоминает тебе, до чего, черт побери, мы еще беспомощны.

– Так, может, ты опустишь Биттеррут, когда будешь рассказывать Анджеле о своем рабочем дне?

– Ты шутишь. Как тебе это пришло в голову? Думаешь, когда ты женат, что-то сможешь утаить? – Он уже почти не помнил, что Магоцци был женат и что Хитер ни в грош не ставила работу Лео. – Прости, старина. Я вечно забываю о Хитер.

– Хотел бы и я забыть.

Едва только минуло пять часов, когда они вернулись в Сити-Холл, но уже легли густые сумерки. Это еще не самое худшее в зимах на Среднем Востоке, но близко к тому. Темно, когда вы утром идете на работу, и темно, когда вечерами возвращаетесь домой. Магоцци прикинул, что к весне даже не вспомнит, какого цвета его дом.

Ко времени ужина убойный отдел опустел, если не считать Джонни Макларена, которого было еле видно из-за груды бумаг на его рабочем столе. В помещении стояли запахи попкорна из микроволновки и пережаренных зерен кофе, а мятые упаковки заполняли мусорные корзины.

– Неужто мы пропустили вечеринку? – спросил Джино, пустившийся на поиски остатков еды.

У Макларена были красные глаза и такой же растерзанный вид, как и обстановка на его столе, но он был искренне рад увидеть их.

– Ага. Девочки-танцовщицы только что ушли.

– Если Глория увидит это свинство, она с тебя шкуру спустит.

– На что я и надеюсь. – Он отодвинулся от стола и подавил зевок. – Эй, ребята, вы проезжали мимо фасада нашего здания? Оно еще в осаде?

Магоцци уже был за своим столом, просматривая поступившие послания. Половина из них были от репортеров, а другая половина – от обыкновенных психов, которые утверждали, что в пятницу вечером видели инопланетные корабли, лох-несское чудовище, снежного человека и призрак Карла Маркса, которые лепили снеговиков в парке Теодора Уэрта. От Грейс – ничего. Впрочем, она не оставляет по себе письменных следов.

– Мы припарковались в подземном гараже и прошли прямо оттуда. Хотя на Четвертой все еще стоят автобусы со спутниковыми антеннами. Должно быть, они уберутся лишь после десятичасовых новостей.

Макларен с отвращением покачал головой:

– Я смотрел ранние новости – вам стоило бы послушать, как эти говорящие головы подают информацию. Я не знал, то ли мне смеяться, то ли блевать. Они всем сердцем сочувствуют дьявольскому серийному убийце, избитому и изувеченному…

– Неплохо звучит, – заметил Джино, рассматривая мятую дольку лимона.

– Были ли какие-то упоминания о снеговике из Дандаса? – спросил Магоцци, подтаскивая кресло к столу Макларена и садясь в него.

– Нет. Прямо чудо какое-то, не так ли? Я уж не знаю, ребята, как вам удалось так долго держать эту историю под одеялом, но в любом случае все сработало.

– Очень просто – в округе Дандас никто не живет, – сказал Джино. – Ты можешь проводить там испытания атомной бомбы, и лишь через месяц кто-то заметит, что вода из крана светится… Джонни, тебе не надо есть этот попкорн из микроволновки. – Он показал на металлическую чашу, заполненную неестественно желтыми комочками. – От них, как от масла, в крови на всю жизнь остаются тромбы.

– Ты не шутишь?

– Так я слышал. Эй, а где Тинкер?

Макларен вздрогнул, внезапно вспомнив, что Магоцци и Джино, которые отправились в округ Дандас, не довелось выслушать историю во всей полноте.

– Он ушел на встречу с женой Стива Дойла. Он не сообщил вам по телефону, но я думаю, что они были очень близкими друзьями. Поэтому он первым и оказался на месте – рано утром жена Дойла в панике позвонила ему домой.

Рука Джино остановилась на полпути к ядовитому попкорну.

– Проклятье. Я так и почувствовал, что у него какой-то странный голос по телефону, когда сообщил ему, что снеговик в Дандасе – это Стив Дойл. Как он это воспринял?

– Тяжело. Ребята, как он хочет добраться до Уэйнбека! Криминалисты сообщили предварительное описание места преступления, но от судмедэксперта пока ничего не поступало. Пока нет ничего, что позволяло бы ткнуть пальцем в Уэйнбека.

Магоцци нахмурился:

– А я думаю, что все указывает на Уэйнбека. У него была назначена встреча с Дойлом, в кабинете кровь и следы борьбы…

– Да, да, на дистанционном пульте телевизора Уэйнбек оставил кое-какие отпечатки пальцев, и мы их сняли, но пока на любом допросе он будет петь одно – мол, пришел на обговоренную встречу, они с Дойлом поговорили, немного посмотрели телевизор, и, когда он уходил, Дойл был жив и здоров, и пока мы его не можем ни в чем уличить.

– Пропало досье с адресом его бывшей жены.

Макларен пожал плечами:

– Дойл мог взять его с собой. Может, он направился в Биттеррут поговорить с Джули Олбрайт, а по пути этот психопат, серийный убийца снеговиков, напал на него.

Джино пренебрежительно фыркнул:

– Чушь какая-то.

– Знаю. И ты это знаешь. Просто мы ничего не можем доказать. Черт побери, у нас есть прокурор, который считает, что косвенные доказательства могут посадить неосторожного пешехода на электрический стул, но даже и он ничего не сможет сделать.

– Мы должны найти Уэйнбека в округе Дандас.

– Вот это поможет. Найти машину Дойла с отпечатками пальцев Уэйнбека… что-то такое.

Джино снова полез за попкорном.

– В Дандасе его ищут. По крайней мере, я на это надеюсь. У их нового шерифа опыта оперативной работы меньше, чем у моего двухлетнего сына. Я не знаю, как она представляет себе сетевой захват, но, может, она представляет блюдо с пирожными с накинутой на него сеткой.

Магоцци дернулся.

– Ну ты даешь.

– Брось, Лео, женщины ничего не понимают, и ты это знаешь. Наверно, сейчас она сидит дома и смотрит повтор сериала «Полиция Нью-Йорка», пытаясь понять, что ей следует дальше делать.

Макларен посмотрел на Магоцци, чтобы услышать подтверждение:

– В самом деле так плохо?

Магоцци вздохнул:

– Да, она новенькая, только что из-за диспетчерского стола. Опыта оперативной работы нет. Но не знаю… Может, отлично справится.

– Может, отлично справится? – Джино закатил глаза. – Ну вот убедите меня, что этот человек не клюет на каждую хорошенькую мордочку.

Магоцци уставился на него:

– Я не видел никаких хорошеньких мордочек. Я видел шерифа.

– Ну да, как же, – хмыкнул Джино. – Но спросите меня, и я скажу, что с трудом мог увязать снеговика в округе Дандас с теми двумя, что мы нашли в парке, а это означает, что у нас два случая и мы впустую потратили целый день, занимаясь не тем. Вы понимаете, едва только я начал верить, что Курт Уэйнбек убил Дойла, то тут же размечтался, что сейчас мы поймаем его, с головы до ног залитого кровью Дойла, с оружием Дитона и Майерсона в карманах, но должен сказать, ничего не сложилось. Снеговики не походят друг на друга, орудие убийства разное, и, откровенно говоря, желтопузые слизняки, избивающие жен, не убивают полицейских. Держу пари, что Уэйнбек увидел происшествие в парке по телевизору и решил создать впечатление, что тот же наш убийца сделал снеговика и из Дойла.

– Согласен. – Магоцци откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки, закрыл глаза и не открывал их, пока говорил. – Итак, два случая. Уэйнбек убил Дойла, и ему повезло добраться до округа Дандас; кто-то другой убил Дитона и Майерсона, и мы должны вылезти из кожи вон, чтобы взять его, – или шериф Айрис Риккер распутывает свое дело прежде, чем мы разберемся со своим. – Он открыл один глаз и посмотрел на Джино. – И кто же тогда останется в дураках?

– Кончай нести ахинею. Ее дело раскрыли мы. И мы ей рассказали, кто это сделал. Все, что ей остается, – поймать этого типа.

Макларен заговорил, обращаясь к каракулям, которые он рисовал на мятой бумажной салфетке:

– Или… может, твой выдуманный сценарий не так уж и плох, Джино. Может, Курт Уэйнбек представляет собой нечто большее, чем твой среднестатистический желтопузый слизняк, избивающий жену.

Магоцци открыл оба глаза и уставился на него:

– Ты что-то нашел?

Макларен смутился:

– Вот черт… и сам не знаю. Я не представляю, что Уэйнбек мог убить двух полицейских, но тут кое-что вылезает на поверхность.

Он продолжал разрисовывать салфетку, и Джино наклонился посмотреть, что он там намалевал. Выяснилось, что Макларен нарисовал аллигатора в кресле дантиста, которому вырывают зуб. Порой он думал, что Макларен гораздо страшнее, чем те типы, которых они задерживали на улицах. Он шлепнулся обратно на стул и дал своему измученному желудку немного успокоиться, пока Макларен продолжал говорить.

– Значит, сегодня днем мне позвонили из наркоотдела относительно сбытчика наркоты, которого хотят надежно законопатить за три попытки убийства. Суд на следующей неделе, и у прокуратуры есть четыре классных свидетеля. Двое из них – подонки, которых он пытался убить вместе с тем парнем, что все еще в коме. По поводу обвинения в наркотиках они заключили сделку в обмен на показания против большого босса. Хочешь узнать, кто были два остальных свидетеля, – крепись!

Джино поднял руки. Получить информацию у ирландца всегда было нелегко.

– Господи, да не знаю.

Макларен ухмыльнулся:

– Дам наводку. Первыми на месте появились двое ребят в синей форме и взяли дилера, который перезаряжал пистолет для смертельного выстрела, а еще… они любили бегать на лыжах.

– Дитон и Майерсон?

– В точку. Ты выиграл банку ветчины. А теперь угадай прозвище того гада, который идет под суд.

Джино посмотрел на него:

– А теперь угадай, сколько мне потребуется времени придушить тебя, если ты, черт возьми, не выдашь все, что пытаешься нам выложить.

Макларен продолжал оставаться совершенно спокойным.

– Его кличка – Снеговик.

С минуту Джино и Магоцци, соображая, что к чему, просто смотрели на него. Джонни всегда чувствовал себя неловко, когда они вели себя подобным образом, а это случалось не раз в ходе работы над каким-нибудь сложным делом, когда кто-то говорил нечто, поражавшее их своей неожиданностью.

Джино наконец отвел взгляд, поскреб свою белобрысую голову, стриженную ежиком, надеясь, что таким образом пробудит к жизни дополнительные мозговые клетки.

– О'кей. Значит, этот Снеговик идет под суд, и тут вдруг двое свидетелей обвинения погибают.

– Засунутые в снеговиков, – напомнил ему Макларен, словно Джино мог это забыть. – И через десять секунд после того, как шеф публично огласил имена Дитона и Майерсона, двое других, заключившие сделку, отказались давать показания. Сказали, что, если копы не поняли предупреждение Снеговика, они-то уж его отлично понимают и тюремная роба подойдет им куда лучше, чем гроб.

Магоцци с трудом удержался от искушения сглотнуть наживку – а вдруг в ней крючок.

– О'кей. Я догадываюсь, что Снеговик сидит где-нибудь в камере предварительного заключения… или же тут что-то не то.

Джонни кивнул:

– Небольшая проблема. Этот парень отбывает пятерку в Стиллуотере за наркотики и ждет суда за покушение на убийство.

– Довольно большая проблема.

– Не в первый раз преступник дает заказ из тюрьмы.

– Рискованно. Кто-то обязательно проболтается, и вся цепочка рухнет, как кегли в боулинге. Разве что у них есть родственники, которые действуют за стенами тюрьмы. Насколько значителен этот тип?

– Не очень. Когда его взяли, он вроде был в Миннеаполисе новичком, но он русский, а почти все они считают «Крестного отца» документальным фильмом и думают, что за хороший куш в Америке можно заказать убийство. Как раз перед вашим появлением я связывался с тюрьмой Стиллуотер и спросил, кто были сокамерники у Снеговика, кто его посещал и все такое. Выяснилось, что последние два года сокамерником у него был наш общий друг. Курт Уэйнбек.

Джино не понравилось это совпадение, но еще больше ему не понравились выводы, к которым пришел Макларен.

– Твои нити тонкие, как паутинки.

– Думай шире. Конечно, Уэйнбек мог и не быть первым кандидатом на убийцу двух копов, но суд все ближе, и Снеговик в отчаянии. Вот и предлагает своему приятелю, пусть тот и любитель, срубить хорошие бабки, если он позаботится о двух свидетелях и пошлет предупреждение остальным двум. Уэйнбек исполняет заказ Снеговика и вынуждает Дойла отвезти его в округ Дандас, где он может заняться своим делом. Знаю, рассуждения слабоватые, но, я думаю, нам стоит присмотреться к этой версии. Единственное, чего я не могу понять, – почему Джули Олбрайт до сих пор жива. Покончив с Дойлом, он имел массу времени, чтобы добраться до нее.

Джино и Магоцци переглянулись.

– Его мог остановить буран или, может быть, Биттеррут, – сказал Магоцци. – Он не рассчитывал столкнуться с такой системой безопасности.

– Какой системой?

Джино поднялся на ноги.

– Вот ты ему и расскажи. А я пойду звонить в Дандас. Дам им несколько указаний.

– Что?

– Шериф не знает, что ей делать, Лео, и ты это понимаешь. И мы собираемся сидеть, когда одно дело точно, а два предположительно зависят от ее действий?

– Ты не должен этого делать, Джино.

– Я буду тактичен.

– Ничего не выйдет. Сядь. Я сам позвоню.

– Ладно, меня устраивает. Скажи ей, чтобы она налепила фото Уэйнбека на каждую корову.

Магоцци подошел к своему столу и снял трубку.

– …и чтобы дала указание всем своим патрулям на дорогах искать машину Дойла и, если найдут, ни к чему не притрагиваться…

Шериф Айрис Риккер устала. Магоцци понял это по тону, когда она односложно поздоровалась с ним.

– Привет, шериф. Это Лео Магоцци. Послушайте, сегодня в ходе расследования выяснилась пара вещей относительно тех двух снеговиков в парке Теодора Уэрта, и мы думаем, что вам стоит знать о них. У нас все еще совпадения, пока ничего серьезного, но все же прослеживается слабая возможность причастности Курта Уэйнбека.

– Понимаю.

Ну и ну. В ответ он услышал лишь одно слово. Джино не мог в это поверить.

– Значит, пара пунктов: во-первых, Уэйнбек может представлять куда большую опасность, чем мы думали. Для всех, а не только для своей бывшей жены.

– Наверно, он уже убил как минимум одного человека, детектив; он, без сомнения, до сих пор в бегах, и он вооружен. Мы уже пришли к тому же выводу – он очень опасен.

Магоцци закрыл глаза. Или он глупее, чем думал, или она куда сообразительнее, чем представлял Джино.

– Я знаю. Просто на всякий случай хотелось предупредить ваших людей.

– Спасибо.

– И второе – нам в самом деле хотелось бы поговорить с ним о наших снеговиках, так что, если возьмете его, будем благодарны за сообщение.

– Конечно.

Магоцци пригнулся к телефону и нахмурился. Теперь предстояла самая тяжелая часть разговора. Как бы потактичнее спросить ее, сделала ли она все из того, что любой коп считает азами своего дела?

– М-м-м… есть ли какие-то успехи в поисках машины Дойла?

С другого конца провода донесся тихий смешок, и Магоцци откровенно помрачнел. Что тут может быть смешного?

– Я не преминула бы позвонить вам, детектив Магоцци, если бы мы нашли машину Дойла. Мы оповестили все смены патрулей, милю за милей накрыли дороги, но у нас их немало, и это требует времени. Кроме того, мы сделали крупные копии фотографий Курта Уэйнбека и облепили ими все вертикальные поверхности в округе – с этим помогло местное самоуправление, – плюс мы выделили четыре дополнительных наряда, которые постоянно патрулируют дороги вокруг Биттеррута, и офицеры лично предупредили всех фермеров по соседству. Вы получили ответ на свой вопрос?

– Я просто спросил, нашли ли вы машину.

– Об этом вы спрашивали вслух. Но звонили вы не поэтому.

Он слышал, что она улыбнулась, и почему-то смутился. Кроме того, он почувствовал себя идиотом.