Сны. Начало

Глава 7

«Все-таки они разные – Юлька и Светка. Последняя, при всей ее веселости и даже – озорстве, более спокойная в выборе занятий в свободное время!».

Прогулка в парке, кафе, спортзал – планы Чертковой после общения с Юлией казались тихими и безмятежными.

За пять лет общения с Полонской Юлией Михайловной чем только Плехову не приходилось заниматься! То конные прогулки, для чего был пройден месячный курс занятий по верховой езде; то курсы подводного плавания; то посещения стрелкового клуба и, после прохождения соответствующего обучения, стрельба из разных видов пистолетов и револьверов. Посещение мотодрома и езда на байках по несколько пересеченной местности.

С содроганием Евгений вспоминал несколько посещений клуба исторического фехтования. Чтобы не ударить в грязь лицо перед подругой, пришлось согласиться, напялить на себя защитный костюм и маску и взять несколько уроков сабельного боя. Хорошо еще, что ее не потянуло к мужикам в средневековых латах. Это Плехов вряд ли бы перенес. А так… ну подумаешь – десяток ударов по корпусу и рукам. Синяки сойдут, но чувство что не спасовал, останется с ним навсегда.

«Ага, ага! Тьфу ты!».

Благо, что инструктор, давний знакомый Юльки, был доброжелательный и понимающий.

А на кой хрен Плехову нужно было пройти курсы и трижды… Трижды, мать вашу! Прыгать с парашютом? И ведь сама с ним тоже прыгала. Экстремалка, мать ее…

«Так что ленивый отдых на пляжах Египта, или Кипра, или еще какого Таиланда – наше все! Купание, загар, массажи. Прохладительные напитки и шведский стол с массой всего вкусного!».

Так нет же!

«Чего ты как пень старый валяешься? Пойдем – там есть дайвинг-клуб, поныряем!».

Чтобы пресечь возможные предложения подруги, попахивающие очередным экстримом, два года назад Плехов предложил взять в аренду автодом и проехаться до Черного моря, посмотреть разные места, покупаться и позагорать. Юлька подумала и согласилась. Проехали они до Сочи, а потом подались в Крым. Благо, что полуостров уже два года как вернулся в родную гавань.

Но крайне невысокий уровень сервиса, отсутствие какой-либо более или менее современной туристической инфраструктуры в Крыму, а также – повсеместные проблемы с обслуживанием этого самого автодома. Ни тебе баллон газом заправить, ибо на данной станции нет соответствующих переходников; ни воды в бак залить – а где это можно сделать цивилизованно, а не ведрами из-под водоразборной колонки? А уж про «слить фекальный бак» — это вообще широко открытые глаза всех опрашиваемых, и постоянное предложение: «Ты че, дурак? Да вон в кювет слей!».

И еще – дорогие сограждане, которые через два дня на третий буквально как мухи на… к-х-м-м… наводились на шикарную фигуру госпожи Полонской. А ежели они еще и «под мухой» были! Драться пришлось всего два раза. Так что экстрим получился в целом ничем не хуже Юлькиных предложений.

Но! Прекрасная природа Крыма, чистое море, и дешевизна – относительно Сочи, конечно же! В итоге впечатления были в целом положительны. Но данного опыта повторять не хотелось.

Пусть и куча фотографий на флешках, завистливые вздохи знакомых и быстропроходящее чувство собственной крутизны. Фифти-фифти, в общем…

Да и сама Юлька – то она шесть месяцев занимается в тренажерном зале; следующие же – в фитнесс-клубе; потом – какой-то… Плехов не помнил, как называются те занятия, где связки и сухожилия тренируют. Потом – полгода упорных занятий в бассейне, дальше – утренний бег в парке…

- Зато не скучно! – заявляла подруга.

Здесь Плехов был с нею согласен – не соскучишься, да!

И все-таки она ему очень нравилась. Заставь его сейчас выбирать между Светкой и Юлькой – он не знал, кого бы выбрал! Допускал, что просто бы сдох, как тот осел между двумя стожками сена. Юлька – это Юлька, вот и все!

Светка выпорхнула из своего подъезда в короткой джинсовой юбке, легкомысленной футболке с какой-то заковыристой надписью сленгом на английском. На ногах – легкие босоножки, в руках – джинсовая короткая куртка и спортивная сумка с причиндалами для спортзала. Волосы в простой хвост на затылке.

«Хороша! Как девчонка, только не бывает у девчонок таких классных фигур – микст спорта, молодости и красоты!».

- Светлана Геннадьевна! Краса вы наша! Не боитесь, что вот сверну куда-нибудь в парк и изнасилую тебя всеми мыслимыми и немыслимыми способами? – Евгений оглядел севшую рядом Светку и вздохнул, - Юбку хоть поправь, а то врежемся же куда-нибудь!

Светка довольно засмеялась:

- Что же ты, до вечера подождать не можешь, что ли? И никто же не заставляет тебя косить взглядом на мои коленки! Ну, поехали! Я придумала – в Н-ском парке масса мест для прогулок, и кафе там есть неплохое неподалеку.

Когда его провели следующим утром в кабинет, там его ожидал сухопарый доктор лет пятидесяти, напоминающий лицом окончательно скурвившегося мозговеда и правдоруба Бильжо. Вежливо поздоровавшись, доктор кивнул Плехову на стул напротив стола.

- Ну что, молодой человек… Тщательно изучив результаты анализов и исследований, могу сказать, что у вас на редкость здоровый организм. Прямо вот – на зависть здоровый! Вы что-то хотите спросить? Спрашивайте…

- Доктор! Вы сказали – на редкость здоровый организм. А что вы можете сказать по поводу моей головы? – спросил Плехов.

Доктор вздохнул, полистал документы в изрядной уже папке:

- Могу сказать, что никаких повреждений головного мозга у вас не обнаружено, нет даже следов таковых. И все тестирования вы прошли замечательно. А вот что касается ваших сновидений… Тут вопрос намного сложнее. Я бы не стал утверждать, что имеются признаки шизофрении. Но, как и у вас, юристов, тут может иметь место некоторая коллизия. Про юристов я сейчас исхожу из поговорки: «Два юриста – три мнения!». Так вот… консилиум из светил психиатрии наверняка передрался бы, пытаясь внятно сформулировать выводы.

- Голова предмет темный и исследованию не подлежит? – вспомнил Плехов один старый фильм.

- Х-м-м… где-то примерно так. Вот наше учреждение и занимается… точнее – пытается заниматься этими вопросами.

- Кстати! А что это такое – ваше учреждение? А то я так и не понял, честно сказать!

Доктор потер мочку уха:

- А вам не сказали? Особого секрета тут нет. Наше учреждение – одна из структур Института мозга. И вы, некоторым образом, представляете определенный интерес с точки зрения довольно редкого феномена. Обычно, если вы знаете, содержание снов у людей стирается очень быстро. Можно сказать, что это некий защитный механизм, позволяющий памяти человека стирать ненужные или излишне эмоциональные моменты. У вас же… к-х-м-м… по-другому. При этом, ваша эмоциональная составляющая как бы нивелирует воздействие этих снов, не давая мозгу перегреваться…

Доктор говорил что-то еще, сыпал не очень понятными или совсем непонятными терминами, а у Плехова все больше складывалось убеждение, что эскулап сейчас вводит его в заблуждение, или же, как вариант, и сам не очень хорошо понимает, о чем идет речь.

- Что вы говорите? – встрепенулся Плехов, не разобрав последнего вопроса.

- Я говорю, что вы относитесь к тому типу людей, которые сложно поддаются гипнозу. Нет людей, которые не поддаются гипнозу совсем, но есть люди, которые сложно ему поддаются. Так вот, вы – один из них. У вас в прошлом не было опыта, когда вас пытались ввести в транс?

- Н-н-нет… Точнее – не помню. Вроде бы – нет, но это – неточно, - задумался Плехов.

- М-да… а вот вы сами не пытались освоить какие-либо практики гипноза? – уставился на него доктор.

- Я? Нет. А зачем это мне? – удивился Евгений.

- Ну, знаете ли… Способность воздействовать на людей привлекает многих. На девушек воздействовать в плане их большей покладистости, например…

Плехов фыркнул, сдержав смех:

- Нет, доктор. Предпочитаю, чтобы девушка проводила со мной время, находясь в трезвом уме и твердой памяти. Возможен вариант не совсем трезвого ума, но только – слегка. Под воздействием легких спиртных напитков, а не гипноза.

Доктор почему-то надулся:

- А вот зря вы так, молодой человек, веселитесь. Был некоторое время назад ряд случаев, м-да… когда один не лучший представитель медицины совершил ряд изнасилований молодых женщин. И доказать его вину и привлечь его к ответственности было очень нелегко, да. Тем более, что большинство потерпевших встали категорически на его сторону, отказываясь сотрудничать со следствием. Он им внушил, понимаете ли, что он превосходный любовник и что они искренне его любят. Даже после окончания воздействия… гораздо позже они продолжали помнить это. Ложная память, если понимаете, о чем я.

Плехов чертыхнулся про себя, вспомнив, что с мозговедами категорически не рекомендуется спорить и выводить их из себя хоть чем-либо. Он примирительно кивнул:

- Нам давали в универе курс психиатрии. Но, сами понимаете, даже не галопом по Европам.

Доктор махнул рукой снисходительно:

- Да знаю я, что вам там дают и как дают. Сам одно время читал лекции в Академии…

Тут он замолчал, покашлял и спросил:

- Ну-с… если вас ничего больше не интересует? Вам еще предстоит встреча с координатором программы, а я, с вашего позволения…

«Вел лекции в Академии… А в какой? Медицинской? Ну так он бы и сказал – вел лекции в медицинской академии. А вот вел лекции в Академии… Не ФСБ ли, случайно? Не МВД – это точно! Это учреждение – никакого отношения к МВД не имеет. Зачем это «ментам»? А вот «чекистам»? Ладно, живем дальше, ждем встречи с этим организатором. Или – координатором?».

После сытного и вкусного обеда, он успел поваляться в номере, потом, заскучав, сходить в спортзал, и только под вечер в двери его палаты негромко постучали. Вошел высокий, худощавый зрелый мужчина.

- Добрый день, Евгений Николаевич! Меня зовут Владимир Семенович, фамилия - Карпов, и я уполномочен провести с вами разговор…

- Добрый вечер тогда уж! Вы и есть тот самый координатор программы, который будет соблазнять меня непонятным и пугать неизвестным? – настроение Плехова от его непонятного статуса и неясного будущего изрядно подпортилось.

Мужчина негромко засмеялся:

- Ох уж мне эти коллеги! Координатор программы, надо же! Ладно, пусть так. Да, это я! Давайте знакомиться, разговор у нас будет небыстрый и, я думаю, непростой.

Плехов поневоле отметил – «Смех у него хороший, искренний такой! И голос… баритон это вроде бы называется!».

Да и вообще, внешность Владимира Семеновича была располагающей. Ростом он был не ниже самого Плехова, то есть немногим больше ста восьмидесяти. Как уже было сказано – худощав, но без худобы. Плечи широкие. Открытое лицо с сеткой возрастных морщин, легкая улыбка на губах.

«На Ланового чем-то походит!».

Плехов кивнул на кресло напротив него:

- Присаживайтесь! Или нужно будет пройти за вами в кабинет?

- А у меня к вам другое предложение – на улице впервые за несколько дней распогодилось, солнышко пригревает. Так отчего же нам с вами не прогуляться? Сосновый бор, воздух – чудо как хорош. А после прошедших дождей и чист и прозрачен этот воздух, аки слеза младенца!

«Странно! Обычно со слезой младенца сравнивают водку, или, как вариант – самогон!».

Но прогуляться было бы не дурно, и Плехов, накинув поверх джемпера легкую куртку, спустился вслед на «Вергилием» к выходу из корпуса.

- Я так понимаю, у вас уже начало накапливаться раздражение по поводу непонимания происходящего, не так ли? – начал разговор оппонент.

Плехов кивнул:

- Не буду отрицать…

- Давайте так… Сначала я обозначу наш интерес, потом выслушаю вас. Ну а потом… потом мы с вами будем торговаться за вашу бессмертную душу!

Евгений поневоле поежился, ибо обстановка располагала – сосновый лес вокруг; заходящее уже солнце пробивалось неяркими брызгами сквозь иголки деревьев; от палой хвои ощутимо несло влагой. А еще они зашли в череду елок, сразу стало сумрачно и как-то – зябко. Покосившись на собеседника, Плехов вдруг подумал:

«Все-таки Воланда нужно было играть либо Лановому, либо – Янковскому, а не обрюзгшему Басилашвили!».

Владимир Семенович перехватил его взгляд и рассмеялся:

- Шучу! Шучу я, Евгений Николаевич! Хоть в наличие души я верю, но вот в ее бессмертие как-то… не очень. По крайней мере – не для всех душ полагается бессмертие, так было бы справедливо, не находите? Да и не уполномочен я скупать души. Зачем мне такие напасти, мне и своих проблем хватает за глаза! Ну да ладно… сгладили начало разговора шуткой, так же тоже не плохо, согласны?

Они миновали темный еловый куст. Негромко похрустывала мелкая щебенка дорожки под подошвами обуви.

- Вы человек хоть и молодой, но умом не обижены, а потому полагаю, что пытались самостоятельно разобраться, что с вами происходит. Ведь так?

Плехов кивнул молча.

- Книжки разные почитывали, в интернете бродили, да? Фрейд, Юнг, американцы разные, так ведь?

Евгений хмыкнул:

- Ну, Фрейда, полагаю, самого хорошенько обследовать не помешало бы. Наплел семь верст до небес. У самого, похоже, проблемы были, а он их на всех раскинул.

Собеседник улыбнулся:

- В основном – согласен. Но в некотором роде, как стартовое пособие для изучения сексуальных отклонений… А что вам у него не понравилось?

Плехов задумался. Читал Фрейда он уже давно, еще в юности, как только решил сам разобраться в своих проблемах.

- Да многое! Особенно доставила его идея с прыщиками! – фыркнул он.

Карпов с улыбкой покосился на него:

- Ну, не будьте таким строгим. Несмотря ни на что, дедушка был основоположником психоанализа.

- А вы… психиатр? Или… психотерапевт? Или – нейро-медик какой-нибудь?

- Признаюсь, по первому своему образованию – психиатр. Но давно уже не практикую. Сменил амплуа, так сказать! – посмотрел на Плехова Карпов.

- Мне сказали, что вот это все – относится к Институту мозга, не так ли? – кивнул Евгений на корпуса «санатория», проглядывающие сквозь деревья.

Собеседник потер подбородок:

- Видите ли… Институт мозга – это такое, общее название для сообщества нескольких структур. Здесь и медицинские научные учреждения…

- И ФСБ, да? – посмотрел на Карпова Евгений.

Тот хмыкнул:

- Ну а чего вы хотели? Все тайное, оно ведь очень интересное, всегда привлекает внимание. Не только у нас, но и за рубежом. Поэтому, вполне понятно, что некоторые аспекты работы должны быть ограждены от назойливого внимания «наших зарубежных партнеров», как их назвал президент. Они же, как сороки, все тянут в свое гнездо. Ну и гадят, как те же сороки! Вы не раз, должно быть, читали, сколько потерь и финансовых, и интеллектуальных понесла наша страна в девяностые. Ведь в открытую публиковались очень перспективные находки и решения. А те, которые были максимально интересны, те даже до публикации не доходили – оказывались у наших заокеанских друзей. Ну да ладно… Так вот, если вернуться к Институту мозга, то соответствующие структуры были созданы еще в двадцатые годы, сразу после Гражданской войны. Большевики, несмотря на их кровавость, как сейчас принято говорить, дураками вовсе не были, и одним из первых решений создали Институт экспериментальной медицины.

Тут Карпов поморщился и поправился:

- Точнее, не создали, а воссоздали, организованный еще в середине девятнадцатого века центр по изучению проблем медицины и физиологии человека. Но денег, в отличие от царского правительства, большевики на эти исследования не жалели. М-да… так вот… проблемы головного мозга человека изучаются уже давно. Но! Несмотря на несколько кажущихся значительными прорывов, стоит признать, что мы до сих пор топчемся на месте. Если честно и по фактам!

Собеседник обозначил проблему резкой отмашкой руки.

- А при чем тут мои сновидения? – направил Плехов оппонента ближе к сути своей проблемы.

- Ваши сновидения? Скажем так… сны видят очень многие люди. Да практически все! Даже животные видят сны. Это доказано многочисленными исследованиями. Итак, все видят сны, да! За редкими исключениями, к которым можно отнести органические повреждения головного мозга у пациентов. Но вот в чем закавыка… Не многие люди могут видеть осознанные сновидения. Вам же знаком термин – осознанные сновидения? Да, так вот… И уж тем более, внятно и четко описать увиденное спустя хоть сколько-то значимое время. Знаете, сколько людей видят сны, подобные вашим? Ну – по статистике? Нет? Один из тысячи. Вроде бы и немало, но! Подавляющее большинство из них – люди с более или менее значительными отклонениями в психике. То есть, брать за основу наблюдения за ними признано неперспективным. Ну сами посудите – толи и правда у него такой сон был, толи ему что-то нашептали «барабашки» из Альфы Центавра? А вот так… чтобы у вполне вменяемого человека… Тут уже количество материала уменьшается на порядок, а то и два! Сами посудите – интересны ли такие люди для мозговедов? Да не начетчиков каких-либо с кафедр медицинских «вузов», не затурканных рутиной психиатров из районных поликлиник, а для людей пытливых, пытающихся хоть что-то понять!

- Поня-а-а-тно! – протянул Плехов: «Похоже – влип я серьезно!», - Мне непонятно – а какой практический толк в этих исследованиях.

Карпов хмыкнул, посмотрел на Евгения:

- Ну-у-у… давайте я не буду разглашать вам секретных и особо секретных сведений? Но вот что могу сказать… Помните из истории «первитин» у немцев? «Танковый шоколад»?

Плехов кивнул.

— Это хорошо, что вы историей увлекаетесь! Очень хорошо! – похвалил его собеседник, - Так вот… «Первитин» немецкий – редкостная дрянь! Это я вам как доктор скажу! Там такие откаты, что… И вот что. А кто вам сказал, что у нас ничего подобного не было? Было, еще как было! Но! Получше, чем эта тевтонская гадость. У нас принципиально отказались идти таким же путем! Но и у наших препаратов тоже были побочные эффекты, к сожалению. Вы не найдете в Сети сведений – сколько фронтовиков спилось после войны. Алкоголь – это же пока самая простая альтернатива этой химии, и наркоте в том числе. Только вот не надо сейчас думать о предках плохо! Дескать, подсадили кучу народа на наркоту. Время было такое – умирать как нации, или… «За ценой не постоим!». Низкий поклон им, а не «ай-ай-ай» либеральное и общечеловеческое.

- А при чем тут сны? – снова пришлось направлять Карпова Евгению.

Тот снова покосился на Плехова и чуть улыбнулся.

«Х-м-м… он специально, что ли, так по древу растекается? Опять какая-то проверка или тестирование? Заколебали уже с этим!».

- Ну, Евгений, понятно же, что, кроме физиологов и прочих диетологов, и наркологов, над проблемой этой работали и психиатры. Дальше… а потом? Потом думаете работы над «боевыми коктейлями» прекратились? Да ничуть! Только все это стало… более корректным и… как бы это сказать… помягче действием.

- Так сны-то здесь при чем? – не выдержал Плехов.

- Сны, сны… а как понять – как работает человеческий мозг? Что есть здоровый сон, а что – наведенные мороки? – пробурчал Карпов себе под нос.

- Что значит – наведенные мороки? Хотите сказать, что эти ненормальные, в шапочках из фольги, они что-то знают и правы? – опешил Евгений.

«Да он, похоже, мне голову морочит! Надо переходить к сути дела!».

Карпов снова рассмеялся:

- Нет, в большинстве своем это простые городские сумасшедшие. Но… у нас есть некоторые методики, чтобы, пусть и не со стопроцентной гарантией, но навести человека на сны определенной направленности. Заметьте! Я сказал – не со стопроцентной гарантией. Это – важно.

- Ладно… я понял. То есть вы предлагаете мне стать неким подопытным кроликом, которого вы будете пичкать всякой дрянью, а я буду вам потом рассказывать – что у вас получилось, да? Молоко за вредность даете?

Карпов остановился, молча посмотрел на Плехова:

- М-да… не так у нас разговор складывается. Ну… кто-то у меня получит за справку-меморандум по вашим личностным качествам. Упрощенчеством, значит, занялись? Ну, яйцеголовые…

- Вы сейчас о чем? – цыкнул зубом Плехов.

Карпов вздохнул:

- Давайте все с начала, Евгений. Послушайте! А вы курите? Да? Отлично! А пиво пьете? Еще лучше! Пойдемте до стоянки дойдем, у меня в машине есть упаковка хорошего пивка. По случаю прикупил, не из «Пятерочки» - точно!

- Так ведь здесь вроде бы нельзя спиртное употреблять? Режим же, нет?

- Ну… кому нельзя, а кому – «льзя»! Да и не будем мы под камерами сидя, пиво распивать с вами.

Они устроились на одной из дальних аллей парка, покуривая и потягивая действительно хорошее баночное пиво.

- Итак! Сначала, с самого. Во-первых, Евгений… никакой химией вас никто накачивать не будет. Действительно используются некоторые препараты, так таблетированные, так и для внутривенного введения. Но! Это не наркотики, и не прочие стимуляторы. Никакой толерантности организма они не вызывают. Это… для лучшего качества снятия с вашего тела разных показаний. Если дойдем до стадии заключения контракта, вы увидите это в тексте. Вы же хороший юрист, не так ли? Вот сами и посмотрите! Второе… опыты, как вы сказали, над вами будут ставить очень непродолжительные, и довольно редкие – несколько раз в год, не чаще. Поверьте, здесь очень трепетно относятся к… человеческому материалу. А к качественному материалу – тем более! Нечасто в поле зрения попадаются такие как вы, очень нечасто. Уж – поверьте! И, ко всему прочему, обработка полученных результатов, их анализ, выводы – занимают гораздо больше времени, чем съем показателей с тела сновидящего.

Карпов допил пиво, прикурил другую сигарету, и продолжил:

- Ну и материальная сторона вопроса. Вам будет выплачиваться вознаграждение. В зависимости от продолжительности работы здесь. По моему опыту, самое продолжительное время экспериментов – не более десяти дней. Это – вместе с реабилитацией.

- Необходима реабилитация? – удивился Плехов.

- Пока вы будете спать, все показатели вашего тела, да-да… все показатели, в том числе и работа головного мозга будут считываться. Потом, в обязательном порядке, проводиться процедура их… скажем так – сличения и расшифровки. То есть, устный рассказ сновидящего со всеми подробностями. Под запись, конечно же. В присутствие наших специалистов и с ответами на возникающие вопросы. Ну и – обязательный углубленный медицинский осмотр. Без этого – никак. Выходит человек отсюда, мало того, что отдохнувший, но и всецело восстановленный. Я сейчас не про физическую целостность организма, а про его эмоциональную составляющую.

Карпов открыл вторую банку пива и кивком предложил сделать тоже самое Плехову. Тот, находясь в глубокой задумчивости, согласился.

- Так вот… про вознаграждение. Вознаграждение это, в зависимости от длительности сеанса… примерно, как ваше месячное жалование по основному месту работы.

Плехов мысленно присвистнул – месячная зарплата у него была очень неплохая!

- А как быть с моими работодателями? – поинтересовался он.

Карпов улыбнулся и махнул рукой:

- А здесь вообще вопросов и быть не может! У нас… то есть у структуры, которую я представляю, есть немалые рычаги влияния, и даже меры воздействия имеются, прямо скажем! В офисе вам и «ну» не скажут! Даже вообще вид сделают, как будто, так и надо! И еще… на время контракта у вас будет содержание – уже от нашей структуры. Тоже – примерно равное вашему. Это – кроме упомянутого вознаграждения за участие в экспериментах. И еще… Вы будете оформлены сотрудником одного не сильно известного подразделения. Да-да… ФСБ. Размахивать удостоверением не рекомендуется, но в некоторых случаях – выручает.

Плехов, стараясь не подавать вида, от всего услышанного, некоторым образом… «фалломорфировался».

- Ну и последнее, - вздохнул Карпов, - Я как куратор проекта обещаю вам, что вашему здоровью ничего не будет угрожать. Уж это мы научились – определять ту грань, дальше которой сновидящему заходить не стоит. И вы можете разорвать контракт в любое время, понятно, что после дачи определенных расписок. Ну – вы понимаете, да? Правда и вознаграждения, и содержание в этом случае прекращаются с момента разрыва контракта.

Карпов встал, собрал пустые банки и выкинул их в стоящую рядом со скамейкой урну.

- Пойдемте, проводите меня до стоянки. Подумайте, Евгений Николаевич. Я завтра часам к десяти буду здесь. Если да – работаем дальше. Ну а уж если нет – то расстанемся, чего уж тут…