Со мной летела бомба

ПРОЛОГ

Если воздух зала ожидания еще раз рассечет этот металлический голос, сообщающий об очередной задержке, я умру. Рейс Владивосток — Москва не может откладываться весь день.

Мой босс, владелец «желтенькой» газетенки «Стресс-инфо», неделю назад, принимая очередной материал, сказал:

— Танюша, тут вот какое дело…

И я поняла. С этой фразы Миша Бердман всегда начинал отдавать приказ об очередной командировке, если кого-то нужно было послать к черту в задницу. Но когда он произнес слово «Владивосток», я даже не расстроилась. Почти всю свою сознательную жизнь я прожила в четырехстах километрах западнее этого города, но никогда в нем не была. Все, что я о нем слышала от очевидцев, — это впечатления о красоте улиц и дешевизне японских автомобилей. Поэтому возможность посмотреть на «Владик» на халяву, то есть на средства редакции, меня настроили на лирический лад. Задание было банально до безобразия. Подготовить скандальный материал об энергетических бесчинствах Центра. Это тот случай, когда не нужно выискивать неочевидное. Нужно просто прийти в первый попавшийся дом и попросить рассказать о «сволочах-энергетиках» и тонкостях использования печки-буржуйки в условиях благоустроенной квартиры. Больше всего времени уйдет на название разгромного материала с претенциозным названием. Я, кстати, с этим названием до сих пор еще не определилась.

К слову, к своей работе я отношусь не с похабелью, как это делают многие журналисты издательств, подобных нашему. Миша Бердман с недавних пор требует приносить ему в клювике не откровенную клевету и скандалы, а тонкую, с мягкой политической поволокой, информацию. Его уже два раза закрывали и один раз били. Били, конечно, неизвестные, впоследствии не установленные и не пойманные. Я работаю у Миши журналистом три месяца, поэтому нет смысла терять хорошо оплачиваемую работу из-за собственной лени.

Эта лень увела меня из медицины. С отличием закончив медицинский и став неплохим специалистом, некоторое время я ассистировала известному в Москве пластическому хирургу. Упоминать его имя смысла нет, как нет смысла упоминать и тех, кому из блистающих сейчас на эстраде звезд он вернул лицо. Но вскоре я поняла, что эта работа может длиться вечно. А где же ветер в лицо, брызги соленой воды от форштевня яхты? Где моя машина с открытым верхом и домик в Черногории? Я ушла, оставив в душе доктора сожаление. По его лицу было видно, что он теряет не только классную специалистку в области хирургии. Но прочь воспоминания, прочь мечты о кабриолетах. Прийти к домику в Черногории может только тот, кто не ассистирует, а ищет. Я оказалась у Бердмана не из любви к журналистике. Я ищу самый короткий путь к своим мечтам.

Три дня проживания во Владивостоке лишь укрепили во мне эти убеждения. Я не посетила ни одного бара, и дело даже не в деньгах. У меня их предостаточно. Я отдалась другим чувствам, а именно работе. Газету Миши Бердмана я рассматриваю лишь как трамплин для будущей карьеры. У меня есть все, чтобы заложить основы достойной жизни. Средства, университетский диплом, коммуникабельность, сила воли и… И самое главное — внешность. В таком городе, как Москва, мало иметь квартиру и машину. В Москве нужно научиться жить на проценты, не распыляя первоначальный капитал. Нужно лишь затратить максимум усилий и проявить сдержанность, что я и делаю. Я по себе поняла, что женщина, лишенная секса, становится стервой. Но именно это качество многих поднимает на вершину. Однако в том, что я к себе никого не подпускаю, нет ничего от добровольного затворничества. Просто я знаю себе цену и жду того самого, единственного. С твердым взглядом.

И теперь — 37-й ряд, место у окна, слева. «Боинг». Господи, когда я увижу родной аэропорт Домодедово?..

Я внимательно слушаю быстро говорящую что-то работницу аэропорта. Из всего сказанного вычленила главное — вылет через час, в половине второго. А пока рассматриваю тех, кто полетит со мной. И вот уже добрую четверть часа не могу оторвать взгляда от парня, сидящего через два ряда от меня. Он сидит лицом ко мне и смотрит вверх. Там, под потолком аэровокзала, закреплен телевизор. Характерный шум и мужской монолог дают возможность безошибочно угадать содержание передачи. Идет футбольный матч. Господи, как я уважаю мужчин, любящих спорт хотя бы на таком уровне! Однако, если меня не обманывает зрение, этот парень занимается спортом не с пивом у экрана. Широкие плечи, спокойный взгляд. Он тоже знает цену себе и своим возможностям. А я знаю цену его вещам. Черный кожаный пиджак — около пятисот долларов, туфли — около двухсот. Не супер по московским ценам, но сидит на нем как на Дэниеле Крэйге. Я увлекаюсь красивыми мужиками. В разумных пределах, разумеется.

Когда диктор сказала голосом Робокопа: «Вылет рейса семьсот двадцать шесть Владивосток — Москва…» — парень встал и закинул на плечо небольшую сумку. Когда мэм договорила фразу: «…задерживается до тринадцати часов тридцати минут», — он снова сел на место.

Он стоя дослушал сообщение до конца, причем на его лице не то что не дрогнул ни один мускул — даже тень недовольства не мелькнула! Потом спокойно вернул сумку под ноги, медленно сел, закинул ногу на ногу и продолжил смотреть футбол. Вот это да! Я смаковала каждое его движение. Он летит со мной. Я уже не отрывала от него глаз. Внутри меня разливалось тепло… очень знакомое мне чувство.

Обручального кольца у парня нет. Сколько ему лет? Прикину на глаз. Чуть за тридцать. Может, тридцать три. Но не больше. Может, это он и есть?

Я усмехнулась. Не банальная ли похоть бродит сейчас во мне? Увидела красивого мужика и поплыла. Но Бердман тоже ничего, однако ничего, кроме разочарования в мужчинах, я к нему не испытываю. Но я точно знаю, что у Миши квартира в Лужниках, дача в Переделкино и «Геленваген». Об этом парне я ничего не знаю. Тем не менее, когда я смотрю на него, сердце начинает учащенно биться. Почему? Да потому что Мишу, имеющего дачу, соседствующую с дачей Маленкова, бьют на улице восемнадцатилетние хулиганы. После чего он, плача, бежит в ближайшее отделение полиции. А этот. Не знаю, имеет ли он вообще хоть что-то, помимо кожаного пиджака, но то, что на улице он голову любому оторвет, если нужно, это точно.

Наши глаза встретились, и мне показалось, что он прочитал мои мысли. Настолько пронзителен был его взгляд, настолько открыт и спокоен, что я смутилась. Я! Смутилась! От изумления своим, неведомым мне ранее чувствам, я залилась краской. Парень лишь мягко улыбнулся и некоторое время не отводил глаз. Через мгновение он вновь смотрел футбол. Лишь раз он выдал свои чувства. Когда был забит гол. И, как я поняла, в ворота его команды. Он слегка поморщился и прошептал слово, которое произносят герои моих статеек, читая их.

Какое у него место? Мне очень хотелось, чтобы он сидел неподалеку. Мне было нужно его присутствие. Как сейчас. Может, с ним заговорить? Попросить донести сумку до трапа? А что потом? Я сяду на свое 37-А, а он — на, предположим, 5-Б. И все. А по прилете в Москву ему будет уже не до меня. Мужики встречаются глазами с незнакомыми женщинами лишь вдалеке от дома. Чтобы у него не было девушки — не верю. Такие мужики в одиночку долго не ходят, потому что таких умных да с деньгами, как я, в Москве пруд пруди. Патриарший.

Есть! Добро пожаловать в терминал! Никаких транзитных посадок. Весь оставшийся день моими спутниками будут лишь шум в ушах да одиночество. Владивосток окутает майская ночь, а я приземлюсь в столице в половине пятого. К концу полета я забуду лицо этого мужчины. Слишком малый отрезок времени я видела его перед собой.

Стюардесса с натянутой, обязательной улыбкой просмотрела мой билет и объяснила как дуре:

— Ваше место 37-А.

«В самолете», — мысленно закончила я за нее этот набор слов и прошла мимо.

Я села и отвернулась к окну. Серая взлетная полоса и множество самолетов. В них кто-то полетит. Будет ли он испытывать такие же чувства, какие сейчас испытываю я?..

— Разрешите? — раздалось надо мной.

Еще не осознав своего счастья, я вскинула глаза. Передо мной стоял он.

Я смотрела на его улыбку и не могла выдавить ни слова. Паралич овладел моим телом, заставив голосовые связки превратиться в вязальные спицы.

— Вы позволите сесть рядом с собой? Если нет, мне придется весь день стоять. Потому что мое место 37-Б.

Наконец-то меня прорвало. Я улыбнулась в ответ и показала глазами на соседнее кресло:

— А я вам не помешаю?

Вот и обменялись комплиментами. Его появление меня совершенно деморализовало. Я ждала всего, но только не такого совпадения. То, что я раньше вырывала у судьбы силой, она сама отдала без борьбы. От моего мужчины так завораживающе пахло «Темпераментом» от Франка Оливье, что меня сразу охватило чувство легкого недомогания. Я хорошо знаю запах этого парфюма. Не всякая женщина позволит себе купить своему избраннику такой парфюм. Меня обнесло ветерком странной ревности. И снова это тепло, разлившееся внутри.

Мне всегда нравилось смотреть, как огромные дома во время взлета самолета в считаные мгновения превращаются в спичечные коробки, а потом — в спичечные головки. Парню нравилось то же, и он с детским интересом смотрел вниз. Этот детский взгляд на мужественном лице с едва заметными шрамами. Боже мой, есть ли на свете более прекрасная картина?

Первым не выдержал он. Хотя фраза «не выдержал» тут явно неуместна. Скорее, он наслаждался полетом и, стараясь разделить это наслаждение с другими, повернулся ко мне.

— Поскольку мы не в метро, может, имеет смысл познакомиться?

Я знаю, что у меня очаровательная улыбка. Поняла это и сейчас, заметив его заинтересованный, скользящий по моему лицу взгляд. Вполне возможно, что после этой улыбки ему уже расхочется смотреть в окно…

— Таня? — я протянула ему ладонь.

Он взял ее и держал на секунду больше, чем это дозволяется при первом знакомстве. Но мне хотелось, чтобы он держал ее вечность. И когда он убрал руку, я почувствовала себя ребенком, у которого отобрали на улице только что подаренную куклу.

Его зовут Сергей. Благородное имя. Именно для этого мужчины. Русское, без излишней вычурности, указывающее на скромность и культуру родителей. Я знаю много Сергеев-скотов, и всем им это имя не подходит ни по каким параметрам. Либо не того назвали, либо не тем именем. Когда он сказал: «Сергей», — мне даже показалось, что я давно знакома не только с его именем, но и с ним самим. Я до сих пор не могу поверить, что это не сон…

— Для меня все сегодня вновь, — сказал он. — Во-первых, я впервые в жизни лечу на самолете, а во-вторых, мне посчастливилось лететь с самой красивой женщиной на планете.

У меня снова закружилась голова, чего не было последние лет пять. От неожиданности я чуть по глупости не сделала то, чего не должна делать женщина в данном случае — едва не ответила комплиментом на комплимент. Но самолет слегка дернулся, и это привело меня в чувство.

Пока аэробус выбирался на взлетно-посадочную полосу и готовился оторваться от земли, мы обменялись несколькими дежурными фразами. Он, оказывается, родился и жил в Черногорске, а я призналась, что москвичка. Он с уважением покачал головой, и я впервые за три месяца ощутила гордость за город, в котором сейчас живу.

— К родственникам летали, Таня? — снова повернулся ко мне парень, едва самолет замер над облаками.

— Сергей, может, перейдем на «ты»? — предложила я. — Так проще, не правда ли?

Мой коварный женский шаг, основанный на невесомой лести, стал выглядеть банальным форсированием событий после его слов. На мгновение задумавшись, он произнес:

— Таня, когда люди договариваются перейти на «ты», это выглядит неестественно. И после этого они уже никогда не станут ближе. Это все равно что заключить брачный контракт непосредственно перед первой брачной ночью. Вот увидите, все произойдет само собой, и мы просто не заметим, как перестанем говорить друг другу «вы». Но это будет, как вам сказать… Это будет по-настоящему.

Он мягко посмотрел на меня, и я поняла, что потеряла голову. Одной фразой он разбил все мои представления о настоящем мужчине. Теперь я точно знаю, как он выглядит. Это Сергей.

Все произошло так, как он и говорил. Не прошло и получаса, как мы сблизились и смеялись то над старичком, который по неловкости вместо вентилятора несколько раз подряд включал «стюардессу», то над предусмотрительностью одной леди, которая припасла для себя несколько пакетов для несчастных случаев. Этот молодой человек завладел каждой клеткой моего сознания. Он был настолько интересен, что я молила только о том, чтобы время полета тянулось бесконечно. Как я, прожив треть века, не встретила его раньше? Пять лет назад, год назад, месяц? Все в моей жизни было бы по-другому. Не пришлось бы терять одно ради другого, делать то, что хочу, а не то, что необходимо. Если бы он был рядом, моя жизнь была бы совершенно другой. Она была бы намного лучше.

— Сергей, а где ты работаешь? — мне на самом деле было очень интересно. Он не похож на барыгу, но похож на спортсмена. Слишком много шрамов на лице. Но для спортсмена он слишком умен, спокоен и рассудителен. Образование, мудрость и сила — вот основа его труда. Я теряюсь в догадках.

Он же посмотрел на меня, вздохнул полной грудью и рассмеялся:

— Скорее, работал. Пока не попросили прекратить.

Мои глаза помимо воли выдали удивление. Кто посмел обидеть моего мужчину? Я почувствовала приступ ненависти к этим мерзавцам… Бескова, ты сходишь с ума…

— Еще три месяца назад я работал в отделе по раскрытию тяжких преступлений в одном из районных отделов полиции Черногорска.

— Это где? — машинально спросила я.

— Часа четыре на машине.

Мне почему-то показалось, что ему совсем не хочется говорить на эту тему. Я не настаивала, хотя отдала бы многое, чтобы узнать хоть что-то о его жизни.

Чтобы эта малость дала мне представление о нем, о его поступках.

— Таня, это очень длинная история, — он оторвал взгляд от окна.

Наши лица были в считаных сантиметрах друг от друга. Его мягкое дыхание касалось моей щеки. Я опять почувствовала приближающееся сумасшествие. От него исходили какие-то гипнотические волны, противостоять которым не было возможности.

— Пусть, — едва слышно пролепетала я, что со мною случалось крайне редко. — Пусть это будет самая бесконечная история, рассказанная журналистке. Я запишу ее.

Совершенно неожиданно я сказала то, чему впоследствии обрадовалась. Да, я напишу эту историю. Зачем мне издательство? Зачем мне нужно менять газету сексуально озабоченного Бердмана на газету другого извращенца? На меня будут смотреть те же масленые глаза, что и в Мишиной газете, а когда я буду подниматься по лестнице, мои ажурные трусики будут разглядывать все те же женатики-извращенцы. Те самые, которые не посмеют делать с женой то, что способны проделать со мной в своих грезах. Я напишу о Сергее. Я напишу так, как никто и никогда не писал. Но что это за история? И сделает ли она его ближе ко мне? В любом случае он оказался настоящим мужчиной. Я в этом уверена. Потому что прочла в Библии, что нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод. Там еще было что-то написано, но я запомнила главное.

— Напишешь мою историю? — удивился Сергей. — Не думаю, что она заслуживает того, чтобы с ней ознакомился весь свет! Я в ней оказался беспомощным. Проигрыши преследуют людей до конца дней.

— А мы перепишем конец, — улыбнулась я, поняв, что смогу его убедить. — Мы все сделаем так, как должно было случиться.

— Но тогда это будет несправедливо к победителю, — возразил он и тихо, как мне показалось, грустно, рассмеялся.

— Хорошо, — решительно согласилась я. — Мы напишем все как есть. Я напишу о тебе для… себя. Хорошо, Сергей?

Его взгляд блуждал по моему лицу, как луч света. Я выдала себя раньше, чем требовалось. От него веяло той мужской сильной нежностью, что способна превратить камень в стакан горячего шоколада. А ведь я знаю его всего двадцать жалких минут. Какой же ты, Сергей, будешь дальше? Кто же ты на самом деле?..

— Хорошо, — почти прошептал он. — Для тебя. Но мне придется говорить весь полет. Когда мы сядем в Москве, ты будешь знать обо мне все, а я о тебе — ничего.

— Самолеты приземляются, Сергей, не для того, чтобы люди расставались.

— Ты права.

Мне на мгновение показалось, что в нем борются бес и ангел. Сцепившись в смертельной схватке, они разбрасывают вокруг себя перья и клочки шерсти. О чем он сейчас думает? Может, он женат?! От такого предположения я едва не вскрикнула. Боже мой, неужели все начинается сначала?..

— Сколько у тебя детей, Сергей? — стараясь справиться с дрожью в голосе, спросила я. На самом деле мне хотелось закричать, как припадочной: «Милый, у тебя же нет жены?!»

— Детей?.. — он отвлекся от своих мыслей. — Ты хотела спросить, женат ли я? Нет.

Я точно свихнусь от этой спокойной непосредственности.

Чувствуя, что смерч пронесся мимо, я вынула из сумки диктофон, пару запасных батареек и несколько чистых кассет. Когда он начал рассказывать, я не отрывала взгляда от его лица. Теперь мне это дозволено. Я имею на это право. Потому что передо мной был мой мужчина. И я никому его не отдам. Как мало времени мне нужно было, чтобы стать слабой и беззащитной… Как много потребовалось на то, чтобы подойти к этому!

Он начал настолько издалека, что сначала я просто сбилась с толку. Но уже через пять минут вращения катушки в диктофоне поняла, что этот роман для меня. Как он и обещал. А начал он так…

— Можно было, конечно, выдерживая логику повествования, начать с того, как я, прибыв на работу в тот день, узнал об убийстве удачливого бизнесмена Тена.