ГЛАВА 21

Проснулся я от тряски, какая бывает при землетрясении. Скинув с головы куртку, мутным взглядом уставился на источник возникновения колебаний. Надо мной стоял Обрезанов. В его руке дымилась сигарета. Выглядел он очень, ну очень плохо: белки глаз с красными прожилками, мешки под ними.

— Пойдем поговорим, — миролюбиво попросил он. — Тема есть…

Почему же не поговорить? В отличие от Обрезанова я выглядел просто пышущим здоровьем малым. Я поднялся и направился за ним в его кабинет.

— Сергей, я хочу расставить все точки над «i», — глухо произнес он, сев за стол.

Импонировало то, что смотрел он мне при этом прямо в глаза.

— Валяй, расставляй, — разрешил я.

Обрезанов нажал на переговорном устройстве кнопку и устало бросил:

— Аня, зайди, пожалуйста…

Дверь распахнулась, и в кабинет впорхнула Анечка Топильская. Она была чем-то испугана и напоминала воробышка, над которым только что просвистел коршун.

— Садись, Аня.

Дождавшись, пока она присядет на краешек стула, Обрезанов, глядя куда-то в окно, сказал:

— Аня, расскажи Сергею Васильевичу все, что вчера говорила мне.


В тот день, когда я забежал в кабинет Обрезанова с криком: «Пока я еду, отправь патруль на Минскую, двенадцать, двадцать пять!» — Анечка сидела в приемной, между кабинетами Обрезанова и Торопова. Это я могу подтвердить, так как хорошо помню: она чертыхалась, пытаясь открыть крышку принтера.

— Когда вы быстро покинули кабинет, — Топильская посмотрела на меня, — следом вышел и начальник. Буквально через пять секунд. Я еще подумала, что случилось что-то серьезное. Оба вы были взволнованы. Это я помню хорошо. Только вы исчезли в коридоре, из кабинета Торопова вышел майор полиции, улыбнулся мне и сказал, что нужно срочно позвонить, а Торопов занял телефон. Я не придала этому большого значения. Раз он на короткой ноге с Тороповым, то почему бы ему не позвонить из кабинета начальника уголовного розыска?

— И?.. — мой голос слегка подломился.

— Он зашел и через две минуты вышел. Поблагодарил меня и ушел.

Оставалось задать всего два вопроса. Первый…

— Аня, когда я разговаривал с начальником уголовного розыска, дверь в кабинет Торопова была приоткрыта?

Да, она была приоткрыта. Кроме того, если бы она даже была закрыта, то мой громкий голос можно было услышать даже при закрытой двери.

И последний…

— Аня… Кто был этот майор?

Вмешался Обрезанов.

— Я дал Ане свой «паркер» и попросил зайти к Торопову с вопросом о фамилии того майора, который приходил в тот день. Он-де забыл на столе в приемной ручку, и ее нужно вернуть.

Я молчал.

— Константин Николаевич сказал, что к нему приходил… — Аня порылась в кармане костюмного пиджачка и вынула бумажку с липучкой от канцелярского набор, — майор Табанцев Виталий Алексеевич. Замначальника…

— Спасибо, Аня, — перебил я ее, поднялся и вышел из кабинета.


Только холод улицы смог прибить пламя, что вспыхнуло в моей груди из той самой маленькой искорки. Мною по-настоящему овладело смятение. Мысли, бестолковые и резонные, сыпались в мою голову откуда-то сверху, перемешиваясь и мешая сосредоточиться. Во-первых, мне было безумно стыдно перед Обрезановым. Он, конечно, совершил подлость, но это не та подлость, в которой я его подозревал. Он заслуживал жалости, а не презрения. Максима запрессовали инструкциями сверху, и он «поплыл», не сумев отделить агнцев от козлищ. За это не нужно презирать, за это нужно жалеть.

И что еще мы имеем из показаний Ани Топильской? Новость. Получается, что Табанцев, помимо Кореневой, знал и Жилко, и Шарагина. Он был в курсе всех их дел, и неизвестно, на каком этапе их преступной деятельности состоялось это знакомство. Я был прав! Только полицейский мог позвонить в квартиру Жилко и направить Шарагина на собственную смерть!

Я ошибся не в форме, а в содержании. Звонившим был не Обрезанов. Им был Табанцев. Я мыслил дедуктивно, от общего к частному. На этом принципе размышлений основан ход мысли каждого сыщика. Основываясь на опыте восьмидесятилетней работы уголовного розыска и элементарной логике, я делаю выводы и принимаю решения. Именно на этом и играет умный Виталий Алексеевич. Но Аня Топильская в течение одной минуты сумела растолковать мне, что на каждую дедукцию найдется своя индукция.

От частного к общему. Вот принцип, посредством которого Табанцев водит меня по арене на веревке. Я наматываю километры, ходя по кругу, не удаляясь с этого места ни на шаг. Поняв, что звонили из кабинета Обрезанова, я сделал естественный вывод: звонил Обрезанов. И это — дедукция. Мне и в голову не пришло задать себе вопрос: а кто позвонил из пустого кабинета Обрезанова?


Когда я вернулся в кабинет, на столе дымился чай и на развернутом бланке протокола допроса лежали булочки. Зная, что деньги есть только у Ваньки и что из двоих находившихся в кабинете только «молодой» мог за ними сбегать, я тем не менее спросил:

— Кто принес булки?

Сейчас и проверим пресловутый индуктивный метод.

— Я, — ответил Верховцев.

Вот и вся дедукция.

А вот теперь приступаем к главному. Вчера Дмитрий Верховцев совершил служебный подвиг. Он проверил около десятка машин из списка Тена и нашел одну. Всего одну, но какую! «PORSCHE» две тысячи тринадцатого года выпуска три месяца назад был продан архаровцами Тена известному криминальному авторитету Черногорска Николаю Крестовскому. Кресту! То ли для корейцев понятие «западло» не существовало, то ли они во главу угла поставили принцип «обмани ближнего», да только совершили они поступок, несовместимый с понятиями братвы. Они втюхали лидеру оргпреступности города фуфловый «Порш» с перебитыми номерами. Машина в розыске за Интерполом, а это значит, что при первой же экспертизе Коля Крест признается звеном цепи международной преступной организации. Верить человеку, носящему корону вора в законе, что он добросовестный покупатель, — это все равно что поверить в то, что номера ему перебивал папа римский. Если учесть, что корейцы так стремно обошлись с беспощадным Крестом, можно предположить, кому они еще продавали подобные авто! Очевидно, расчет делался со скидкой на то, что в случае обнаружения фикции разбирательствами будет заниматься все тот же Табанцев.

Но Табанцев!.. Что же он, гад, делает? О детях бы подумал. Да о пенсии своей, неумолимо приближающейся. Нынче на головах многих представителей российской братвы иней, они за подобный кидняк могут Виталию Алексеевичу и гвоздь в ухо вбить. Прямо в служебном кабинете, в здании ГИБДД. Сильный он, оказывается, человек, Табанцев… Ничего не боится.

— Дима, разыщи-ка мне телефон Креста…


— Впервые в жизни увижу крестного отца мафии! — задорно бросил Ваня.

Он вертел баранку как на стадионе, ловко протискиваясь в такие щели между движущимися автомобилями, что мне становилось не по себе. Казалось, что в просветы, в которые он въезжал, не войдет не только «Лексус», но и утюг.

— Ты насмотрелся на Марлона Брандо, — усмехнулся я. — Все проще. Крест — тридцатишестилетний мужик, родившийся здесь, в глубинке. Бывший вокзальный вор. Две ходки. Обычный бандит, со средним интеллектом. Не отмороженный, но и в библиотеках замечен не был. Связи с правоохранительными органами, порочащие его, не установлены. Пик известности пришелся на момент изгнания с территории города чеченской группировки. Националист. Отвергает присутствие в городе иных, помимо русских, бандитских формирований.

— Так он свой парень! — усмехнулся Иван.

— Но не самый хороший человек в городе.

Встречу с Крестом я назначил у входа на стадион «Спартак». В самом начале разговора мне показалось, что на другом конце мобильной связи — полный идиот. Он шесть раз повторил «ну», прежде чем я услышал его настоящий голос. Но, когда он заговорил, я понял, что этот малый вовсе не такой дурак, каким кажется.

Это будет моя первая встреча с Крестовским. Я знаю, что у него под крылом большая половина всех автозаправок города, он владелец четырех кафе и даже является президентом юношеской команды по футболу — сборной города. Он одел и обул всех игроков и тренеров, нанял бригаду строителей, и те в короткие сроки отремонтировали весь стадион, включая трибуны, раздевалки и газон. На деньги Креста проводились сборы команды в Анталии, на его же деньги организовывались турниры. Вот такой спортивный малый. Как дополнение, можно заметить, что к сегодняшнему дню Николай Крестовский подозревается в двух заказных убийствах на территории области, а его бандиты, те, что не задействованы в подготовке сборной к участию в международном турнире, потрошат частные компании и занимаются совершением преступлений различных категорий тяжести. Весь чистый доход поступает в казну организованной преступной группировки того, к кому я сейчас ехал на встречу.

У входа меня ждали. Это я понял сразу по двум джипам, стоящим на стоянке. Рядом с пустым стадионом они смотрелись как дачные домики в степи. То есть всем своим видом говорили: смотрите, мы приехали на стрелку!

Ваня уверенно завел «Лексус» на площадку и поставил его напротив блестящих джипов. Теперь картина выглядела иначе. Со стороны это больше походило на разборку крутых братков. Мне, собственно, было все равно, как это выглядело. Главное, чтобы мы с Крестом нашли если уж не общий язык, то хотя бы временное взаимопонимание.

Мы сошлись, как Пересвет с Челубеем посреди своих войск. Крест долго ощупывал меня взглядом, словно пытался понять, в чем обман. Где кроется хитрость мента поганого?

— Еще раз — здравствуй, — молвил я, держа руки в карманах.

После недолгой паузы Крест предложил:

— Отойдем? Ветер сильный, а у меня гайморит хронический.

— Голову надо беречь, — согласился я, и мы двинулись к стадиону.

Каждый закурил свои сигареты, прикуривая от своей зажигалки.

— В чем тема-то? — Крест словно пытался прожечь меня своим взглядом.

— Насколько тебя заинтересует информация о том, что тебя кинули?

— А на сколько кинули?

— Ну, тысяч этак на сто, — прикинул я навскидку стоимость «Порша».

— Рублей?

— Не смеши.

— Заинтересует, — сказал Крест. — Сильно заинтересует.

Я молча вынул из кармана две ксерокопии. «PORSCHE» настоящий и «PORSCHE» липовый. Ворованный, угнанный, находящийся в розыске за международной полицией и находящийся во владении Креста. Отдав бумаги в руки ничего не понимающего авторитета, я развернулся и пошел к «Лексусу». Тому, чтобы понять смысл неожиданно полученных бумаг, хватило ровно столько времени, сколько мне хватило дойти до машины и открыть дверцу.

— Эй! — услышал я.

Крест приближался ко мне быстрым шагом.

— Что ты хочешь за это? — пар из его рта валил как из ноздрей загнанного рысака. Это была не одышка. Это было возбуждение и злоба. Я попал в точку. — Только не утверждай, что просто доброе дело хотел сделать. Порядочный мусор еще не родился.

— Ничего не хочу, — улыбнулся я. — Меня устроит все, что случится дальше.

— Так не бывает, — возразил, тяжело дыша, Крест. — Вам, мусорам, обязательно что-то нужно взамен. Либо бабки, либо информация. Сколько ты хочешь?

— Нисколько, — продолжал улыбаться я.

— Так чего же ты хочешь?! — от непонимания Крест взбеленился. Он готов был заплатить любые деньги за такую помощь, и его бесила моя улыбка.

Чего я хочу? То, чего я хочу, произойдет уже через два часа.

— Крест, если я когда-нибудь попаду в дерьмо по самые уши, ты протянешь руку, не боясь испачкаться? Не бойся, если я тебя попрошу о помощи, то попрошу не как мент, — добавил я, глядя на его замешательство. — Как мент я тебя ни о чем и никогда не попрошу только потому, что мне стремно будет это делать.

Пару секунд Крестовский глядел на меня, не зная, как отреагировать на такие слова, потом наконец выдавил улыбку:

— Интересный ты малый, мент Загорский.

Я не стал глядеть на то, как он идет к джипам. Я сел в машину, и мы стали отъезжать.

— У меня дикое разочарование, — заявил Ваня, выезжая на автомагистраль. — Такие рожи я вижу каждый день.

Я рассмеялся.

Загрузка...