Соблазнение красавицы

Глава 27

Кили не сомневалась, что появление на свет ребенка Мейрин — это не только благословение для клана Маккейбов, но и промысел Божий. Январь в их краях всегда был самым суровым месяцем, с лютыми морозами и снежными вьюгами, но за две недели до родов леди Мейрин неожиданно установилась тихая, мягкая погода.

Казалось, суровые шотландские горы затаили дыхание и замерли, ожидая появления на свет наследника Нимх Алаинн.

Конечно, холода не собирались сдавать своих позиций, но снегопады прекратились, и злой ветер не завывал вот уже несколько недель кряду. И, хотя день был короток, солнце щедро заливало равнины ярким светом, словно торопилось напитать землю своим теплом за отпущенное ему время, а ночами ясная полная луна прогоняла зимний мрак.

Беспокойство Мейрин усиливалось с каждым днем, и долгими вечерами Кили, Мэдди, Берта и Кристина, собирались вместе, изо всех сил старались отвлечь свою хозяйку от предстоящих испытаний.

Даже Йен часто присоединялся к женщинам и провел не один вечер, сидя с женой у камина в большом зале. Это было прекрасное время, и с каждым днем Кили все больше чувствовала себя членом клана Маккейбов.

Днем она и Элерик вели себя очень осторожно и практически не общались, но все ночи проводили вместе, наслаждаясь друг другом за плотно закрытыми дверями покоев Кили.

Он приходил далеко за полночь, когда все уже спали, и нежно любил ее, пока первые лучи солнца не окрашивали небосклон.

Кили окончательно поправилась, но даже не пыталась отговорить своего воина от столь частых посещений. Его власть над ней была безгранична. Она понимала, что время неумолимо и с каждым днем приближает конец их безоблачного счастья. Боль разлуки уже пустила корни в сокровенных тайниках ее души, но Кили ни разу не пожалела о том, что была с Элериком. До конца своих дней она будет хранить воспоминания о безудержной радости, которую дарила ей их обоюдная страсть.

Нынешним утром они не спешили расставаться. Обычно Элерик бесшумно исчезал из ее комнаты, чтобы вернуться к себе до того, как в замке закипит жизнь, но сегодня он задержался и теперь неспешно поглаживал ее по руке, которая покоилась на его груди.

— Мне пора, — прошептал он и поцеловал Кили в висок.

— Да, ты должен идти.

Но он не шевелился.

— С каждым разом мне все труднее покидать твои объятия, любимая.

Кили закрыла глаза, пряча боль, и только сильнее прижалась к нему. По правде говоря, она думала, что после нескольких ночей Элерик пресытится, устанет от нее. Она смирилась с этой мыслью и просто наслаждалась его любовью, не пытаясь удержать, когда он покидал ее постель. Но, как ни странно, вот уже на протяжении нескольких недель Элерик приходил все чаще и в конце концов стал проводить с ней каждую ночь.

— Ты сегодня тренируешься? — спросила Кили с наигранной веселостью.

— Да, — пробурчал он. — Мы теперь каждый день тренируемся. Сейчас крайне важно поддерживать хорошую физическую форму, чтобы не растолстеть за зиму и не облениться. Чем меньше времени остается до родов Мейрин, тем больше шансов, что замок будет атакован.

Кили вздохнула.

— Тяжело жить в постоянном напряжении. Бедная Мейрин!

Некоторое время они лежали молча, и вдруг Элерик резко повернулся и впился в ее губы страстным, чувственным поцелуем. Застигнутая врасплох, Кили растерялась, но он, не дав ей опомниться, взгромоздился на нее и, одним движением раздвинув ей ноги, овладел ею.

Нежности не было и в помине. Если раньше Элерик был терпеливым и ласковым, то теперь стал настойчивым и требовательным. Сразу вспомнилась ночь, когда он, приказав ей подчиняться, овладевал ею снова и снова.

Его орудие скользнуло в ее лоно, пронзив, словно кинжалом. Кили задохнулась от чувства полного насыщения; глаза широко распахнулись, загоревшись диким пламенем. Элерик совершенно обезумел, словно первобытный хищник, торжествующий победу над своей жертвой.

Ухватив ее за ноги, он рывком подтащит Кили к себе, что позволило ему проскользнуть внутрь ее лона настолько глубоко, насколько это вообще возможно.

Она вцепилась в его плечи руками, вонзив ногти в кожу, в то время, как он энергично трудился, полностью накрыв ее своим большим телом.

Его прерывистое, тяжелое дыхание резало слух.

— Мне всегда будет тебя мало. Я постоянно твержу себе; «Это в последний раз». Но все напрасно. Я не могу насытиться тобою. И так будет всегда!

В его голосе было столько боли, что у Кили дрогнуло сердце. Она была так поглощена своими переживаниями и страхом в ожидании скорой разлуки с любимым, что совершенно не подумала о том, что и его сердце разрывается от горя.

Она протянула руку, провела ладонью по мужественной линии подбородка и притянула Элерика к себе, так что их губы почти соприкоснулись. Ее дрожащие пальцы нежно скользили от скул к губам и подбородку.

— Я люблю тебя, — шептала Кили. — Я пыталась убедить себя, что, если не скажу этих слов, нам будет легче расстаться. Но сейчас мне трудно сдерживаться. Ты должен знать, что я люблю тебя всей душой.

У Элерика перехватило дыхание, и невыносимая мука затуманила взор. Он замер и посмотрел на нее с таким чувством, что у нее слезы навернулись на глаза. Он попытался что-то сказать, но Кили приложила палец к его губам.

— Ничего не говори. Не стоит. Ты живешь в моем сердце, я постоянно ощущаю твое присутствие. И где бы я ни была, ты всегда со мной. Мы не станем обсуждать запретные темы. Пусть это будет только мой грех.

Элерик страстно обнял ее и перевернулся, так что она оказалась сверху. Он покрывал горячими поцелуями ее губы, щеки, глаза, подбородок, не давая вздохнуть.

Они любили друг друга, словно безумные, словно голодные, которые никак не могут насытиться, словно это была их последняя ночь. Она не знала причин его торопливости, но не противилась этому.

— Оседлай меня, — прошептал он. — Возьми меня. Владей мной, моя красавица. Позволь мне слегка придерживать тебя, чтобы я мог с наслаждением наблюдать, как ты порхаешь надо мною, ибо нет зрелища прекрасней.

С трудом проглотив комок в горле, Кили уперлась ладонями в его широкую грудь и начала чувственно скользить вверх и вниз, внимательно наблюдая за выражением его лица каждый раз, когда ее лоно пленяло его орудие до самого основания.

Его глаза поблескивали под опущенными ресницами, затуманившись от вожделения; на губах играла счастливая улыбка.

Да, он всецело принадлежал ей. Ее воин. И никто никогда у нее этого не отнимет. И пусть другая женщина носит его имя и рожает ему детей, но сердце любимого всегда будет принадлежать только ей одной, как и ее сердце навеки принадлежит ему.

Кили была очарована силой и мощью его тела. Рельефные мышцы, широкая грудь, упругий плоский живот — все в Элерике восхищало и радовало глаз. Он был воплощением мужественности — воин, закаленный в боях, неотразимый и божественно прекрасный.

В какой-то момент, взметнувшись вверх, Кили подалась вперед и провела языком по груди Элерика. Он напрягся и замер, не дыша, пока она, нежно покусывая кожу, прокладывала путь к его шее. Шаловливо скользя вверх, Кили добралась до изгиба мускулистой шеи и прикусила зубами в плоть у основания уха.

Застонав, он обхватил ее руками и, подмяв под себя, начал глубоко и сильно вонзаться в мягкую нежность ее лона.

— Люблю тебя. Люблю.

Губы Кили застыли в немой мольбе, душа пела от восторга. Со щеками, блестящими от слез, которые непроизвольно струились из глаз, она крепко обняла своего любимого.

Его руки обвивались вокруг ее тела, словно стальные путы. Они лежали в объятиях друг друга, ощущая нарастающее возбуждение, стремившееся излиться наружу, словно шторм, набирающий силу в морских глубинах. На этот раз ее оргазм был невероятно сладким и приятным, а не таким болезненно бурным, как в прошлые ночи.

Горькая сладость разливалась по усталым мышцам, наполняя каждую клеточку тела Кили, которое, пресытившись ощущением невероятного восторга, вдруг распалось на миллион крошечных кусочков.

Спустившись с небес, она почувствовала ласковые руки Элерика, гладившие ее по спине, нежные пальцы, заблудившиеся в ее волосах, и губы, шептавшие слова любви.

Кили долго лежала, наслаждаясь объятиями любимого и прикосновениями. Кили знала, что уже поздно. Что они задержались гораздо дольше, чем обычно. Что Элерику пора уходить.

Будто прочитав ее мысли, он пошевелился. Не выпуская Кили из рук, он снова перевернулся, оказавшись сверху, но не спешил покидать ее лоно.

Его глаза, потемневшие и серьезные, были устремлены на возлюбленную.

— Я тоже люблю тебя, Кили. И поскольку мне больше нечего предложить, прими в дар мое признание.

Она закусила губу, чтобы сдержать слезы. Справившись с собой, Кили запечатлела на его губах лишь один поцелуй — трепетный, исполненный любви и благоговения.

— Ты должен идти, — прошептала она. — Иначе мы рискуем попасться.

— Хорошо. А ты оставайся в постели. Если Мейрин понадобится твоя помощь, я пришлю кого-нибудь. Отдыхай.

Кили улыбнулась и, выпустив Элерика, натянула до подбородка меховое одеяло. Он встал, молча оделся и направился к двери, но задержался на пороге, одарив ее на прощанье пылким взглядом.

Прошло много времени, и вдруг Кили осознала, что сегодня семя Элерика осталось в недрах ее лона.

Она закрыла глаза, испытывая смешанное чувство надежды и страха. С одной стороны, ее совершенно не радовала перспектива родить внебрачного ребенка, который будет жить с позорным клеймом ублюдка, но если уж ей суждено забеременеть, то она с радостью даст этому ребенку жизнь — ведь он зачат от любимого мужчины.

Кили свернулась калачиком и, скомкав простыни, прижала их к груди.

— Господи, я не знаю, что мне делать, — прошептала она со слезами в голосе. — Я так люблю его. Хочу его. И только от него мечтаю рожать детей, но все это для меня недоступно!

Кили снова закрыла глаза и дала волю горячим слезам, оросившим простыню. Она же зарекалась, что не будет плакать! Обещала себе, что мужественно и достойно перенесет расставание, но с каждым днем все больше убеждалась, что обманывается. И теперь уже не осталось никаких сомнений, что в тот роковой день, когда Элерик возьмет в жены Рионну Макдоналд, Кили умрет от горя.