Выше голову! Кьяра напомнила себе, что должна улыбаться и выглядеть беспечной, пока Лукас вел ее в медленном гавоте. Но настоянию Алессандры она заказала себе несколько платьев. То, что было на ней сегодня, очень нравилось подруге — цвета дымчатого сапфира, с низким вырезом, открывавшим все, чем одарила ее природа.
Из-за этого Кьяра ощущала некоторую неуверенность.
Но все же стратегию она выбрала верную. В ее карточке для танцев почти не осталось пробелов, и только что от герцогини Девинхилл поступило приглашение на поэтический вечер.
— Вы поменяли модистку, — сказал Лукас.
— Вам не нравится? — помолчав, спросила Кьяра, совершенно сбитая с толку тем, что, оказывается, ей не все равно, как Лукас это воспринимает.
— Наоборот. — Лукас задержал взгляд на ее бюсте. — Драгоценности только подчеркивают ваши прелести.
— Какие прекрасные слова, — сухо произнесла Кьяра.
— Какая прекрасная партнерша!
Несмотря на то что Кьяра старалась не относиться всерьез к его заигрываниям, тем не менее испытала легкий озноб. «Только не дай сбить себя с толку, — сказала она себе. — Сияние его глаз — это блеск фальшивого золота. Отражение в них света люстр».
И все же Кьяре нравилось быть объектом обожания, пусть даже и не всерьез.
Когда танец закончился, Лукас предложил выйти на террасу. Несколько пар в саду уже рассматривали установленные группками мраморные греческие статуи. Некоторые мужчины собрались возле лестницы. Они курили и обсуждали последние новости из России.
— Давайте хоть ненадолго вырвемся из толпы. — С двумя бокалами шампанского в руках Лукас повел Кьяру в дальний конец балюстрады.
Ночной ветерок играл в ветвях деревьев. Из бального зала доносился тяжелый запах духов. Было слышно, как в темноте по дорожкам бродят парочки. Шуршал гравий под ногами. Изредка раздавался тихий смех. Пламя фонарей покачивалось в такт музыке.
Кьяра вдохнула прохладу полной грудью.
— Понравилось на балу? — спросил Лукас. Неужели это так заметно?
— Да, — призналась она. — Хотя флирт мне не доставляет удовольствия.
Лукас выпрямился.
— Почему?
— О чем вы спрашиваете? — Она невольно вздохнула. — У меня столько проблем, которые нужно решить…
— Тогда тем более. Надо немного расслабиться и забыть обо всем, Кьяра.
От звука собственного имени, как от легкого дуновения ветра, ее голые руки покрылись гусиной кожей.
— В самом деле, сэр, — попросила она, — не нужно так демонстративно вести себя на публике.
— Потому что это намекает на близость между нами?
— Д-да. — От пузырьков шампанского стало щекотно во рту.
— Но вы же не можете отрицать, что между нами возникло чувство близости, дорогая моя.
Кьяре стало жарко от того, как он случайно коснулся ее бедром.
— Эта связь… исключительно практического свойства, лорд Хэдли.
— Говорите за себя, Кьяра, — заявил он. — Кстати, меня зовут Лукас, на тот случай если вы запамятовали.
Она постаралась скрыть смущение.
— Здесь нас никто не слышит, поэтому можете меня называть по имени.
— Э… Это не совсем прилично.
— Мм… — Кончиком пальца он провел по ее затылку. — Тогда наверняка вы посчитаете, что я не должен делать это. — Он принялся играть завитком ее волос.
Она попыталась отодвинуться как можно дальше, но уперлась спиной в портлендский камень стены. Его смех прозвучал низко и чувственно.
— Очутилась между молотом и наковальней, бедняжка?
Кьяра задохнулась, ощутив его мускусный, мужественный запах. Мурашки побежали по спине.
— Нас никто не увидит, милая. Тут темно, и ваза с цветами загораживает нас.
— Пожалуйста, остановитесь, сэр. — Она запаниковала, пытаясь унять бившую ее дрожь от макушки до кончиков пальцев. Кончики пальцев. О, черт, Кьяра вспомнила, как он целовал ей ноги в карете!
Лукас не внял предостережению.
— Знаете, вместо вальса в бальном зале я предпочел бы вальс с вами в постели. — Его дыхание коснулось ее уха. — Сначала я расстегнул бы все до единой эти перламутровые пуговки у вас на лифе. — Он легонько провел кончиком пальца по ее груди. — Потом стянул бы его до пояса.
Она почувствовала, как тело словно закололо тысячами иголок.
— Потом платье упадет на пол, а на вас останется только корсет и нижняя рубашка. — Лунный свет отражался в его глазах. — Но ненадолго.
Кьяра была шокирована и очарована. Неожиданно она вдруг откликнулась на его шепот, и не только кончиками пальцев. Ее тело напряглось.
— Что вы говорите, сэр? — растерялась Кьяра.
— Учу, как занимаются любовью. — Его голос был словно шелк. — Это называется «прелюдия», дорогая моя. Предложение, высказанное вслух, иногда очень стимулирует.
— Лорд Хэдли… Лукас продолжил:
— Вы хоть представляете себе, как обворожительно выглядите сегодня? Так хочется увидеть вас обнаженной! Увидеть, как ваше роскошное тело купается в свете звезд. Я просуну ладони между вашими бедрами и ласково — о, самым нежнейшим образом! — разведу их в стороны. Вообразите, вы лежите на простынях, шелковистых, как цветочные лепестки, а мои ласки становятся все… интимнее.
Кьяра поежилась. Нет ничего удивительного в том, что этот мужчина соблазнил половину женщин Лондона. Сколько музыки в его словах…
— Помните наш разговор о гроте Венеры? Вы подумали о том, что чувствуют, когда целуют туда?
Словно загипнотизированная, Кьяра не нашла в себе силы запротестовать. Она не отрываясь смотрела на его губы. Немыслимо чувственные губы. Потрясающего рисунка. Губы, полные греха.
О Господи, как ей хотелось, чтобы он поцеловал ее, при этом делая все, что говорил!
Это, наверное, порочно?
Он вдруг резко отодвинулся от нее.
— Пожалуй, вы правы. Нам лучше вернуться в зал.
Удивительно, но ей стало досадно. Ее переполняло жгучее желание, хотя в настоящий момент не могло быть и речи даже о мимолетном поцелуе; Их поведение на людях должно быть безупречным.
Но, может, в уединении, в карете, когда они поедут домой, он возобновит свой сладострастный натиск? Кьяра не знала, что делать: то ли откликнуться на него, то ли испугаться.
Лукас отвел ее назад в бальный зал, по пути перебрасываясь фразами со знакомыми. Его манера держать себя была в высшей степени прилична, и в какой-то момент Кьяра даже подумала, что все, что он нашептал ей, плод ее воображения.
Нет, никогда, даже в самых невероятных снах она не могла придумать таких слов, такого желания.
Передав ее следующему партнеру, Лукас, судя по всему, забыл о ней. Не удостоив ее взглядом, он принялся фланировать среди гостей, беззастенчиво флиртуя со всеми дамами, которые попадались навстречу.
Сохраняя на лице выражение полнейшего равнодушия, Кьяра не могла не следить за ним краешком глаза. Удивительно, но ей вдруг стало искренне жаль, что она мало знает, как нужно пользоваться женскими уловками. Как получается, что некоторые женщины на интуитивном уровне понимают, когда нужно нежно засмеяться, пристально посмотреть, сделать влекущий жест, чтобы обратить на себя внимание мужчин?
Может, она ревнует? Ее поразила эта мысль. Что за абсурд! Она не ревнует его. Если начистоту, ее, должно быть, просто раздражают эти странные игры, в которые он с ней играет. Хэдли неисправим.
Абсолютно безответственный тип.
Последняя интермедия яркое тому подтверждение.
— Э… Кажется, начинается кадриль, леди Шеффилд. Позвольте вас пригласить. — Партнер Кьяры, полковник, приписанный к штабу генерала Барранда, с поклоном предложил руку.
«Выше голову!» В ушах снова прозвучало напутствие Алессандры. Старательно делая вид, что ничуть не задета невниманием графа, Кьяра решила завязать с полковником оживленную беседу.
— Какой у вас впечатляющий набор медалей, сэр. Вы должны рассказать, за что их получили, — игриво начала она, повторяя манеры одной дамы, за которой наблюдала раньше этим вечером.
Явно польщенный ее интересом, полковник сверкнул улыбкой.
Когда он углубился в подробности, Кьяра поняла, что расшевелить его оказалось намного легче, чем представлялось сначала. Ведь людям так нравится поговорить о себе, любимых.
С каждым шагом чувствуя себя все более уверенно, она расслабилась и стала наслаждаться танцем. Да, легкий флирт вещь приятная. Полковник — один из знакомых лорда Хаддана — оказался мужчиной обаятельным, скептичным и обходительным. И смотрел на нее с откровенным обожанием. Ей даже стало жаль, когда музыка смолкла.
— Благодарю вас за прелестный танец, леди Шеффилд. — Он поцеловал ей руку в перчатке. — Надеюсь, вы доставите мне наслаждение еще потанцевать с вами.
— С большим удовольствием, сэр, — искренне ответила Кьяра.
— Тогда позвольте занести мое имя в вашу карточку. — Он быстро просмотрел ее. — Мне лучше позаботиться заранее, а то у вас здесь на остаток вечера есть только пара свободных строчек.
Его слова удивили Кьяру. Она даже не удосужилась посмотреть, сколько народу пожелало потанцевать с ней. Но полковник оказался прав. Если Лукас не подсуетится…
Исподтишка Кьяра оглядела зал.
И быстро сообразила, что может не беспокоиться. Он все еще обхаживал трио очаровательных леди.
Выпрямив спину и вздернув подбородок, что, по ее мнению, должно было изобразить королевское равнодушие, Кьяра перешла к следующему партнеру.
Мерзавец, подумала она, закружившись в танце.
Потом все происходило как в тумане, и до конца вечера Кьяра только один раз посмотрела в сторону Лукаса. Он в это время вальсировал с юной наследницей Йоркширов, которая, как видно, была готова из кожи вылезти передним.
— Чудесный вечер, — заметил Лукас, помогая ей завернуться в накидку. — Вам понравилось?
— Разумеется, — холодно ответила она. Он, казалось, не обратил на это внимания. Возвращение домой оказалось скучным. Лукас держался вежливо и отчужденно. Пустое пространство между ними превратилось в пропасть, которая увеличивались с каждым оборотом колеса.
Правила беспутства. В какую бы игру он ни играл, она никак не могла освоить ее законы. Она прекрасно понимала, что должна игнорировать его присутствие, но чем ближе карета приближалась к Понт-стрит, тем напряженнее она себя чувствовала. В конце концов ее охватила досада.
Но почему? Кьяра понятия не имела. Иначе пришлось бы признаться себе, что граф действует ей па нервы своими шуточками, то фривольными, то высокомерными. Тут как назло она вспомнила, что он предложил ей там, на террасе. И вздрогнула.
— Быстрее заходите в дом, а то простудитесь. — Лукас не помог ей выйти из кареты. Даже не предложил руки, пока провожал по лестнице до дверей. — Доброго сна, — пожелал он, едва кивнув. — Увидимся завтра на уроке.
— Будьте готовы к контрольной по первой главе книги, — предупредила его Кьяра. — Несмотря на все последние события, я не собираюсь делать поблажки.
— Признаюсь, мне самому очень любопытно, как я справлюсь с контрольной работой.
— Мне тоже, лорд Хэдли. — Кьяра едва сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью прямо у него перед носом.
В тишине лаборатории скрип пера казался неестественно громким. Лукас закончил отвечать на последний вопрос и поднял голову. В другом конце комнаты спиной к нему стояла Кьяра и тщательно отмеряла порошки из стеклянных баночек, выстроившихся в ряд на полке над газовой горелкой.
Контрольная работа оказалась на удивление легкой. Ответы рождались в голове сами собой. Удивительно, как много всего интересного можно вытрясти из его головы, если она не затуманена бренди.
По правде говоря, он находил орнитологию завораживающим предметом. Ребенком он в одиночестве часами лазил по морскому обрыву в окрестностях поместья Генри. Наблюдал и не переставал удивляться разнообразию птичьего мира. Но теперь, когда он начал понимать научный смысл различий во внешнем виде и повадках птиц — в оперении, форме крыльев, в миграционных особенностях, — Лукас стал еще больше ценить их красоту.
Возможно, Генри не преувеличивал, когда говорил, что знание обогащает жизненный опыт. В этом заключено особое обаяние, понял Лукас. За последнюю неделю он несколько ночей провел дома — читал о чайках и птицах-рыбаках, отказавшись от вечеринок с друзьями и их пташками. Н-да, его точно засмеют как психа, если узнают.
Так упорно занимаясь, Лукас даже начал ощущать в себе наличие добродетели. Но все добродетельные мысли куда-то упорхнули, стоило Кьяре повернуться и наклониться над столом.
Черт! В паху загорелось пламя, когда он увидел, как узорчатый муслин обтягивает нижнюю часть ее спины. «Думай об орнитологии, а не об анатомии», — напомнил о себе голос разума.
Слишком поздно!
Сейчас проходил испытание не его интеллект, а рассудок. Она была очаровательна до боли, дьявольски желанна.
А он был Чокнутым Хэдли, мужчиной, который не привык сопротивляться зову плоти.
Забыв обо всем, Лукас направился к ней, скрываясь за книжными шкафами. Пол, покрытый линолеумом, заглушал его шаги. Занятая своим делом, Кьяра почувствовала его присутствие, лишь когда он пощекотал ее по щеке гусиным пером.
— Хэдли!
Он подхватил пузырек на лету.
— Извините. Удивились?
— Пока вам не удалось шокировать меня. — Однако вид у нее был взволнованный.
Лукас отправил пузырек на стойку.
— Даже тем, что я справился с контрольной работой раньше назначенного времени?
— Еще рано радоваться, сэр. — Кьяра тщательно вытерла пальцы о фартук. — Мне сначала нужно проверить ответы.
Кончиком пера он погладил ее по ушку.
— Мне кажется, вы будете удовлетворены моей попыткой.
Она вспыхнула, а на шее, ускоряясь, забилась жилка.
— Ну что ж, раз вы все сделали, можете быть свободны. Мне нужно закончить несколько опытов к следующему собранию нашего кружка.
— Вообще-то у меня есть другое предложение.
Кьяра хотела уклониться от его прикосновения.
— Какое именно?
— Я подумал, что нам нужно поменяться ролями, — объяснил он. — Вы станете ученицей, а я — учителем.
— Пожалуйста, Хэдли. У меня пропасть серьезной работы. — Она отобрала у него перо. — А вы меня отвлекаете.
— Боитесь научиться чему-то новому?
У нее слегка задрожала рука, когда она стала насыпать чайную ложку киновари в котелок.
— Что вы придумали?
— Устроить простейший химический опыт.
— В этом предмете вы полнейший профан, — сказала Кьяра.
— Напротив, в некоторых разделах я большой знаток. — Он встал рядом, так что лацканы сюртука коснулись ее лопаток. — Например, в том, какое воздействие тепло и трение оказывают на летучие вещества.
Над ней легким облаком висел аромат духов. От желания закружилась голова. Удержать его в себе не было сил. Он вытянул руки.
Кьяра замерла.
— Да, именно так, — шепнул Лукас ей на ухо. — Не двигайся. Молчи. Просто чувствуй. — Он положил ей руки на бедра, а потом погладил ягодицы. — У тебя роскошная задница, Кьяра. Мягкая и отличной формы.
Лукас услышал, как она часто задышала, когда он гладил ее. Пока все хорошо.
Он рывком задрал ей юбки до колен.
Кьяра издала какой-то горловой звук.
— Слушайся учителя. — Прижавшись губами к ее шее, он почувствовал слегка солоноватую сладость кожи. — Стой спокойно, дорогая.
Зашуршали кружева, когда он провел руками вверх по ее бедрам спереди.
— Хэдли…
— Лукас, — поправил он.
— Л-Лукас… — Она задохнулась. — О, черт!
Он потерся набухшей ширинкой о ее ягодицы и стал не торопясь ритмично поглаживать руками напряженные бедра, заставляя ее расслабиться.
Она упирались руками в стойку, костяшки пальцев побелели, выделяясь на темном дереве.
— Спокойно, спокойно, — тихо проговорил он, увидев изумление на ее лице. Пар завитками поднимался над котелком. Ее лицо порозовело. От разгоряченного тела сладко запахло вербеной, смешанной с природным запахом женской страсти.
Вдохнув его, Лукас едва не взлетел на вершину блаженства.
Проклятие! Он рывком привлек ее к себе. Желание грозило отключить разум. Лукас сдерживался из последних сил. Когда Кьяра повернула голову к нему в профиль и Лукас увидел, как трепещут ее ресницы с золотистыми кончиками, он вдруг сообразил, что она дана ему не просто для эгоистического удовлетворения.
Пусть это была малость, но ему захотелось доставить ей удовольствие.
Кьяра застонала. Тело ее обмякло, и она прижалась к нему спиной.
— Правильно, мое счастье. Только расставь ноги шире. Ее туфли заскользили по полу.
— Дай, я потрогаю тебя вот здесь. — Его пальцы наткнулись на тонкое кружевное полотно. — И здесь.
Звук, который слетел с ее губ, не обозначал ни «да», ни «нет». Казалось, это был голос самой природы. Лукас почувствовал, что желание бьется в каждой жилке ее тела, но она боится признаться в этом.
Кьяра была слишком сильной, чтобы попросить чего-нибудь для себя. Неожиданно захотелось освободить ее от всех страхов, погрузить в сладкое забвение, чтобы хоть на короткий миг она почувствовала себя центром Вселенной. Что еще может сделать для нее порочный оболтус? Проведя руками по бедрам, Лукас задел за узлы на подвязках. Он потянул их, и шелковые чулки поползли вниз по ногам.
Кьяра слегка вздрогнула, когда у него под руками оказался разрез на панталончиках.
Юбки пенной грудой путались в ногах. Лукас повернул Кьяру к себе лицом.
— Я не причиню тебе боли.
В ответ Кьяра, поколебавшись, медленно раздвинула бедра.
Просунув руку под тонкую ткань, он нащупал там складки женского естества, жаркие и влажные. Чувство, которое его охватило, не поддавалось описанию. Застонав, он стал гладить их, потеребил завитки волос. Пальцы стали влажными.
Сдерживаясь изо всех сил, Лукас начал не торопясь описывать круги вокруг возбужденного узелка.
Кьяра ахнула. Ее жаркое дыхание коснулось его щеки. О да! О да!
Лукас прижался к ее губам. Язык вошел в ее рот, и он задвигал им. И язык, и рука у нее между ног двигались в одном ритме. Ее губы приоткрылись ему навстречу — жадно, он это чувствовал, — позволяя ему проникать в нее все глубже и глубже. Свободной рукой он погладил ей грудь и ощутил, как у нее затвердели соски. Ее плоть отзывалась на его ласки. И это возбуждало больше всего.
В груди у него родилось рычание. Или это был стон? Лукас считал себя человеком опытным в сексуальных играх, но это ощущение, которое пронизывало его насквозь, было совершенно новым. Ни на что не похожим. Так кто кого из нас учит?
Поразившись этой мысли, он остановился, чтобы перевести дыхание и немного прийти в себя. Ощущения могут подождать. Неожиданно ему показалось, что сейчас нет ничего важнее, чем навсегда оставить память о себе. Свой неизгладимый след в ее уме и на ее теле.
— О, пожалуйста… Ее глаза широко открылись и заморгали на ярком свету. — Только не останавливайся.
— Меня за уши от тебя не оттащат. — Лукас раздвинул складки у нее между ног и пальцем нащупал вход. — Тебе так нравится? — настойчиво спросил он.
Кьяра слегка сжала бедра.
— Д-да.
Он вытащил палец, потом снова ввел. Уткнувшись лицом в его галстук, она стиснула зубы. Ему было слышно ее прерывистое дыхание. Лукас тоже учащенно дышал.
— Ты хоть знаешь, какая ты красивая, Кьяра? — шепнул он.
Ее тело напряглось.
— Только не я.
— Именно ты, счастье мое.
Прижимаясь к нему, она стала извиваться, корчиться, цепляться за него, пытаясь освободиться от напряжения, владевшего ее телом.
Еще, еще немного.
Она отклонилась назад, сбив стеклянные пузырьки на пол.
Ему самому хотелось разлететься на тысячи осколков, но Лукас продолжал держать себя в руках. Шепча ее имя, он ласкал ее, проникая все глубже и глубже.
И тут у нее вырвался прерывистый возглас.
Лукас накрыл ее губы своими губами, принимая в себя этот влажный, ликующий крик наслаждения.
Кьяра схватилась за его плечи. Он тяжестью своего тела прижал ее к конторке, не давая соскользнуть на пол. С растрепанными волосами, с губами, распухшими от поцелуев, вид у нее был дикий, сладострастный и женственный…
Роскошно!
Лукас прижал ее к себе, переводя дыхание, прежде чем произнести хоть слово. В какой-то момент ему пришло в голову выдать что-то умное и смешное, но он тут же передумал. Странно, он даже не помнил, что хотел сказать.
— Мама? — Тишину в комнате неожиданно нарушил стук в дверь. — Можно войти? Лорд Хэдли у тебя?
— О Боже! — Она оглядела комнату.
— Да, малыш. Подожди минутку, я как раз дописываю контрольную работу. — Лукас помог ей одернуть юбки, застегнул сюртук, пригладил волосы и заторопился к двери. Непослушными руками ему после нескольких попыток удалось отодвинуть щеколду.
— Что за чудесный день сегодня, — заговорил он с преувеличенной сердечностью. — А я сижу здесь, как в тюрьме, уже несколько часов. Что скажешь, если мы отправимся подышать свежим воздухом? Может, поработаем над подачей?
К его облегчению, мальчику понравилось предложение и он ничего не заметил.
— Ура! Я сбегаю за битой и мячами, сэр.
— Давай-давай. Жду тебя в саду. — Обернувшись, Лукас посмотрел на Кьяру, которая в этот момент уже заметала рассыпавшиеся по полу красящие порошки.
Она так и не подняла головы.
Лукас постоял немного, потом повернулся и тихо прикрыл за собой дверь.