Сокрушая великих. Том 2

Глава 19

— Лэт, нам надо поговорить.

Ненавижу такое начало разговоров. Если человек хочет тебе что-то сказать, он должен это делать без предварительной подготовки. Лэт, займи миллион. Лэт, хочу от тебя детей. Лэт, давай улетим с этой планеты. Со мной можно обговаривать любую пришедшую в голову идею! Так к чему эти никому не нужные прелюдии? Мы с Энн провели в рубке «Барракуды» несколько часов, корш даже попробовала ею поуправлять и тут — «Лэт, нам надо поговорить». Как будто до этого мы сидели как в рот воды набрав.

— Я всегда открыт к диалогу.

— А можно чуть менее официально?

— Можно. Тогда и ты говори, как есть и в чем у нас наметились сложности.

— Насчет того, что случилось в душе…

— Параграф один пункт три, — перебил я девушку, — дело ведь в нем?

Пусть Альта и скрывала от меня информацию, но выводы, даже из обрывков фраз, я и сам делать умею.

— Ты знаешь, о чем о гласит⁈

— Не имею ни малейшего понятия, — признался я, — но догадываюсь, что он каким-то образом влияет на наши отношения. Откуда этот параграф?

— Из Кодекса Лиги Информационной Свободы.

Так своеобразно называла себя шпионская академия. Которая считалась в Гармонии вполне законным предприятием, между прочим. Корши не воровали информацию, они лишь делали ее «доступной». Но только для тех, кто мог за нее хорошенько заплатить.

— И что же там написано?

— Я не буду приводить точную формулировку. Но краткое содержание такое — никогда не заводи близкие знакомства, а уж тем более романы в рабочей среде.

— Никаких служебных романов? Почему?

— Любые чувства мешают работе. Сбивают твою концентрацию. Любовь — сильный наркотик, а дружба может помешать нажать на курок в нужный момент.

— То есть ты собираешься в меня стрелять? — на всякий случай уточнил я, — и переживаешь, что у тебя в нужный момент рука дрогнет⁈

— Я вообще не про это! Правила Кодекса написаны кровью! За каждой строчкой десятки, а может быть и сотни погибших коршей стоят.

— Это все идеология! — отмахнулся я.

— Это — статистика! — с жаром ответила Энн, вскочив с пилотского кресла, — каждое правило Кодекса, каждая рекомендация основывается на статистических данных! Я даже могу тебе точно сказать, сколько агентов пострадало из-за привязанностей…

— Сколько? — перебил я Энн. Она вдруг часто замигала и сбилась с настроя.

— Ой! Не помню точно. Но много!

— Но к нам-то это много, какое отношение имеет⁈ Мы, что, на задании сверхсекретном⁈

— А где мы по-твоему находимся с того момента, как сбежали с платформы? — совершено искренне ответила Энн, — это не жизнь, это одна сплошная операция!

Я открыл было рот. Но как спорить с очевидным? У нас и правда жизнь идет довольно насыщенная. Примерно такое же непрерывное веселье происходило у меня и с Лэей. Я же не удовлетворился статусом наследника Бирюзового Дола. И сразу же после гибели родителей развил довольно бурную деятельность. Нам с Лэей абсолютно не мешал тот факт, что мы были и соратниками, и любовниками одновременно. Хотя… а ведь Кодекс в чем-то прав. Если бы мы с Лэей не были бы близки, вряд ли я бы рванул за ее убийцами по крышам в одиночку. Я бы подавил порыв, дождался охрану и хладнокровно их окружил и перебил. И тогда… возможно я бы выжил в покушении!

Размышляя, я молчал. Энн же восприняла мое молчание, как согласие с доктринами Кодекса.

— Вот видишь — ты осознал, что лучше нам все-таки соблюдать некую дистанцию.

Я не стал рассказывать Энн про Лею, нашу с ней яркую жизнь и ее мрачную гибель. У меня был свой кодекс и в нем тоже были параграфы, один из которых гласил — всему свое время.

— Давай обсудим твой план, ты про него и словом не обмолвился!

— Я все еще расставляю в нем кирпичики по местам, — признался я.

— И чего молчишь⁈ — с упреком ткнула она меня в плечо, — я же корш! Спец по всяким диверсиям! Рассказывай, вместе подумаем!

Выстраивать схему нашей будущей операции вместе с Энн оказалось делом забавным. У нее совсем не было практики, но теоретическая база была ого-го! Она подсказала мне пару очень подленьких, но очень эффективных трюков.

«Барракуда» не только была дубовой в управлении. Пошарпанная субмарина снижала наш социальный статус. Портовая служба «Дарвина» определила нам место поскромнее, чем в прошлый раз. К потрепанному пирсу были пришвартованы такие же видавшие виды суденышки. Но оно было и к лучшему. От пирса для бродяг, до комплекса складских ангаров, где нам назначил встречу Мирон было рукой подать. Однако мы все равно вызвали роборикшу, чтобы не тащить груз, предназначавшийся дарвинским мятежникам, на своем горбу. В том, что у нас завелись деньги, пускай еще пока небольшие, были свои плюсы. Да и в усилителях мускулатуры они тоже имелись — четыре контейнера мы перекидали из трюма «Барракуды» на подъехавшую тележку, особо не напрягаясь. Потом мы уселись на роборикшу и с относительным комфортом доехали до конечной точки, коей являлся полукруглый ангар. Кажется, заброшенный, если судить по толстому нетронутому слою пыли перед воротами. Но только стоило нашей тележке подкатить к нему, внутри склада проснулась какая-то жизнь. Что упало, звякнув о бетон пола, после чего ворота приоткрылись и оттуда на нас уставился глаз.

— Пароль? — раздалось из-за двери. Голос говорящего мне был знаком.

— Мирон, не валяй дурака. Ты же видишь, что это мы.

Во время сеанса связи, Мирон говорил о каком-то пароле. И даже отзыв на него называл. Но вся эта псевдо-шпионская чепуха у меня из головы практически тут же испарилась. Но аферист-гидрофермер очень хотел быть настоящим жутко засекреченным агентом.

— Так пароль скажите? — с надеждой спросил он.

— Нет, — ответил я, спрыгнув с тележки. Я подошел к воротам и пинком открыл их. Нам было не до глупых игрищ, чем меньше мы светимся перед камерами, установленными в порту, тем лучше.

Мирон едва избежал того, чтобы не получить отворившимися воротами по лицу. Вырядился он тоже подходяще ко случаю, в выцветшую полевую форму со срезанными шевронами и нашивками. И пришел, как мы и договаривались, один.

— Чем дурью маяться, лучше помоги контейнеры скинуть, — я махнул рукой в сторону роботележки.

— А что там⁈ — при виде груза Мирон сразу расхотел играть в шпионы, — можно посмотреть?

— Сначала занесем на склад. Кстати, — обратился я к Энн, — проверь пока склад.

Пока мы с Мироном перетаскивали в ангар ящики, корш изнутри прошлась по его периметру, тщательно осматривая голые стены. Имплант перехвата тоже должен был ей помочь. Он засекал любую передачу информации. И даже если бы сигнал бы зашифрован, но само его наличие говорило, что из ангара ведется передача. Чего угодно. Видео, звука. Нас не устраивал любой вариант.

— Чисто! — объявила Энн.

— Что за помещение? Твое? — спросил я у Мирона.

— Ага, как же. Нет у меня денег, чтобы склады покупать. В аренду взяли.

— На подставное лицо? И на сколько?

— На неделю. На товарища моего…

— Зачем на товарища⁈

— Да не кипишуй, его недавно зарезали, — успокоил меня Мирон, — так что ты привез? Можно посмотреть?

— Смотри, — ответил я и отстегнул защелки на крышке ближнего контейнера. С базы мы захватили оружие, достаточное для оснащения отряда в двадцать человек.

— Мощь! — Мирон вытащил укороченный пулемет с двумя объемными барабанными магазинами, — откуда такие? Я раньше таких не встречал.

Еще бы он встречал — стволы, что мы привезли в Дарвин, хранились в родовом тайнике Елагиных. Я выбрал самые заурядные, но и они смогли впечатлить Мирона.

— Старинная работа, сейчас таких уже не найдешь, — уклончиво ответил я.

— А в других что?

Я молча открыл второй контейнер.

— Боевая броня⁈ — Мирон вытащил из ящика шлем, — настоящая⁈

Мелким преступникам типа него, боевые доспехи были не по карману. Однако радость Мирона я вынужден был пригасить.

— Нет, не настоящие.

— А… почему… зачем… и как⁈

— Слишком много вопросов, — я достал из контейнера нагрудник и постучал по нему кулаком, — это пластик, армированный. Прочный, но под пули я бы в этой броне лезть не стал. Она максимум может защитить разве что от камня.

— И зачем нам такая броня нужна?

— Явно не для боевых операций. Гляди, — я развернул нагрудник к Мирону лицевой стороной. Она была выкрашена в однородный серый фон с черным трехлучевым крестом по центру.

— Церковники? Зачем нам рядиться в церковников?

— Затем, что так сказал я. Человек, который платит вам деньги, — посвящать Мирона в детали проходящей акции я не собирался, — наберешь двадцать человек. Каждый получит по две тысячи токенов за один вечер работы.

Чем мне нравились омеги, так это стоимостью их услуг. Глаза Мирона округлились от удивления, сделав его еще больше похожим на лемура.

— Кого надо убить?

— В идеале — никого, — я достал из ящика пулемет, — оружие вам нужно в основном для того, чтобы производить впечатление.

— А оно хоть настоящее⁈

— Более чем, — я клацнул затвором и из пулемета вылетел толстенький латунный патрон, — но главные роли исполнят не пушки, а вот эти малышки.

Я достал из ящика пластиковый шар с прикрепленным к боку кольцом.

— Зажигательная граната. Дергаешь кольцо. Кидаешь в цель. Происходит слабый взрыв.

— Совсем слабый? — Мирон достал из коробки еще один кругляк и продел палец в кольцо.

— Еле слышный хлопок, — подтвердил я. А Мирон бесстрашно подкинул кругляк на ладони, — взрыв разбрасывает на пятнадцать метров вокруг гель с белым фосфором.

— Это очень плохо?

— Смотря для кого. Для нас хорошо — эта смесь самовоспламеняется и горит с температурой свыше тысячи градусов. Для цели — плохо. Редкие материалы могут сопротивляться такой температуре. Ни залить водой, ни как-нибудь затушить фосфор невозможно. Руку он, к примеру, прожжет вместе с костью.

Мирон уложил обратно в контейнер гранату так нежно и бережно, будто бы она была отлита из хрусталя.

— В кого мы будем их швырять?

— А это ты сам должен определить. Смотри — вам надо разбиться на семь групп. Каждый группе выбрать свой район. И тщательно обработать его. Обработать — значит поджечь максимальное количество клиник, которые занимаются пересадками органов. С красными крестами на вывесках. Не с синими.

— Сжечь⁈ Клиники⁈ Да зачем⁈ — засомневался в логичности нашего плана Мирон.

— Потому, что так сказал человек, который вам платит. А также тот, который обещал сделать тебя мэром, — Энн еще раз напомнила Мирону как выстраиваются наши с ним отношения.

Чем меньше будет знать Мирон и его парни, тем меньше они разболтают, если их вдруг арестуют.

— Но мы можем помочь разработать тебе детали операции, — Энн поставила на контейнеры небольшой кубик. Тот спроектировал над собой голографическую карту города, — и так, работать будем ночью. Поздней ночью. Когда в клиниках никого не будет. Как мы уже говорили — нам не нужны жертвы.

Я не вмешивался в разговор Энн и Мирона, дав девушке проявить себя. И не зря — Энн довольно быстро накидала маршруты поджигателям. Кубик-проектор их запомнил.

— Держи, если вдруг забудешь, — Энн отдала кубик карту Мирону. Схемы, которые они чертили, остались в памяти устройства.

— Ты номер снял, как мы просили? — спросил я у Мирона.

Тот кинул мне прямоугольный кусочек пластика.

— Обижаешь. Пентхаус на крыше отеля «Эволюция». Высший класс! Кстати, с тебя за него пятьсот монет.

Я кивнул Энн, и она перечислила деньги на счет Мирона. И за номер и задаток за запланированные диверсии на завтрашний вечер диверсии.

— Отлично! Еще вопросы есть? Или мы поехали?

— Все ясно, шеф. Вам приятного романтического вечера, — произнес с гаденькой улыбочкой Мирон.

Мы с Энн переглянулись, я заметил, что девушка недовольно нахмурилась.

— Ага, спасибо, — поблагодарим я Мирона. А что мне было делать? С пеной у рта доказывать, что мы профессионалы и «такого» у нас нет? Что нам «параграф один пункт три» запрещает за ручки держаться⁈ Думаю, после таких объяснений мой авторитет в глазах фермера-афериста рухнул бы. Да так, что его потом не остановишь, — после выполнения задания, мы с тобой свяжемся.

Обыватели всегда уверены, что пока они работают спины не разгибая, их наниматели шампанского пьют, ведут высокодуховные беседы и черной икрой закусывают. Отсюда и зарождается ненависть нижних классов. Однако шампанское с икрой нам не светило.

Беспилотное такси довезло нас до отеля, стоящего практически в самом центре Дарвина. Среди невысоких пасторальных домиков города, оно выделялось свой архитектурой — шпиль в тридцать этажей был заметен с любой стороны Дарвина. Наверху шпиля располагался «бублик», делая отель похожим на телестанцию прошлого. А может он и был перестроен из телевышки, историю его происхождения я не знал. Над его входом переливалась голографическая вывеска «Эволюция».

«Фу как примитивно! Дарвин. Эволюция. У крыс серьезная проблема с креативностью», — не ценила оригинальный подход к названию отеля Альта.

Отвечать на ее подковырки я не стал. Зарегистрировавшись в просторном светлом холле как Энн и Текео, мы вознеслись на последний этаж на скоростном лифте.

Мирона мы смогли впечатлить, аферист снял нам по истине царские апартаменты. Шесть комнат, два санузла и две раздельные спальни, плюс открытая терраса с бассейном. Я, оказывается, скучал по роскоши! Поэтому минут десять повалялся на огромной двуспальной кровати и понежился, чувствуя, как упругие шарики, встроенные в матрас, разминают каждую мою косточку и каждую мою мышцу. Кайфовать так на по полной программе! Я обнаружил в прикроватной тумбочке запечатанные красные плавки, надел их и отправился на террасу.

Проклятие шампанского нас сегодня-таки настигло. Возле бассейна с кристально чистой голубой водой, в шезлонге лежала Энн. В оранжевой шляпе, очках с треугольными черными линзами и купальнике, настолько минималистичном, что я его не сразу и заметил. От постоянно пребывания то в наглухо закрытой броне, то под водой, на коже девушки отсутствовал и малейший намек на загар. Но ей это шло, она смотрелась этакой фарфоровой статуэткой. Изящной и крайне привлекательной. В руках она держала длинный и узкий фужер, наполовину наполненный золотистой жидкостью.

— Хочешь? — она приподняла бокал. Речь вроде бы была про шампанское, но учитывая то, как я открыто пялился на девушку, предложение прозвучало двояко.

— Не, спасибо, — я прилег на соседний шезлонг, подставляя свое тело под ласкающие кожу солнечные лучи. Жизнь под водой имела свои преимущества. Но никакой солярий или система освещения, выдававшая спектр, на сто процентов совпадающий с натуральным, не шли ни в какое сравнение с теплом от настоящего светила, — мне нельзя.

— Почему? — удивилась Энн.

— Параграф один, пункт три, — напомнил я.

— Ты! Вот ты! Я вообще не про это! Я про шампанское! — Энн достала из-под шезлонга серебристое ведро со льдом и воткнутой в него бутылкой.

— Ааа, а шипучки я выпью с удовольствием.

За удовольствие мне пришлось расплачиваться. Второго фужера на террасе не нашлось, а пить шампанское из горлышка потомственный аристократ себе позволить не мог. Поэтому мне пришлось идти за бокалом в номер.

Когда я вернулся, то компанию в распитии мне составить было некому. Энн дельфинчиком резвилась в бассейне.

— Ты еще не устала от воды? Мы же из нее практически не вылезаем, — я лезть в бассейн не торопился.

— Здесь она другая! Мягкая, нежная, теплая — залезай! — Энн перекувыркнулась и нырнула, на секунду выставив на обозрение свою попку.

«Ты как, Елагин?», — сердобольно поинтересовалась Альта, — «в порядке? Сердечко не выскакивает?».

«Ты подключена к медимпланту, сама можешь определить, что у меня с сердцем происходит. Да и с остальными частями тела — тоже», — огрызнулся я. Солнце, красивая девушка в мини-купальнике, игристое вино в бокале — конечно же все это настраивало меня на определенный лад.

«А давай мы ее напоим?» — посоветовал Альта, — «там в номере целый ящик шампанского имеется. Поле него Энн точно забудет про всякие там параграфы и правила».

«Мысль хорошая, но я не такой».

«Почему это не такой? Вы все мужики одинаковы».

«Это тебе такие попадались. А я — не такой», — обрезал я.

На самом деле я еще какой-такой. Просто солнце уже закатывалось за горизонт. И как только оно сядет, у Энн будет много работы. А я сомневался, что она сможет ее выполнить, выпив пол-ящика шампанского. Если мы потеряем сегодняшний вечер, то и на всей операции можно будет ставить крест. Так что — я не такой!