Сокрушая великих. Том 2

Глава 20

— Энн, нам пора, — объявил я, провалявшись около часа в шезлонге. И приговорив две бутылки шампанского. Медицинские импланты — классная штука. Я дал себе расслабиться, потом попросил Альту почистить мой организм от алкоголя. Можно было и с Энн такой трюк провернуть, но сначала ее споить, а потом заставить быстро протрезветь было бы совсем неэтично.

Импланту абсолютно было без разницы, от чего очищать организм. От спирта или от яда. Пара минут головокружения и тошноты и все, ты готов к труду и нападению. Энн выбралась из воды и ходила в номер, откуда вернулась с алюминиевым чемоданчиком и накинув на себя легкий прозрачный халатик.

«Девчонка молодец. Решила поберечь тебе нервы», — прокомментировала Альта ее появление.

«Не сильно она их бережет. Этот халатик больше показывает, чем скрывает», — возразил я.

Девушка поставила кейс на шезлонг и открыла его. Внутри, на затвердевшей пене, покоился «Малыш-4000». Копия того разведдрона, который мы потеряли в морском сражении с евгениками. В том, что мы запускаем дрон прямо с террасы пентхауса, не было ничего подозрительного. У богатых туристов и не такие причуды встречались.

Энн расслабленно полулежала в кресле, продолжая загорать. Но при этом и трудиться. Да так, что у девушки лоб покрылся испариной. Нарезавший круги над Дарвином «Малыш» на самом деле занимался фотоссесией. Красивые виды снимал, нам их видео пересылал. Но при этом еще был и ретранслятором.

По пути в Дарвин мы выпихнули за борт платформу, на которой находилось сразу двадцать «Малышей». Практически точно таких же, как и тот, которым сейчас напрямую управляла Энн. Но с небольшим отличием в конструкции — к каждому разведдрону была приделана небольшая лапка манипулятора. В лапке у дронов находилось не смертельное оружие, выплевывающее лучи смерти, а всего лишь на всего аэрограф. Приборчик, способный краской рисовать всякие изображения и буквы. Эта комплектация для «Малыша» была стандартной, подобные дроны использовались для покраски труднодоступных для человека мест. Фрипорт маленьких помощников поставил нам по умеренной цене, без лишних проволочек и вопросов.

По команде с центрального дрона, вся орава поднялась в воздух где-то над морем. Там, куда унесло платформу.

— Минут через пятнадцать они подлетят, — доложила Энн и мне оставалось только кивнуть. Ни помочь, ни помешать коршу я не мог. Данный этап операции полностью зависел только от Энн.

С террасы мне было не разглядеть, как работают наши мелкие трудяги. Над Дарвином летала целая куча небольших дронов и определить какие из наши, было нереально. Но я примерно представлял, чем они сейчас заняты. Снижались, выбирали оживленное место и пролетая мимо стен прыскали на них краской. Пока бесцветной. Реакция с кислородом воздуха начиналась сразу после нанесения. Краска даже немного разогрелась. Но ее основное свойство было не в этом.

Группа дронов, сделав свое дело, по команде поднялась над городом и синхронно отправилась в море. Ирония состояла в том, что мы постоянно теряем «Малышей» на заданиях — отойдя от Дарвина, они кинулись в морские волны и затонули. Самое главное в революциях что? Правильно — умение заметать следы. На этот раз мы их скрыли ну очень глубоко.

Наш дрон приземлился на террасу, Энн убрала его в кейс.

— У нас все. Без накладок и происшествий.

— Отлично, — похвалил я девушку. За что бы Энн не бралась, все проходило на «отлично». Теперь нам стоило убедиться, что и Мирон нас не подведет.

Я с хлопком отрыл еще одну бутылку шампанского, налил его в два фужера, один из которых подал Энн. С легким перезвоном наши бокалы коснулись друг друга. И едва мы успели сделать по глотку, как на южной стороне города то-то полыхнуло. Разобрать что именно горит, мы не могли, до пожара было довольно далеко, а глазные импланты мы все еще не могли себе позволить. Но горело живенько. В опустившемся на город полумраке огонь от пожара подсвечивал поднимающиеся клубы дыма. Почти сразу мы услышали вой сирен.

— Смотри, нам решили праздник подпортить! — Энн бокалом указала на летящую над городом цистерну с четырьмя винтами, выкрашенную в красный цвет, — эх, надо было зенитный комплекс с собой захватить. Сбили бы сейчас эту заразу к чертям собачьим!

— Это лишнее. Нам нельзя вообще никоим образом участвовать в операции. Она вообще должна выглядеть, как гнев народный. Стихийный, спонтанный и беспощадный.

Стихийности и спонтанности должны были добавить наши безвременно утонувшие дроны. Реакция в нанесенных ими на стены домов надписях закончилась. И те засияли красным неоновым свечением. Они были максимально краткими, чтобы лучше доходить до сознания обывателей. «Чужое тело — храм!», «Ваши руки по локоть в крови!», «Не смейте перекраивать чужие судьбы!». Гнев народный был направлен против хирургов, работавших в клиниках по пересадке органов. Бизнес, по моему мнению, мерзкий. Ибо «запчасти» для операций не выращивались в клонах, а брались из вполне себе обычных людей. Если мне это казалось неприятным, то духовных пастырей этот грязный бизнес вообще должен был возмущать до глубины души. Однако… не возмущал. У церковников был свой бизнес, у хирургов свой. И они предпочитали не вмешиваться в дела друга. Ну что же, я решил эту досадную ошибку исправить.

Пожарная цистерна долетела до пылавшего здания. На ее брюхе открылись люки, из которых вниз хлынули водопады. Навстречу к ним рванули клубы пара.

— Ну вот, такую красоту испортили, — наморщила носик Энн.

— Погоди, — я знал, что фосфор просто так не сдается. Испарив окружавшую его воду, он снова создал локальные очаги возгорания. Не такие активные, как в начале, но дым от здания снова повалил.

Пожарный дрон развернулся и полетел за новой порцией воды. Летай, родной, летай. У тебя сегодня от напряжения винты отвалятся. И только я это мысленно пожелал пожарной платформе, как в городе полыхнул новый очаг. А потом еще один.

— Хорошо горит, — Энн налила нам еще по одному бокальчику, — за успех нашего дела!

— Вива ла революсьон! — поднял я свой фужер.

Если я и сомневался в подручных Мирона, то сейчас все эти сомнения стремительно развеивались. Стоя на террасе, мы отмечали, как один за другим появляются в Дарвине огненные всполохи. Сирены орали не переставая, в воздух поднялась вторая пожарная цистерна.

— Не справятся.

— Однозначно, — ответил я Энн.

Город наполнила симфония паники и разрушения. Пожары перекидывались на соседние здания, на улицах появились носящиеся зеваки и полицейские машины с мигалками. Мы как-то шутя назвали нашу компашку кланом «Сокращающих Великих». Но теперь, я действительно ощущал себя сокрушителем и разрушителем. Панику мы навели знатную. А еще у меня возникло острое чувство дежавю. Когда-то, за картинами боев и разрушений мы наблюдали вместе с Лэей. Держась за руки.

— Нам уходить пора, — произнесла Энн, едва я подавил в себе желание взять ее ладонь в свою.

И точно пора. Мы должны были лишь убедиться, что люди Мирона добросовестно выполнили свою работу, а не любоваться происходящим, открыв рот. Цель всей этой огненной вечеринки, конечно же была не в том, чтобы клиники перестали разделывать людей на органы. Печальная практика, но сейчас нам надо было посеять вражду между церковью и владетелем. А также заставить владельцев клиник задуматься — стоит ли платить налоги Ому, если он не может им обеспечить защиту от озверевших фанатиков? Да и по остальным горожанам наша акция тоже ударит, так или иначе все они с этого бизнеса кормились.

Нам лишний раз мелькать перед камерами было не с руки. А то, что сейчас сюда налетит их видимо-невидимо сомневаться не приходилось. И Ом сюда своих наблюдателей отправит. Да и церковь тоже. Я думаю громили Мирона уже достаточно примелькались, чтобы владетель евгеникам свои претензии отправил.

Пока они будут отношения выяснять, нам бы по-тихому добраться до причала и отплыть. Для продолжения давления на Ома мне в Дарвине находиться было необязательно. Мы быстро переоделись и спустились вниз на лифте, разыгрывая из себя обычных зевак, которых заинтересовал творящийся в городе бардак, прошли через холл и… замерли на выходе. Нас ждали. Три полицейских машины и скрывавшиеся за их кузовами копы. С боевым оружием и в броне.

— Встать на колени! Руки убрать за голову! — последовал громкий приказ.

Как на нас вышли⁈ Кто сдал⁈ Мирон? Вряд ли. Если бы он на сдал полиции, то зачем ему клиники жечь? Мы сами попались на запуске дрона? Так почему нас прямо в номере тепленькими не взяли?

— Немедленно сдаться! — прервал поток моих мыслей еще один грозный окрик по мегафону.

Энн вопросительно посмотрела на меня. Я слегка кивнул. Потом встал на колени и убрал руки за голову. Хоть имплантами мы и прокачались, но оружия с собой не брали, чтобы не подвергать риску легенду о богатых туристах. Достойный отпор полицейским мы дать не могли. Лучше сейчас остаться в живых и попытаться бежать потом, чем быть изрешеченными огнем практически в упор.

Корш тоже встала на колени. К нам приблизились сразу шесть полицейских. По их снаряжению я определил, что это спецназ. Таких копов на задержание уличной шантрапы не отправляли. По мнению полицейского департамента Дарвина, мы с Энн представляли собой серьезную угрозу для города.

— В чем дело? — спросил я, когда на меня надевали наручники.

— Вы задержаны из-за нарушения условий участия в Аустрелиан Оупен! — объявил арестовывающий меня полисмен.

— Чего⁈ — я вообще не понимал, о чем речь.

— Чертов Ян! — прошипела сквозь зубы моя спутница.

— Причем тут Ян?

— Ну а кто тебя на турнир записал? — сказала Энн, и я вспомнил, как с легкой руки Яна зарегистрировался на участие в боях без правил.

— Не надо отговорок, — полицейский подумал, что мы пытаемся избежать ответственности, — заявку на участие в турнире можно подать лишь лично.

Я не стал объяснять полисмену, что у меня есть друг-придурок, который меня в это втянул. Нас с Энн посадили в разные машины и доставили в полицейский участок. Завели нас в белое здание с гербом над входом, бережно. Я бы даже сказал нежно. И в одиночную камеру меня тоже отправили не пинком под зад, а расстегнув наручники, завели за локоток и решетку за мной закрыли.

— Эй! А мне разве не положен адвокат? — крикнул я вдогонку уходящим полицейским.

Один из них остановился.

— А зачем вам адвокат?

— Ну как, — я не очень много знал о системе правосудия у омег. И мои знания могли существенно устареть, — суд, прения…

— В отношении вас суд уже принял решение, — проинформировал меня коп.

— Как принял⁈ Никакого суда же не было⁈ — в моем понимании пусть и нейросеть, но какой-никакой приговор должна была объявить.

— Дело типичное, приговор вынесен заочно. Вам надо просто дождаться его исполнения.

Исполнения⁈ Какого еще исполнения? Что по закону грозит за уклонение от участия в турнире? Смертная казнь⁈

«Ну что ж Елагин, чувствую пришла нам с тобой проститься», — затянула старую песенку Альта.

«Да погоди ты!».

— Эээ, а что мне грозит?

— Как что? Принудительное участие в турнире, конечно же, — ответил полицейский и двинулся дальше по коридору.

«Фууух», — мысленно выдохнул я. Расстрельное утро откладывается.

«А ты рано решил расслабиться», — не успокаивалась Альта, — «тебя же не на турнир во водному поло повезут. Или по теннису. А на бои без правил».

«И?», — я не понял в чем подвох.

«Тебя там тоже убьют. Но не так быстро», — пояснила свою мысль Альта.

Да что б тебя! Я, зарегистрировавшись на турнире, почти тут же забыл о его существовании. Для меня это была возможность проникнуть в Австралию. И все. Я даже не удосужился попросить кого-нибудь из своих соклановцев, прошерстить глобалнет в поисках информации о нем.

«Откуда ты знаешь про Аустрелиан Оупен? Ты что-то о нем в сети находила?».

«Нет. Но у меня, в отличии от потомка древнего рода, неплохо развита логика. Если участникам соревнований ставят „берсерк“, то они явно не бегают по полю и цветочки нюхают. Если имплант предназначен для того, чтобы позволить тебе бегать с выпущенными кишками, значит их тебе однозначно выпустят».

Логика в словах была. Крайне пугающая логика. И ее подтверждал тот факт, что за лицами, внесшими деньги за участие, но решившими откосить, охоту вела полиция. Так бы забрали мой депозит и дело с концом.

«Елагин, ты хоть раз спал на тюремных нарах?».

«Нет, не доводилось».

«Так что ты стоишь⁈ Пора попробовать, это же экзотика!».

Экзотика экзотикой, но отдых мне требовался. Черт его знает, может меня завтра на Арену выкинут. Для омеги-середняка я был подготовлен неплохо. Но моя интуиция подсказывала, что профессиональные бойцы Арены будут оснащены на порядок лучше. Значит завтра, чтобы выжить, мне потребуются все силы. Без остатка.

«Спокойной ночи! И пусть тебе сегодня будет сниться Энн в купальнике, а не расчлененка на арене», — выдала Альта своеобразное пожелание.

«И тебе сладких снов! А тебе пусть приснится то, что у тебя есть тело, на которое купальник можно надеть», — не остался я в долгу.

Разбудили меня не подколки Альты, хотя я ее и попросил поднять меня в восемь утра, а легкий толчок в плечо. Я открыл глаза, в камере находилось сразу шесть вооруженных полисменов. Двое из них в руках сжимали оглушающие станнеры. Полицейские справедливо считали, что после ночи размышлений, смертник может попытаться сбежать. Я решил этого не делать — получу заряд из станнера и мои мышцы пару дней будут дубовыми. Я встал с кровати медленно, чтобы не нервировать конвоиров.

— Я готов. Куда едем?

— Записался на турнир и не знаешь, где он проводится⁈ — удивился полицейский со станнером в руках.

— Чертов крен, — я попытался изобразить на лице самую идиотскую улыбку Яна, — я даже не помню, как я туда записывался.

— Ааа, — понимающе ответил полисмен. Моя легенда показалась ему правдоподобной, — бывает. Мы перевезем тебя в Сидней.

— В Сидней⁈

Час от часу не легче. Почему именно в Сидней⁈ Других что ли городов в Австралии нет? Ведь именно там меня поджидают донельзя разозленные монахи. Бои на арене пользуются популярностью, транслироваться они будут на миллионную аудиторию и не удивлюсь, если меня пристрелят с трибун прямо во время поединка.

— В Сидней, — подтвердил полицейский, — там же находится главный Файтинг Хаус.

Что это за заведение, я понятия не имел. В мое время ничего подобного в Сиднее не было.

— Ааа, Сидней Файтинг Хаус, — я сделал вид, что что-то вспомнил.

— Именно! Гордись, что выступаешь на главной арене континента.

— Постараюсь от гордости штаны не намочить, — пообещал я, — как до Сиднея добираться будем?

— На аэро естественно, — ответил полицейский, а я сжал зубы. Что за утро такое выдалось⁈

Как мне и подсказывали мои самые плохие предчувствия, уклонистов от турнира отправляли на аэрокапсуле по самому дешевому тарифу. Без инъекции противоперегрузочными препаратами. Сотрудники полиции со мной не полетели. Куда я денусь из капсулы после запуска, да еще и примотанный намертво к креслу?

Хорошо, то я уже имел опыт перелетов на аэро. Однако я летел не один, в этот раз капсула стартовала имея полностью пассажирскую конфигурацию салона, вместе со мной летели еще человек тридцать. Альта подключила «берсерк» и медимплант, которые сгладили действие перегрузки. Но похоже, что на борту я один обладал подобными улучшениями, ибо весь полет меня сопровождал разноголосый хор из стонов, всхлипываний и криков.

У аэро есть только одно неоспоримо достоинство — полет на капсуле рано или поздно заканчивается. Выбросив парашют, летающий дурдом наконец коснулся земли. Люк откинулся и в заблеванный салон вошли два здоровенных офицера в форме цвета неба. Их белые перчатки и золотые эполеты смотрелись в окружающей обстановке нелепо. Слишком дорого, слишком богато.

Необычные вояки пришли за мной.

— Вы еще кто такие? — спросил я, когда они начали отматывать меня от кресла.

— Распорядители Арены, — ответили они. Четко. Хором. И подняли меня из кресла.