Солнце взойдет

ЭПИЛОГ

Две недели спустя Холт стоял на веранде, глядя на вершины гор. Сан-Хуана. Был теплый июньский вечер. Через час должна была состояться помолвка. Шли последние приготовления, поэтому Холт решил не путаться под ногами у Ли и других женщин, вызвавшихся помочь в организации этого торжества.

Эти две недели Холт все больше убеждался в том, как ему повезло, что он встретил Ли. Благодаря ей и Кори его жизнь приобрела новый смысл.

Несколько дней назад он связался со своей матерью. Элизабет созналась, что ее отец воспользовался своими связями и дружбой с отцом судьи, который рассматривал дело о его опеке. Когда он спросил ее, почему она молчала столько лет, она расплакалась прямо в телефонную трубку и сказала, что испугалась угрозы своего отца лишить ее наследства.

После этого разговора, о котором он не сказал никому, его обуревали противоречивые эмоции. Холт уже давно понял, что его мать слабая, несчастная женщина, чья воля была полностью задавлена деспотичным отцом. Возможно, она вышла замуж за Джона не по любви, а от отчаяния, чтобы доказать себе, что она может добиться чего-нибудь без помощи отца, но переоценила свои силы. Только Холту от этого было не легче. Из-за нее он знает своего отца только по рассказам других и его письмам.

Элизабет умоляла ее простить и вернуться в Нью-Йорк, но он был категоричен. Его настоящий дом — ранчо «Серебро Ролинса», а его семья — Ли и Кори. И все же он знал, что в глубине души он простил свою мать, даже если никогда не сможет сказать ей об этом.

— Ага, попался. Не от меня ли ты уже прячешься здесь?

Задумчивое выражение лица мигом сменилось радостью. Его пальцы машинально нащупали в кармане бархатную коробочку.

Холт притянул свою будущую жену к себе и крепко поцеловал.

— Я не такой дурачок, чтобы добровольно отказаться от своего счастья. Просто, — он пожал плечами, не выпуская ее из своих объятий, — я не люблю быть в центре внимания.

— Тогда ты и есть дурачок, — со смехом сказала Ли и посмотрела ему в глаза. — Разве ты не знал, что все внимание сейчас приковано ко мне?

— Действительно, дурачок. — Он чмокнул ее в нос. — Но ты меня любишь?

Ее лицо стало серьезным.

— Больше, чем я когда-либо думала, что смогу любить.

— Я тоже тебя люблю. — Он прикрыл глаза и, словно смакуя, произнес: — Миссис Ли Ролинс. Как мне это нравится!

— Холт. — Ее вдруг охватило беспокойство. — Тебе не кажется, что все произошло как-то уж слишком быстро? Может, нам стоит немного подождать со свадьбой?

— Ни секунды, — решительно сказал он. — Если ты не хочешь, чтобы я сошел с ума, считая дни до того момента, когда смогу назвать тебя своей женой, Я хочу этого больше, чем что-либо хотел в своей жизни. Ты и Кори — все, что мне нужно.

— И мне, — счастливо улыбаясь, сказала она. — Ты и Кори — все, что мне нужно.

— А как же твоя карьера?

— Ты и Кори, — твердо повторила Ли. — Мистер Митчелл сказал, что такие выставки, как правило, приносят не только известность, но и хороший доход. На эти деньги я хочу организовать фонд имени Сореи и оказывать материальную помощь всем детям, которым смогу.

— Можешь во всем на меня рассчитывать, — заверил ее Холт. — Ну-ка, примерь.

Ли увидела перед своими глазами коробочку. Двух мнений о том, что там внутри, быть не могло.

— Холт, не стоило делать мне такой подарок, — запротестовала она.

— Не говори глупостей. Открывай.

Ли открыла коробочку и не смогла удержаться от восклицания.

— Оно же безумно дорогое!

— Тебе не нравится? — усмехнувшись, спросил Холт.

— Не говори глупостей, — передразнила она его. — Оно такое красивое, что я боюсь его надеть.

Чистый, как слеза, бриллиант округлой формы в золотой оправе и был, несомненно, самым красивым кольцом, которое она видела.

— Ну же, смелее. Как моя будущая жена ты заслуживаешь самого лучшего.

— Папа сказал, что это старинное кольцо. Его носила его бабушка.

Они одновременно повернули головы. Смущенно улыбаясь, у двери стоял Кори и переминался с ноги на ногу.

— Тетя Пейдж и тетя Морган сказали мне, чтобы я вас нашел и сказал, что все уже вас заждались.

— Ну, тогда, сын, — Ли и Холт взяли его за руки, все трое переглянулись и дружно засмеялись, — не будем никого заставлять ждать.