Солнечный камень

Глава 7

— Гореликов! Что у тебя с лицом?

Валерий Михайлович, плотно сжав губы, смотрел мне прямо в глаза.

— Упал, — мрачно ответил я, стараясь не замечать свой распухший нос, который маячил прямо перед глазами.

Удивительное дело! Наши глаза так устроены, что свой нос мы напрочь не замечаем. До тех пор, пока он нормальных размеров. Но стоит только ему распухнуть — и тут же он прямо половину обзора загораживает!

— А Митин тоже упал? — язвительно поинтересовался Валерий Михайлович.

Митин — это Жорик. Длиннорукому падле удалось-таки дотянуться до моей физиономии! Да ещё и попал-то как удачно — прямо по шнобелю. Ну, ничего! Я ему глаз подбил и ухо. Пусть тоже походит красавчиком!

— Не знаю, Валерий Михайлович! — прогнусавил я. — Наверное, тоже упал.

— Что ж вы так плохо на ногах-то стоите, археологи? — уже успокаиваясь, спросил Валерий Михайлович.

Его беспокойство можно было понять. Признайся хоть один из нас в драке — это ЧП. Пришлось бы устраивать показательный разбор, и тогда по шапке прилетело бы всем. И виновникам, и комсомольскому активу, и руководителю экспедиции. А так — упали парни, и упали.

— А ты, Гореликов, у нас вообще уникум! — снова вспыхнул Валерий Михайлович. — То на тебя бандиты нападают. То падаешь на ровном месте! А дальше что будет?

На этот вопрос я благоразумно не стал отвечать. Чувствовал, что Валерий Михайлович задал его не мне, а так, вообще.

Да и не знал я, что будет дальше. Жорик — злопамятный гад. И после того, как он увидел меня со Светкой, от него можно ожидать любого подвоха.

Да, и наплевать! Во-первых, Светка мне нравилась. Она вообще многим нравилась — симпатичная девчонка. Во-вторых, мы просто йогой занимались. А в-третьих — не фиг Жорику указывать мне, куда идти и что там делать! Без него разберусь.

— Я смотрю, вы на кухне хорошо отдохнули! — подытожил Валерий Михайлович. — Сил набрались. Хватит! Завтра пойдёте на раскоп.

— Спасибо, Валерий Михайлович! — искренне ответил я.

— Руководить вами будет Митин, — ехидно добавил Валерий Михайлович. — Вы же с ним точно не ссорились? Вот! Он будет за тобой приглядывать, чтобы ты не падал, а ты — за ним. Идиоты должны держаться вместе — так меньше опасности для окружающих.

— Валерий Михайлович! — возмутился я.

Но Строгов не дал мне договорить.

— Всё, точка! Завтра утром жду вас на раскопе. Свободен, дон Жуан!

Этот разговор происходил сразу после обеда. Так что, выйдя из кабинета Валерия Михайловича, я прямиком отправился на море. Ребята увязались за мной.

— Саня, что делать будем? — хлопнул меня по плечу Севка. — Может, по «яблочку»?

«Яблочком» у нас называлось фруктовое вино, которое продавалось во всех магазинах Балтийска. Стоило оно один рубль тридцать копеек и пользовалось популярностью из-за своей крепости и дешевизны. Но на жаре так ударяло в голову, что ноги становились ватными.

— Не хочу.

Я осторожно помотал головой.

— Нос болит.

На самом деле, нос у меня болел не так уж сильно. Но вот пить я решил поменьше — не хватало ещё распустить язык под воздействием алкоголя. И кроме того, я хотел увидеться со Светкой.

Не факт, что после вчерашней драки она придёт заниматься. Но если придёт — я должен быть на месте. Это я решил крепко.

— Ну, как хочешь, — махнул рукой Севка. — А мы с Мишаней пробежимся до магазина. Идём, Мишаня?

— Да я тоже не хочу, — проворчал Мишаня. — Книжка интересная.

— Ты что — мне не друг, что ли? — мгновенно обиделся Севка. — Знаешь же, что у меня денег нет.

— Ладно, идём!

Мишаня с Севкой направились в сторону магазина, а я пошёл на ту самую укромную полянку, где вчера произошла эпичная битва с Жориком.

Не успел я размяться, как кусты шиповника раздвинулись, и на полянке появилась Светка. Она с интересом смотрела на меня.

— Ты как? — сочувственно спросила она.

— Нормально.

Я попытался улыбнуться.

— Заниматься будешь?

— Конечно! А Жорик больше не придёт. Я сказала ему, чтобы он отстал от тебя. И от меня. Иначе я пожалуюсь Валерию Михайловичу.

Ага, как же! Отстанет он! Жорик — это клещ, которого можно выдрать, только открутив ему голову. Нет, сюда он, пожалуй, и вправду не придёт. Но пот гадости исподтишка будет делать непременно.

Ну, и чёрт с ним!

Я махнул рукой и сказал Светке:

— Давай заниматься.

Мы вместе размялись, стараясь равномерно дышать. А потом я показал ей комплекс упражнений для начинающих.

— Что-то очень легко, — подозрительно сказала Светка.

— Потому что йога — это не физические упражнения, — объяснил я. — Йога регулирует внутренние процессы организма. И чтобы это происходило быстрее, надо не просто удерживать правильную позу, но и правильно дышать, и правильно думать.

— А правильно думать — это как? — заинтересовалась Светка.

— По-разному. Но вначале лучше стараться вообще ни о чём не думать. Попытаться остановить мысли и просто существовать.

— А как их остановить? — через пять минут спросила Светка. — Они не останавливаются!

— Попробуй сосредоточиться на дыхании, — подсказал я. — Почувствуй, как воздух наполняет твои лёгкие и выходит обратно. Следи только за ним, и больше ни за чем.

Сам я тоже сосредоточился на одной мысли. Вчерашняя драка показала, что боец из меня не очень. Жорик — далеко не Майк Тайсон. Но даже с ним у нас получилась, честно говоря, ничья. А что произойдёт, если я встречу более серьёзного противника?

Пожалуй, надо поучиться боксу, или борьбе. Единоборства сейчас не в почёте, но боксёрских секций в Ленинграде навалом. Как только вернёмся из Балтийска — сразу же запишусь в одну из них!

— Саша! — неожиданно сказала Светка. — Завтра на летней эстраде танцы. Не хочешь сходить?

На следующее утро я ковырял совковой лопатой в раскопе возле северной стены старой кирхи. Согласно летописи, она была построена в одна тысяча шестьсот шестидесятом году по приказу бранденбургского курфюста. Но Валерий Михайлович предполагал, что кирха могла быть возведена на месте более раннего строения. И нам с лопатами в руках предстояло доказать, или опровергнуть эту теорию.

— Что ты там возишься в углу, Гореликов? — недовольно пробурчал Жорик. — Вычищай раскоп быстрее. Все тебя ждать должны, что ли?

Синяк под его глазом набух и стал лиловым. Покрасневшее ухо оттопыривалось в сторону. Солнце просвечивало сквозь ушную раковину нежным розовым светом.

Не обращая внимания, на Жорика, я старательно вычищал лопатой угол раскопа возле бровки. Память подсказывала мне, что ничего интересного мы не найдём. Эх, не в том месте мы раскоп заложили!

Я с грустью посмотрел на угол кирхи, сложенной из растрескавшихся тёмно-бордовых кирпичей. Вот если бы завернуть за этот угол и заложить раскоп у алтарной части — вот тогда находки были бы. Именно это сделает в будущем экспедиция, руководить которой будет доцент ЛГУ Михаил Иванович Терентьев. Мой приятель Мишаня, который сейчас вместе со мной ворочает лопатой в пустом раскопе.

Мишаня организует экспедицию, основываясь на информации, которую добуду я годом раньше. Но до этой истории ещё долгих двадцать три года.

А почему, собственно, мы должны ждать?

Эта мысль так поразила меня, что я замер, опёршись на лопату. Жорик мгновенно этим воспользовался.

— Опять филонишь, Гореликов? Ох, и подсунул же мне работничка Валерий Михайлович! Зачем тебя вообще в экспедицию взяли?

— Отстань! — сказал я Жорику и полез из раскопа на бровку, где стояло нагретое солнцем жестяное ведро с водой. Возле ведра на траве лежала большая эмалированная кружка.

Я зачерпнул полную кружку воды и с наслаждением выпил. А потом поманил к себе Олю.

— Что, Саша?

От Оли пахло свежим потом и чуть-чуть — духами. Это не на шутку возбуждало, и я немного отодвинулся.

— Оля, — тихо спросил я, чтобы никто не слышал. — Как комсомол относится к пьянству?

— Да ну тебя! — фыркнула Оля. — Опять шутишь?

— Да нет, я серьёзно.

— Отрицательно относится. Сам же знаешь!

— Послушай. Тут неподалёку живёт один хороший человек. Только он сильно выпивает. Как думаешь — может, сходим к нему от лица общественности? Проведём беседу.

— А тебе это зачем? — с подозрением спросила Оля.

Я пожал плечами, стараясь выглядеть искренне.

— Ну, как зачем? Я уже два раза умудрился в историю влипнуть. Валерий Михайлович на меня волком смотрит. А тут — общественная нагрузка. Плюсик в личное дело.

— Давай! — загорелась Оля. — А когда пойдём? Сегодня? Ребят с собой возьмём?

— Обязательно возьмём, — кивнул я. — Вдруг у него там собутыльники. Только давай не сегодня, а завтра. Сегодня я на танцы иду.

— Со Светкой? — хмуро спросила Оля.

— Ну да, — простодушно кивнул я. — И вы с Севкой приходите. Вместе веселее.

Я зачерпнул из ведра ещё воды и протянул кружку Оле.

— Хочешь?

— Спасибо, Саша, — ответила она.

Сделала пару глотков и легко спрыгнула в раскоп.

— Гореликов! — прошипел у меня над ухом Жорик. — Ты всё с девочками, да с девочками. А работать кто будет?

Не отвечая ему, я вздохнул и снова взялся за лопату.

А вечером мы со Светкой кружились под музыку на бетонной площадке летней эстрады. Я легко прижимал девушку к себе, и она не отстранялась. Только иногда запрокидывала голову, чтобы взглянуть мне в глаза, и весело улыбалась.

Полная женщина в белом фартуке продавала мороженое из тележки. Устав танцевать, мы подошли к ней и взяли по брикету. Холодный сладкий пломбир остужал разгорячённое горло. Я старался откусывать мороженое маленькими кусочками, чтобы не простудиться.

Потом мы опять танцевали. И когда Светка в очередной раз запрокинула голову, я наклонился и легко поцеловал её в губы.

А над эстрадой плыла музыка и перемешивалась в тёплом вечернем воздухе с ароматом цветущих лип.

— Пойдём потом гулять по берегу? — спросила Светка, глядя мне прямо в глаза.

— Конечно, — ответил я. — С удовольствием.

— С твоим спутником всё будет хорошо, — убеждал Эрик Адальберта. — Как только он придёт в себя, его приведут к вам.

Они спускались с вершины холма к торговой площади. В одной руке Адальберт держал Евангелие, второй расстроенно мял подол рясы.

Обморок Бенедикта расстроил переговоры. Увидев, упавшего монаха, вождь приказал перенести его в постель и отыскать лекаря. А Адальберту велел возвращаться в дом Эрика и там ждать, когда его позовут. Чтобы Адальберт не рискнул нарушить приказ, вождь отправил с ним Эрика.

— Зачем я разрешил Бенедикту пойти со мной? — тихо пробормотал Адальберт. — Ведь знал же, что он слаб после раны!

Но Эрик услышал его.

— Не расстраивайся. Вождь непременно позовёт тебя, и ещё не раз. Я видел — ему было интересно говорить с тобой.

— Я волнуюсь о своём спутнике, — с достоинством ответил Адальберт.

— Не стоит, — улыбнулся Эрик. — С ним всё будет в порядке. Такие раны наши лекари умеют лечить.

Эрик внимательно взглянул на епископа. Кажется, Адальберт и в самом деле ничего не заметил. Ну, оно и к лучшему.

Чтобы повернуть мысли епископа в другую сторону, Эрик сказал:

— Надеюсь, что твоя миссия будет успешна. Я не пойду, против воли вождя, но если он разрешит — попрошу тебя лично крестить моих сыновей. Пусть растут в вере предков.

Эта поддержка обрадовала епископа. Он заметно успокоился, поднял глаза от земли и стал разглядывать дома вокруг.

— Расскажи мне, как вы живёте? — с любопытством спросил он Эрика.

— Хорошо живём, — улыбнулся рыжебородый. — Дружно. Сеем ячмень и лён, разводим коров и коз. Ловим рыбу, охотимся, собираем мёд и солнечный камень.

Он пошёл чуть медленнее. Адальберт тоже убавил шаг. Он был рад прогулке — это намного лучше, чем сидеть взаперти и тревожиться о судьбе Бенедикта.

— Все пруссы — свободные люди, — продолжал Эрик. — У нас есть вожди и жрецы. Жрецов нам посылают боги, а вождей мы выбираем сами. Но даже вождь сам обрабатывает своё поле с ячменём, если не хочет остаться голодным.

Это было настолько необычно, что Адальберт едва верил своим ушам.

— А если неурожай? Если у кого-то не уродится хлеб, или рыба уйдёт в море, и рыбаки останутся без улова?

— Община помогает тому, на кого свалилось несчастье, — ответил Эрик. — А он отдаёт долг из будущего урожая.

— А если не сможет отдать? — упорствовал Адальберт.

— Тогда долг ему прощают.

— Удобно для лентяев, — пробормотал епископ себе под нос.

— Нет, — улыбнулся Эрик. — Лентяев у нас нет. Мы все живём на виду друг у друга, и лентяй очень быстро покидает общину. Или становится жертвой для богов, чтобы они были милостивы к остальным.

— Вы приносите в жертву людей? — изумился епископ.

— Только тех, кто нарушает законы общины, — сурово ответил Эрик. — А у вас разве не так? Расскажи — как живут крестьяне в твоей стране?

— Крестьяне обрабатывают землю, — сказал епископ. — И платят барону или графу за то, что он защищает их от врагов.

— А если не могут, или не хотят заплатить? — спросил Эрик. — Если неурожай?

Адальберт промолчал.

— Я уже говорил тебе, что не всю жизнь прожил среди пруссов, — продолжал Эрик. — И хотя попал к ним в плен совсем молодым, но кое-что повидать успел. Мы с нашим конунгом ходили в походы и на франков, и на полабские племена. И везде одно и то же. Если крестьяне не хотят, или не могут платить барону — он нападает на них с дружиной и убивает, или делает своими рабами. Ведь так?

— Но налоги, которые собирает барон, идут не только ему! — защищаясь, ответил Адальберт. — Барон платит дань королю, и кроме того содержит на эти деньги дружину! И если на государство нападают враги — барон со своей дружиной идёт в бой по зову короля и защищает крестьян!

— А у пруссов все мужчины — воины, — просто сказал Эрик. — Как и у данов. Поэтому вождю не нужна дружина. Если нападёт враг — на защиту встанут все.

Возразить на это Адальберту было нечего.

— Расскажи мне про солнечный камень, — попросил он Эрика. — Я никогда не видел, чтобы драгоценные камни собирали на берегу моря в корзины.

— В легенде говорится, что солнечный камень — это дар, который приносит пруссам морской бог Аутримпо. Солнечный камень рождается в море на закате, когда раскалённое солнце опускается в холодную воду. А ночные шторма выносят кусочки солнечного камня на берег.

— Красиво, — кивнул Адальберт.

Проведя несколько лет среди язычников-венгров, он терпимо относился к языческим легендам.

— Солнечный камень украшает алтари и одежду пруссов, — продолжал Эрик, — и позволяет им торговать с дальними землями. Даже с Руссией, которая лежит далеко на востоке.

Эрик специально упомянул о Руссии, чтобы проверить, как поведёт себя Адальберт. Но епископ не выказал беспокойства.

— Какие только чудеса не творит Всевышний, — вздохнул он.

И тут же спросил:

— Ты сообщишь мне, что с Бенедиктом?

— Конечно, — пообещал Эрик.

Они вошли во двор дома и увидели удивительную картину. Радим, подоткнув рясу повыше за пояс, невозмутимо колол дрова. Видно, занимался он этим давно — на траве уже лежала внушительная груда поленьев.

— Ты сейчас вернёшься к вождю? — спросил Адальберт Эрика.

— Да, — кивнул дан.

— Хорошо. А мы пока отблагодарим тебя за гостеприимство посильной работой.

С этими словами Адальберт засучил рукава рясы и принялся складывать наколотые братом дрова в поленницу.

Эрик почесал в затылке, хмыкнул в рыжую бороду и вышел за ворота. Быстрым шагом он поднялся обратно на холм, к дому вождя.

Арнас встретил его чуть ли не в дверях.

— Где ты ходишь? — нетерпеливо упрекнул он Эрика. — Я не могу понять, чего хочет этот монах!

— Сейчас переведу, — улыбнулся Эрик.

Вместе с вождём они прошли в небольшую комнатку, куда перед этим отнесли Бенедикта. Здесь их встретил изрядно обескураженный лекарь. Он уже осмотрел рану, и никаких признаков воспаления не нашёл.

Бенедикт сидел на кровати. Увидев вождя и Эрика, он поднялся на ноги.

— О чём ты хотел поговорить со мной? — спросил Бенедикта Арнас. — И почему просил отослать твоего спутника.

Эрик перевёл Бенедикту вопрос вождя.

Бенедикт поклонился.

— Епископ Адальберт — очень благочестивый и добрый человек, — неторопливо ответил он. — Но, как свойственно многим добрым людям, он немного наивен. Излишне верит в могущество Господа и в его защиту. Ему был бы неприятен наш разговор.

— А ты, значит, не веришь? — прищурившись, спросил вождь.

— Я думаю, человек прежде всего должен полагаться на самого себя, а уже потом на бога, — чуть улыбнулся Бенедикт. — Крестьянин сам возделывает поле, а не ждёт, что бог сделает это за него. И рыбак отправляется за рыбой в море, а не ждёт, чтобы она чудесным образом сама выпрыгнула на берег.

— Так-так, — сказал Арнас, внимательно глядя на Бенедикта. — И к чему эти красивые слова?

— К тому, что сейчас вся Европа постепенно объединяется под властью Римского престола, — просто ответил Бенедикт. — И об этом я хочу поговорить с тобой, вождь. Но сначала — можно мне мяса и пива? Я голоден, и рана требует хорошей еды.

Арнас расхохотался.

— Да, монах, ты не похож на своих спутников! Эй, кто-нибудь! Принесите мяса и пива! И позовите Вилкаса!

Он снова перевёл взгляд на Бенедикта и пояснил:

— Вилкас — это мой сын. Думаю, ему будет полезно послушать умного человека. Садись, не стой. С твоей раной нужно больше отдыхать.

Поблагодарив вождя, Бенедикт опустился обратно на кровать. Эрик вышел в зал и принёс оттуда два деревянных табурета — для себя и Арнаса. Больше в комнатушке поместиться не могло.

— Спасибо тебе за заботу, — сказал Арнас лекарю. — Думаю, пока лечение не нужно.

Лекарь молча исчез за дверью. Почти сразу же вместо него вошёл сын вождя. Он нёс блюдо с холодным мясом и ячменными лепёшками и большую кружку пива.

— Ешь, — обратился вождь к Бенедикту, — и рассказывай.

Бенедикт сделал большой глоток пива и жадно вцепился зубами в мясо. Обмакнул его в стоявшую на блюде солонку, закусил свежей лепёшкой.

Арнас одобрительно смотрел на него.

— Мужчина всегда должен оставаться мужчиной, — заметил он. — Даже если он жрец. Наши жрецы сражаются вместе со всеми, когда приходят враги.

— Вот именно о врагах я и хотел с тобой поговорить, — кивнул Бенедикт, запивая лепёшку пивом.

— Я слушаю тебя.

— Как я уже сказал, сейчас все страны объединяются вокруг Римского престола. Кто-то делает это добровольно, кто-то — под давлением сильных соседей. Твоя страна велика и богата, вождь. Слишком богата, чтобы не возбуждать завистливые взгляды. И недостаточно велика, чтобы противостоять врагам в одиночку.

— До сих пор нам удавалось укротить всех, кто хотел завоевать нашу страну, — нахмурился Арнас. — Спроси хоть Эрика! Даны пришли на нескольких десятках кораблей. Пришли неожиданно, ночью. Среди них не было женщин и детей — только опытные воины. Но мы разбили их, и сожгли их корабли. Эрику повезло, что он остался жив. И так будет с каждым врагом.

— А если отряды воинов будут приходить снова и снова? — спросил Бенедикт. — Если князья и короли объединятся под знаменем Христа, чтобы завоевать твои земли? Ведь для них пруссы — просто язычники, которых не стоит жалеть!

— Тогда мы погибнем за свою землю и свою веру!

Арнас ударил кулаком по деревянной спинке кровати, но Бенедикт даже не вздрогнул. Он прямо смотрел в лицо вождя.

— Зачем погибать, если можно жить? — просто спросил монах. — Я ни к чему не склоняю тебя, вождь. Прошу просто подумать.

— Подумать о чём? — тяжело спросил Арнас. — Как предать своих богов?

— Нет, — ответил Бенедикт. — Как сберечь своих людей. Я слышал, вы торгуете с Руссией?

Интересно, где он это слышал, подумал Эрик. Этот монах далеко не прост.

— Торгуем, — согласился вождь. — Русы покупают у нас солнечный камень, железо и соль. А нам привозят хорошие меха, хмельной мёд и золото.

— А ты знаешь, что совсем недавно русы приняли крещение? Как ты думаешь — почему они это сделали?

Арнас пожал плечами.

— Вера русов — это их дело. Лишь бы торговали без обмана.

— Русы приняли крещение потому, — продолжал Бенедикт, — что их князь Владимир понял — нельзя в одиночку противостоять всем окрестным государствам. Русы искали союзников, и нашли их в Константинополе. Жаль, что не в Риме.

— Хорошо, монах!

Арнас нетерпеливо пристукнул ладонью по дереву. Эрик взглянул на вождя и увидел, что тот колеблется.

— Что именно ты предлагаешь, и кто тебя послал? Я уже понял, что ты не просто так явился сюда с епископом.

— Я предлагаю тебе подумать, вождь, — повторил Бенедикт. — А прислал меня великий польский князь Болеслав. Он объединил в своих руках огромную и сильную страну к югу от твоих владений. Он заключил союз с королём Священной Римской империи и даже с самим папой. Если пруссы примут христианство и заключат союз с князем Болеславом — то вы сможете торговать солнечным камнем со всей Европой, и получать все товары, которые захотите. Зачем вам тогда торговать с русами и ятвягами? Пусть сидят в своих болотах и ждут, когда к ним придут войска Болеслава.

— Вот как, — задумчиво протянул вождь. — Ты предлагаешь отказаться от старых богов и старых союзников и поискать себе новых?

— Есть кое-что ещё, вождь, о чём тебе стоило бы подумать, — сказал Бенедикт.

Арнас вскинул голову, словно норовистый жеребец.

— О чём? Не темни, монах!

— Другие племена пруссов. Ведь они живут не на побережье, а в лесах. И у них нет солнечного камня. Они не так богаты, как вы.

— С другими пруссами у нас вечный мир и союз, — ответил Арнас. — Вся наша торговля идёт через них.

— Но что, если они захотят сменить веру и заключить союз с князем Болеславом? — мягко спросил монах. — Что, если им тоже захочется владеть солнечным камнем?