Соловей

Глава 16

Мика опустился в горячую бурлящую воду, плавая в неестественном спокойствии и окруженный защитным слоем оцепенения. Он не понимал, зачем взял Дарси в свой оазис. И почему его мысли обратились к Фернандо в единственном месте, где его не терзали призраки родителей. Как много из того, что она увидела, попадет в газету на следующей неделе?

Иисус.

Страх от всего, что он сделал и сказал, казался внешним, приглушенным, словно ощущал его изнутри толстого стеклянного пузыря. То, как она смотрела на него, создавало ложное ощущение защищенности. У пруда, в окружении деревьев, с пением птиц, звучавшим так сладко в его ушах, ощущения обострились. Ее волосы касались его подбородка. Мягкая тяжесть ее грудей к его груди. Движения ее тела в унисон с его, когда они танцевали, будто стали одним телом, в совершенном взаимопонимании.

На ее лице не было ни капли жалости. Ни намека на злобу в душе, пылающей внутри. Если она играла с ним, то у нее это получалось чертовски хорошо, даже лучше, чем у него.

Дверь во внутренний дворик открылась, и на террасу вышла Дарси в самом необычном купальнике, который он когда-либо видел. Он был черным, не совсем цельным и не совсем бикини, а где-то между, с отрезком ткани, соединяющим верх и низ по средней линии живота. Завязки на бедрах и под мышками фиксировали его, и, хотя он был более закрыт, чем бикини, это было как-то сексуальнее. Стоило потянуть завязки, и ткань легко сползала бы.

Он думал не о сексе — или не только о сексе, учитывая, что внезапно ощутил нарастающую тяжесть между ног, — а о том, чтобы обнажить ее, как она обнажила его. Ему пришло в голову, что она выбрала именно этот костюм, чтобы скрыть шрамы на спине.

Она включила душ под открытым небом, пристроенный к боковой стенке коттеджа, и встала под струю. Наклонив голову в профиль, она запустила пальцы в волосы, убирая их с лица. В такой позе ее спина выгнулась, подчеркнув искусно изогнутую попку, и впервые он ощутил всю силу ее тела.

К тому времени как она, старательно избегая его взгляда, пронеслась по террасе и нырнула в глубокую часть бассейна, Мика страдал от пульсирующего стояка. Ему отчаянно хотелось провести ночь, отыскивая на этом впечатляющем теле все места, которые заставят ее вздыхать и извиваться от его прикосновений.

Это не был бы трах в темноте, и он бы не ускользнул с очередной порцией гнили в душе, ничего не сказав. Привязанность к ней была слишком сильной и становилась все крепче. Если бы она была кем-то другим, а не репортером, и он не был бы потерянным человеком… Почему он вообще об этом думал?

В последний раз, когда врата его сердца были открыты, потеря двух самых дорогих ему людей уничтожила его. Влюбленность в представительницу прессы закончилась бы катастрофой, если бы он вообще был способен на такое. Не так ли? Особенно когда она услышит остальную часть его истории.

Что было к лучшему. Они были теми, кем были, и такая жизнь была не для него.

— Мика? — Судя по тому, что в голосе Дарси прозвучала настоятельная просьба, она уже давно пыталась привлечь его внимание. — У тебя все в порядке? — Она подошла к краю бассейна через короткий участок террасы, отделявший ее от гидромассажного джакузи.

Он не знал, как ответить, поэтому улыбнулся и сказал:

— Все хорошо.

Вода стекала с ее длинных ресниц, оставляя мокрые дорожки на щеках.

— Все, что произошло сегодня, касается только нас с тобой, если ты хмурился из-за этого сейчас. Я рада, что мне удалось познакомиться с настоящим Микой, хоть и ненадолго. Я никогда этого не забуду. Но это не значит, что собираюсь снова поднимать эту тему или спрашивать тебя о чем-то, что ты мне рассказал, пока были там. У меня такое чувство, что ты не хотел говорить некоторые из этих вещей, особенно одному из стервятников.

Напряжение исчезло, и он понял, что не только ее умелые руки вытеснили боль из его руки, но и просто ее близость.

— Не называй себя так. Еще раз так сделаешь, и я перекину тебя себе на плечо. — Снова эта улыбка, невинная, раскованная, с ноткой озорства.

— Сначала тебе придется меня догнать, а я бегаю гораздо быстрее, чем управляю гребней, чтоб ты знал. — Ее ресницы опустились ниже, и она указала на него. — И не вздумай думать о чем-то порочном, пока ты голый.

— Тогда тебе лучше закрыть глаза или принести полотенце из шкафа, потому что я выхожу.

Она сглотнула, ее кожа порозовела.

— Оставайся здесь. — Толчок сильных рук вытащил его тело из воды. Мика наблюдал за завораживающим покачиванием ее задницы, пока она доставала из шкафа черное полотенце и возвращалась, глядя на все, кроме него.

Он встал и спустился по ступенькам, смеясь, когда она закрыла глаза и протянула ему полотенце. Он обернул им бедра, заправив уголок, чтобы закрепить его, и подошел к ней вплотную.

— Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты терпела мои перепады настроения. На кухне в тот день, когда я потерял хватку, во время моих непрекращающихся и неуместных попыток соблазнения, сегодня у пруда, и когда твои руки оказались эффективнее наркотиков.

Ее ресницы высоко поднялись, когда она посмотрела на него, и улыбка искривила ее глаза, прежде чем она поджала губы.

— Несмотря на скомканное начало, — сказала она, прижимая ладонь к его груди, — думаю, этот день только что вошел в десятку лучших дней в моей жизни.

Мика обнял ее, и сердце его бешено забилось, когда она придвинулась ближе и наклонила голову, чтобы прижаться к его плечу.

— Я думал, что знаю, что такое хорошие дни, но, кажется, нужно начать новый список, начиная с сегодняшнего. — И она начала отсчитывать в обратном порядке с того момента, как вошла в его кабинет. Проклятье, она серьезно заморочила ему голову.

Наступила пауза, когда ее мышцы напряглись.

— Вау, тебе действительно нужно чаще выходить на улицу. Я заставила тебя говорить о вещах, после которых опытный солдат свернулся бы в клубок и плакал целый месяц, а мы спорили без остановки. Ты даже не переспал со мной, несмотря на свое очарование.

— Мне нравится с тобой спорить. — Мика поддался вперед, кончиками пальцев приподнял ее подбородок и поцеловал в лоб, в розовое местечко над глазом, а затем оставил долгий, томительный поцелуй на ее губах. Ее протестующий вздох, когда он не стал углубляться, прозвучал для его ушей как первая нота симфонии.

Не пытаясь скрыть своего удовлетворения, он переплел их пальцы и отступил на шаг.

— У меня есть идеальное завершение для сегодняшнего дня, — сказал он.

Ее губы сошлись и сомкнулись снова, прежде чем она сузила глаза.

— Что ты ещё придумал?

— Я не мог уснуть прошлой ночью, поэтому встал и приготовил тот чизкейк, который обещал тебе.

Она застонала и прикусила губу.

— Последний, кто окажется на кухне, моет посуду. — А потом она бросилась к лестнице.

Наполовину боясь, что она споткнется и снова поранится, а с другой стороны, воодушевленный ее поступком, Мика помчался за ней, придерживая полотенце, чтобы оно не упало. Однажды он споткнулся и чуть не упал, когда спускался по лестнице перепрыгивая через две ступеньки, вытянув длинные стройные ноги, чтобы подразнить его.

На этот раз она победила честно, добравшись до холодильника и подбросив призрачный футбольный мяч так, словно только что выиграла Суперкубок. Охваченный не поддающимся описанием чувством, сияющим в нем подобно солнечному свету, он подхватил ее за талию, закружил и усадил прелестную попку на кухонную стойку, на этот раз отстранившись, прежде чем снова беспомощно вцепиться в нее.

Она заставила его захотеть стать лучше, хотя бы до тех пор, пока их неделя не подошла к концу. Не путем каких-то сознательных действий, а просто будучи той, кем была, — женщиной, которая стоила усилий.

— А ты быстрая, — сказал он. — Впечатляет. Сколько пирожных ты хочешь съесть на этот раз?

— Я не часто такое ем. Просто наслаждаюсь едой; почему это так важно для тебя? — Она прикусила губу, и он поборол желание заменить ее зубы своими.

— Очевидно, ты никогда не замечала, как ты ешь. К этому должен быть прикреплен рейтинг «Х». (рейтинг фильма, который указывает на то, что фильм содержит контент, который считается подходящим только для взрослых) — Усмехнувшись, он отвернулся от ее сердитого взгляда, одной рукой достал чизкейк, а другой провел по нему, как ведущий игрового шоу. — Вуаля, оргазм на блюдечке. Возьмем ложки или хочешь зарыться лицом и вылизать его? — Именно так он хотел сделать с ней.

Ее взгляд остановился на торте. Чтобы доказать свою правоту, он двигал его вправо и влево, пока она не заметила, что следит за ним, и не застонала.

— Ложки, — сказала она, уже наполовину потерявшись в кулинарном восторге.

Если уж она так легко отдалась десерту, то какой же будет во время страсти? Силой природы, способной либо вернуть его веру, либо сровнять с землей. От ее образа, лежащей на нем сверху, смотрящей на него сверху-вниз из-под полуприкрытых век, когда ее скользкое тело накрывает его, его член снова напрягся.

Прежде чем Дарси заметила его состояние, он поставил торт рядом с ней, взял ложки и опустился на один из табуретов. Дарси соскользнула с островка и села рядом с ним, не теряя времени, взяла ложку и погрузила ее в торт.

— Ты правда не против, если мы будем есть прямо из тарелки, как парочка детей, тайком пробирающих за лакомством посреди ночи? Ты уже знаешь, что без добавки я не обойдусь.

— Мы единственные, кто это съест, и мы уже попробовали друг друга, так что же тут плохого? — Он откусил кусочек, застонав, когда сливочное лакомство заскользило по его языку, как шелк. Если бы только она позволила ему испробовать свой вкус… Когда она просто смотрела на него, ее грудь вздымалась все сильнее от учащенного дыхания, он снова наполнил свою ложку. Он прикоснулся ею к губам, оставив лишь небольшую капельку на верхней губе. Дарси облизнула губы, высовывая кончик языка. Ее темные ресницы упали, словно кружево, на ее бледную кожу, и из глубин ее груди вырвался стон.

От ее вида он потерял дар речи, а его полотенце грозило развязаться под усиливающим давлением. Его мир сузился до нее, этих губ и ресниц.

Оставив ложку, он подцепил пальцем кусочек чизкейка и поднес его к ее губам. В тот же миг она открыла рот и провела языком по его пальцу, не колеблясь, прежде чем втянуть его во влажный жар своего рта. Ее руки поднялись и обхватили палец Мика, удерживая его, пока она сосала с него чизкейк, и не отпускала его до тех пор, пока не вылизала дочиста все взбитые сливки.

Сладкая мать милосердия.

Еще немного, и он бы кончил прямо там, — другая его часть была уверена, что она просто помогала. Пульсация в яйцах эхом отдавалась в ушах вместе со звуком приливающей к югу крови. Сердце колотилось о ребра с удвоенной силой, но разум оставался тихим и светлым пространством, в котором была только одна мысль: Дарси. И как она разозлится, когда поймет, что он снова перешел черту их притяжения.

Прочистив горло, он взял ложку и снова принялся за пирог.

— Вкусно, — сказал он, сосредоточившись на клубнике, а не на румянце на ее коже и глубоком дыхании.

Через мгновение она зашевелилась в его периферийном зрении и молча пошла за добавкой. Пытается сдержать свой пыл? Или остудить тлеющие угли, которые он когда-то подкинул в пламя, которого она не хотела?

— Это определенно самый невероятный торт, который я когда-либо пробовала. Ладно, думаю, этот день перешел из десятки в тройку лучших. Может, даже на первое место.