Соловей

Глава 2

Хотя час, о котором просила Мэгги во время их телефонного разговора, еще не прошел, Дарси не могла удержаться от того, чтобы не перейти улицу, когда вспышки фотокамер отразились от здания Мика.

На тротуаре стоял мужчина в синей толстовке с капюшоном. В последний раз она видела Малкольма Фрэнкса, он тыкал своей камерой в лицо четырехлетней девочке, чью мать только что сбил автобус прямо у нее на глазах.

Если говорить о извергающих отбросы подонков, то Малкольм был королем. Казалось, он должен был поселиться возле «офиса самой сочной не рассказанной истории десятилетия». Информационные агентства по всему миру предлагали большие деньги за фотографии Мика и факты о том, как он бежал из Колумбии вместе с шестью другими заложниками. Интерес общественности к этой истории быстро превратил его в легенду: одни считали героем, другие — злодеем. У Дарси были свои теории относительно бывшего миллионера-плейбоя, и она надеялась, они верны.

Его история была ценой, которую Сол, ее босс, потребовал в обмен на то, за что она боролась все это время: возможность расследовать и сообщать об эксплуатации детей в Торонто наркоторговлей. У нее были источники, готовые рассказать это; теперь ей нужно было, чтобы Сол дал добро на получение новостей, которые изменят ситуацию.

Она подошла к Малкольму, борясь с желанием ударить по его самодовольному лицу.

— Почему я не удивлена увидеть тебя здесь? — спросила она, встретив его ледяной взгляд. — Преследование Мика Лейна ни к чему не приведет.

Обманщик, учитывая, что она тайно следила за его помощницей через комментарии в блоге пожилой женщины и даже подружилась с ней, но Малкольму не нужно было этого знать.

Он усмехнулся и поднял в руку камеру.

— Снимка, который сделал сегодня утром, хватит на три месяца арендной платы. И я не делаю ничего противозаконного. Это общественная улица. Более интересный вопрос: почему ты здесь? Если действительно думаешь о том, чтобы преследовать Лейна, то ты далеко не в своей лиге. Этот парень — высокого класса, а ты всегда выглядишь так, словно только что вылезла из корзины для пожертвований в «Гудвилле»,

Она подумала, не рассказать ли ему о своей возможной встрече с Микой, но она была девушкой на задании и не хотела рисковать помехами.

— Тебе лучше пойти домой. Уверен, твоя мама уже приготовила для тебя жареный сыр. — Тактика папарацци всегда раздражала ее, и она отказывалась поступать так несмотря на то, что Сол настаивал на том, что это единственный способ преуспеть в этом бизнесе.

— Никого больше не волнуют душераздирающие истории о разбитых сердцах, Делакорт. Если хочешь играть с большими мальчиками, придется стать наглее. О, и повеселись в своей подвальной каморке. Слышал, тебе приходится надевать резиновые сапоги каждый раз, когда идет дождь.

Она пожала плечами.

— Да, и что с того? Лучше уж я промочу ноги, чем останусь без души.

Кипя от злости, она отвернулась от его смеха и прошла через стеклянные двери в вестибюль здания, отделанный белой мраморной плиткой. Вычурно, как у парня наверху. По правде говоря, здесь ей было не места, да она и не хотела. Ей просто нужно было сделать это чертово задание по названием «история Лейна», чтобы стать успешнее.

До своего похищения плейбой был образцом для подражания всего неправильного для современного общества. С момента возвращения из Южной Америки в прошлом году он практически исчез из поля зрения общественности, если не считать первых гала-концертов по сбору средств для фонда, которые он проводил в полутемном углу бального зала. Публика хотела знать, почему, и она намеревалась это выяснить. Как и то, почему он вообще основал этот фонд.

В зеркальном лифте она поднялась на четвертый этаж, где Мэгги стояла у шкафа с документами рядом с угловым письменным столом. Из других предметов в комнате были только большой папоротник и картина на стене с видом ночного Торонто. Чего она ожидала, вооруженной охраны? Хрустальные люстры или, учитывая мужчину за дверью, медный шест и танцующих девушек? Все казалось проще, чем если бы Мика Лейн охранял свою территорию… слишком открыто.

— Ты рановато. — Мэгги протянула руку, и они обменялись рукопожатием. — Рада, наконец, встретиться с вами лично. — Мэгги опустила взгляд и провела пальцами по щеке Дарси, как будто они были одной семьей. — Ты покраснела. Все в порядке?

— Будет. Как только поговорю с Лейном о проблеме с папарацци, а потом вернусь назад и надеру задницу одному олуху.

— Конечно. — Мэгги жестом указала на единственную дверь, на которой не было фотографии лестницы, и озорная улыбка искривила ее губы. — Рада, что не только меня бесит этот придурок-фотограф.

Дарси направилась к двери, на которую указала Мэгги.

Она не успела дойти до нее, как дверь открылась. Красная пелена, затуманившая зрение, не позволила ей остановиться и посмотреть на высокого мужчину, появившегося в дверном проеме. Она прошла мимо него к окну, отодвинув вертикальные жалюзи достаточно далеко, чтобы посмотреть вниз на Малкольма, который, вероятно, все еще смеялся над ней.

— Он здесь каждый день? — спросила она. — Преследует вас? Потому что это домогательство; мне все равно, что гласит закон.

— Пожалуйста, входите, — произнес за ее спиной приятный тенор, пронизанный сарказмом. — Он и другие. Каждый день, утром и вечером. А теперь расскажи, что ты ему сказала и почему так обижена на себя подобных. Да, это было ясно даже с высоты четырех этажей. Ты не знаешь меня, так что я тут ни при чем.

— Он не в моем вкусе, и мне не нужно знать человека, чтобы понять, когда с ним обращаются как с дерьмом. — Наконец она перевела взгляд на мужчину, стоящего на пути ее карьеры.

Его мужская энергия наэлектризовывало воздух, отчего было трудно разглядеть на фотографиях или в новостях. Неудивительно, что женщины из кожи вон лезли, чтобы быть рядом с ним.

— Не каждый день ко мне в офис врывается красивая женщина и злится на меня. — В его голосе слышалась насмешка.

По-видимому, он все еще был идиотом, но девушка нарушила его покой. Выпрямив спину, она протянула руку.

— Извините, что вот так врываюсь к вам. Я Дарси…

— Делакорт, — перебил он. — Да, я в курсе о вас и вашей деятельности.

Высокое стройное тело, одета в облегающие брюки серого цвета и темно-синяя рубашка на пуговицах. Ростом она была метр восемьдесят, а он, судя по тому, как сильно возвышался над ней, был метр восемьдесят два или больше. Его волосы отросли почти до плеч, белокурая копна скрывала всю левую часть лица, за исключением намека на шрам поперек левой стороны рта.

В нем было что-то дикое, чего не было на фотографиях. Что-то красивое и необузданное. Волевой подбородок, единственный темно-синий глаз, не скрытый волосами, и гладкие черты лица придавали ему первобытный вид. Ее пульс участился, когда он посмотрел на нее в ответ, ее рука все еще висела в тишине между ними.

Если раньше ее любопытство было похоже на мяуканье котенка, то теперь оно громко и отчетливо зарычало. Это был уже не тот парень, который расхаживал с важным видом под руку с моделью, с коротко подстриженными волосами бизнесмена и очаровательной улыбкой на лице.

Без сомнения, он был великолепен. Не то, чтобы она собиралась приближаться к этой мине, даже если бы понадобилась его помощь. Ей надоело быть использованной и выброшенной на помойку, а ведь когда-то он был худшим из всех, кто когда-либо существовал. Был ли он таким до сих пор?

Чувствуя себя беспомощной в его тени, она отказалась от своего предложения пожать руку, ахнув, когда он в последнюю секунду протянул руку и ухватился за ее пальцы, чтобы притянуть ближе к себе. Еще дюйм или два, и они были бы на расстоянии медленного танца. Слишком близко.

Господи, он был сильным и чертовски смелым, как ей показалось.

От него пахло свежестью хрустом, как ранним зимним утром. Почему он застегнул все пуговицы на рубашке? Неужели у него и там шрамы?

Она поймала взгляд его темно-синих глаз, обрамленных светлыми ресницами. Какие ужасы они видели? Что случилось с этим человеком? Время от времени Дарси видела ту же тьму в собственном отражении и испытывала мимолетное чувство родства с человеком, которого она списала со счетов как мелкого сопляка.

Под завесой его волос она разглядела еще пару розовых линий, которые могли бы быть шрамами, самая явная из которых пересекала уголок губ. От желания протянуть руку и провести по его чертам у нее заныли мышцы.

К ее облегчению, Мика первым прервал их визуальное перетягивание каната и обратил внимание на ее пальцы, все еще зажатые в его хватке, подняв ее руку ближе к своему лицу.

— У Вас длинные пальцы. — Его тон, наряду с полумраком и тишиной в комнате, придавал ощущение интимности, от которого у девушки задрожали бедра. — Играете на пианино? — спросил он.

Пытался ли он соблазнить или запугать ее? Она отдернула руку и обратила внимание на стену, где висело несколько больших фотографий в рамках. В ее воображении возникли мысли о том, где бы он мог прикоснуться к ней этими руками. Они могли бы избавить ее от боли, о которой девушка даже не подозревала. Жизнь без секса в течение почти трех лет всегда приводило бы к такому состоянию девушку. Но мужчины доставляли одни неприятности, каждый из них, и ее энергии было куда деваться.

— Я угадал? — спросил он с явной улыбкой в голосе, словно он знал, какой эффект производит на нее.

— Что? — Резкость ее ответа не скрыла хрипотцы в ее словах.

— Игра на пианино.

Да, если подумать, он спросил об этом, пока она пыталась понять его. Черт.

— Когда-то давным-давно, но я не играла уже много лет. — С тех пор как не стало бабушки Дарси отказалась от жизни, о которой мечтала в детстве.

Сосредоточившись на фотографиях, она изучала композицию, освещение, интересные ракурсы, архитектуру и людей.

— Они фантастические, такие артистичные и хорошо продуманные. Это все места, где вы побывали? — Она одернула свою футболку. — Что у вас с кондиционером? Здесь настоящие тропики.

Он шагнул к ней.

— Вообще-то, он установлен на холод. Всегда не выше шестидесяти восьми градусов.

Намек интереса сменился на прежнее раздражение. Он решил поиграться с ней, прежде чем вышвырнуть?

— И да, я сам сделал эти фотографии. Эта — из Таиланда, Праги, а вон та — отпуск на Крите.

— Сами?

Где-то внутри нее развязался узел, и синапсы заработали с удвоенной скоростью от шока, вызванные этой новостью. В этом мужчине было гораздо больше, чем она себе представляла.

— Как видите.

— Что?

Она отмахнулась от него.

— Однажды мне кто-то сказал: вместо того, чтобы просто сделать быстрый снимок в Instagram, не обращая особого внимания на свое окружение, вы отправились в самое сердце этих мест.

— В этом есть страсть. Почему вас должно волновать то, что увидят другие?

Все еще сосредоточенная на снимках, ее рот приоткрылся прежде, чем она подумала и выпалила первое слово, пришедшее на ум:

— Потому что в мгновение ока эти мамы и папы, дети и возлюбленные могут исчезнуть, и они никогда не увидят того, что действительно важно.

Он придвинулся ближе.

— И что же это?

Выругавшись себе под нос, она пожала плечами, осознав, как много запутанных эмоций она вложила в эти слова.

— Люди, которые нуждаются в нашей помощи.

Одной из самых сложных проблем в становлении журналисткой было не дать себе эмоционально вовлечься в истории, которые Дарси изучала и о которых писала. Она не могла себе этого позволить, не в этот раз.

Ближайшая к ней фотография стояла не совсем ровно, поэтому девушка толкнула ее костяшкой пальца.

Не отрывая от него своих глаз.

Нет.

Ей нужно было, чтобы он на секунду отвлекся на что-то другое, давая ей возможность отдышаться.

— Знаете, что самое шокирующее в этих фотографиях? Я просто не могу смириться с тем фактом, что по крайней мере одна из ваших рук не была в трусиках какой-нибудь женщины достаточно долго, чтобы поработать камерой.

Она не могла не присоединиться к заразительному звуку его мрачного и тихого смеха.

— Кто ты такая? — Он протянул длинную худую руку к стене и уперся о нее ладонью.

— Дарси Делакорт. Дай знать, когда до тебя дойдет. — Сверкнув искренней улыбкой, она хлопнула в ладоши. — Итак, перейдем, наконец, к делу или как? Уверена, у вас и так дел по горло.

Мика наблюдал за ней, вернувшись к своему столу и продолжая стоять за ним, все веселье исчезло. Теперь мужчина испепелял ее подозрением; пронизывающим и пробивающим до дрожи.

— Я ни о чем с тобой не договаривался, мисс Делакорт, несмотря на все обещания, которые дала мой ассистент.

— Давай остановимся на Дарси.

Ей потребовалось мгновение оценить язык его тела, прежде чем снова встретиться с этими холодными глазами, чувствуя себя смелее, чем когда-либо с тех пор, как приняла решение принять вызов Сола.

— И тут ошибочка; вы согласились.

Он нахмурил брови и наклонил голову вперед, отчего светлые волосы еще больше закрыли его лицо. Каждая поза выгодно подчеркивала его не поврежденную сторону. Волосы были стеной от посторонних глаз.

— Тогда, пожалуйста, просвети меня, что я думаю по этому поводу. — В его тоне прозвучало предостережение.

Плюхнувшись на стул перед его столом, она улыбнулась.

— Ну, я до сих пор здесь, несмотря на ваше явно сварливое настроение. Ваши руки расслаблены, одна в кармане, другая на боку, не скрещены и не напряжены, как если бы вы собирались меня выгнать. — Она покрутилась на стуле, чтобы побороть дикое желание убрать волосы с его лица, чтобы лучше разглядеть мужчину. — Кроме того, вы нужны мне, и думаю, что я нужна вам, и если не сознательно, то подсознательно вы это знайте.

Он снова рассмеялся, но в его смехе было больше недоверия и гнева, чем юмора, и сел в кресло напротив нее.

— Ты всегда такая высокомерная? — Его руки беспокойно перебирали компьютерную мышь, и от этого движения по ее пальцам побежали мурашки.

— У меня нет иллюзий, что я кого-то превосхожу. Факты таковы: Я заметила, вы не появляйтесь ни на гала-концертах по сбору средств, ни на пресс-конференциях фонда, и причина этого очевидна — папарацци безжалостны, когда дело касается вас. Если позволите, я могу заставить их оставить вас в покое. Если, конечно, вам не нравится быть пленником в собственном офисе. Но, полагаю, это категорическое «нет».

Он прищурился, рассеянно потирая руку, словно это была старая боль, с которой он сталкивался так часто, что не осознавал, что делает это.

— Тогда чего ты хочешь? Если соврешь, наша встреча закончится. — Она выпрямилась на стуле, понимая, что следующие слова либо отправят ее обратно в подвал, либо на передовую войны, о которой мало кто знал. Пришло время выложить все карты на стол и надеяться на лучшее, что он согласится.